Глава 22

Нервная щекотка дрожит в моей груди, когда Медуза ведет меня по темному коридору. Стук в железные двери, когда мы проходим мимо, гораздо более яростный, чем раньше, и приглушенное рычание — это верная ставка, что каждый Альфа на этом этаже знает, что у меня течка.

— Как дикие собаки. Медуза качает головой, когда мы направляемся к камере в конце.

— Это ужасная идея.

Ее комментарий был бы несколько трогательным, возможно, даже заставил бы отступить, если бы я не была свидетелем последствий, проявляющихся в агонии каждые тридцать минут.

— Валдис не причинит мне вреда. Я уверена в этом. У него были все возможности посмотреть, как я умираю от рук этого существа, но он этого не сделал.

— Возможно, не как общее правило. Но в игре есть примитивные характеристики, касающиеся этих Альф. Вещи, которые мы даже не начали понимать о них. Имейте в виду, что хотя они могут быть людьми, они также являются переносчиками того же патогена, что и Рейтеры, и мы все можем оценить желание избегать одного из их гнезд.

— Если ты…. Если ты пытаешься заставить меня чувствовать себя лучше из-за этого, это не работает. У меня нет выбора, если только я не хочу закончить, как Нила.

При упоминании ее имени Медуза вздрагивает и испускает вздох.

— Честно говоря, я не знаю, какое из двух зол меньшее.

Возможно, в Медузе все-таки осталась толика человечности. С улыбкой я похлопываю ее по плечу, жест, который, кажется, пугает ее.

— Я думаю, есть только один способ выяснить. Вот почему я здесь, верно? Гвинейская свинка.

— Будь осторожна. Я подозреваю, что правила на данном этапе не принесут особой пользы. Просто… постарайся не подтолкнуть его к чему-нибудь насильственному. Она поворачивается лицом к стене и кладет руку на контур.

Лязг сзади сводит мои мышцы, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть небольшую вмятину в двери Кадмуса. Еще один лязг, еще одна вмятина. Он разочарованно рычит, и Медуза слегка подталкивает его локтем.

— Заходи. Чем скорее это закончится, тем лучше.

Кивнув, я вхожу в комнату Валдиса, и дверь со щелчком закрывается за мной, сужая свет до одного луча.

Нервы пронизывают мое тело, я делаю шаг вглубь его камеры, приближаясь к темной тени в углу. — Валдис?

Прикрывая рот рукой, я вспоминаю видео, когда Нила окликнула Кадмуса во время течки. Спусковой крючок.

— Так, так. Что у нас здесь? Голос не принадлежит Валдису, и когда Кадман выходит на свет, мое тело становится ледяным.

— Кажется, мышь упала в змеиную нору.

— Где Валдис?

— Доктор Эрикссон подумал, что было бы интересно немного сменить тему. Он поднимает подбородок вверх, привлекая мой взгляд к серебряной ленте, как у Валдиса, вокруг его шеи. Он принюхивается, закрывая глаза с улыбкой.

— Боже, ты так вкусно пахнешь, что хочется есть, малышка. И я намерен попировать. Все. Ночь. Долгая.

Он кренится ко мне, и я отскакиваю на шаг назад.

— Подожди. Просто… подожди минутку.

— Одна минута ожидания — это на минуту меньше того, что я смогу быть внутри тебя.

Еще один шаг ко мне, и я протягиваю руку, каким бы бесполезным ни был этот жест.

— Я…. Я видел Нилу. Она в агонии без тебя. Они пытают ее.

Вспышка боли танцует на его лице, и тогда я понимаю, в какие бы моменты он ни был с ней, что-то внутри него сумело привязаться к ней. Однако так же быстро, как и появляется, выражение его лица исчезает обратно, становясь выражением чистой похоти.

— Я ничего не могу с этим поделать. Кроме того, я никогда не хотел Нилу. Я хотел тебя.

Еще два шага, и я загнана в угол, точно так же, как когда он держал меня в комнате наблюдения несколько дней назад. Руки прижаты к стене. Его большое тело прижато к моему.

Он зарывается лицом в изгиб моей шеи и вдыхает.

— Ах, черт. Ты пахнешь персиками и киской. Мое любимое блюдо.

— Ты изнасиловал ее. Ты чуть не убил ее.

Он отстраняется от меня еще раз, пока не становится видно его лицо.

— Возможно, тебе следует спросить доброго доктора о его намерениях в отношении Нилы.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне было приказано не прикасаться к ней. Не приближаться к ней. Они хотели посмотреть, как она переносит боль при течке, когда от нее не избавляются. Уголок его рта кривится в легкой улыбке.

— Я не из тех, кто выполняет приказы. Кажется, я был недостаточно быстр, однако, до того, как ворвался Легион. Его взгляд опускается к моей груди, и он облизывает губы.

— Я бы, конечно, сменил ее, но мне требуется немного больше времени, чтобы закончить. Проводя пальцами по моему горлу и ключице, он изучает мои глаза, как будто оценивая эффект от его прикосновения, который я отчаянно пытаюсь игнорировать.

— Две дюжины ударов плетью были моим наказанием за вмешательство в их маленький эксперимент. И она все равно страдала. Я не святой. Но я бы избавил ее от этой боли. Когда его большой палец касается моего соска через ткань, у меня вырывается тихий стон, который, кажется, делает шире его улыбку.

— Точно так же, как я избавлю тебя от твоего сейчас.

— Нет, не делай этого, Ка… Я резко обрываю себя, чтобы не провоцировать его еще больше, чем он есть.

— Назови мое имя. Я хочу услышать, как ты это произносишь.

Качая головой, я отворачиваюсь от него, когда его рука скользит вниз по моему телу, к бедрам. Боль в моем животе превращается во что-то другое. Что-то, от чего мне хочется прижаться к стене и исчезнуть. Волна влаги трется о мои бедра, пока я изо всех сил пытаюсь удержать его руки там, где у меня болит больше всего, усугубляя стыд, пронизывающий меня. Когда его пальцы скользят по намокшему хлопку, моя спина становится такой же жесткой, как стена позади меня.

— О, смотри, что я нашел, милая девочка. Он проводит пальцами по моим трусикам, прокладывая туннель между половыми губками, и я вздрагиваю. Не от страха или отвращения, а от чего-то другого. Кое-что, в чем я бы не осмелилась признаться вслух.

— Я могу заставить тебя чувствовать себя лучше, Калитея. Я могу унять боль и заставить тебя чувствовать себя чертовски хорошо. Звук моего имени, слетающего с его языка, неправильный. Это неправильно, и это правильно, и у меня слишком кружится голова от желания, чтобы отличить одно от другого.

— Нет. Слово срывается с моих губ на автопилоте, и я благодарна, потому что мой мозг слишком захвачен ощущением.

—Послушай меня, — шепчу я, чтобы не быть услышанной камерами.

— Они хотят, чтобы ты сделал это. Первого Альфу, который оплодотворит меня, отправляют в туннели внизу.

Он усмехается, просовывая руку мне под трусики, где его пальцы скользят по моей чувствительной и набухшей плоти. Когда я выгибаюсь навстречу ему, извиваясь от его прикосновений, давая ему именно то, чего он хочет, его губы растягиваются в порочной улыбке.

— Какие туннели.

— Там, где они хранят лекарство. Его охраняют примитивные Бешенные. Более жестокие, чем мутации.

Не сводя с меня глаз, он наклоняет голову и оглядывается туда, где, как я предполагаю, в комнате спрятаны камеры.

— Если я забеременею, это даст тебе цель. Это то, чего они хотят. И он выбрал тебя первым на случай, если это не удастся. Я только подозреваю, что это так, но подергивание его глаза говорит мне, что я, возможно, права.

Его глаза смотрят вдаль в безмолвном созерцании, как будто он складывает кусочки запутанной головоломки у себя в голове. Движение его челюсти сопровождается раздуванием ноздрей, и он вытаскивает руку из моих штанов, засовывая пальцы в рот. На одну короткую секунду вспышка экстаза танцует на его лице, рассеивая тьму, которая была до этого.

— Мммм. Жаль, на самом деле. У меня такое чувство, что трахаться с тобой было бы невероятно.

Дыхание вырывается из меня со вздохом облегчения, и когда он отворачивается от меня, я снова могу двигаться легко.

— Охрана! — кричит он, разочарованно опустив плечи и не сводя с меня глаз.

— Уберите эту суку из моей камеры. Сейчас же!

Секунды тикают, прежде чем дверь со щелчком открывается. Медуза даже не удосуживается взглянуть на меня, когда я прохожу мимо нее. На другом конце коридора я замечаю вмятины в двери Кадмуса. По крайней мере, еще трое с тех пор, как я впервые вошла в камеру. Я предполагаю, что именно туда они поместили Валдиса.

Я не знаю, что лучше. Пойти к нему и втянуть его в эту отвратительную игру или пожертвовать собой, оказаться привязанной к кровати, как Нила.

— Я могу открыть дверь, если вы хотите его увидеть. В голосе Медузы слышится небольшая неуверенность, как будто она смирилась с последствиями такого поступка.

Я качаю головой.

— Мне нужно немного прилечь.




— Умная девочка. Умница. Умница. Умница. Умница. Несмотря на улыбку на его лице, гнев явно пробивает брешь в терпении доктора Эрикссона, что видно по резкости его тона.

— Ну, мы не можем отправить тебя к Титусу. Он не приблизится к тебе без благословения Валдиса. Что означает, что ты победила. Ты победишь, и Валдис получит тебя полностью в свое распоряжение.

Нахмурившись, я поднимаю на него взгляд.

— Я выигрываю? Обхватив пальцами спинку стула, я ерзаю в жалкой попытке стряхнуть нарастающий гнев и наклоняюсь вперед.

— Я выигрываю? У меня есть выбор: забеременеть от Альфы, чтобы ты мог использовать его, или быть привязанной к каталке для медленной, мучительной смерти! Но я выигрываю?

— Есть альтернатива скормить тебя живьем «Рейтерам», так что тебе не мешало бы следить за своим тоном.

Я падаю обратно на стул, признавая свое поражение. Как бы я ни крутила эту игру, в конце концов, Калико выигрывает. Калико всегда выигрывает.

— Почему я? Почему я единственная, у кого был успешный переплет?

— Технически, Нила тоже это сделала. Но я подозреваю, что это связано с твоей генетикой. Возможно, какая-то наследственная ДНК связана с химической структурой патогена. Кто знает? Наука настолько нова, что у нас пока нет ответов. Именно это делает ее такой захватывающей!

В этом нет ничего захватывающего, но я не смею разжигать его гнев, говоря ему об этом.

— Калифея… Звук моего имени из его уст звучит странно. Он ни разу не назвал меня иначе, чем «объект», «девушка» или «мой номер».

— Если мы найдем лекарство, мы сможем спасти тысячи людей. Представьте, если бы вашей матери дали доступ к вакцине до того, как она бросилась в объятия этих Бешенных.

В первые дни я совершила ошибку, рассказав ему историю моей матери. Думая, что это поможет мне выглядеть в его глазах более человечным, а не очередным дикарем, которого можно ткнуть пальцем. Я сожалею, что дала ему возможность использовать ее против меня.

— Почему ты так уверен, что лекарство все еще внизу? И если ты так уверен, почему бы тебе просто не заставить его уйти? Зачем проходить через это глупое упражнение, заставляя его заботиться о чем-то?

— Потому что только когда мы заботимся о чем-то, мы хорошо выполняем свою работу. Мы уже посылали Альф ниже раньше.

— Как? Я думала, туннели были перекрыты.

— Главный вход в туннели запечатан, но мы обнаружили вентиляционную шахту, через которую смогли успешно отправить их вниз. Альфы обнаружили, что жить среди Бешенных или быть разорванными ими на части, в зависимости от обстоятельств, было более заманчиво, чем возвращаться в свои камеры. Им не к чему было возвращаться.

— Я не хочу быть причиной, по которой Валдис рискует своей жизнью ради тебя.

— У тебя нет выбора.

— Тогда зачем утруждать себя тем, чтобы оплодотворить меня?

— Это то, чего он хочет. Это то, чего хочет наш вид в целом. Оставить после себя наследие. Дать миру знать, что мы были здесь и что нас видели.

— Валдис хочет ребенка. Мне трудно в это поверить.

— Тогда спроси его. Скрестив пальцы, он наклоняет голову.

— Ты была подготовлена к тому, чтобы выносить ребенка Альфы. Любой из трех, на случай, если вам нужно напомнить об этом. Я просто предполагаю, что вы предпочли бы носить Валдиса, а не два других. Валдис также хорошо осведомлен об этом факте. Поэтому, естественно, он хотел бы, чтобы ты носила его ребенка.



Загрузка...