Перерождение Артефактора [СИ]

Глава 17

Надо мной склонилась девушка с оранжевыми глазами и длинными пшеничными волосами. Она с нежностью разглядывала моё лицо.

Встрепенувшись, она быстро огляделась по сторонам. От резкого движения прядь её волос упала на моё лицо, пощекотав мне нос. Девушка убрала её, а затем склонилась ещё ниже и поцеловала меня в губы.

Быстро и робко… Считай, просто чмокнула.

Выпрямившись, она вновь огляделась. Её бледные щёчки заалели, когда она опять принялась рассматривать моё лицо.

— Врут эти цивилы, — пробурчала она, приподняв руки.

Теперь я видел, что в руках её книга.

«Спящая красавица» гласило название.

— Бесполезный трактат, — раздражённо сказала девушка и швырнула книгу.

Послышался бултых, книга явно упала в воду.

Несколько секунд девушка молча смотрела на меня, а затем произнесла:

— Я обязательно найду способ разбудить тебя, Тайон. Ты — путь к спасению нашего племени! Всего мира!

Она снова огляделась по сторонам.

Снова поправила прядку и поцеловала меня в губы.

Я проснулся резко, как будто бы ощущая вкус поцелуя на губах и желание продолжить.

Расслабленно выдохнул, пытаясь унять естество. Собравшись с мыслями, начал одеваться — сегодня нужно сходить в увольнительную в город.

Алти… Солнцеголовые алти привезли меня из Восьмого моря, сюда, надеясь пробудить от летаргического сна. В общем-то, можно сказать, что у них получилось, но они куда-то исчезли.

Другие алти — из местных, обычных алти, возглавляемые девушкой полу-алти пытались выкрасть моё бренное тело из музея. В это же время ограбили нашу губернаторшу, и вроде бы всё указывает, что это были они же.

Больше о «залётных» алти в Торвиле не слышали. А ведь та девушка полу-алти обещала вернуться за мной.

С другой стороны, после того как они ограбили Мэри Кэролайн, в город действительно трудно проникнуть незамеченным.

И почти пять месяцев спустя после тех событий какие-то алти по-тихому грузятся на корабль Вице-Премьера в нашем порту. Умудряются обокрасть его, спалиться, но при этом ещё и уйти!

Удивительно! В открытом море прыгнуть с корабля в воду, пусть и ночью… Большинство небезосновательно считают, что эти безумные ребята утонули.

Мне кажется, что они выжили.

Любопытно было бы разобраться, что к чему. Побеседовать с этими алти, из-за которых у острова Бун прибавилось проблем.

У Вице-Премьера тут явно есть верные слуги. Которые заняты не только сбором информации, но и распускают глупые слухи.

Я шёл по улице Торвиля, и острый слух не позволял мне оставаться глухим к гуляющим вокруг меня шепоткам.

— Вон он этот алти!

— С тех пор как он тут появился одни проблемы!

— Почему губернатор его не выгонит?

Повернувшись в сторону шепчущихся мужиков, я улыбнулся.

Они вздрогнули и отвернулись. Им моя улыбка не нравится?

Я зашёл в кондитерскую, которая работает в Торвиле чуть ли не с самого основания города.

Увидев меня, черноволосый мужчина за прилавком поморщился. Я тяжело вздохнул.

— Послушай, Поль, ты ведь уже, наверное, лет сорок, как этой лавкой владеешь, да?

Такого вопроса он явно не ожидал и после секундной заминки, поправив нехотя фартук, ответил:

— Допустим, и что?

— А то, что если бы рожу кривил покупателям, без гроша бы остался, — ответил я, доставая толстый кошель.

Мужчина просиял и поправил усы:

— Прошу прощения, если чем-то обидел вас, господин Лаграндж.

— Если бы ты меня чем-то обидел, мы бы говорили иначе, — ответил я. — Мой тебе совет, Поль, не верь глупым слухам. Это вредно для торговли. А верить во всякое мракобесие для человека твоей профессии и того хуже.

— Учту, — доброжелательно кивнул он.

— Не алти устроили эту блокаду, — многозначительно проговорил я.

Он вновь кивнул, на сей раз с пониманием. А затем перевёл разговор в деловое русло:

— Чем могу помочь, господин Лаграндж? Вы ведь впервые в моей лавке, и…

— Скажи, ты успел закупить Гиосский лазурный имбирь? — перебил я. — Сезон очень короткий.

— О-о-о, — уважительно протянул кондитер. — Гляжу, вы ценитель, господин Лаграндж. Обижаете… Как я мог пропустить сезон этого ингредиента?

Я купил всё, что собирался и пока прощался с кондитером, он удивлённо проговорил:

— Вы впервые в моей лавке, а у меня чувство, будто постоянного клиента провожаю. Заходите ещё! Моё вам слово — здесь вам рады!

После лавки я направился на пристань, по пути вновь вернувшись к размышлениям.

Итак, уже почти три месяца прошло с тех пор, как алти обокрали Жерара Барелли Вице-Премьера Шестого моря, а затем его отшила наша губернатор. Вице-Премьер свалил на свой остров и начал оттуда нам пакостить.

Пакостил в основном тем, что разводил бюрократию для тех торговцев и дельцов, которым требовались бумаги от администрации Вице-Премьера. Кроме того, его патрули останавливали корабли наших торговцев в море, затягивая время в пути проверками.

От этого порой портится товар в трюмах.

Не выполняются договорённости о поставках.

И много народа несёт убытки

Кроме того, за последние три месяца исчезло несколько кораблей, приписанных к нашему порту. Конечно, исчезновение кораблей — не такая уж и редкость. Каждый месяц какой-нибудь корабль вместе с командой исчезает в Сумраке. Иногда, спустя время, эти корабли находят. Без людей — от них остаётся только одежда да амуниция, без провизии — от неё остаются лишь пустые бочки и ящики, даже без крыс, от которых вообще ничего не остаётся.

Сумраку нужно питаться.

Но за последнее время кораблей исчезло больше обычного. Пиратство карается очень жестоко. Правда, подтверждается очень редко.

Так что вряд ли Мэри Кэролайн сможет доказать причастность Вице-Премьера к исчезновению кораблей.

В общем, остров Бун находится в частичной торговой блокаде. Она не слишком сильна, чтобы жители начали устраивать бунты, но достаточно неприятна, чтобы сильнее возненавидеть алти. Уверен, сторонники Вице-Премьера усиленно подливают масло в огонь.

— Эй, ну что за напасть, а⁈ Где мои обеденные объедки из харчевни! — ворчали нищие на пристани.

— Помойка за рыбным цехом совсем пустая!

— Ясен красен, так на рынке последнюю тухлятину продают, вместо того, чтобы выбросить!

— Да какую там тухлятину! Очереди такие, что стухнуть ничего не успевает!

— А всё из-за алти! Забери их всех себе под Киль Святая Дева!

— Не богохульствуй, ублюдок!

— Эй, чё сказал?

Эти ребята на меня даже внимания не обратили, погрузившись в свою перепалку, переросшую в весёлую свару.

— Ты гнилой накер!

— А может, ты гнилой накер⁈

Удар в щи!

И запить это из бутылки.

Если жизнь стала так тяжела, как они говорят, откуда ж у них выпивка? Ещё и закуска есть.

Хотя это две жареные чайки — с этим добром на пристани всегда было в порядке.

Хм… задувает. Холодно.

Конец года принёс с собой первый из трёх сезонов штормов.

О, а вот и та, кого я ищу. Стоит возле своего любимого парапета и не сводит глаз с беспокойного моря.

Когда отца не стало, а я был в море, она всегда провожала старый год на этом месте.

Но если удавалось, я всегда любил тихо подойти к ней, чтобы сделать сюрприз.

Она резко обернулась, прошептав:

— Сынок?

А затем замерла, удивлённо глядя на меня.

— Ах, это ты, мальчик, — сказала мама. — Прости, перепутала.

— Должно быть, из-за запаха. Я слышал, вам нравятся имбирные пряники из Гиосского лазурного имбиря, которые можно приготовить лишь на новый год. Наверное, капитан Джонсон, дарил вам их.

Вновь обернувшись, мама испытующе уставилась на меня.

— Если такие слухи и есть… они, скорее всего, выдуманные. Не помню, чтобы часто говорила о своих вкусах, — произнесла она скептически.

— Значит, мне сильно повезло узнать о них, — улыбнулся я. — Держите. Это вам, — я протянул ей один из двух пакетов с пряниками. — С новым годом!

— Ты наверняка слышал, что я делаю с подачками, — проговорила она, принимая пакет.

— Раздаёте нуждающимся, — кивнул я. — Но это не подачка. Это новогодний подарок от чистого сердца.

Не удержавшись, она заглянула в бумажный пакет. А затем, прижала его к груди.

— Хорошо, мальчик. Спасибо. Я возьму его.

Она сунула руку в карман пальто и достала оттуда пару варежек.

— Возьми и ты мой подарок, — мама протянула их мне. — Нить плотная, защитит руки от ветра.

Воспоминания ударили по мне, будто раскат грома по ушам. Я замер, а перед глазами всплывали картины из прошлого.

Мама всегда любила вязать. Игрушки, варежки, шарфы. Что-то раздавала нуждающимся, но лучшие свои творения дарила мне и папе. Я смотрел на красивый силуэт фрегата, украшавший варежки, на разноцветные контуры вокруг него, на солнце и облака.

Слишком много деталей.

Раньше так детально мама создавала вещи лишь для членов своей семьи.

Проклятье! Какой же ветер сегодня соленный, слёзы выбивает!

— Благодарю, — я склонил голову.

А затем, сняв белые форменные перчатки Академии, надел варежки. Приятное, тёплое и нежное полотно…

Раздери меня мегалодон! Я будто бы снова Леон Джонсон!

Мама улыбнулась.

— Как я и думала, нарушение Устава Академии тебя не остановит. С новым годом, мальчик.

— С новым годом, ма… Мадам Джонсон.

— Позволь старушке дать тебе совет. Наплюй на слухи, недоверие и глупость. Идиотов вокруг предостаточно.

— Так и делаю, — хмыкнул я.

Несколько секунд она смотрела на меня, скептически приподняв бровь, а затем неожиданно резко спросила:

— К чему ты стремишься, мальчик?

— Открыть Восьмое Море! — не задумываясь ответил точно так же, как Леон Джонсон в последние годы своей жизни.

Мама довольно улыбнулась.

Я же мысленно добавил:

«Но сперва — отомстить Бари и вернуть Лудестию».

Иногда мне кажется, что в столовой Академии мы проводим больше времени, чем на лекциях. С одной стороны, ничего в этом предосудительного и нет, молодым организмам требуется много и полноценно питаться, чтобы расти здоровыми и крепкими — как говорил один мой старый знакомый: «Все дороги ведут пожрать». Ну а с другой стороны, где ещё как не в столовой увидишь всё многообразие повадок будущих морских офицеров — эдакая визуализация офицерского бестиария.

Здоровенный бритоголовый парень, на мускулистом теле которого красный камзол Академии едва ли не трещал по швам, замер с подносом в руках.

— Э? — просипел он, глядя сверху вниз на другого курсанта — самовлюблённого юношу с пшеничными усиками.

— Не «экай» мне тут, Берг! — бросил юноша. — Чай, не в портовом кабаке для вонючей матросни.

— У тебя какие-то проблемы с вонючей матроснёй? —склонил набок громадную бритую голову Роджер Берг.

— Нет у меня никаких проблем! Подвинься! Дай пройти!

Юноша толкнул бугая локтем… но разве пёрышко может легко сдвинуть гору?

— Ты нарываешься, да? — скривился юноша, с трудом устоявший на ногах. — Позабыл, где твоё место, матрос⁈

— Если у тебя есть ко мне претензии… — Берг нахмурился и, хмыкнув, выплюнул: — Юный господин. То я готов принять вызов когда угодно.

— Больно надо мне тратить на тебя время, хмырь! — юноша фыркнул и всё-таки обошёл Роджера стороной. Стараясь не оборачиваться и всем своим видом демонстрируя превосходство «юный господин» пошёл вон из столовой.

Громила Берг проводил его пустым взглядом и сел за одиночный столик.

— Курсант Берг всё никак не найдёт себе друзей, — с толикой сочувствия в голосе прокомментировала увиденное Марси и сделала глоток компота из стакана.

— Некоторые люди предпочитают одиночество, — осторожно заметил Шон, размешивая в чашке с кофе сахар.

— Вряд ли это про Курсанта Берга. С другой стороны, он сам виноват, что не умеет нормально общаться с людьми. Помните ведь, что он нам тогда ляпнул, когда мы его позвали за свой стол⁈ — от сочувствия в голосе юной дель Ромберг не осталось и следа.

— «Богатенькие детишки сбились в компашку, в которой мне не место», — усмехнувшись, процитировал я. — Это же было давно.

— С тех пор Берг не особо изменился, — фыркнула Марси.

— Разве что честно драться с ним на территории Академии перестали, — негромко добавил Шон.

Наш друг-художник как-то незаметно проникся сочувствием к Бергу, этому способствовало то, что как-то раз Берг рыкнул на одного курсанта, который подкалывал Шона в коридоре.

— А не честно? — оживилась девушка. — Не на территории Академии?

— От Лёши Савельева слышал, что толпой его проучить во время увольнительных иногда пытаются, — неуверенно проговорил Шон.

— И как? Успешно? — продолжила допрос Марси.

— Вероятно, обе стороны несут потери.

Посверлив Шона взглядом, Марси махнула рукой:

— К чертям морским. Пусть сами разбираются.

— Да уж, а ты, оказывается, злопамятная, — хохотнул я, откусывая эклер. М-м-м с начинкой из свекольного краба! Сытно, сладко и все кишки на пару дней прокрасит.

— Нет… ну не то чтобы злопамятная… — заюлила девушка. — Просто пока никто не страдает, можно не обращать внимания… Да и вообще, не всегда всё можно объяснить людям! Иногда проще их оставить, чтобы они сами помучились и научились… Кстати! — она резко подняла указательный палец в воздух, а затем нависнув над столиком, заговорщически прошептала: — К разговору об этой дурацкой полублокаде нашего острова. Мама считает, что уже совсем скоро Вице-Премьер должен ощутить удар по собственному карману. Налогов с острова Бун он получит гораздо меньше! Да и с соседних островов, торгующих с нами и недополучивших прибыль! Так-то!

Она откинулась на спинку стула и закинула ногу на ногу с таким видом, будто лично переиграла жирного злодея Жерара Барелли.

Сказать ей, что она слишком толсто сменила тему?

Да нет, пусть девочка наслаждается ощущением того, какая она молодец.

За те восемнадцать лет, которые я проспал в своём новом теле, мой родной город Торвиль немного изменился. Пусть большинство лавок, магазинов и проулков остались прежними, появились и новые заведения.

Да что там заведения, по воле дель Ромберг-старшей даже новый квартал строят.

Вот по нему, точнее, по его завершённой и обжитой части я прогуливался, с любопытством глазея по сторонам.

Хм, а здесь дома на два, а порой и на три этаже выше, чем в старой части.

Широкие тротуары, больше зелени и фонтанов.

Красота!

Хм, а это ещё что?

Я остановился, как завороженный, впившись взглядом в вывеску с названием:

«Редкие ингредиенты».

Сунув руку в карман камзола, я нащупал недоделанную торцевую панель сердечника энергощита. Несмотря на то, что сейчас мне доступны новые ингредиенты, я до сих пор не могу создать миниатюрный корабельный щит. Не могу запитать контур нужной мощности! На заготовке, что лежит сейчас в моём кармане, не хватает только финальной перемычки. Я могу сделать её двумя способами. В первом случае деталь взорвётся. Во втором — контур ослабнет, мягко и незаметно выпустив в мир ту мощь, которую не может сдержать.

Получить желаемый результат я не могу.

Теоретически, если я соберу миниатюрный сердечник прямо сейчас, он получится мощнее и надёжнее того прототипа, с помощью которого я защитился от молнии Мистера Чайки.

Но ненамного.

— Может быть, найду здесь что-нибудь новенькое? — пробормотал я себе под нос, поднимаясь по ступеням крыльца.

— Добро пожаловать! — поприветствовал меня из-за прилавка грузный мужчина. И если начинал своё приветствие он довольно бодро, то закончил как-то уныло.

Ещё один нелюбитель алти? Ну ничего, это до первой сотни шиллингов.

Кивнув хозяину, я принялся бродить вдоль стеллажей.

Порошки… высушенные травы… свежие травы в горшках… костная мука… кости… зверюшки…

Ничего такого, что я не мог бы купить у старика Мероуза, у которого я затариваюсь уже лет сорок. Разве что цены чуть ниже. Но так и товар похуже. Если здешний торгаш и Мероуз имеют одних и тех же поставщиков, то Мероуз к ним приходит первым, а этот забирает остатки.

— Кар-кар!!! — возмутился трёхглазый ворон в клетке.

— Укх-укх!!! — недовольно ответил ему синий попугай из другого угла.

— Джу! Джу!

Последний звук заинтересовал меня, я заозирался по сторонам.

— Джу! Джу! — снова услышал я сквозь какофонию звуков местного зверинца, и, отойдя на пару метров влево, присел на корточки.

Этот карликовый барашек был одновременно похож и на облачко, и на мою кучерявую причёску.

— Джу! Джу! — повторился звук, когда баран, сидя на заднице, поскрёб копытом по своим рогам.

— Ми? — выдохнул он, заметив меня и замер, не донеся заднюю лапу до головы.

— Ми! Ми! — внезапно завопил баран, вскочив и начав одновременно подпрыгивать на всех четырёх ногах.

— Едрить, какой же ты милый… — удивлённо прошептал я.

— Ми! Ми! — радовался зверёк, не сводя с меня взгляда своих оранжевых глаз.

Я же пытался припомнить всё, что знаю о карликовых баранах.

Хм… хм…

— Ми! Ми!

Хм…

Да мало я о них знаю, чёрт побери! Разве что если подстричь, то в первые сутки шерсть можно использовать для приготовления Кудрявого бренди — очень вкусной выпивки, повышающей настроение и улучшающей пищеварение. Женщины, кстати, им лицо мажут, а сверху нарезанные конские огурцы приклеивают. Мол гладкость кожи возвращает.

Но это могут позволить себе только очень состоятельные женщины, ибо кудрявый бренди — довольно дорогое пойло. А карликовые бараны — редкие создания.

— Ми! Ми! — продолжал бесноваться зверёк.

Нет, ну определённо надо брать.

Куда пристроить бренди из его шерсти я уж точно найду.

Мягко улыбнувшись, я приложил ладонь к прутьям клетки.

Барашек перестал прыгать и понюхал мою ладонь. А затем начал осторожно чесать мне руку своим крохотным изогнутым рогом.

— Сейчас я освобожу тебя, малыш, — проговорил я. — Подожди немного.

Я встал и зашагал к прилавку.

— Уважаемый, сколько вы хотите за карликового барана? — спросил я у любопытствующего хозяина.

— Пять тысяч шиллингов, — криво усмехнулся он. — И не шиллингом меньше.

— Не так-то и много, — отозвался я, сбив улыбку с его лица.

— Эм… это потому что нет желания держать его, — принялся оправдываться продавец. — Что попало этот зверь есть не будет.

Он вновь недобро уставился на меня. Точно знаю, хочет, чтобы я начал торговаться! А он в ответ и в самом деле не сдвинется ни на шиллинг.

Странный какой-то торгаш. Настолько сильно ненавидит алти?

А, к чёрту!

— Я забираю его, — твёрдо сказал я, доставая кошелёк.

— Пять тысяч! — повторил мужик.

— Слышал-слышал, — я начал отчитывать деньги.

Проблем у меня с ними не было: кое-что Лаграндж подкидывает, от его заботы не отвертишься, кое-что выиграл на ставках. Но главное, я-таки оформил через старину Кевина первый патент. Создал сущую безделицу, когда исследовал добытые с корабля «Бессменная Виктория» современные материалы. Сидел я тогда в нашем особняке, Лаграндж зашёл уточнить насчёт ужина, покуривая трубку… и неловко тряхнув её, уронил тлеющий пепел на ковёр. Тогда мне в голову пришла занятная идея. С помощью коры люмисцентного дуба и огненной ракушечной пыли (нового ингредиента, открытого, пока меня не было), а также ещё кой-каких мелочей, я смог сделать артефактоподобную курительную трубку, не требующую постоянной очистки и забивки, а также что немаловажно — абсолютно пожаробезопасную.

Уже скоро она появится на прилавках и, по словам знатоков, встряхнёт рынок.

— Вот и здорово, — проворчал торговец, бросив взгляд в мой кошелёк. — Пойду упаковывать.

Но далеко уйти он не успел. Дверь магазинчика резко распахнулась и внутрь влетела женщина в широкополой шляпке и богатом платье. На её запястье плотно сидел широкий серебряный браслет в виде лозы винограда.

— Я слышала, вы продаёте карликового барана! — с порога выпалила она и решительным шагом подошла к прилавку, мимоходом бросив в мою сторону пренебрежительный взгляд.

— Всё верно, — осклабился хозяин.

— Вот только мы уже договорились о сделке, — ровным тоном проговорил я. — Сожалею, госпожа, но вы немного опоздали.

На мои слова женщина скривилась и вздёрнула подборок:

— Брось, солнцеголовый. Такие, как я никогда не опаздывают. Мы всегда приходим вовремя.

— И все же ваши часы сбились, — пожал я плечами и повернулся к продавцу. — Здесь пять тысяч, как мы и договаривались.

Я высыпал на прилавок горсть золотых и серебряных монет.

— Я дам десять тысяч, — невозмутимо произнесла незнакомка.

— Мы уже договорились, — не глядя на неё, напомнил я хозяину.

— По рукам не хлопнули, товар не передали, — огрызнулся он, с интересом разглядывая женщину. — Госпожа ведь у нас проездом? — поинтересовался он. — Хотите приобрести сувенир?

— О, вы совершенно правы, — хищно улыбнулась она. — Утром мой корабль отправляется в Четвёртое море, и карликовый баран будет отличным подарком моей сестре, она давно о таком мечтала. Ну? Десять тысяч вас устроит?

Ага, как же, сомневаюсь, что у такой сучки вообще есть семья, с которой она поддерживает тёплые отношения. По взгляду вижу, что она этого барашка на шапку пустит и жаркое сделает. Некоторые «гурманы» любят жрать мясо ценных зверей, вместо того, чтобы добывать с них «обновляемые ресурсы». Вроде той же шерсти карликового барана.

— Эй, мужик, — я начал терять терпение. — Уговор был, не заставляй меня напоминать. Но если тебе на это плевать, я готов дать тебе двенадцать тысяч.

Я уже едва сдерживался, чтобы не схватить его за грудки.

Но увы, сейчас как раз та ситуация, когда насилием делу не поможешь. Если я не собираюсь его грабить, конечно же. В остальных случаях стоит его хоть немного прижать, и мерзавец упрётся и из принципа не продаст мне барана.

Придётся играть по его правилам.

— Двенадцать тысяч — это здорово, — покивал мужик, наслаждаясь процессом. — Но ведь наш долг гостеприимных хозяев дать леди возможность получить незабываемые впечатления от нашего города. Так ведь, парень? А карликовый баран как раз таким впечатлением и станет.

И вновь он уставился на посетительницу, как голодный кот на сметану.

Женщина криво усмехнулась.

— Мне нравится твой подход, торговец. А ещё мне нравится сложившаяся ситуация. Двенадцать тысяч? Это всё, что ты можешь предложить, мерзкий солнцеголовый? Жалкие гроши? Катись вместе с ними куда подальше. Таким, как ты, не место в приличных заведениях! Торговец, я даю двадцать тысяч!

Сжав кулаки, я недобро уставился на женщину.

— Чего пялишься? — усмехнулась она. — В драку полезешь? Выставишь себя полоумным дикарём? Твои оранжевые зенки не пугают меня. Лишь вызывают желание выцарапать их.

Резко выдохнув, я улыбнулся.

— Такая красивая и ухоженная дама, а такаю грубая и невоспитанная, — сказал я. — Ай-ай-ай! Говорили мне, что богатые женщины опаснее мегалодонов, а я не верил.

— Ты за языком-то следи, солнцеголовый, — поморщилась она. — Не нравится мне твой тон.

— А мне браслет ваш не нравится, — пожал я плечами. — Раз уж кичитесь деньгами, могли бы что-нибудь подороже жалкого серебра купить.

— Да как ты смеешь, грязный выродок! — прошипела она, подавшись вперёд.

О, как её проняло. Памятная вещица, что ли?

Ну да бес с ней.

Я повернулся к торговцу, который откровенно наслаждался представлением.

— Уважаемый, эта дама уплывёт, а нам с вами ещё в одном городе жить. Давайте решим вопрос полюбовно. Так уж и быть, я напишу вам долговую расписку на двадцать пять тысяч. И сегодня же вечером донесу всю сумму — увы, с собой таких денег не ношу.

— В одном городе жить? — хмыкнул торговец. — Ты меня запугиваешь, что ли?

А ты испугаешься?

Эх, остался последний способ. Но не люблю я его — мерзко это, прикрываться другими людьми. Но ради милого барашка, ради того, чтобы он не попал к этой расфуфыренной сучке, придётся.

— Вы ведь знаете, кто мой отец? — с равнодушным видом спросил я. — Александр Лаграндж — значимая фигура в Торвиле. Близкий друг губернатора. Да и я тоже в хороших отношениях с обеими госпожами дель Ромберг.

— Что, солнцеголовый, за спинку своего папика решил спрятаться? — попыталась подначить меня женщина, но столкнулась с полным игнором. — Пф! — не выдержала она.

Я же пристально смотрел на торговца, который уже почти скалился от злости.

— Кичиться дружбой с губернатором любой может, — процедил он. — Да чего уж, я сейчас скажу, что столоваюсь каждый день у Вице-Премьера, и кланяйтесь мне в ножки. Брехня всё это. А что до твоего отца… Знаю я, кто такой Александр Лаграндж. Моя жена мне этим именем все уши прожужжала, будь он неладен! Всё рассказывает, какой этот Лаграндж благородный, как поддерживает сирот, убогих и прочих умников, как она им восхищается! Тьфу! А мне пеняет, что я не могу шиллинг нищенке бросить! Мне, едрить её! Мне, который содержит её саму, её гардероб и косметичку! Мне, который кучу шиллингов тратит на то, чтобы ей было чем мазать свою рожу! Что б было, что втирать в задницу, пока она совсем не обвисла! Что б сиськи поддерживать! Тьфу! К чертям морским этого Лагранджа! Себе жену не завёл, так своим существованием ещё и нормальным мужикам жизнь портит! Уважаемая гостья, — резко остыв, он повернулся к ухмыляющейся женщине. — Двадцать пять тысяч на руки и торг окончен, забирайте животное.

— Хах. По рукам, — проговорила она, лениво бросив кошель на прилавок. — Сдачи не нужно, торговец. Купи на неё жене новых кремов, а остатки брось нищим. Покажи ей, что ты не хуже всяких Лагранджей!

— Премного благодарен, почтеннейшая госпожа, — он склонился в поклоне.

Я в сердцах ударил кулаком по прилавку, невольно выпуская структурные вибрации.

Щепки полетели во все стороны. Кошелёк женщины и отсчитанные мной ранее пять тысяч со звоном упали на пол.

— Эй! — опешил торговец. — Это редкая сционская лиственница!

— Заменишь, — бросил я, зашагав к выходу. — Деньги у тебя теперь есть.

— Но… но где я её теперь возьму! — крикнул он мне вслед. — Она ведь редкая!

В ответ я показал ему средний палец и под раскатистый смех женщины в шляпе, покинул этот негостеприимный магазин.

Я хлопнул дверью, выпуская остатки эмоций. Вывеска «Редкие ингредиенты» рухнула на мостовую.

Бросив прощальный взгляд, я через окно увидел клетку, в прутья которой бился карликовый барашек. Он смотрел на меня такими жалобными глазами…

Что там говорила эта швабра в шляпе? Отплывает на рассвете?

Ещё увидимся!