Падение Калико

Глава 4

Сегодняшний день

Испытуемым женщинам назначаются Чемпионы, с которыми они совместимы. А совместимость, по-видимому, означает: Чемпион не задушил указанную женщину полностью до ее смерти.

Медуза подводит меня к одному из двух стульев перед столом доктора Эрикссона. Он главный врач в Калико, ведущий исследователь, отвечающий за это конкретное крыло. Единственный человек в этой дыре, который пугает меня больше, чем кто-либо другой. Похоже, что Альфа Проект- его детище, и скользкая, яркая улыбка на его лице говорит мне, что он в восторге от новости о моей встрече с Валдисом.

Потирая руки, он напоминает мне ребенка, просящего свою мать взглянуть на подарки, которые она привезла домой для него. — Расскажи мне. Расскажи мне все.

На экране позади него изображение Валдиса, держащего меня за горло, было приостановлено, как будто в этой части нашей встречи было что-то особенно волнующее. Поразительно, какой маленькой я выгляжу рядом с чудовищем. Какая хрупкая и полностью в его власти.

— Нечего сказать такого, чего ты еще не видел. Вспышка боли ударяет в основание моего горла, где нежный синяк отмечает свидетельство моей встречи с ним, и я вздрагиваю, проводя пальцем по красной полоске, оставшейся позади.

— Ты понимаешь, что он мог начисто оторвать тебе голову. Как одуванчик!

Я подозреваю, что единственная причина, по которой он этого не сделал, была связана с тем фактом, что я нарушила одно из многих правил, используя его имя.

— Он этого не сделал. Что является первым шагом в переплетении.

Я бросаю взгляд на Медузу и снова на доктора.

— Связывание? Что это?

— Каждая деталь твоей встречи с Чемпионом была угрозой. Еда, которую ты ему предложила. То, как ты пахла. Тот факт, что ты женщина. Он не доверяет никому, кроме своих кураторов и конечно, исследовательского персонала. Так они остаются послушными. Лояльными.

Ублюдки. Они бросили меня в клетку со львом, ожидая, что меня съедят заживо.

— Он убивает без зазрения совести или раскаяния, вот почему нам пришлось тебя немного модифицировать.

— Изменить меня? В течение четырех лет в Calico меня использовали как морскую свинку. Каждый день тыкали иглами. Осматривали врачи. Постоянно наблюдали. Постоянное наблюдение. Кормили определенной пищей отдельно от других субъектов в этом заведении. Отдельно от моей сестры Эвен, которая работает в акушерском отделении больницы, помогая ухаживать за детьми и принимать роды. Никто ни разу не потрудился объяснить мне, для чего нужны эти тесты, а если я и спрашивала, то только один раз. Той ночью я подверглась электротерапии, которая сделала меня неподвижным на два дня. Сейчас я немного колеблюсь, задавая вопрос, но у меня почти возникает ощущение, что доктор подталкивает меня к этому вопросу.

— Что ты со мной сделал?

— Ты помнишь, там, в комнате, когда он тебя обнюхал?

Я помню, и я была совершенно уверена, что он получал удовольствие от ужаса, пульсирующего в моих венах в тот момент.

— Да.

— Это обонятельная привязка. Ты носишь в себе часть его ДНК, поэтому то что пахнет знакомо, подходит для него. Он сплетает пальцы вместе, поднимая их в демонстрации.

— Это как два кусочка головоломки, идеально складывающиеся вместе. Ему очень приятно.

— Он не казался успокоенным.

— Ну, многие из них отвергают вязку. Они склонны к подозрительности. Они осторожны. Это что-то вроде животного инстинкта, который поддерживает в них жизнь.

Если это правда, то нет причин, по которым я должна быть жива. Как он сказал, все во мне было угрозой.

— Почему нам не разрешается использовать их имена? Это, несомненно не их настоящие имена, потому что никого в этом месте не называют по имени при рождении. Для большинства они не что иное, как число, включая меня.

Его губы сжимаются в тонкую линию, и он упирается ладонями в стол.

— Позволь мне показать тебе.

Отвернувшись от меня, он возится с экраном позади себя, на мгновение делая его черным, прежде чем появляется новое изображение. На этот раз в движении.

— Это было записано всего две недели назад. Кадмус — один из трех чемпионов, как и Валдис, который никогда не проигрывал ни одного боя.

— Драка?

— Мы подготавливаем их к мутациям. Неудачные испытания на людях, которые… скажем так, больше не люди. Они очень выносливые. Их трудно убить. Поэтому мы держим их в узде, что в свою очередь, со временем делает их довольно жестокими. Если мы в какой-то момент окажемся скомпрометированы, альфы — наша единственная надежда выжить против них.

Эти люди обучены бросаться на пути смертельно опасного хищника? Неудивительно, что они взбешены.

Я возвращаю свое внимание к экрану, где молодая женщина входит в комнату с чуть большей грацией, чем я неся поднос, полный еды. Она ставит поднос на пол и отступает, скрестив руки перед собой. Что-то в ней кажется мне смутно знакомым.

Секундой позже тени оживают, появляется крупная фигура и делает шаг к ней. Глубоко в моем животе скручивается тошнота, напоминая, почему он решил показать мне это видео. Чтобы показать мне, что происходит, когда мы произносим их имена. Влага собирается на моих ладонях, когда я потираю руки, лежащие на коленях, трепет в груди заставляет меня слишком хорошо осознавать, что я нервничаю из-за того, что должно произойти.

Самец приседает к полу, чтобы понюхать еду, затем вскакивает на ноги и подходит к ней. Как ее, без сомнения, проинструктировали, она не двигается, даже почти не вздрагивает, когда он кажется, чувствует ее запах. На данный момент ее встреча гораздо более спокойная, чем моя. Как только он, кажется удовлетворен, он снова отступает от нее в тень. Я бы почти поверила, что она гораздо меньше нервничала, если бы не дрожь ее рук и быстрое поднимание и опускание груди. Она оглядывается на дверь.

— Продолжай, — говорит Медуза, подталкивая ее вперед, как пастух, гонящий ее навстречу волку.

— Хей? Нервно перебирая пальцами, она подходит ближе к тени. — Я Нила.

Имя вызывает знакомый отклик, и вспышка воспоминания проносится в моем мозгу. Яркий свет. Стерильные запахи. Испуганное выражение ее лица. Руки сложены вместе.

За исключением того, что эта девушка кажется гораздо более скромной той, что у меня в голове.

— Я… понимаю, что ты мой Чемпион. Звук ее голоса вырывает меня из воспоминаний. Еще один взгляд назад на дверь, и она чешет руку, явно чувствуя себя все более неловко из-за этой странной встречи. Ее лицо морщится, когда она прикладывает руку к животу, вызывая в памяти мои воспоминания о том, как меня тошнило во время моей первой встречи.

— Кадмус?

Чернота обрушивается на нее, отбрасывая назад, и мое сердце подскакивает к горлу. Зверь прижимает ее к земле и срывает с нее одежду. Через несколько секунд его широкая, массивная спина изгибается и движется в бесспорных движениях секса. Девушка кричит, и ее руки сгибаются и сжимаются по бокам, как будто это самая мучительная боль, которую она когда-либо испытывала.

Призрачные звуки ее криков эхом отдаются в моей голове. Образы проносятся в моей голове быстрой чередой. Воспоминания о тех криках проносятся в моей голове.

Доктор Эрикссон ставит его на паузу, как раз в тот момент, когда вооруженные солдаты Легиона входят в экранную комнату. Когда он оборачивается, приподняв брови, он не кажется особенно обеспокоенным. И близко не вызывает такого отвращения, как у меня, когда я думаю, как глупо было с моей стороны совершить ту же ошибку.

— Она первый и единственный субъект, который использует их имя… помимо тебя.

Шок сжимает мое горло, заглушая вопрос, бьющийся в моем мозгу. Что с ней случилось?

— Похоже, это влияет на них по-разному, и у нас не было роскоши тратить испытуемых на тестирование конкретного триггера каждого Альфы.

— Она мертва?

— Нет. Она жива. Когда она полностью поправится, мы намерены попробовать еще раз.

— Ты планируешь снова подвергнуть бедную девушку такому испытанию?

Его глаза прищуриваются, когда он смотрит на меня, и тогда я вспоминаю что это мужчина, который может легко решить мою судьбу щелчком пальцев. Если он так склонен, он мог бы сделать меня объектом эксперимента.

— Эта бедная девочка прошла здесь столько же специальных процедур, сколько и ты, и я уверен, что ты пробыла здесь достаточно долго, чтобы понять, какое это благословение.

Я верю. Я видела много девушек в послеоперационной палате, которых увозили после тестирования и больше никогда не видели. Другие попадают в еще одно экспериментальное крыло, где их оплодотворяют и заставляют рожать детей в третьем поколении. Это те, о ком заботится моя сестра, и насколько я понимаю, многие из них не доживают до второго триместра. Те, кто доживает, тоже могут быть мертвы.

— Как только произойдет связывание, что тогда? Похоже, это заведение не продается для «долго и счастливо», и если бы их интересовала беременность, они бы уже отвезли меня в акушерское отделение вместе с остальными.

Его губы растягиваются в усмешке, которая оставляет у меня неприятное чувство внизу живота.

— Это самая интересная часть всего этого. По счастливой случайности мы обнаружили, что альфы могут очень привязываться к конкретной самке. До такой степени, что они становятся гораздо более сговорчивыми.

— Как же так?

— Книги по истории, вероятно, бесполезны для вас, поскольку вы неграмотны, но задолго до вашего времени, столетия назад, были так называемые мальчики для битья. Вам знаком этот термин?

— Я думаю, совершенно очевидно, что это мальчики, которых выпороли.

— Да, ну это были мальчики, которых выпороли за проступки их принца. Видишь ли, во времена королевской власти никто не хотел наказывать принца, когда он переступал черту. Итак, был назначен мальчик для битья. И этот ребенок рос вместе с принцем. Они стали довольно близки. Как братья. Но когда принц повел себя плохо, последствия пострадали от его дорогого друга, что в свою очередь, помогло держать его в узде.

— Итак, эти альфы… ты используешь их, чтобы держать женщин в узде?

Он наклоняет голову, его невеселая улыбка шире, чем раньше.

— Нет, моя милая девочка. Тебя будут использовать, чтобы держать его в узде. Помогать обучать его. Видишь ли, Валдис, Кадмус и Титус доказали свою высокую эффективность против мутаций. Но когда дело доходит до набегов на ульи, они менее сговорчивы. Он пожимает плечами.

— Это следствие использования людей, которые никогда не были обучены и не рождены быть солдатами. Некоторые из них сбежали во время рейдов. Некоторых нам пришлось уничтожить на месте. Это становится очень дорогостоящим. Неэффективное использование ресурсов.

— Тогда зачем использовать их для набегов на ульи, если они такие ценные?

Его глаза сужаются, как будто я исчерпала свой лимит вопросов на сегодня, и он прочищает горло.

— Потому что повстанцы объединились с несколькими ульями. Во главе с одним из наших заблудших альф. Офицеров легиона отбирают, как клещей на дикаря. С каждым рейдом мы теряем все больше.

— Итак, ты собираешься использовать меня, чтобы держать его в узде. Это не вопрос. Это нелепое утверждение крутится у меня в голове.

— Да. Просто не кажется эффективным использовать их друг против друга. Кажется, для этого требуется новая переменная.

Смех вырывается из моей груди, и я бросаю взгляд на Медузу. Она даже не улыбается, что заставляет меня смеяться сильнее.

— Я не знаю, пропустили ли вы что-то на видео, но он не хотел иметь со мной ничего общего. Он пытался убить меня.

— И он мог бы. На самом деле, судя по всему, он, вероятно, должен был. Ты нарушила почти все правила. Это было катастрофой. Он наклоняется вперед, снова переплетая пальцы.

— Но он этого не сделал. Он позволил тебе уйти.

— Что я предполагаю, было кодом для я надеюсь, что никогда больше тебя не увижу.

— Боюсь, у него нет выбора. И у тебя тоже. В течение следующих нескольких недель ты будешь часами находиться с ним наедине в его камере. Ты будешь разговаривать с ним. Обеспечьте ему дружеское общение. Ты заставишь его смотреть на тебя как на нечто более ценное для него, чем его свобода.

— А если он этого не сделает?

Взгляд скользит к Медузе и обратно ко мне, он откидывается на спинку стула и закидывает ноги на стол.

— Шансы Альфы мутировать во время трансформации составляют около пятидесяти процентов, и из них только половина проходит обучение. Позвольте мне просто сообщить, что Альфа гораздо более ценен, чем наши подопытные женского пола. Почему еще мы выбрали бы вас , чтобы держать его в узде?