Падение Калико

Глава 31

Я разворачиваю спальный мешок, один из двух, которые мне удалось вытащить из кузова грузовика, на земле рядом с костром, который развел Титус. Валдис протягивает мне немного вяленого мяса, которое он нашел упакованным в коробку с припасами и водой. После событий вечера у меня нет никакого желания есть, но я знаю, что мне понадобится энергия, поэтому я принимаю предложенный им кусок вяленого мяса и делаю глоток воды из фляги.

Сидя на камне, рядом с которым мы нашли какое-то укрытие, Валдис подтягивает колени кверху и издает тихое ворчание. Я опускаюсь на колени рядом с ним, осматривая его новые раны, в то время как Титус ложится на спину на свой спальный мешок, напротив нас, подложив руки под голову.

Широкая рана на бицепсе Валдиса — след от удара когтя, и я лезу в рюкзак за аварийным набором, который я там видела.

— Глупо, — говорит он, когда я достаю спиртовой тампон из коробки с медицинскими принадлежностями.

— Можно подумать, у них было больше солдат для сопровождения грузовика.

Прикладывая влажный тампон к его ране, я стираю мелкие частички грязи с зазубренного края.

— Они не перевозили грузовик на новое предприятие. Они доставляли его тем людям.

Понимание, кажется, появляется на его лице, и он качает головой.

— Они хотели, чтобы их выпустили.

— Сколько ульев могут уничтожить эти твари?

Он вздыхает, позволяя мне вывернуть его руку для нижней половины раны.

— Больше, чем орда Бешенных, я бы предположил.

— И Альфы — единственное эффективное средство, которое у них есть, чтобы контролировать их. Что означает, что они придут за нами. За тобой.

— Поэтому мы продолжим движение. С первыми лучами солнца мы направляемся на север. Бензина хватит, чтобы отвезти нас за много миль отсюда.

Как только рана становится чистой, я накладываю один из нитей для наложения швов из набора и пропускаю его через пламя, прежде чем наложить на узкий кончик пореза. Он даже не вздрагивает, когда я вонзаю иглу в его кожу.

— Где ты научилась зашивать раны?

Улыбка растягивает мои губы, когда я затягиваю шов и снова пропускаю его через себя.

— Я этому не училась. Моя мать научила нас с сестрой шить, когда мы были маленькими. Хотя у Брайани это получалось лучше.

— Молодые всегда такие, — говорит он с понимающей улыбкой, и я на мгновение замолкаю.

— У тебя был брат или сестра.

По его кивку я провожу леску через каждую сторону раны, по ходу сближая края.

— Младшая сестра. Серена. Он опускает взгляд на рану.

— Она тоже умела шить.

— Что с ней случилось?

— Рейд. Это было до того, как они забрали женщин и девочек. Мне было восемь, когда я увидел, как мои мать и сестра были убиты выстрелами в голову.

— Мне жаль. Я даже представить себе не могу, что такое могло бы… Но я могу. Я могу, потому что я видела, как мою собственную сестру застрелили охранники.

— Они окружили моего отца, моего старшего брата и меня. Когда мы прибыли, они разделили нас на группы. Мой отец сказал мне, чтобы я не пугался. Что они были всего лишь мужчинами, как и мы. Его глаз дергается при этом, и я закрываю последнюю его рану, слегка потянув, чтобы запечатать ее.

— Они были совсем не похожи на нас. Он смотрит вдаль, как будто заново переживает тот момент.

— Это был последний раз, когда я видел своих отца и брата.

— Вы не знаете, выжили ли они?

Сжав губы, он качает головой.

— Я получил известие, что их отправили в лаборатории патогенов. Насколько я понимаю, некоторым испытуемым отвезли в лаборатории патогенов и ввели различные штаммы Драги наряду с другими инфекционными организмами, чтобы проверить конкурентный характер заболевания. Те, кого отправляли туда, никогда долго не задерживались.

— Они говорят нам бояться Бешенных. Болезнь. Но, по крайней мере, Бешенные не скрывают, кто они на самом деле.

Прикладывая руку к его щеке, я наклоняюсь и целую его, позволяя моему безмолвному извинению слететь с его губ. Его рука скользит по моей спине, когда он сажает меня к себе на колени и удерживает там.

— Когда я понял, что они забрали тебя, когда я подумал о том, что они сделают с тобой в том лагере, мне захотелось сжечь всю эту гребаную пустыню дотла.

Я провожу большим пальцем по его нахмуренному лбу и целую его в лоб.

— Я знала, что ты придешь за мной. Я знала, что ты найдешь меня.

— Я всегда буду приходить за тобой, Калифея. Я никогда тебя не оставлю. Он притягивает меня крепче, и я снова прижимаюсь губами к его губам. Давление на мою щеку прерывает поцелуй, когда он держит мое лицо, его глаза отворачиваются от моих.

— Они…

— Они пытались. У них почти получилось. Я поворачиваю голову назад к грузовику, где Кадмус остается запертым в одной из клеток.

— Он спас нас.

На долгом выдохе он проводит большим пальцем по вене на моей шее и притягивает меня для еще одного поцелуя. Поцелуй настолько пылкий от страсти, что у меня подогнулись бы колени, если бы я уже не сидела. Когда он отстраняется, то облизывает губы и оставляет еще один поцелуй на линии моего подбородка.

— Чего бы я только не сделал для тебя. Нет такого ада, через который я бы не прошел, чтобы добраться до тебя.

— И я бы сделала то же самое для тебя. Это правда, я столкнулся бы с самыми серьезными последствиями для него.

— Вот почему я не могла позволить тебе оставаться в той камере ни минутой дольше.

Взгляд смягчается, он поглаживает линию моего подбородка и улыбается, когда снова целует меня. Он приподнимает спальный мешок, позволяя мне устроиться внутри, и забирается следом за мной. Ощущение его тела напротив моего, мышцы, притягивающие меня ближе, жар, исходящий от него, ослабляют напряжение, которое проходило через меня с тех пор, как Роз разбудила меня ранее вечером.

Роз. Мысль о ней оставляет боль в моем сердце.

Теплые мозолистые руки скользят по моей коже, и я поднимаю голову к Титусу, вижу, как легко поднимается и опускается его грудь, его рот слегка приоткрыт.

Даже когда его друг задремал, вероятно, не обращая внимания на нас двоих, Валдис не приближается к тому месту, которое пульсирует от его прикосновения. Возможно, он думает, что дает мне время, пространство, чтобы разобраться с тем, что произошло, но мне нужна его близость. Мне нужны его руки, чтобы стереть ощущение того мародера на мне. Я хочу, чтобы его дыхание коснулось моей шеи, а его тело прижалось к моему, чтобы я могла заснуть с этими мыслями в голове, вместо того, чтобы представлять, что могло бы произойти, если бы Кадмус не остановил это.

Его грудь плотно прижата к моей спине, я беру его руку под одеялом и провожу ею по своему бедру. Видя его колебания, я поворачиваю голову в сторону и шепчу:

— Пожалуйста, Валдис.

Уткнувшись головой мне в затылок, он скользит рукой мне под брюки, пробуждая мое тело к жизни, когда скользит пальцем по шву моего обнаженного лона. Его тело содрогается напротив моего, и он целует мое плечо, погружая палец внутрь меня.

Я закрываю глаза и отдаюсь его заботе, наслаждаясь ощущением его массивной руки, скрещенной на мне, его большого защищающего тела, сжимающего меня рядом с ним. В безопасности его объятий я легко дышу и раскрываюсь ему, как цветок пустыни, которого коснулись первые лучи утреннего света. Извиваясь и дыша, я протягиваю руку назад, беру его набухший член и сжимаю, проводя рукой вверх и вниз по его толстому стволу. Прекращая поглаживания, я засовываю пальцы за пояс брюк и спускаю их до середины бедра, затем снова тянусь к его члену. Выгибая спину навстречу ему, я направляю его кончик к своему входу и позволяю ему толкаться внутри меня.

Со вздохом я утыкаюсь лицом в его бицепс под моей головой и прикусываю его, пока он скользит до самой рукоятки. Давление внутри меня наполняет мой живот, и я издаю стон через нос, зубы все еще впиваются в его плоть, чтобы удержаться от крика. Когда он выходит, я отпускаю его и протягиваю руку назад, чтобы схватить его за затылок, когда он снова входит в меня. Пальцы все еще танцуют по моей чувствительной плоти, он прижимается губами к моей шее, и я кладу тыльную сторону ладони на его вытянутую руку, которую он обхватывает костяшками моих пальцев, переплетая наши пальцы вместе. Медленными и ленивыми движениями он входит и выходит из меня, возбуждая влагу, которая стекает по моим бедрам.

— Валдис, — шепчу я.

— Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Я никогда не хочу, чтобы это заканчивалось.

Он поднимает голову и целует меня в шею, ни разу не нарушая ритма, пока его язык скользит по линии моего подбородка.

Я открываю глаза и вижу Титуса, который смотрит на нас через костер, в его взгляде кружатся одиночество и тоска, прежде чем он отворачивается.

Необъяснимая грусть поселяется в моей груди, но я отгоняю эти мысли ради изысканного удовольствия, пульсирующего в моих венах.

Даже если бы я захотела, я не могу остановиться сейчас, когда Валдис ускоряет шаг, поднимая руку по моему телу к горлу. Его бедра врезаются в мои, он сжимает мою шею, царапая зубами мою челюсть, когда его мышцы напрягаются рядом со мной. Кряхтя и постанывая, я чувствую, как он растягивает меня, и я отдаюсь ощущениям, нарастающим внутри меня. Напряжение в моих мышцах, которые дрожат от обещания того, что должно произойти.

У меня перехватывает дыхание, когда я закрываю глаза, запрокидывая голову назад. Его хватка становится крепче, сжимая ровно настолько, чтобы у меня закружилась голова. Пока, наконец, волна тепла не накрывает меня, пульсируя внутри меня, пробегая по моим венам, оставляя после себя покалывание. Я зажимаю рот, чтобы не закричать, задержанное дыхание вырывается через нос. Наши скользкие тела скользят друг по другу, когда я чувствую его тепло, разливающееся по моему животу. Стена мышц, удерживающая меня в клетке, вибрирует от напряжения, и он издает тихий звук удовлетворения, прежде чем успокоиться. Лежа друг на друге, мы дышим синхронно, и он скользит рукой вниз к моему животу, прижимая меня к себе, пока возбуждает во мне остатки своей эрекции. Вместо того, чтобы выйти, он остается там, крепче сжимая свои пальцы в моих.

— Ты сведешь меня в могилу, — говорит он отрывисто.

— И я буду этому рад.

Я улыбаюсь, кладя ладонь на руку, вытянутую поперек меня. Как прекрасен этот момент, наш первый вкус свободы, занятия любовью под звездами.

Удовлетворение омывает мои мышцы, в спокойном удовлетворении, которое он излучает через мое тело, омрачаемом только грустью, которую я испытываю к Титусу. Я не знаю, почему меня беспокоит, что он лежит один, но, когда я лежу в объятиях Валдиса, очень маленькая часть меня жаждет утешить его друга.

Измученный, я закрываю глаза на эти мысли.

Тяжелый удар разрывает пустоту, и я резко просыпаюсь, сев прямо. Огонь все еще потрескивает и раскаляется докрасна, в то время как Валдис рядом со мной уже проснулся и тоже сидит прямо. Напротив нас Титус лежит на спине, испуская вздох.

— Кадмус, — говорит Валдис, поглаживая меня по руке.

Я опускаюсь обратно на землю и выдыхаю, закрывая глаза, когда Валдис снова устраивается позади меня.

Стук.

Резко открывая глаза, я сосредотачиваюсь на звуке, доносящемся из задней части грузовика, и именно тогда я слышу низкие и приглушенные крики, почти неслышные за потрескиванием огня.

Представления о нем, запертом в этой клетке, достаточно, чтобы я не могла снова уснуть, когда я смотрю на наш маленький лагерь, ожидая услышать его снова.