Брагин. Ураган

Отечество встретило Брагина влажной жарой едва не хуже таиландской. Вот что интересно — температура уж точно была градусов на десять пониже, чем в Бангкоке, но при сходной влажности воспринималась почему-то существенно драматичней. К моменту получения багажа и выхода из «зелёного коридора» с Брагина уже текло. Он отнёсся к этому философски. Не первый раз и не последний, и вообще, видали и не такое. Его куда больше заботило, как чувствовали себя в пластиковой корзинке нежные фрукты, закупленные на бангкокском уличном рынке. Ярко-розовый, с зеленоватыми «плавниками» дракон-фрут, чешуйчатое сметанное яблоко, плотные фиолетовые мангостины… и, конечно, знаменитый дуриан, упакованный в отдельный контейнер. Про себя Брагин считал, что слухи как о неземном вкусе, так и о богомерзкой вонючести этого плода были сильно преувеличены, но дал слово — держись, и он собирался уже часа через два выложить шипастого красавца Насте на стол.

Идя на парковку, где терпеливо дожидался «Хаммер», Брагин даже позволил себе поиграть с совершенно нереальной мыслью: а вот взять да свозить Настюху на берег ласкового океана, туда, где смуглые люди, застигнутые внезапным дождём, торопливо надевают мотоциклетные шлемы, потому что с пальм, растущих прямо на улицах, начинают сыпаться кокосы. Уж он бы поклялся Настиному папаше всеми самыми страшными клятвами, он снимал бы ей сугубо отдельный номер и всюду водил под руку, лишь бы она вдохнула незнакомые ароматы, ощутила поцелуи тропического солнца, кончиками пальцев выбрала на рынке самые спелые фрукты…

Бред, конечно. Во-первых, Анатолий Ильич никогда её с ним не отпустит. Во-вторых, Настя сама может отказаться от подобной поездки. И как они, интересно, будут после этого вместе бегать по большому и малому кругу?..

«Тоньше надо, дуболом, — заводя „Хаммера“, сказал себе Брагин. — Сперва почву прощупай, обо всём позавлекательней расскажи, а потом уж… Ага, чтобы задумалась: а не получится ли там материалов для нового романа собрать?»

Кольцевое шоссе, счастливо свободное от пробок, привело его к новой Приозёрской дороге. Минуя свёрток к северной «Меге»,[73] Брагин, по обыкновению слушавший переговоры дальнобойщиков, начал обращать внимание на тревожные сообщения. Во Всеволожске кто-то еле успел затормозить перед рухнувшим деревом. На Рябовском шоссе опрокинуло рекламный щит. В Кузьмолово кому-то влетел в лобовое стекло подхваченный ветром пластиковый столик из придорожного кафе…

Спохватившись, Брагин включил телефон и позвонил в свою контору:

— У вас там в Питере что, ураган был?

— И сейчас ещё продолжается, Николай Васильевич, — ответил дежурный. — Шквал, гроза, дождь в люки стекать не успевает… Нас, правда, краешком зацепило, в основном севернее проходит.

«Севернее?..»

Брагин мысленно провёл линию через Всеволожск и Кузьмолово, продолжил её на север и похолодел. Нога сама собой притопила педаль газа, заставив «Хаммер» с рёвом устремиться вперёд, а пальцы нашли в недавних звонках Настин номер. «Прячьтесь с папой в погреб, выключите весь свет, да Кузю моего не забудьте…»

— Абонент временно недоступен, — сообщили ему. — Попробуйте позвонить позже.

Выругавшись, Брагин бросил телефон на сиденье, чуть пригнулся к рулю и понёсся как сумасшедший, отчётливо понимая при этом, что всё равно опоздает.

Был ещё далеко не вечер, однако небо начало натурально чернеть, мрачный горизонт впереди расцвечивали сполохи зарниц — ярких, мертвенно-лиловых, совсем как в Бангкоке над рекой Чаопрайей.[74] Где-то словно работала исполинская электросварка, чуть не по тридцать секунд озарявшая весь небосвод.

«Хаммер» пролетел мимо Васкеловского КПП на скорости прилично за сотню, но в стеклянном домике никто даже не пошевелился. Дурных не было. Когда тебя вот-вот накроет нечто, весьма напоминающее конец света, становится не до погонь за сумасбродами, мчащимися навстречу стихии…

Джип перепрыгнул железнодорожную ветку, взмыл на длинный «тягун», ссыпался на дно местного «гранд-каньона» и с натугой вписался в поворот с другой стороны… Когда показался знакомый свёрток с шоссе, шквальные порывы ветра ощутимо раскачивали машину, а над головой, задевая невероятно низкие тучи, размахивали вершинами деревья.

Спускаясь со знаменитой Ореховской горки, Брагин увидел в зеркале заднего вида, как поперёк дороги легла высокая ель. Потом впереди пошли вниз сразу две сросшиеся берёзы. Брагин ощерился и резко вильнул влево. «Хаммер» с рёвом подмял колёсами зелёные вершины — и выгреб, и перевалил, и в лобовое стекло водопадами захлестал дождь.

Гром не просто вспарывал небо — он грохотал беспрерывно, сотрясая Вселенную. Слева пронеслась тень смерча, было видно, как падали столбы и рвались, рассыпая искры, высоковольтные провода. Брагин подлетел к переезду, расплёскивая миниатюрные озёра и только молясь, чтобы там не оказалось застрявшего поезда. Это было бы чревато двадцатикилометровым объездом… если бы ему вообще удалось выбраться назад на шоссе. Переезд оказался свободен, и «Хаммер» ринулся дальше. «Дворники» еле справлялись с потоками на стекле.

У самого съезда на свою улицу Брагин бросил машину прямо под начавшую крениться сосну и успел, и огромное дерево, способное насмерть сплющить машину и его вместе с ней, лишь хлестнуло ветками по корме.

Тормознув перед воротами, Брагин испытал момент нерешительности — куда бежать, к себе или всё-таки сразу к соседям, проверять, как там «временно недоступная». Потом выскочил из машины и одним махом взлетел на клёновский забор. Опальный академик надёжно отгородился от враждебного мира, но на таких, как Брагин, его периметр просто не был рассчитан.

Брагин успел заметить, что в доме Насти светилось окно, в гараже по-деловому тарахтел автоматически включившийся генератор, а из трубы вылетали и мгновенно истаивали на бешеном ветру сизые клочья. Маленький островок света и тепла держал оборону.

«Ну, слава тебе, товарищ боженька…» Успевший основательно вымокнуть Брагин хотел было спрыгнуть с забора… и в это время небеса рухнули наземь. Запредельная сила смахнула Брагина с его насеста и швырнула под передние колёса словно бы присевшего «Хаммера», и уже оттуда он увидел бело-лиловый, с бревно толщиной столб ослепительного огня, который, игнорируя столетние сосны, воткнулся непосредственно в соседскую крышу.

«Настя!..»

Брагин ахнул, выругался и пополз обратно к забору. Секунда-другая — и фары «Хаммера», освещавшие ему путь, внезапно погасли, а Брагина что-то заставило перевести взгляд туда, где в щель под воротами был виден цоколь его собственного дома.

Он увидел, как без всякой внятной причины начал разваливаться угол фундамента. Вот выпали сразу два кирпича… и оттуда, из отворившейся дыры, вдруг ударила ещё одна молния, только не фиолетовая, а мрачно-багровая. Луч сверкнул и пропал, но древнюю ель, попавшую под удар, срезало как ножом. Гулко ударившись о землю торцом, дерево на миг замерло, потом косо пошло вниз, разнесло, не очень заметив, половину брагинско-клёновского забора, вмяло в землю черёмуховые кусты и с влажным хрустом упокоилось на песке.

«Хаммер» ожил, зарокотал, засветил фарами… Стала видна дыра величиной с футбольный мяч, зиявшая в кирпичах и цементе. Края у неё были идеально ровными, как от горячего ножа в куске масла. Из глубины тянулся белый дым и пахло горелой бумагой.

— Холера, — сказал Брагин. Подхватился на ноги и снова рванул на соседский участок. Уже спрыгивая с забора, он сообразил, что перестал слышать треск и грохот вокруг.

Небо по-прежнему светилось всё целиком, озаряемое невероятными разрядами по ту сторону туч. Соседский дом ещё стоял, он даже не загорелся, но выглядел… каким-то покосившимся и осевшим, словно под ним разверзлось болото. Если бы Брагин присмотрелся, он бы увидел, что дом прямо на глазах оседал, уходил, врастал в землю. Но Брагину было не до того. Прямо к нему, пошатываясь и спотыкаясь, в закопчённом халатике и босая, шла Настя. Она несла на руках обмякшего Кузю и почему-то держала на отлёте ладони. Вот она зацепила плечом сосновый ствол и едва не упала. Её губы двигались, но Брагин не мог разобрать, что она говорила.

— Настя! — закричал он и на этот раз кое-как услышал собственный голос. — Настя, я здесь! Я здесь!..

— Коля… — Она всхлипнула и, кажется, в первый раз назвала его просто по имени. — Отец там, в подвале… И Ладка с ним… А мне дверь не открыть… Я их звала, звала…

Дом у неё за спиной тяжко застонал и осел сразу на полметра, весь целиком. Оттуда явственно тянуло вулканическим жаром, а на ладонях у Насти кровоточили ожоги. Брагин мгновенно и явственно понял, что спасать на соседской даче было уже некого. В это время клёновский дом начал таять, как восковой. С деревом, металлом и камнем творилось нечто, школьным курсом физики не описываемое, вещества переходили в агрегатное состояние, неведомое ортодоксальной науке.

— Я тут, я с тобой, — крепко обнимая девушку, только и мог выговорить Брагин. — Держись, Настя… держись…

Крыша дома растаяла и стекла, стены сделались пластилиновыми и оплыли. Какое-то время внутри просматривался угловатый силуэт печи, потом скомкало и его. И наконец жар начал спадать.

А «Хаммер» всё светил фарами, озаряя дырку в фундаменте. Внутри, в просторной нише, лежали обгоревшие пачки долларов. Тут же поблёскивали золотые монеты, играли каменья, высыпавшиеся из ветхих мешочков. В углу безошибочно угадывался ствол, завёрнутый в почерневшую тряпку. А в центре ниши виднелось невзрачное, дешёвое с виду кольцо.

Вопреки всем законам физики оно парило в воздухе в самом центре провала, и маленький камень светился злым красным огнём. Он был очень похож на кровавый глаз затаившегося упыря…

Загрузка...