Переливание сил

ГОДНАЯ КРОВЬ

Первый раз я увидел его в комнате общежития, когда вошел познакомиться со всеми ребятами, которые будут со мной на практике. Один занимался налаживанием магнитофона.

Двое играли в карты.

Один читал газету.

Еще один смотрел в окно, курил сигарету и пускал колечки дыма в форточку.

Он же стоял около своей кровати, в руках у него были здоровые гантели. Он занимался гимнастикой.

— Вы чего в неурочный час?

— А у него всякий час урочный для гимнастики, — отозвался в окно смотрящий.

Дружно засмеялись игравшие в карты.

Он продолжал приседать и что-то выделывать с гантелями и со всем телом.

— А сколько весят гантели?

— Двенадцать кэгэ каждая, — без всякого уважения буркнул из-за газеты еще один житель комнаты.

— Не тяжело?

— Нормально.

— Больно тяжелые гантели-то.

— Годятся.

— Сколько же раз в день вам удается заниматься этими манипуляциями?

— Раз пять.

— И столько же раз спать, — опять буркнул читающий абориген комнаты.

Больше я не спрашивал, так как понял, что своими вопросами сбиваю ему ритм дыхания.

Вскоре гантельщик закончил свои процедуры, принял порцию витаминов, во множестве разбросанных на тумбочке, и сказал:

— Нормально.

Мы пошли обедать. Солнце жарило со страшной силой, и я не преминул высказать свое неудовольствие:

— «Эх, лето красное, любил бы я тебя, когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи».

—Зря вы. Здесь и пыли нет, да комаров и мух тоже немного. Нормально.

Попробовав суп, он утвердил:

— Годится рубон.

В конце же обеда, выпив стакан молока, сказал:

— Скисает. Конечно, студент голодный, ему что ни поставь, все съест.

Ребята накинулись:

— Да уж ты голодный! С чего-то ты голодный, парень? Жрешь не меньше. А кислое — не пил бы!

— Ну ладно, ладно. Все нормально.

Ребятам неудобно перед женщиной, которая подает еду.

Здесь же, в столовой, в коридоре, двое пожилых людей ругают моих ребят. Может быть. это ответ на всхлип о голодном студенте?

— … Иду, а навстречу молодых пара. И без всякого он ей лапы свои на плечи, и идут, обнявшись. Где ж видано такое! А на груди, конечно, значок — комсомольцы. Срамота! Нынешние эти...

Один из студентов прошипел:

— Что, в комсомоле новый способ размножения придумали? Почкованием?

Гантельщик густо, отрывисто захохотал, как заквакал. Острота оказалась по душе.

Мы вышли. В коридоре стояли пожилые люди, на шее у одного из них я увидел цепочку с нательным крестом. Это дало мне право сказать:

— «Не говори: «Отчего это прежние дни были лучше нынешних?» Потому что не от мудрости ты спрашиваешь об этом».

— Что?! — обиженно спросил один из них.

Я ответил:

— Библия.

Не поверили, наверное.

Все это я вспоминаю сейчас, когда в операционной идет обычная борьба за жизнь. Ситуация довольно тривиальная. Тяжелая поездная травма. Молодая женщина. Шок. Переломы ребер, ног и разрывы органов в животе. Операция закончена. Выводят из шока. Не хватает крови.

Я смотрю, кто из ребят как помогает, как принимает участие, как волнуется.

Когда я узнал, что привезли такую тяжелую больную, побежал к ребятам в общежитие — погнать их в больницу.

Один читал журнал.

Один молча курил.

Двое в зале играли в бадминтон.

Один тихо, бессловесно бренчал на гитаре.

А он спал. В руках он держал «Клинические лекции по терапии». На стуле рядом — «Клиническое толкование лабораторных исследований». На тумбочке — «Клинические очерки по фармакологии».

Ребята встрепенулись: кто стал собираться, а кто подхватился сразу и побежал.

А он спал.

Я разбудил:

— Вставай. В больницу привезли тяжелую травму. Беги в операционную.

— Я после дежурства.

— Ну и что!? Один ты, что ли? Подумаешь, дежурство! Что ж, приходить утром и спать?

— Я всю ночь не спал.

— А как мы, врачи, после дежурства? Ведь не домой идем, а остаемся работать.

Я, конечно, совершил ошибку. Надо было повернуться и пойти, а не разводить дискуссии. Не давать повод разглагольствованиям.

— Пока есть возможность — надо спать. А будем работать — будет видно. — Встал с кровати, проглотил витамины и взялся за гантели.

Я повернулся, вышел из комнаты и пошел в больницу.

Смотрю, он выскочил из школы, обогнал меня, взглянул на бегу и устремился в сторону больницы.

И не надо было вступать с ним в пререкания. Ишь как побежал!

В операционной я гость. Я просто смотрю. Работают свои, местные врачи. Если будет нужда во мне — скажут.

Ребята предлагают поднимать давление различными известными им препаратами. Не хватает теоретической логики. С точки зрения практики — правы: шок, низкое давление. Надо его поднять. Значит, нужно использовать соответствующие препараты.

А нет, чтоб подумать, что шок с кровопотерей, что мало гемоглобина, что кислород поэтому некому разносить по всему телу. Значит, лучше перелить кровь и добавить гемоглобин, а препараты — это подспорье только должно быть.

Мы в институте часто идем на поводу у студентов. Они все просят — практику, практику. Вот и таскаем их на перевязки, да учим делать уколы, да показываем, как кровь переливают. Подумаешь! Это и без врачей можно делать. А лучше бы во время занятий теорией больше занимались да к книгам приучали бы. А практику пусть сами постигают, а после или по ходу пусть спрашивают — кому интересно. Да и на практике пусть сами хватают больше. Что, кстати, они и делают. Пусть они сами будут заинтересованы в практике. А то — адреналин, норадреналин, кортизон, поливенол. Их вон сколько придумали! Препараты применить можно, да кровь нужней. Читали бы больше... Толстого, например. Как Кутузов при Бородине. Как идет естественно — так и помогай. А то они как научено, так и делают, а обстоятельства-то другие. Не бороться с природой, а использовать то, что создает естество. Не химические препараты, а естественную кровь. Наберут так практики побольше — соблазнительно это— узнают все, «к а к» делать, — уже специалисты. И лишь чуть-чуть, «когда как» делать.

Вот так, как-то нелепо, я размышлял, почти полностью отключившись от реальной обстановки, пока меня не вернуло к жизни тревожное: опять давление падает!

— Переливайте кровь.

— Последняя ампула кончается.

— А где ж кровь? Заказывали ведь?!

— Говорят, самолет вылетел. Или сейчас должен вылететь.

— А-а, нечистая сила! К тому же и группа крови редкая.

Гантельщик сидит на свободном операционном столе и смотрит. Лицо немного испуганное. Глаза — кругляшки. За его спиной, облокотившись на стол, стоит другой студент и слушает, что говорит ему этот. А этот, гантельщик несчастный, говорит очень обидные для меня вещи. И мне просто плакать хочется.

— Не-е, хирургом не пойду. Вот такие-то штуковины! Да это ведь каждый день может быть. Да еще дежурства.

А я-то раньше считал, что в этом и есть основная привлекательность хирургии для несмышленышей. Идиот я!

Второй студент посылает его к черту, и мне становится чуть легче. Но тот не унимается:

— С такими дежурствами и порубать не успевать будешь... — И дальше мечтательно: — Не-е. Я пойду в терапевты, или в невропатологи, или еще лучше — психиатры. Там нормально. Это годится.

Я отвернулся. Я вынужден делать вид, что не слышу. Что я могу ему сказать?! Да еще сейчас! Что и у этих врачей своих горестей и забот хватает. У нас иногда не успеваешь поесть, а у них иногда кусок поперек горла встать может. У нас могут не дать спать — а они и сами не уснут. А для психиатра у гантельщика слишком много заботы о себе, о теле своем и слишком маленький запас слов. И впрямь, шел бы он лучше своими гантелями заниматься. И впрямь, на черта я его сюда притащил?!

Второй студент — тот, что в окно смотрел, — вдруг взрывается:

— Чем глупости-то говорить, дал бы кровь свою! Ведь знаю, что у тебя такая же группа. И резус-отрицательная. А больше наверняка ни у кого нет. Женщина-то погибает.

— Да я после дежурства.

— Ну и что! Дашь и пойдешь спать. Дашь — тебе донорский рубон, и спать, и завтра не работать — спать. (А я думаю: «Неужели он, дав свою кровь, сможет уйти, не дождавшись результатов?») Договорились, да? — И сразу к врачам: — А вот у нашего товарища такая же кровь. Может, перельем, а? Он готов.

Его уложили на тот стол, который только что был его сидением, подкатили его к столу больной. Составили два стола. На одном лежит спаситель, на другом...

Да! После переливания уже точно: на другом лежит спасенная. Не хватало именно этой капли крови. Потом-то уже привезли. А вот этой капли как раз и не хватало. Она-то и стала самой главной каплей. Его кровь и оказалась самой главной каплей. Она-то более всего и пригодилась. Она-то и спасла.

Ну а почему же его кровь не будет годиться? Почему бы не спасти?

Здоровый. Занимается гимнастикой. Поддерживает в себе достаточный уровень витаминов. Это все нормально. Все у него нормально.

1965 г.