Отчаяние

Глава 8. Рождение и смерть

Пришел в себя Кэр уже в лазарете. Доктор Рокуэл осмотрел его раны и, обработав, заявил, что повреждений, угрожающих жизни, нет. Итан отказался от празднования своей победы, заявив, что ему необходимо отдохнуть. Чарли настоял, чтобы эту ночь лейтенант провел под его присмотром. Единственным соседом по-прежнему оставался только Родрик. Лицо интенданта излучало желание узнать подробности поединка, но видя, как измотан Кэр, он утихомирил свое любопытство и оставил расспросы до завтра.

Проснувшись на следующее утро, Кэр ощутил, как все тело пропитала боль. Мистер Грей не спал и теперь уже не стал сдерживаться, завалив дуэлянта множеством вопросов. Удовлетворившись ответами, Родрик поздравил соотечественника с победой. С трудом поднявшись, Кэр умылся и, накинув свой зеленый плащ, вышел на улицу. Вчерашние события сделали его знаменитостью, и каждый член команды, встретившийся ему на пути, считал своим долгом поприветствовать дуэлянта. Офицеров, как и ожидалось, он нашел в доме капитана. На лицах некоторых из них читались последствия бурных празднований.

В очередной раз поздравив мистера Кэрила, капитан объявил собрание открытым. Среди офицеров в этот раз затесался и инквизитор.

— Надеюсь, вы помните, к чему в итоге привел ваш вчерашний поединок? — начал капитан.

— Не уверен, что могу ручаться за свою память. Мистер Кэмбел, кажется, сказал, что отныне я занимаю место Гала в иерархии племени, — лейтенант доставал из чертогов памяти ошметки вчерашних воспоминаний.

— Так и есть, но перед этим его дочь назвала вас своим избранником, — капитан старался быть серьезным, но в уголках глаз блуждала улыбка

Из омута воспоминаний всплыли слова Артура о свадьбе. До этого момента Кэр был уверен, что это было лишь плодом его воображения.

— Как это восприняло племя? Поставить чужака во главе. Вряд ли они приняли такое решение с радостью.

— Кирт оказался неплохим оратором. К тому же официально после его смерти руководить племенем будет его дочь. Это немного успокоило самых ярых противников, — пояснил Артур.

— Из всего этого назревает главный вопрос. Готовы ли вы, мистер Кэрил, взять в жены дикарку? — не стал затягивать разговор капитан.

— Да, — не раздумывая, ответил Кэр.

— Подумай хорошо, парень. Тебе придется остаться на этом острове навсегда, — нахмурившись, охладил пыл лейтенанта Иона.

— Церковь не одобрит подобный брак. Вы никогда не сможете ступить на родную землю в сопровождении своей спутницы, — послышался приглушенный голос инквизитора.

— Вы также будете лишены всех титулов, — мрачно добавил мистер Кормак, вспоминая последствия подобного случая.

— Кажется, приключений мне хватит на всю оставшуюся жизнь. Я готов остаться здесь, если мне будет дозволено, — немного поразмыслив, ответил Кэр, хотя решение уже не казалось таким очевидным.

Иона схватился за голову. Огл хотел что-то сказать, но передумал. Офицеры переглянулись между собой, должно быть, представляя, как они будут рассказывать об этом моменте отцу лейтенанта.

— Я уважаю ваше решение и принимаю его. Вы останетесь в гарнизоне форта, когда мы отправимся дальше, — лаконично и бескомпромиссно озвучил капитан свое решение.

— Черт! Да мне будет проще сказать, что ты умер на дуэли, чем признаться твоему отцу, что я позволил тебе сделать то, что ты собираешься, — вскочил со своего места Иона.

— Мистер Форингтон, вы сейчас оспариваете не решение лейтенанта, а мой приказ. Мистер Кэрил остается здесь. Я все сказал, — опередил капитан собирающегося ответить Кэра.

— Бросьте, надо иметь смелость, чтобы в этом кругу признаться, что наш образ жизни не по душе, — вступился за подсудимого доктор Рокуэл.

— Экспедиция не место для сомневающихся, — хоть и весьма грубо, но тем не менее поддержал лейтенанта Джонатан Норрингтон.

— Господин инквизитор учел все обстоятельства и согласился пока не искать дров для твоего костра, — ухмыльнулся мистер Грин, кивая в сторону серого плаща.

— Ничего не могу обещать. Мой собрат выше меня по иерархии ордена. Его мнение будет решающим. Я постараюсь убедить его в том, что так будет лучше для всех нас. Мистер Кэрил приносит себя в жертву ради достижения общей цели, — заглушил шутку монотонный голос из-под маски.

На этом совещание офицеров подошло к концу. Никто из них не хотел надолго заострять свое внимание на этом неловком моменте. По традициям племени Кэр не мог видеть свою невесту до свадьбы. Артур рассказал лейтенанту, что люди Кирта не оставили от лагеря одичавших и следа. Священная пещера теперь снова была в руках племени, и церемония бракосочетания должна была пройти под ее сводами. Никто из чужеземцев, кроме, разумеется, намеревающегося стать частью племени Итана, не имел права переступить ее порог.

С побережья с проверкой явился адмирал Харис. Глава экспедиции никогда не питал особой любви к дикарям и потому пришел в ярость, узнав о предстоящем событии. Лишь глубокое уважение к капитану Хольту заставило его оставить в силе приказ друга. Инквизитора с флагмана в результате длительных переговоров удалось заставить сменить гнев на милость. Священнослужитель пообещал самолично приговорить Кэра к казни, если его нога вновь ступит на родной континент.

У лейтенанта сложилось такое впечатление, что сэр Оливер разочаровался в острове. Словно старый моряк рассчитывал обнаружить на нем нечто совсем иное. Для всех, кто шел под его флагом, адмирал был суров, но справедлив, и даже он вынужден был признать, что оставить строптивого лейтенанта на острове и тем самым закрепить отношения с аборигенами звучало как не самая плохая идея.

Представшему перед судом адмирала лейтенанту предстояло еще раз выслушать, как разочарован в нем будет его отец. Сорвавшись на подчиненном и слегка выпустив пар, сэр Оливер стал немного миролюбивее. Высказав последние наставления, он дал свое одобрение. Закрывая за собой дверь, Кэр слышал, как адмирал сказал, обращаясь к капитану Хольту, что пора убираться с этого острова, пока каждый член команды не пожелал обзавестись семьей на этом треклятом острове.

Оставшееся время до свадьбы Итан был предоставлен самому себе. Он по-прежнему ходил в лес тренироваться с Оглом и много времени проводил в лазарете, пытаясь помочь мистеру Грею вернуть волю к жизни. Тот рассказал Кэру уже тысячу и один рецепт приготовления сальти — самой часто вылавливаемой рыбы в акватории Корквила. Он так оживленно об этом рассказывал, что Кэр волей-неволей оказался увлечен даже такой мало интересной ему темой. Пока Родрик передавал ему тонну своих знаний, аурлиец осматривал помещение лазарета. Мистеру Рокуэлу удалось сделать это место по-настоящему уютным. Из-за мыслей о Ноа лейтенант полностью потерял интерес к разоблачению таинственного доктора.

Однако, одному разговору все же суждено было состояться. В ходе него Кэру удалось выяснить причину отчисления мистера Рокуэла из академии Ортоса. Церковь была крайне щепетильна в отношении всего того, вокруг чего устанавливала свои правила. Чарли поставил под сомнение некоторые догматы, определенные Советом в том, что касалось искусства исцеления.

Доктора всегда интересовала тайна устройства человеческого тела. Один из профессоров застал его, когда зеленоглазый студент проводил вскрытие недавно почившего торговца. По церковным законам тело покойника должно было оставаться нетронутым, чтобы тот мог начать новую жизнь, когда Создатель вновь вернется к своим творениям. Исключенный с позором, доктор решил убраться из священного города настолько далеко, насколько это было возможно.

Добравшись до Корквила, мистер Рокуэл определил своей целью поступление в морскую академию. Оказалось, что устроить свою жизнь, будучи в немилости у церкви, крайне трудно даже в самой удаленной точке континента. Пришлось заручиться поддержкой адмирала Хариса, чтобы ректор пошел на уступку и принял дерзкого юношу в академию.

Кэру приятно было услышать, что его отец был одним из тех, кто поддержал идею принять этого, без сомнения, одаренного человека в академию. Показав небывалые успехи, доктор окончил академию всего за три года. Не без покровительства адмирала, чья небезразличность к судьбе зеленоглазого вызывала подозрения. Кэр бы подумал, что адмирала и доктора связывают кровные узы, если бы не столь значительные различия в их внешности. Оливер Харис и Чарли Рокуэл больше походили на представителей разных видов, чем на родственников.

О своей жизни до академии доктор по-прежнему предпочитал умалчивать. Мистер Рокуэл сказал Кэру, что день, когда он оказался у стен академии, стал его первым воспоминанием в жизни. Его появление возвестила сильнейшая за последние десятилетия гроза. Лейтенант хотел еще немного узнать о жизни доктора, но тот стал уходить от ответов, ссылаясь на усталость. Разговор этот состоялся накануне важного дня в жизни Итана Кэрила, и доктор порекомендовал ему оставить пустые разговоры о чужой жизни, сосредоточившись на своей.

Разбудил его Пит. Сосед не баловал Итана частыми разговорами, но сегодня мистер Колгрейн был на редкость словоохотлив. Пытаясь спастись от излишней общительности лейтенанта, Кэр вышел из их дома, чтобы дойти до протекающего неподалеку ручья. Аурлиец собирался умыть лицо, но собственное отражение заставило его остановиться. Изучая черты лица смотрящего на него человека, он задавал себе вопросы, ответы на который дать был пока не готов. Уверен ли он в том, что готов пойти избранным путем? Провести жизнь на острове, вдали от цивилизации? Повести за собой племя дикарей? Не будет ли когда-нибудь взваливать ответственность за свое решение на Ноа? Из оцепенения его вывел Артур, попросивший поторопиться.

Церемония началась с праздничного застолья в самом сердце деревни. Вокруг священного костра был установлен гигантский стол, места за которым хватило и для приглашенных гостей. Угощение за праздничным столом оказалось выше всяких похвал, в чем была немалая заслуга охотников племени. За столом стояла атмосфера веселья и безмятежности. Кэр внимательно изучал людей, ответственность за которых он намеревался водрузить на собственные плечи.

Однако, все дурные мысли исчезли, как только Кирт привел свою дочь в ту часть стола, где сидели чужестранцы. Девушка была столь прекрасна, что думать о чем-либо, кроме ее красоты, было бы кощунством. Даже самый последний моралист из соотечественников Кэра, до этого осуждавший его, сейчас завидовал. К большой радости лейтенанта, на церемонию смог прийти и мистер Грей. Сделанный мистером Кормаком протез хоть и не мог заменить настоящую ногу, но позволял Родрику передвигаться самостоятельно, без посторонней помощи. Также Кэра радовало отсутствие шамана на празднике. Его аурлиец не видел с самой дуэли.

После полудня дикари начали исполнять ритуальный танец вокруг костра. Было нечто безумно завораживающее в их движениях. Когда солнце начало свой путь за горизонт, Кирт повел свадебную процессию к священной горе. У ее подножия они оказались, когда солнце уступило на небосводе место своей бледной сестре. Вождь привел их к пещере, около которой еще недавно селились одержимые. Кэр старался не смотреть на ритуальный камень, послуживший в тот злополучный день операционным столом для мистера Грея. Остановившись у входа, вождь подозвал двоих подручных. Дикари торжественно преподнесли молодоженам чаши, по самые края наполненные вязкой жидкостью.

В нерешительности Кэр посмотрел на Ноа. Девушка одобрительно кивнула и первая прильнула губами к краю чаши. Аурлиец последовал ее примеру. Вкус был чересчур пряным. Осушив чашу до дна, Итан, вопреки ожиданиям, не почувствовал какого-либо эффекта. Дальнейший путь в пещеру был закрыт для товарищей лейтенанта, и Кэр в последний раз оглянулся на сопровождающих его офицеров. Некоторые из них одобрительно улыбались. Но не все. Мистер Форингтон стоял так, будто вместо свадьбы был приглашен на собственные похороны.

Кирт взял факел и первым вступил под своды пещеры. Едва аурлиец сделал первый шаг, он сразу ощутил на себе весь эффект зелья. Перед глазами все поплыло, а ноги стали ватными. Кэр вращал головой из стороны в сторону, но картина окружающего мира передавалась в его голову с задержкой. Дикари, окружившее молодоженов, видя их одурманенное состояние, помогали им продолжать движение. Итан не мог оценить, как долго они шли по многочисленным тоннелям, лабиринт которых все никак не хотел заканчиваться. Наконец, очередное ответвление привело их в просторный грот. Дикари торжественно подожгли факелы по всему периметру просторного зала.

Когда глаза Кэра вновь привыкли к яркому свету, он увидел, что на стенах практически не осталось пустого места. Скалы практически полностью были покрыты какими-то небрежными рисунками. Кирт указал следовать за ним в сторону возвышающегося в другом конце зала алтаря. Еще издалека Итану показалось, что на алтаре лежит человеческий скелет. Чем ближе он приближался, тем сильнее убеждался в своей догадке. Это был не первый скелет, который довелось видеть Кэру, но в нем было нечто особенно жуткое. Принадлежал он человеку явно крупного размера, телосложением превосходящего даже Огла. Череп скелета венчала жутковатого вида корона.

Подойдя достаточно близко, аурлиец понял, что ошибся. Страшная корона вовсе не была драгоценным атрибутом. Кэру стало крайне не по себе, когда он осознал, что жуткое украшение с рогами на самом деле никакое не украшение, а неотъемлемая часть черепа. Итан не мог ручаться, что происходящее ему не мерещится под действием снадобья.

Окружавшие их дикари распределились по периметру пещеры. Погрузившись в транс, они хором начали напевать мотив на недостижимом наречии. Усилием воли оторвав взгляд от загадочного скелета, Кэр решил более подробно изучить наскальную живопись. Казавшиеся первоначально хаотичными рисунки при длительном изучении принимали вполне осознанный порядок. Все они были посвящены богу Аскху. Лейтенант пришел к такому выводу, исходя из того, что главным героем большинства фресок стало существо, всегда изображаемое красной краской. Голову существа венчали длинные белые рога.

Вождь тем временем опустился на колени перед алтарем и принялся восхвалять мертвое божество. Мир снова поплыл перед глазами аурлийца, но он всеми силами старался удержать огонек затухающего сознания. Прямо перед ним лежал скелет существа, прежде неизвестного его сородичам, но Кэр не мог гарантировать, что собственные глаза не обманывают его под действием настоя. Воспитанному в любви к Создателю Итану впервые стало страшно, когда он по-настоящему осознал, что участвует в языческом обряде. Если бы кто-то год назад сказал ему, что он будет частью подобного ритуала, лейтенант рассмеялся бы ненормальному прямо в лицо. Теперь же аурлиец ощущал себя одним из тех культистов, которых инквизиторам было за что сжигать на городских площадях.

Вождь взял с алтаря заранее приготовленный кувшин и разлил его содержимое по двум чашам. В голове Кэра пронеслась мысль о том, что еще одну порцию такого напитка его сознание не выдержит. Ноа протянула свою руку в сторону отца. Достав кинжал, подаренный мистером Кэмбелом, вождь сделал небольшой разрез на раскрытой ладони своей дочери. Порез был достаточно глубоким, но Ноа даже не вздрогнула. Дурманящий напиток притупил ее рефлексы. Сжав руку девушки, Кирт дождался, когда несколько капель крови упадет в ее чашу. Затем наступила очередь Кэра. Его кровь перекочевала в чашу, предназначавшуюся для Ноа. Смотря друг другу в глаза, молодожены осушили свои чаши. Пение дикарей в этот момент стало значительно громче.

По словам вождя, данный обряд связывал души и переплетал их судьбы навсегда. Кирт снял висевший у него на шее медальон. Пояснив, что украшение принадлежало красному богу Аскху, а после его смерти передавалось из поколения в поколение в семье вождя, старик торжественно повесил его на шею аурлийца. Неизвестно, была ли это сила артефакта или же подействовала вторая порция напитка, но Кэр с трудом устоял на ногах, ощутив на своей груди холодный металл, показавшийся неимоверно тяжелым.

Дикари, не прекращая своего пения, начали приближаться к новобрачным. Дойдя до Кэра с Ноа, они взяли их на руки, подняв над собой. Племя отправилось в обратный путь. Ощущение реальности окончательно начало покидать аурлийца. Перед глазами мелькали красочные видения. Цепляясь за остатки собственного разума, он пытался придумать способ обозначить дорогу в лабиринте пещер, чтобы в будущем иметь возможность сюда вернуться. Не придумав ничего лучше, он начал судорожно сжимать и разжимать пораненную руку, заставляя капли крови падать на пол пещеры. Искренне надеясь на изобретенную им тончайшую путеводную нить, Итан отпустил свое сознание.

Перед его глазами всплывали всевозможные сцены. Вот он дома, и отец отчитывает его за очередную провинность. А теперь они вместе провожают его мать и сестру в летнюю резиденцию. Вот Кэр оказался в академии, на одной из лекций профессора Форингтона. Блуждая в картинах воспоминаний, Кэр машинально продолжал разгонять кровь по руке, составляя падающими каплями путеводитель по лабиринту.

Потоки свежего воздуха подсказали, что выход уже близко. Когда Кэр оказался под открытым небом, у него перехватило дух от красоты звездного неба. Казалось, на небосводе сегодня собрались сотни, а может, и тысячи звезд. На поляне их уже ждал специально приготовленный шатер. В его крыше подразумевался специальный вырез, чтобы молодожены в эту ночь были едины с небом. Оставленные друг другу, Кэр и Ноа еще долго слышали удаляющееся пение дикарей.

Аурлиец и его спутница были в трансе, движения им не принадлежали, тела были чужими. Кэр первый приблизился и поцеловал Ноа. Девушка легким движением скинула с себя тончайшую торжественную тунику. Помогая Итану снять рубаху, аборигенка прикоснулась к шраму у его сердца, полученному во время дуэли. Аурлиец нежно обхватил кисть ее руки и снова поцеловал. В голове его при этом не было ни единой мысли. Он был абсолютно чист, будучи не обремененным тяжестью тех мыслей, что отягчают существование любого человека. Чувства обострились под действием мистического напитка. Юноша и девушка провели эту ночь свободными от всех переживаний, предоставленные лишь самим себе.

Кэр давно не просыпался в таком хорошем настроении. Растянувшись во весь рост, он любовался облаками, медленно пролетающими над их пристанищем. Голова Ноа лежала у него на груди, и он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить ее. Распущенные волосы девушки щекотали его грудь. Утреннее солнце согревало своими нежными лучами. Аурлиец ощутил легкое чувство холода в районе груди. Ему пришлось немного отодвинуть волосы аборигенки, чтобы понять, что холод источает медальон, висящий у него на шее.

Реликвия племени явно была сотворена не на этом острове. Аборигены еще металл обрабатывать толком не научились, а эта драгоценность была создана из сплава, неизвестного даже Кэру. Медальон оказался идеально гладким. Ни выступов, ни изображений. Всматриваясь в него, можно было увидеть лишь свое собственное мутное отражение. Стоило только Итану коснуться украшения, как позабытые картины вчерашней ночи стали всплывать у него в голове. Лабиринт пещер, просторный грот, наскальные рисунки, алтарь, скелет, корона. Видение преобразилось, и корона слилась с черепом скелета, превращаясь в рога. Кэр посмотрел на свою ладонь. Порез, оставленный вождем во время ритуала, за одну ночь успел зажить практически полностью. Аурлиец вздрогнул от нахлынувших видений.

Неаккуратное движение разбудило девушку. Ноа распахнула глаза, заставив Кэра забыть о своих переживаниях на несколько часов. Позавтракав, они решили отправиться к тому самому озеру, где мистер Кэрил застал свою будущую жену. По пути аурлиец ненавязчиво, стараясь не вызывать подозрений своим излишним интересом, по крупицам вытаскивал из Ноа воспоминания о вчерашней ночи. Как оказалось, девушка и сама с трудом помнила происходившее в пещере. Вчера она точно также, как и Итан, впервые оказалась в священном для ее народа гроте. Ноа морщилась, пытаясь вспомнить четкие картины церемонии, но тщетно.

Тогда Кэр напрямую расспросил ее о красном боге. К удивлению Кэра, облик божества был загадкой для большинства членов племени. Лишь избранные имели право лицезреть его останки. Согласно традициям, только вождь и шаман племени могли определять достойных. Уже несколько поколений не видели мощей Аскха из-за того, что пещера долгое время находилась во власти одержимых. На вопрос о причине отсутствия шамана в столь значимый для его народа день девушка ответила, что тот покинул деревню после дуэли и больше не появлялся.

Добравшись до столь много значащего для них озера, Кэр заставил себя выкинуть из головы мысли о вчерашнем открытии. Ноа светилась от счастья, и, смотря на нее, аурлиец не мог не заразиться ее прекрасным настроением. Девушка призналась, что лейтенант сперва напугал ее в тот день, когда застал купающейся. Отныне это сокрытое от посторонних глаз место стало их личным убежищем. Мечты Итана материализовались в самом лучшем воплощении. Аурлиец был счастлив как ребенок. Он подолгу задерживал дыхание под водой, исчезая на дне озера. Когда он показывался на поверхности, Ноа делала вид, что злится, и возмущенно брызгалась холодной водой.

К сожалению, они все еще не принадлежали лишь себе. Когда они вернулись в деревню, девушки племени похитили Ноа у аурлийца. Кэру, ставшему отныне частью племени, вождь выделил хижину неподалеку от священного костра. Лейтенанту не терпелось добраться до капитана Хольта, чтобы сообщить ему о предполагаемом открытии. Оказавшись за стенами форта, Итан узнал, что капитана и большинство офицеров вызвал в свою ставку на побережье адмирал Харис.

Совсем отчаявшись, Кэр уже собирался возвращаться в деревню, когда заметил мистера Рокуэла у лазарета. Чарли сидел на пеньке, облокотившись о стену, и курил трубку. Доктор был, пожалуй, лучшим кандидатом на роль слушателя удивительной истории лейтенанта. Оказавшись в уединении, за дверью лазарета аурлиец поведал мистеру Рокуэлу все, что ему удалось вспомнить о событиях вчерашней ночи. Не надо было быть крайне наблюдательным, чтобы заметить пробудившийся интерес в зеленых глазах доктора.

— Как думаете? Мне это все померещилось? — спросил Кэр в конце своего повествования.

— Мне бы очень хотелось убедиться в обратном, — доктор явно был взбудоражен.

— Тогда что это за существо? — Итан надеялся, что мистер Рокуэл подарит ему рациональное объяснение увиденного.

— Ничего не могу сказать сейчас. Мне надо увидеть его. Своими глазами.

— Но вас вряд ли допустят в священную пещеру, — начал Кэр, но осекся под пристальным взглядом зеленых глаз.

— Значит, никому не стоит знать о том, что мы собираемся сделать, — доктор полностью преобразился, таким решительным Итан его прежде не видел.

— Не прошло и суток, как я стал частью племени, а вы хотите, чтобы я нарушил его священный закон? — лейтенант уже десять раз пожалел, что первым ему на глаза попался именно доктор.

— Вы совершенно правильно меня поняли. Ваш долг перед соотечественниками превыше супружеского, — ухмыльнулся мистер Рокуэл.

— Но что я скажу в деревне?

— Элементарно, соврите им, что вас, как и остальных, вызвал на берег адмирал Харис. Вы пока еще обязаны ему подчиниться, — напомнил Чарли.

Кэру очень не нравилась мысль соврать собственной жене в первый день брака, но было что-то такое во взгляде доктора, что заставляло повиноваться его воле.

— Когда? — сдался лейтенант.

— Выступаем вечером, я буду ждать у северной тропы. Пожалуй, не стоит пока посвящать в наш план мистера Форингтона. Он сейчас отвечает за безопасность в форте и вряд ли одобрит нашу идею.

Лейтенант не нашел в себе силы противоречить доктору. Соврать Ноа оказалось очень непросто, но девушка была готова поверить любому его слову. Когда начало смеркаться, Кэр появился в обозначенном месте. Зеленоглазый уже ждал его и с явным нетерпением расхаживал взад и вперед. На плече у него висел походный мешок. Двигались быстро, не останавливаясь на отдых. На протяжении всего пути доктор раз за разом переспрашивал о подробностях, заставляя Кэра вспомнить каждую деталь. Стояла кромешная тьма, когда они оказались у входа в пещеру.

— Говоришь, оставил отметки на полу собственной кровью? — спросил доктор, поджигая факел.

— Если я могу доверять собственным воспоминаниям, то да.

— Тогда только после вас, — доктор передал факел и церемониально взмахнул рукой, приглашая Кэра первым пересечь границу пещеры.

Итан не сразу решился войти в лабиринт. Ему отчего-то совсем не хотелось поворачиваться спиной к доктору. Только сейчас лейтенант понял, что никто на всем острове не знает, где он. Ничего не помешает его загадочному спутнику перерезать ему горло и оказаться в лагере еще до рассвета, не вызвав подозрений. Аурлиец сделал первый шаг и опустил глаза вниз, стараясь уследить за тенью следующего за ним мистера Рокуэла, готовясь отскочить в сторону при любом ее резком движении.

Сперва им не удавалось найти каких-либо отметин, и Кэр уже отчаялся, все больше и больше убеждаясь в том, что видения подменили собой реальные воспоминания. Его переживания развеяло многократное эхо, вызванное голосом Чарли. Лейтенант обернулся и увидел доктора опустившимся на колено и ведущим рукой по земле. Подойдя к нему с факелом, Итан убедился, что мистер Рокуэл не ошибся и на земле действительно присутствуют засохшие капли крови. Кэр удивился тому, как доктор быстро привык к абсолютной темноте пещеры.

Дальше дело пошло быстрее. Одну за другой искатели находили кровавые метки. Порой след прерывался, и путники выбирали ошибочный тоннель. Скорее всего, пробелы в цепи образовались из-за того, что кровь аурлийца падала на несущих его дикарей. Признавая свои ошибки, они раз за разом возвращались на верную тропу. Доктор достал свои краски и кисть. Бережно обводя маленькие капли крови, мистер Рокуэл вырисовывал правильный путь.

Чем ближе они приближались к цели, тем отчетливее и больше становились пятна крови. Теперь уже и Кэр различал их без труда. Должно быть, кровотечение поначалу было весьма сильным.

— Далеко еще? — спросил доктор, и его голос улетел далеко вперед, отразившись от стен громогласным эхом.

Вопрос получился риторическим. Грот был совсем близко. Сжимая в руке единственный источник света, Кэр постепенно начал поджигать факелы, расставленные по периметру. Лейтенант старался не смотреть по сторонам, чтобы не разочароваться в том, что ожидал увидеть. Сердце бешено колотилось. Остановился он лишь тогда, когда поджег половину факелов и оказался у алтаря. Обернувшись на доктора и увидев бурю эмоций на его лице, он понял, что не ошибся, приведя его сюда. Подняв глаза, он увидел те самые рисунки, что запечатлела его память. На алтаре лежал скелет существа, доселе неизвестного аурлийцам.

— Вы удивительный человек, мистер Кэрил. Если бы не ваша импульсивность в принятии решений, мы могли бы лишиться величайшего открытия, — доктор расхохотался с легким оттенком безумия в голосе.

— Знаете, что это за существо? — спросил Кэр, когда они подошли вплотную к алтарю.

— Нет, но теперь этот скелет точно станет нашей путеводной звездой. Узнав то, что нам удалось выяснить о красном боге, адмирал Харис точно поведет экспедицию дальше на запад.

Кэра впервые кольнуло чувство одиночества. Свою судьбу он выбрал себе сам. Его друзей ждало дальнейшее путешествие, а он, подаривший им это открытие, вынужден был остаться на острове.

— Не будем терять времени. Мне нужно больше света, — одернул лейтенанта мистер Рокуэл.

Доктор выхватил кинжал из ножен. Итан вздрогнул и, рефлекторно отступив, потянулся к собственному оружию. Чарли проигнорировал действия лейтенанта и положил кинжал рядом с ногой скелета, приравняв его острие с кончиками пальцев. Выудив из мешка принадлежности для рисования, доктор принялся с хирургической точностью переносить изображение скелета на холст. Зная точную длину кинжала, мистер Рокуэл с легкостью соблюдал масштаб и необходимые пропорции.

— Больше света, мистер Кэрил, — повторил зеленоглазый.

Кэр заставил себя оторваться от восхищения работой доктора и принялся исполнять поручение. Поджигая последний факел, лейтенант решил еще раз оглядеть все рисунки, покрывающие стены. Работы у доктора было много, и Кэр мог позволить себе подолгу останавливаться у каждого сюжета.

В рисунках прослеживалась определенная закономерность. Первая фреска запечатлела остров Хольта сверху так, как бы его отразили на аурлийских картах. Немного левее синей краской была изображена изогнутая линия, которая словно пыталась приобнять остров. Смысл этого изображения оставался для чужака загадкой. Еще левее было изображено нечто, чему Кэр не мог подобрать аналога для сравнения. Древний художник абсолютно не соблюдал пропорции, и непонятная клякса превосходила схематическое изображение острова Холта в несколько раз.

Следующий рисунок в точности повторял предыдущий, однако неизвестный объект переместился на другую сторону синей черты. Двигаясь вдоль стен, Кэр наблюдал процесс зарождения религии аборигенов. Было что-то общее между этой пещерной живописью и изображением деяний Создателя по периметру окружности его символа. На рисунках между островом и кляксой появилось красное существо. Следующая сцена, видимо, должна была запечатлеть первую встречу дикарей с будущим богом. Если верить, что тут художник все же сохранил пропорции, то красный бог действительно был более крупного телосложения, чем любой из аборигенов.

Кожа существа изображалась кроваво-красным цветом. Сомнений в том, что послужило краской, не оставалось. Голову украшали белые рога. Из одежды на нем была лишь длинная черная туника без рукавов. Глаза были подчеркнуто желтого цвета. Этот рисунок наиболее подробно запечатлел образ бога Аскха. Дальше наскальные рисунки рассказывали о ключевых моментах его взаимодействия с аборигенами. Момент принесения огня в дар. По словам вождя, центральный костер в деревне являлся непрерывным потомком первого пламени. Когда одичавшие изгнали их из священной пещеры, потомкам Кирта удалось вынести его часть и сохранить.

Последним запечатленным сюжетом оказалась сцена похорон загадочного существа. Кэру стало не по себе. До этого момента он считал, и церковь учила, что в мире нет существ, более развитых, чем цивилизованный человек. Между тем в реальности существования краснокожего существа сомневаться не приходилось. Неважно, обладало ли оно при этом божественными силами или нет, его знания, которыми он делился уже тысячи лет назад, впечатляли. Кэр невольно прикоснулся к медальону на груди. Тот излучал приятное тепло.

В голову закрались мысли о том, стоит ли лезть в неизвестность и рисковать спокойным существованием своего народа или лучше оставить эту тайну гнить в этой пещере. Кэр посмотрел на мистера Рокуэла. Чарли уже закончил со скелетом и теперь перерисовывал на свои листы наскальные хроники.

«Обратного пути нет», — подумал Кэр, глядя на отражающееся пламя в зеленых глазах доктора.

Закончив, они потушили факелы, погружая пещеру во мрак, и отправились в обратный путь. Кэр с огромным удовольствием сделал глоток свежего воздуха, когда они оказались под открытым небом. Доктор предложил сразу отправиться в лагерь адмирала Хариса, чтобы застать там большинство офицеров. Лейтенант с радостью согласился, так как, побывав на побережье, он хоть и отчасти, но сможет быть искренним перед Ноа. Ну и возможность оказаться в центре внимания уважаемых им людей тоже выглядела приятной перспективой.

Когда они добрались до лагеря на берегу, первые лучи солнца уже приятно согревали укрывающихся в плащи исследователей. Доктор был в необычайно хорошем расположении духа. Правда, глаза его устали от постоянного напряжения во время копирования изображений, и он слегка щурился от яркого света. Им пришлось настоять, чтобы заставить караульного разбудить капитана Хольта в столь ранний час.

Несмотря на внешнюю сонливость, капитан быстро сообразил, что доклад его подчиненным придется повторять перед адмиралом. Уже через минуту они втроем очутились перед шатром, а через три уже рассказывали старому моряку свою историю. Кэр отметил некую нервозность в глазах адмирала Хариса, когда его взгляд сталкивался с доктором. Говорил в основном лейтенант. Сэр Оливер и доктор многозначительно переглянулись, когда речь зашла о наскальных рисунках и загадочном существе. Мистер Рокуэл передал свои записи руководителю экспедиции. Выслушав доклад, адмирал приказал будить всех офицеров.

Через пятнадцать минут шатер оказался забит сонными моряками. Капитан Хольт вкратце пересказал причину неожиданного созыва собрания.

— Не самое страшное открытие в первую брачную ночь, о котором мне доводилось слышать, — улыбнулся мистер Грин, заслужив несколько одобрительных смешков за столом.

Выслушав рассказ капитана, боцман «Последнего шанса» предложил немедля отправиться в пещеру, чтобы увидеть загадочное существо. Мистер Кормак выглядел встревоженным. Огл судорожно сжимал символ Создателя, висящий у него на груди. Джереми Нортхэм, прибывший сегодня с «Отчаяния», казался единственным, кто сохранял хладнокровие. Собрание уже рисковало превратиться в ярмарку, когда заговорил адмирал Харис, до этого внимательно слушавший обсуждение своих подчиненных.

— Готовим корабли к отплытию. Пополняем запасы продовольствия и пресной воды. Оставим на острове небольшой гарнизон. Лейтенант Уайтхол возглавит наше представительство. Мистер Кэрил станет посредником между аборигенами и нашими людьми, — голос его звучал тихо, но все споры за столом прекратились в тот же миг.

— Со всем уважением, сэр, вы уверены, что стоит испытывать судьбу и гневить Создателя? Если до этого он хранил нас от встречи с подобными существами, может, и сейчас не стоит лезть на рожон? — Огл оказался единственным, кто был в силах перечить адмиралу, и единственным, кого посетила та же мысль, что и Кэра.

— Ради всего святого, оставь проповеди для инквизиторов. Ты мореплаватель или священник? Может, приглашать тебя на собрания только вместе с ними, когда важные вопросы уже будут решены? — вспылил мистер Норрингтон, которому нетерпелось убраться с этого острова.

Адмирал не удостоил боцмана своим ответом. Собрание было окончено, распоряжения получены. Уже вставших со своих мест офицеров вновь остановил негромкий голос адмирала:

— Скелет существа мы заберем с собой. Мистер Кэрил, вы поведете отряд в пещеру, — тихий голос адмирала вновь остановил офицеров, только поднявшихся со своих мест.

Лейтенант замер на месте как вкопанный. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что исполнение подобного приказа развяжет войну с аборигенами. Дункан Грин с опаской посмотрел на лейтенанта, видимо, прочитав мысли и опасаясь его реакции. Офицеры уже покидали адмиральский шатер.

— Сэр, если позволите. Могу я просить вас отменить свой приказ? — эти слова заставили всех присутствующих обернуться на Итана, чтобы убедиться, что тот не сошел с ума.

Адмирал не спешил реагировать на дерзость зарвавшегося лейтенанта. Мистер Нортхэм постарался аккуратно вывести Кэра из шатра.

— Забрав у аборигенов их реликвию, вы спровоцируете войну. В таком случае нам придется уничтожить всех дикарей на острове. Однако, аборигены могут быть нам полезны. Как вы могли заметить, они сильно опережают в развитии тех, кто обитает на островах Внутреннего моря. В этом смысле они ближе к нам, чем к дикарям, — затараторил Кэр, поняв, что адмирал дает ему шанс раскрыть свою позицию.

— Я уже все решил, мистер Кэрил, — спокойно, но четко адмирал дал понять, что разговор окончен.

Лейтенант остался стоять на месте, понимая, что в этом вопросе он не может уступить даже адмиралу. Отведи он своих соотечественников в пещеру, племя и в первую очередь Ноа сразу поймут, кто служил им проводником. Участвовать в войне против народа собственной жены Итан не хотел и не мог.

— Тогда, по крайней мере, прошу вас забрать останки на обратном пути. За время вашего отсутствия я постараюсь подготовить племя. Возможно, тогда им будет проще расстаться со своей реликвией, — не унимался Кэр, сам не веря в то, что это возможно.

— Мистеру Кэрилу, видимо, не хочется расстраивать супругу. Что ж, считайте это моим свадебным подарком. Мы заберем останки, возвращаясь в Аурлию. До нашего прибытия вы отвечаете за них головой, — улыбнулся адмирал, и в шатре раздались неуверенные смешки.

Кэру было приятно, что никто из офицеров «Отчаяния» даже не улыбнулся. В их взглядах он нашел понимание.

— Вы слишком юны и, видимо, не предназначены для нашего дела, что странно с учетом вашего происхождения. Не думал, что первая попавшаяся дикарка способна заставить благородного аурлийца свернуть с истинного пути, — закончил разговор адмирал Харис, жестом руки выгоняя всех из своего шатра.

Только оказавшись на улице, Кэр осознал всю дерзость и отчаянность своего поступка. Его отец был вассалом адмирала, и юноша совсем не хотел навлечь его гнев на свою семью. Он ждал, что капитан как следует его отчитает, но ошибся. Вместо этого Хольт, мистер Нортхэм и штурман — офицеры, которым довелось служить под началом Оливера Хариса, — были поражены тем, что лейтенанту удалось заставить адмирала изменить свой приказ. Среди них даже ходило выражение, что упрямство старого пройдохи крепче саггитового клинка. Огл положил свою гигантскую ладонь на плечо Кэра. В глазах Пита лейтенант нашел поддержку. Итан впервые поймал себя на мысли о том, как тяжело ему будет расставаться с этими людьми, успевшими стать ему товарищами за столь короткое время.

Весь следующий месяц работа на острове не прекращалась ни на секунду. Экипажи готовили свои корабли к отплытию, проверяя их сверху донизу, очищая каркас от облепивших его ракушек. Гвардейцы превратились в охотников и за отведенный им срок сильно сократили популяцию живности на острове. Мистеру Грею удалось оправиться от потери ноги, и теперь он, гордо опираясь на свой протез, руководил процессом заготовки провизии. Никто из моряков больше не был замечен в проявлении неуважения к интенданту. Пойманная дичь обильно обрабатывалась солью, чтобы как можно дольше оставаться пригодной для употребления. Пустые бочки доставлялись на берег, а обратно возвращались уже наполненные холодной ключевой водой.

Кэр поселился в деревне, обжив вместе с Ноа предоставленную им хижину. Большинство ночей он теперь проводил рядом со своим новым народом. Шаман вернулся в племя также неожиданно, как исчез. Аурлиец не знал, специально ли или нет, но шаман старательного его избегал. Итан ясно определил для себя, что к старику стоит относиться крайне настороженно.

Ноа проявила интерес к языку своего мужа, и теперь настала очередь Кэра смеяться над ее акцентом и над тем, как непросто ей давалось произношение некоторых слов. Разозлившись очередной неудачной попытке, она часто пыталась сдуть сползающую на глаза челку. Стоило признать, что в роли учителя Кэр выступал куда хуже аборигенки.

Они часто сбегали от всех на свое озеро, чтобы остаться наедине. Мистер Рокуэл предложил им, пока он еще здесь, нарисовать портрет их семьи. Ноа так бурно восхищалась талантом доктора, что даже заставила его покраснеть. Картина теперь красовалась в их шатре, между глиняной фигуркой бога аборигенов и символом Создателя. Ежедневно перед сном Ноа расспрашивала Кэра об Аурлии, устройстве ее городов, принятых обычаях. Интересовала дикарку и религия народа ее избранника.

Аурлиец довольно охотно рассказывал о многочисленных замках и поместьях, одеждах герцогов и герцогинь. Его умиляло искреннее удивление в глазах аборигенки, шокированной каждым новым открытием, но однажды девушка задала вопрос, которого так боялся Кэр. Ноа хотелось оказаться в местах, где вырос Итан, познакомиться с его семьей и друзьями. В тот день аурлийцу пришлось соврать ей во второй раз. На душе вновь стало тяжело от осознания того, что он никогда уже не сможет вернуться на родину.

Итан Кэрил пребывал в смешанном настроении. С одной стороны, он был безумно счастлив провести свою жизнь вместе с Ноа. С другой, он с тяжестью в сердце наблюдал за приготовлениями своих товарищей к отплытию. Из-за своих внутренних переживаний Кэр порой срывался на Ноа, о чем потом очень сожалел. Девушка не могла понять его и считала себя виновной в плохом настроении мужа. Одним утром на исходе месяца она разбудила его, произнеся поздравление с чистым аурлийским произношением.

— Кто тебе сказал? — улыбнулся Кэр, не открывая глаз.

— Бородатый великан, — девушка довольно улыбнулась.

Таким прозвищем она обозначала Огла среди других друзей Кэра. Улыбка на лице именинника стала еще шире, когда он представил смущенное лицо боцмана, пытающегося объясниться с дикаркой.

— Хватит спать. Я хочу показать тебе одно место, — она нетерпеливо принялась расталкивать Итана.

Большая часть племени еще спала, когда парочка покинула деревню. За плечами аурлийца висел походный мешок, заранее подготовленный Ноа. Девушка повела лейтенанта в сторону главного ориентира этого острова, гордо возвышающегося над остальным ландшафтом. Оказавшись недалеко от входа в священную пещеру, аборигенка объявила привал. Пока они вместе готовили свой завтрак, Кэру все время казалось, что из леса за ними кто-то наблюдает. Он несколько раз оборачивался и всматривался в стройные ряды деревьев, но так и не заметил ничего подозрительного.

Восстановив силы, они начали свой путь к покорению вершины. Ноа вела аурлийца по скрытым тропам так, будто ходила по ним сотни раз. Иногда извилистая дорога выводила их на открытые площадки, с которых открывался прекрасный вид на весь остров. Несмотря на то что Ноа, должно быть, знала самый короткий путь к вершине горы, он все равно занял около пяти часов. Кэр уже подумывал взмолиться об отдыхе, когда они, наконец, добрались до вершины.

Награда за страдания оказалась поистине достойной. Вид, что открылся покорителям вершины, был несравним ни с чем, что аурлийцу довелось видеть прежде. Остров отсюда казался необычайно маленьким. Вдалеке посреди просторных полей можно было разглядеть две едва различимые точки, в очертаниях которых угадывались форт и деревня племени. От восхищения у Кэра перехватило дыхание.

— Теперь это наш остров. Наш с тобой. Мы сделаем его идеальным домом для наших детей, — девушка говорила громко, стараясь перекричать шквальный ветер.

Итан обернулся, улыбаясь. Сильный ветер заставлял волосы Ноа парить в воздухе. Они провели несколько часов, любуясь открывающимися видами, ощущая себя королями этого мира. Все это время они, перебивая друг друга, обсуждали свои будущие планы на семейную жизнь. Находясь в добровольном плену у чар аборигенки, Кэр на это время забыл о всех своих переживаниях. Аурлиец уже решил, что они проведут здесь весь день, когда девушка неожиданно встала и поманила его за собой.

Взяв его за руку, Ноа повела лейтенанта по незамеченной прежде тропе. Спустя несколько минут спуска девушка обернулась к Кэру и попросила его закрыть глаза. Аурлиец повиновался и почувствовал, как на его лицо легла узкая полоска ткани.

— Держи мою руку. Крепко, — девушка сама вложила ее в ладонь Итана.

Аккуратно следуя за Ноа еще с десяток шагов, Кэр почувствовал, что они идут по дуге. Девушка остановилась и положила руку ему на грудь.

— Можешь снять повязку, — услышал Кэр самый приятный голос в его жизни.

Аурлиец развязал узел, и лента упала к его ногам. Ноа обняла его и, прижавшись к спине, положила подбородок ему на плечо, для чего ей пришлось привстать на цыпочки. Кэр не думал, что сегодня увидит то, что впечатлит его больше вида острова с высоты птичьего полета, но ошибся. Прямо перед ним во всей своей красе предстало чистейшее горное озеро, вода которого переливалась на солнце изумрудными оттенками. Поверхность блестела, словно драгоценный камень, обработанный умелым ювелиром.

Это укромное место было хорошо укрыто от всех ветряных потоков. Кэр услышал, как за его спиной на землю упала одежда. Он хотел обернуться и поймать девушку, но та, ловко увернувшись, уже бежала в сторону озера. В следующий момент она уже плескалась в воде. Кэр не заставил себя долго ждать, бросив оружие и скинув одежду, он с разбега вбежал в озеро вслед за Ноа. Вопреки ожиданиям, вода оказалась теплее, чем предполагал аурлиец.

Прохладная влага смыла всю усталость, накопившуюся при тяжелом подъеме. Итан и Ноа одновременно нырнули. Кристально чистая вода горного озера не создавала никаких помех для видимости. Девушка вынырнула первой. Кэр подплыл к ней под водой и всплыл прямо перед лицом дикарки. Поправив намокшие волосы, он поцеловал ее. Девушка нежно оттолкнула его и поманила за собой. Доплыв до противоположного конца озера, парочка оказалась у отвесного обрыва. Защищенные от пропасти барьером, созданным естественным рельефом скал, они долго любовались сокрытой от них прежде частью острова.

Почувствовав, что начинает замерзать, Кэр предложил возвращаться к берегу. Коснувшись ногами дна, аурлиец поймал и притянул девушку к себе, взяв ее на руки. Вынося девушку из озера, Итан почувствовал, как амулет слегка обжег его грудь. Положив Ноа на импровизированную кровать из их собственных одежд, он снова впился в ее губы.

Неожиданно сильнейший удар заставил сознание аурлийца расколоться от боли. Кэр откатился в сторону, рефлекторно обхватив голову руками и почувствовав пальцами вязкую кровь. Сквозь полуобморочное состояние до него донесся крик Ноа. Заставив себя превозмочь боль, он поднял глаза и увидел двух дикарей. Один из них сжимал копье, удар древком которого Кэр ощутил на своей голове секунду назад. Второй был вооружен ножом. Аурлиец потянулся к своему оружию, но получил второй удар по еще не восстановившимся от травмы ребрам. Лейтенант был абсолютно нагим и без оружия.

Воспользовавшись беспомощностью аурлийца, одержимый схватил его руки и связал их за спиной, заставив больно натянуться плечевые суставы. Другой в это время ударил Ноа ладонью по лицу, заставляя ее замолчать. Закончив с руками Итана, дикарь оттолкнул его к скале, и аурлиец больно ободрал спину об острые камни. Второй держал сопротивляющуюся изо всех сил девушку за волосы. Кэр нащупал за спиной выступ и начал судорожно перетирать веревку, стараясь оставаться незамеченным.

Дикарь, который до этого был занят им, переключился на Ноа. Подойдя, он постарался ее грубо поцеловать, но девушка увернулась, яростно мотая головой из стороны в сторону. Одержимый сильно ударил ее в живот, чтобы остановить ее метания. Руки Кэра стали перетирать сковывающие его путы с удвоенной скоростью. Лейтенант подумал обратиться к одержимым на их наречии, но, заглянув им в глаза, не увидел в них ничего, кроме безумия.

Дикарь снова поднял голову Ноа и попробовал поцеловать ее во второй раз. Девушка со всей силы вцепилась зубами в его губу. Он отшатнулся, рыча от боли, и снова ударил девушку. Когда одержимый вновь поднял голову Ноа, она смотрела только на Кэра. Взгляд, наполненный страхом, придал аурлийцу недостающих сил, и он освободился от своих оков. С яростью дикого зверя он схватил первый попавшийся под руку булыжник и рванулся в сторону врага.

Стоящий спиной к нему дикарь достал свой нож и ударил Ноа в живот. За секунду до того, как клинок коснулся ее кожи, взгляд аборигенки изменился. Девушка осознавала, что сейчас произойдет, и принимала свою судьбу. Кэр с диким воплем настиг первого дикаря и, увернувшись от копья, со всего размаху ударил того булыжником в висок. Одержимый моментально обмяк и повалился на землю. С сумасшедшей решимостью в глазах Кэр начал надвигаться на второго дикаря, стараясь не смотреть на лежавшее на земле тело возлюбленной.

Одержимый судорожно размахивал перед собой окровавленным кинжалом. Дикарь был так напуган свирепостью на лице Кэра, что атаковал не глядя. Перехватив его руку, аурлиец повалил дикаря на землю и бил одержимого камнем по лицу до тех пор, пока оно не превратилось в кровавое месиво. Пелена ярости начинала спадать, и Кэр заставил себя остановиться.

Итану потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы посмотреть в сторону Ноа. Когда он подбежал к ней и сжал в своих объятиях, она еще была жива. Девушка пыталась что-то сказать ему, но у нее не получалось, и она лишь судорожно хватала ртом воздух. Кэр положил руку на рану, из которой обильным потоком вытекала кровь. Он не знал, что сказать. Ему никогда не было так страшно, как сейчас. Кэру оставалось лишь смотреть на нее до тех пор, пока ее наполненные жизнью глаза не стали холодными, укрывшись за маской безразличия. Аурлиец притянул ее голову к себе и зарыдал.

Когда он снова пришел в себя, солнце уже одаривало этот мир последними лучами своего тепла на сегодня. Аккуратно уложив тело Ноа, он зашел в воду, чтобы смыть с себя кровь. Одевшись и подобрав оружие, Итан укутал девушку в свой плащ. Он собирался уходить, когда взгляд его упал на первого убитого им дикаря. Осознание уже пришло в его голову, но он всеми силами старался не принимать жестокую истину. В мертвеце он узнал одного из тех дикарей, которых пощадил во время боя у пещеры.

Ненависть к самому себе заставила его сжать челюсть так, что послышался жуткий скрежет зубов, а из гортани вырвался стон, полный отчаяния. Кэр почувствовал, что стоит на распутье и сейчас как никогда близок к тому, чтобы пойти по тропе, ведущей в чащу безумия. В поисках чего угодно, способного отвлечь его от чувства вины в собственной трагедии, он заметил на шее дикаря знакомое украшение.

Новая волна ярости подступила к сердцу Итана, но именно это оказалось для него спасительной соломинкой. Гнев помогал отвлечься хоть на время, и аурлиец старался не выпускать себя из этого состояния. Клык загадочного зверя, подобный тому, что шаман вручил Галу перед дуэлью, лежал на груди убитого. Ногти сжатых в кулаки рук оставили глубокие вмятины на ладонях. Не требовалось большого ума, чтобы сложить одно к одному и понять, по чьему наставлению произошло сегодняшнее нападение.

Судя по всему, покинувший деревню шаман отправился на поиски выживших одержимых, чтобы свершить свою месть. Отыскав и подчинив молодых напуганных дикарей своей воле, он натравил их на убийцу своего сына. Месть шамана удалась лучше, чем он мог предположить. Живой Кэр сейчас страдал куда больше, чем мертвый.

Аурлиец облокотился о скалу, вскинул голову вверх и истерично засмеялся. Постепенно смех его из истеричного перетек в сумасшедший. Так Итан Кэрил встретил свое двадцатилетие. Потеряв волю к жизни, он цеплялся за то единственное, что ему осталось. Желание отомстить стало главным мотиватором его дальнейших действий.

Срезав доказательство с шеи одержимого, он поднял тело Ноа с земли. Решив не рисковать, он начал спуск по тому же пути, что привел их на вершину. Закатное солнце приобрело красноватый оттенок, словно оно тоже обагрилось кровью. Спуск казался нескончаемым. Хоть Кэр и не ощущал веса девушки, сегодня он проделал большой путь и силы покидали его. Ему приходилось несколько раз останавливаться и сидеть рядом с телом возлюбленной, чтобы перевести дух. Он старался не смотреть на нее во время этих коротких привалов. Стояла глубокая ночь, когда Итан оказался у подножия горы. Здесь аурлиец смог позволить себе идти немного уверенней.

Он хотел как можно скорее закончить свой путь, но по мере приближения к деревне ему приходилось останавливаться все чаще и чаще. Только поддерживаемое в самом себе чувство ненависти не позволило Кэру свалиться без сил. Утро уже сменило ночь, когда лейтенант увидел вдалеке очертания форта аурлийцев. Навстречу ему выбегали товарищи. Первым его настиг Пит. Окружившие вдовца зеленые плащи пытались расспросить лейтенанта о произошедшем, но Кэр не видел и не слышал ничего вокруг себя. Пит хотел помочь ему, поддержав тело Ноа, чтобы взять на себя часть нагрузки, но Кэр грубо оттолкнул его. Больше никто не пытался остановить лейтенанта. До сознания Итана донесся голос капитана, приказывающий оставить его в покое.

Не встретив никакого сопротивления, Кэр вошел в деревню. По его расчетам сейчас было время завтрака, и большая часть племени должна была находиться в доме вождя. Очутившись под крышей, аурлиец в один миг завладел всеобщим вниманием. Выглядел он, должно быть, жутко. Грязный, со слипшимися волосами, засохшей кровью на лице и безумием в глазах он представлял весьма устрашающее зрелище. По гримасе страха на лице шамана Кэр сразу понял, что все его умозаключения оказались верны. Он аккуратно положил тело Ноа на землю. Освободившиеся от нагрузки руки затряслись.

Кирт побледнел, как мертвец, когда увидел немигающие глаза своей дочери. Кэр уверенным шагом подошел к вождю и шаману. Единственным препятствием между ними оставался лишь невысокий стол. Помещение понемногу заполнялось вооруженными соотечественниками мистера Кэрила. В воздухе стояло такое напряжение, что казалось, его можно было ощутить физически. Итан швырнул добытую им улику на стол прямо перед шаманом. Клык с шеи одержимого прежде явно был частью ожерелья испуганного старика. Кирт удивленно уставился на жреца своего племени. Тот дрожащей рукой потянулся к доказательству своего злодеяния.

Кэр молниеносно вытащил кинжал и пригвоздил руку старика к столу. Подарок Огла еще раз подтвердил свою ценность, пробив не только руку шамана, но и стол. Виновник разрушенного счастья Итана закричал от боли. Воины племени повскакивали со своих мест, но аурлийцы оттеснили их к стене, обнажив клинки. Лейтенант схватил старика за волосы и со всей силы ударил его лицом об стол. Послышался хруст сломанного носа, но крики шамана прекратились. Аурлиец вытащил кинжал из руки убийцы. За клинком из раны на свободу вырвался фонтан крови. Кэр перекинул шамана через стол и пинками выгнал его на улицу, заставляя ползти на карачках.

Оказавшись под открытым небом, он снова взял его за волосы и потащил в сторону ритуального костра. Крепко зажав голову в своих руках, Кэр начал приближать лицо шамана к огню. Боковым зрением он увидел, что доктор Рокуэл двинулся в их сторону, чтобы остановить творящееся безумие, но мистер Норрингтон остановил его. Итан все больше и больше приближал лицо врага к языкам пламени. Старик верещал от боли, моля о пощаде, источая запах паленой плоти.

Аурлиец не мог представить, какую боль испытывает шаман, ведь даже его руки чувствовали невыносимый жар. Волосы на голове шамана вспыхнули так быстро, что Кэр даже не успел моргнуть. Он откинул старика от огня и потушил его лицо лежавшей рядом шкурой. Шаман катался по земле, издавая нечленораздельные звуки. Несколько секунд Итан просто стоял и смотрел на его мучения. Насладившись страданиями, он опустился на колено, заставил старика остановиться и перерезал ему горло. Шаман вздрогнул еще несколько раз, прежде чем отправиться на встречу к красному богу.

Поднявшись, Кэр осмотрелся вокруг. Окружившая место самосуда толпа смотрела только на него, сохраняя звенящую тишину. Не обращая внимания на напуганные взгляды, Итан вложил кинжал в ножны и хотел вернуться за телом Ноа, но не дошел. Силы покинули его, и он упал бы, если бы капитан Хольт в последний момент не успел его подхватить. Открыл глаза он уже в лазарете, ставшем для него за время пребывания на острове вторым домом.

— Вы мой самый частый гость, мистер Кэрил, — мрачный голос доктора стал первым, что он услышал.

— Где Ноа? — произнести ее имя почему-то оказалось невероятно трудно.

— Вам стоит отдохнуть. Ваше тело полностью истощено.

— Где она?! — Кэр схватил сидящего рядом Чарли за рукав его рубахи.

— Ее похоронят на закате сегодняшнего дня, — зеленые глаза доктора не выдержали взгляда аурлийца.

— Сколько времени я провел без сознания?

— Вас не было с нами чуть больше суток. Кирт хотел совершить церемонию еще вчера, но капитан настоял на том, чтобы дождаться, когда ты очнешься.

— Вы не могли бы оставить меня на пару минут? Мне необходимо привести себя в порядок, — прервал Кэр доктора, останавливая того на полуслове.

Склонив голову, мистер Рокуэл оставил лейтенанта один на один с его внутренними демонами. Пытаясь отыскать внутри себя понимание, как ему жить дальше, Кэр встал и оделся. Итан не мог больше оставаться в лазарете. Каждая вещь в этом помещении напоминала ему о тех днях, когда Ноа выхаживала его после ночного нападения одержимых на корабль.

Сосчитав про себя до десяти и собравшись с силами, Кэр вышел на крыльцо. Подойдя к ручью, Итан увидел в нем отражение, в котором не узнал себя. Глаза впали, лицо исхудало, а на голове появились первые проблески седины. Неудивительно, что Пит так испугался, когда увидел его вчера утром. Аурлиец провел рукой по воде, чтобы стереть собственный портрет.

Весь день его не покидали товарищи. Как он ни старался спрятаться, чтобы остаться наедине с собой, его всегда сопровождал один из офицеров. Капитан сообщил, что, если Кэр не будет настаивать на ином, сегодня вечером Кирт сожжет тело своей дочери. Вместе с капитаном приходил инквизитор. Вопреки ожиданиям, Йон выразил соболезнования овдовевшему лейтенанту, несмотря даже на то, что его супруга была язычницей. Вопрос избрания способа захоронения Ноа был действительно непростым.

Сжечь тело по обычаям ее семьи или же похоронить в соответствии с требованиями аурлийской церкви было важным вопросом, решение которого откладывать было нельзя. Однако ответ Кэр себе уже дал. Когда солнце начнет исчезать за горизонтом, тело его любимой будет сожжено. Узнав о решении, инквизитор напомнил, что в таком случае у Кэра и Ноа не будет возможности встретиться вновь после возвращения Создателя, но, заглянув в лицо Итана, понял, что тот тверд в своем решении, и настаивать не стал.

К обеду прибыл сэр Оливер. На удивление лейтенанта, адмирал проявил сострадание, публично высказав свои соболезнования. Старый моряк даже решил остаться в деревне, чтобы присутствовать на похоронах.

Итану хотелось сбежать ото всех. За весь день его ни на секунду не оставляли одного. Наконец, скрывшись от Ионы и спрятавшись с внешней стороны частокола, лейтенант смог остаться наедине со своими мыслями. Мистер Форингтон, несмотря на старания доктора, все еще страдал от приступов кашля, и его приближение не могло остаться незамеченным.

Выудив из складок зеленого плаща трубку, Кэр запрокинул голову, опираясь на нагретые теплым солнцем бревна частокола, и любовался протекающими на небе облаками. Когда его голова вернулась в исходное положение, перед ним уже стоял Дункан Грин, сумевший подобраться слишком близко, оставаясь при этом незамеченным. От неожиданности Итан чуть не выронил трубку.

— Не хотел напугать, — грустно улыбаясь, поприветствовал его штурман.

— Ничего, просто хотел побыть в одиночестве, — попытался намекнуть Кэр.

— Ты ведь уже понял, что у нас приказ. Одного тебя не оставят. Капитан боится, что ты можешь наложить на себя руки. Нам ведь не стоит беспокоиться по этому поводу?

— Эти мысли меня пока не посещали, — равнодушно соврал Итан.

— Чертовски рад это слышать, — растянувшись в улыбке, штурман уселся на землю рядом с лейтенантом.

Чтобы как-то расшевелить юношу, Дункан притворился, что у него закончился табак. Кэр был вынужден поделиться своим.

— Жалеешь о том, что не ценил моменты, которые сейчас кажутся бесценными? К сожалению, человек устроен так, что начинает осознавать ценность события, лишь когда оно становится его воспоминанием. Не думаю, что стоит винить себя. Это наша общечеловеческая черта, — неожиданно с первого выстрела попал в яблочко мистер Грин.

Кэр слегка опешил, не ожидая высказывания подобной глубины от весельчака штурмана, зарекомендовавшего себя человеком, никогда не бывающим серьезным. Он посмотрел в глаза Дункана, чтобы убедиться, что тот действительно не шутит и не издевается.

— Мне довелось побывать на твоем месте. Такие вещи изменяют тебя навсегда, выворачивая нутро наизнанку, — продолжал тем не менее штурман.

— Вашу жену тоже убили? — вспылил Кэр, подозревая, что штурман собирается сравнить его трагедию с чем-то менее значимым, но тотчас пожалел о своих словах.

— Я был таким же молодым, как ты, когда судьба отняла ее у меня. Лира была дочерью наших соседей. Из хорошей семьи. Гораздо более знатной и богатой, чем моя. Сложно перечислить, сколько препятствий нам пришлось преодолеть, чтобы быть вместе. Мы дружили с детства и души друг в друге не чаяли. Она была самым светлым и добрым человеком во всем мире.

Кэр заметил, как отчетливо стали видны скулы на лице мистера Грина, когда ему вновь пришлось окунуться в болезненные воспоминания.

— Судьба подарила нашему счастью всего один год. В деревню, где располагались наши имения, прибыл один из епископов Ортоса. Как и все члены дворянского сообщества, мы были приглашены на бал в честь его визита.

Штурман на секунду замолчал. Следующие слова дались ему особенно тяжело. В голосе звучало презрение.

— Лира не хотела идти, но я настоял, так как боялся показаться невежливым. На балу нас представили епископу Логхарту, и по одному его взгляду я сразу понял, что он возжелал мою жену. Ублюдок дождался, когда меня не будет в поместье. В то время меня часто вызывали в столицу. Тогда он и появился на пороге нашего дома. Как ты знаешь, белым плащам не отказывают в гостеприимстве, равно как и их свите.

Кэр уже знал, чем закончится эта история, но до последнего момента надеялся, что не услышит ожидаемого.

— Логхарт пытался заполучить ее, но Лира смогла дать ему отпор. Придя в ярость, он публично объявил ее пособницей зла и еретичкой, а для таких людей существует только один путь. Родня пыталась выступить в ее защиту на скоротечном суде, но эта затея заранее была обречена на провал. Нашим семьям пришлось взяться за оружие. Епископ объявил людям, что они очарованы ее колдовством, и толпа, ослепленная речами инквизитора, растерзал всех, кого я любил.

Лейтенант и представить себе не мог, что за вечно царящей на лице мистера Грина улыбкой скрывается подобная боль.

— Этот изверг сжег мою жену заживо на глазах у всех жителей. Я вернулся в деревню к моменту, когда потухли последние угли ее костра.

— Вы убили его? — не выдержал Кэр, надеясь, что епископа постигла кара.

— Нет, он покинул деревню до моего возвращения. Я потерял драгоценное время, оплакивая своих близких. А потом мне пришлось самому уносить ноги. Ополоумевшие жители решили свершить свой справедливый суд и надо мной. Капитан Хольт приютил меня в столице.

— Вы оставили свои поиски?

— Я искал, но белые плащи слишком замкнутая каста, крайне неохотно распространяющая информацию друг о друге. Я прошел половину континента в поисках мести, но безуспешно.

В руке Дункана неожиданно появилась монета. Штурман протянул злотый с выгравированным на нем профилем мужчины лейтенанту. Мелкая надпись по нижнему краю монеты указывала на то, что портрет принадлежит епископу Логхарту.

— И при всем этом вы остаетесь смиренным последователем Создателя? — удивился Кэр тому, что никогда прежде не слышал от штурмана нареканий, высказанных в адрес церкви или Творца.

Изучив злотый и постаравшись навсегда запомнить лицо этого человека, Итан вернул монету владельцу.

— Почему нет? Убийца моей жены был простым человеком, а не богом.

— Но это Создатель наделил этого жестокого ублюдка властью, — настаивал Итан.

— Я верю в то, что у Создателя есть план на каждого из нас. Все, что со мной произошло, привело меня в этот день. Возможно даже, я появился в этом мире только для того, чтобы сегодня показать тебе, что ты не одинок в своем горе. Может, мне удастся убедить тебя, что жить дальше возможно и после подобных трагедий.

— Боль когда-нибудь уходит?

— Не знаю, прошло десять лет, но для меня ничего не изменилось. В этом плане я всегда буду в авангарде наших с тобой страданий. Сообщу, если вдруг станет легче, — улыбнулся Дункан, возвращаясь к своей привычной манере поведения.

— Спасибо. Что рассказали мне, — поблагодарил Кэр поднимающегося на ноги штурмана.

— Надеюсь, этот разговор останется между нами. Не хочу прослыть излишне сентиментальным, — обыденная улыбка появилась на лице мистера Грина, только теперь она больше не казалась Итану настоящей.

— Не хотите, чтобы люди знали о том, что вы человек несомненно более глубокий, чем кажетесь?

— Поверь мне, так проще, — сказав это, штурман оставил лейтенанта в таком желаемом им одиночестве.

Кэру стало немного легче от разговора с человеком, прошедшим через туже боль. Несмотря на это, его по-прежнему разрывало изнутри от мысли, что еще неделю назад он мог злиться на Ноа.

Церемония прощания прошла точно так же, как и похороны Лорта. Только в этот раз погребальный костер Итану пришлось поджигать самостоятельно. Вождь совсем потерял облик того благородного человека, что предстал перед чужестранцами в их первый день на острове. За последние месяцы старик потерял последних членов своей семьи. Руки, еще недавно выдававшие в нем воина, сейчас судорожно тряслись. Глаза аурлийца наполнились влагой, когда пламя окутало тело его любимой.

После похорон вождь и Кэр долго обсуждали будущее их племени. Кирт чувствовал приближение собственной смерти и хотел быть уверенным в том, что Кэр поведет его народ за собой. Думая совсем о другом, аурлиец соглашался со всем, о чем просил его вождь.

Следующие две недели Итана никто не трогал. Он совсем перестал следить за собой и испробовал на вкус все возможные дурманящие настои аборигенов. Лицо его заросло беспорядочной щетиной. Артур несколько раз пытался заставить лейтенанта привести себя в порядок, но был проигнорирован. Все это время Кэр вынужден был наблюдать, как команда «Отчаяния» готовится к отплытию. Накануне продолжения экспедиции экипаж торжественно покинул форт Форингтона и соединился с оставшимися силами экспедиционного корпуса на побережье. Отплытие было назначено на восьмой утренний колокол.

Главным офицером аурлийского гарнизона был назначен лейтенант «Последнего шанса» Ричард Уайтхол. Мистер Кэрил становился его заместителем и посредником между представителями цивилизованного сообщества и аборигенами. Под их руководством было оставлено два десятка солдат. Кэр проводил эту ночь в своей хижине. Как он ни старался уснуть, у него ничего не получалось. Раз за разом он прокручивал в голове воспоминания, разрывающие саму его душу на множество осколков. Итан корил себя за те глупые переживания, что раньше казались безумно важными. Аурлиец презирал любую мельчайшую деталь этого острова, ведь каждая из них напоминала ему о Ноа.

Ближе к утру он вышел на улицу, чтобы раскурить трубку. По ту сторону ритуального костра Кэр увидел вождя. Кирт не мигая наблюдал за танцующими языками пламени.

— Тебе не место здесь, — тихо проговорил он, когда к нему подошел аурлиец.

— Считаете? — спросил Итан, внешне выглядящий сейчас не лучше портового пьянчуги.

— Пламя говорит мне об этом, — казалось, что мысли Кирта блуждают где-то совсем далеко от этих мест.

— Но я должен помочь вам с племенем.

— У тебя иная судьба. Ты нужен красному богу. Я вижу это, — эти слова прозвучали особенно зловеще.

Пристально всмотревшись в старика, Кэр только сейчас заметил, что зрачки Кирта помутнели и смотрели в пустоту. Старик ослеп.

— Грядет хаос. Слепые прозреют. Реки крови прольются по земле, смывая все на своем пути. Война богов приведет их к падению и восстанут пески! — голос старика изменился до неузнаваемости и безумно напугал Кэра.

Незрячий старец обернулся на лейтенанта, и его жуткое лицо заставило аурлийца отпрянуть. Висевший на шее амулет больно обжег грудь.

— Целью будут оправданы любые средства и добро станет совсем неотличимо от зла. Монстр окажется другом, а верный союзник врагом. Хаос заберет то, что принадлежит ему по праву мироздания! — голос явно не принадлежал Кирту.

Кэр уже бежал к своей хижине, чтобы схватить оружие и навсегда покинуть этот проклятый остров. Итан бежал и молился. Часто спотыкался и боялся, что не успеет, ведь на небе уже появились первые признаки рассвета. Аурлийца ужасала мысль провести на этом острове всю оставшуюся жизнь. Лейтенант остановился, только когда перестал чувствовать под ногами мягкий лесной мох и его ботинки начали зачерпывать прибрежный песок.

Перед ним раскинулся покинутый лагерь адмирала. Кэр упал на колени и уткнулся лбом в холодный песок. Когда он поднял голову, то увидел, что вдалеке на волнах покачиваются корабли экспедиции. Удаляющейся от острова точкой между ним и кораблями, должно быть, был последний ботик. В этот момент Итан решил, что поплывет. Сил добраться до кораблей у него точно не хватит, но, возможно, его заметят с последней покидающей этот остров лодки. Через секунду он уже стоял по пояс в воде. Через две изо всех сил заработал руками, преодолевая прибрежные волны.

Промокшая в один миг одежда тянула на дно. Плащ он отцепил сразу, рубаху пришлось снять через несколько минут. Оружие тоже было тяжелым, но с ним Кэр не был готов расстаться. Впереди точно виднелся ботик, но он все еще был очень далеко. Итан закричал во весь голос в надежде, что его услышат.

Плывущие в лодке офицеры смотрели только вперед, и никто из них не услышал криков лейтенанта. А Кэр все плыл и плыл, иногда останавливаясь, чтобы окликнуть товарищей, но безрезультатно. Аурлиец отчетливо осознавал, что пересек черту невозврата. Вернуться на берег теперь было также тяжело, как добраться до корабля. Приняв решение за доли секунды, он продолжил плыть в сторону безграничного моря.

В какой-то момент у Кэра свело ногу, и он остановился. Сил больше не оставалось. Он перевернулся на спину, чтобы немного отдохнуть. В голове крутилось осознание того, что сейчас он умрет. Итан никогда не думал, что это случится вот так. Лейтенант часто рисовал в своей голове картины собственной гибели от вражеского клинка, порой думал о старости, но мысли о том, что утонет, он не допускал.

Сокурсники по академии рассказывали ему, что, если примириться с судьбой и позволить воде заполнить легкие, наступает эйфория, а смерть будет безболезненной. Кэр улыбнулся, подумав о том, что жизнь предпочла развести их с Ноа судьбы в противоположные стороны. Ее забрало пламя, Итан же преподносил себя в дар морю.

Несколько минут он смотрел на голубое небо и бегущие по нему облака, похожие на овечек, пасущихся на лугах трудолюбивых крестьян. Вода закрывала его уши, из-за чего у аурлийца возникало чувство отрешенности от собственного тела. Ему казалось, что он парит в небе вместе с облаками.

Проклиная весь мир сразу, Кэр откинул голову назад и, оказавшись под водой, сделал глубокий вдох. Легкие обожгло так, словно в них вливали расплавленный металл. Итан инстинктивно еще пытался хватать ртом несуществующий воздух, поглощая все новые и новые порции морской воды. Пытка длиною в вечность неожиданно прекратилась, и наступила обещанная эйфория. Лишенное воздуха тело лейтенанта начало погружаться на морское дно. Солнечные лучи в качестве прощального дара создали для него проекцию лица Ноа на поверхности воды. Аурлиец улыбался, погружаясь все ниже и ниже. Тьма закрыла солнце, разрушив прекрасное виденье.