Перерождение Артефактора [СИ]

Глава 19

Карликовый баран, цокая копытами, заложил круг по комнате и уселся в центре.

— Джу! Джу! — заскрежетали его рога, когда он начал их чесать.

— Какой милашка! — приложив ладошки к щекам, выдохнула Марси. — Ты уже придумал ему имя?

— Джу, — отозвался я.

— Что? Ты решил назвать его в честь… — она замолчала, пытаясь подобрать слова.

— В честь звука, который мы слышим, когда он трётся копытом о рога, — кивнул я.

Марси удивлённо хлопнула ресничками, а затем покачала головой:

— Иногда я думаю, гений ли ты или безумец.

— Как говаривал один капитан прошлого — это две крайности одной сущности.

А тем временем карликовый барашек завалился на спину, начав елозить по ковру и подставляя нам мягкий животик для почёсываний.

— Святая Дева под Килем! Да что ж ты творишь! — всплеснула руками Марси. — Как можно быть таким милым!

Тяжело вздохнув, она прикрыла глаза руками.

В комнате повисла тишина, прерываемая лишь резкими звуками чирканья карандаша о бумагу — увидев Джу впервые, Шон не смог удержаться и решил запечатлеть его кудрявый образ.

— Кстати, я ж его хочу на задних лапах научить ходить! — неожиданно вспомнил я.

Оторвав ладони от лица, Марси удостоила меня скептическим взглядом. Даже Шон на миг перестал рисовать, искоса посмотрев на меня.

— Две крайности, говоришь… — задумчиво произнесла дель Ромберг.

— Ми! — вякнул Джу, подпрыгнув на четырёх ногах.

— Нет, ну какой милашка! — тут же потеряла мысль Марси.

С появлением Джу мои исследования в микроартефакторике заметно продвинулись. Одно то, что мы смогли запитать торцевую пластину без потери мощности — уже успех. Я тут же взялся за другие детали. Вот с этим вышел небольшой затык.

Баран не поддавался на мои уговоры и не хотел использовать свою чудо-силу. Пришлось пытаться воспроизвести ситуацию, когда это получилось.

Сперва намочить его, а потом отогревать.

Не сработало.

Затем, ночью выбравшись из Академии вместе с ним, пробежаться до набережной. Вновь намочить, побежать обратно.

— Фыр! Фыр! — выказал недовольно Джу, но запитывать контур детали не стал.

Проблема решилась неожиданно. Я был в хорошем настроении после учёбы, Джу отлично выспался дома, как раз пришла пора кормить его мраморным пармезаном… да и сам я поел вместе с ним.

А затем я растянулся на полу и принялся тискать барашка, почёсывая его за ухом.

Вот тогда снова и произошло чудо.

Глядя на очередную готовую деталь, я внезапно понял, в чём дело.

— Мы с тобой должны быть оба счастливы, да? Всё так просто? Нда уж… Как обычно, ответ на самый сложный вопрос оказался чрезвычайно простым.

Однако тогда я слегка погорячился. Оказалось, не так-то просто добиться счастливого резонанса.

Каждый день не получалось.

Но через три дня вновь удалось улучить минутки счастливого отдыха, и мы с Джу доделали третью деталь.

Этот маленький комочек кудрявой шерсти мне помог продвинуться в исследованиях, а Шону помог продвинуться на тернистом пути под названием «дорога к прелестному телу Марселлы дель Ромберг».

— Это тебе, Марси, — помявшись, Шон неуверенно протянул девушке законченный рисунок барана.

— Спасибо, — робко ответила она, принимая дар. И застыла, восхищённо взирая на идеально похожий портрет Джу Великолепного.

— Спасибо! — повторила Марси громче.

А затем крикнула во всю глотку:

— Спасибо!!! — и обеими руками обвила шею Шона.

Не ожидавший объятий, наш увалень начал падать вперёд и уткнулся носом в бюст девушки.

— Спасибо! Спасибо! Спасибо! — повторяла она, в порыве чувств прижимая его к себе.

Я тогда стоял и размышлял — приятно ли это? Грудь-то под несколькими слоями одежды. Вряд ли есть что-то здоровское в том, чтобы быть задушенным одетыми сиськами?

Однако когда Марси всё-таки отлепила от себя Шона, он был красный как рак и счастливо улыбался.

А может, это не проявление счастья, а последствия удушья?

— Ой! А что это у нас тут за прелесть⁈ Какой миленький малыш! А как похож на папу! — Александр Лаграндж принялся тискать Джу за щёчки. — Наконец-то и в нашем доме затопают маленькие ножки!

— Ты даже не представляешь, как громко, — усмехнулся я, продолжая наблюдать за сценой знакомства «деда» с «внуком».

Нет, ну действительно, он сам так его назвал… Когда я несколько минут назад впервые показал Джу своему приёмному отцу, тот закричал на весь холл:

— ВНУЧО-О-ОК!!!

И теперь вот всё успокоиться не может.

— Ур-р-р!!! — затарахтел довольный Джу.

— Нравится, да? — приговаривал Лаграндж, с ещё большим энтузиазмом поглаживая барашка за ушами. А тот начинал всё громче урчать.

Однако колыханий структурных вибраций я не чувствовал. Похоже, обычные люди не способны войти в Джу в резонанс.

Эх, а ведь барашек сейчас на пике блаженства! Как же хочется оттолкнуть Лагранджа и приступить к изготовлению какого-нибудь артефакта!

Тяжело вздохнув, я отвернулся. Пусть мой приёмный папаша и дальше наслаждается общением с внучком. Не буду ему мешать.

Спустя сорок минут, когда мы сидели в столовой, Александр Лаграндж, не спуская с рук довольного Джу, пробормотал:

— Нет, ну милашка же…

— Ты сейчас очень похож на Марси, — усмехнулся я. — Она тоже без ума от Джу.

— Хм? — оживился мой приёмный отец. — Интересно, а как её мать отреагирует… — он посмотрел на барашка оценивающем взглядом.

— Я не позволю тебе подарить Джу нашему губернатору.

— Сынок, как можно! — он впился в меня пылающим взглядом. — Внучк а на благоволение дамы не меняю! Просто если подвернётся случай приобрести ещё одного такого милашку…

Он задумался, недоговорив. А затем расплылся в блаженной улыбке, очевидно, воображая, как будет воспитывать карликового барашка вместе с Мэри Кэролайн.

— Это определённо будет занятно, — наконец-то изрёк он. А затем, как ни в чём не бывало, проговорил: — Кстати, у тебя на носу практика, а там и экзамены. К тому же некоторые предметы ты уже сдал…

— Да, — кивнул я, пытаясь понять, почему он так ехидно на меня пялится.

Не выдержав моего молчания, Лаграндж выпалил:

— Я не сомневаюсь, что ты сдашь все экзамены сразу и станешь капитаном!

— Я тоже.

— Эх… — он покачал головой и пробормотал: — Иногда с тобой очень тяжело.

— А иногда легко, — хмыкнул я. — Ну ладно, подыграю тебе, отец. Что ты хочешь всем этим сказать?

— Вот! — он радостно поднял указательный палец. — Наконец-то, заинтересованность! Ответь мне, Тео, ты уже думал о своём будущем корабле?

— Думал, — ответил я предельно серьёзно. — Корабль достойный меня — это Лудестия.

Несколько секунд Лаграндж ошарашенно пялился мне в глаза.

— Ну да… Ну да… — пробормотал он. — Будущий покоритель Восьмого Моря должен унаследовать фрегат Хозяина Семи Морей. Ага… Капитан Барбаросса увидит твои успехи и сам придёт со словами: «прости, великий, задержался. Вот, бери штурвал, только ты можешь плавать на Лудестии».

Представив эту картину, я усмехнулся:

— Если немного смягчить, то так и будет.

— Да-да. Конечно. Но скажи мне, Легенда морей, до этого момента ты на чём ходить собрался?

— Без разницы, — отмахнулся я. — Даже баркаса хватит.

И я нисколько не кривил душой. Я ведь знаю себя. И знаю, что ни за что не предам Лудестию. Но… к кораблю до неё привыкну в любом случае. И чем он будет лучше, чем значимее для меня станет, тем сложнее будет наше расставание.

Лаграндж нахмурился. Но, прежде чем он успел что-то сказать, я заговорил:

— Отец, ты и так слишком много для меня делаешь. Так что не забивай себе голову этим вопросом. Корабль я сам себе выберу и сам оплачу. Я уже бывал на верфи. Уже прицениваюсь.

Лаграндж медленно выдохнул. Он ведь понимает, что корабль — удовольствие дорогое, и мне не хочется его этим обременять? А корабль попроще я и сам могу потянуть. Пусть придётся поднапрячься, пусть взять что-нибудь мелкое… Но мне хватит.

— Вот как… — Лаграндж откинулся на спинку стула. — Что ж… Слова достойные настоящего капитана. Да будет так. Но помни, если понадобится помощь… И… Ах… — махнул он рукой. — В общем, я добавлю, если потребуется. Главное совсем корыто не бери. Я хочу, чтобы ты стал мореходом, а не кормом для рыб.

— О, будь уверен, — я сверкнул глазами, — Собой рыб кормить я не собираюсь. А с помощью артефактов я и из лохани сделаю достойное судно!

В холле зазвучали чьи-то шаги.

— Благодарю, что подождали. Но право не стоило, господин Лаграндж, — быстро проговорил Эндрю, входя в столовую.

— Не бери в голову, — не глядя на него, отозвался Александр. — Я ж знал, когда ты вернёшься. Так почему бы не подождать.

Лаграндж замер, похоже, сообразив, что Эндрю почему-то до стола не дошёл.

— Эндрю? — мой приёмный отец с удивлением повернулся к своему воспитаннику.

Тот смотрел на Джу так, будто призрака увидел.

— Это… что? — наконец-то выпалил Эндрю, мотнув головой.

— Не что, а кто! — возмутился Лаграндж. — Джу — мой миленький внучок! Его Тео принёс.

— И где же Тео его взял? — напряжённо спросил Эндрю, повернувшись ко мне.

— Где взял, там уже нет, — я пожал плечами.

— А если конкретнее? — ещё сильнее нахмурился Эндрю.

— Эндрю, ну право слово, что с тобой⁈ — возмутился Лаграндж. — Где взял? Ты что, не знаешь, откуда берутся дети? У какой-нибудь красивой обнажённой женщины взял! Откуда ж ещё.

— Красивой и обнажённой? — сбился с мысли Эндрю.

— А то ж! Ты посмотри на моего сына, — Лаграндж с гордостью указал на меня. — Других он не выберет!

— Всё бы вам шутки шутить, господин, — тяжело вздохнул Эндрю и прошёл к своему месту за общим столом. — А ведь я за вас переживаю. Кабы проблем нам не добавилось от этого барана.

— Ох, Эндрю, — Лаграндж с отеческой теплотой посмотрел на него. — Молод ты ещё и не понимаешь. Дети всегда добавляют проблем. И мы взрослые обязаны эти проблемы решать. С детьми… с ними же как с женщинами. Только по-другому. Хлопоты, траты, сожжённые нервы. Но всё равно в итоге радость.

— Воистину, — я отсалютовал бокалом с вином.

— Радость несмотря на страдания? — тяжело вздохнул Эндрю. — Это называется мазохизм.

— Молодой человек! — повысил голос Лаграндж. — Следите за языком, а то придётся продезинфицировать его чесноком!

— А вот это уже садизм, господин, — невозмутимо ответил Эндрю.

— Эндрю! Ну не за столом же! И не при ребёнке! — Лаграндж возмущённо поднял над столом изумлённого Джу.

— Теперь уже и слово сказать нельзя… — покачал головой парень. — Деспотизм? Всё-всё! — он поднял обе руки, признавая поражение. — Молчу, господин. Ваш смиренный ученик склоняет голову и подчиняется вашей воли.

Накеры — самые слабые и самые многочисленные из морских охотников. И они чаще других показываются людям на глаза. Их нападения никогда не считались опасными — стражи с ними вполне справляются. Да и добровольцы вроде нашего Эндрю стражам помогают. Тревожные группы созывать ради накеров приходится совсем уж в исключительных случаях.

Обычно накеры вылезают поодиночке, реже по две-три особи, и нападают на людей. Но это если говорить именно об охоте. В жару накеров на сушу вылезает много. Но это потому, что они идиоты — думают, на суше прохладнее, чем в горячей воде. В результате заторможённые из-за горячей воды, они становятся ещё более вялыми на суше. В таком состоянии они не охотники, а вонючий мусор на побережье, который приходят убрать стражи и добровольцы.

Кроме жары, есть ещё один период в году, когда накеры массово вываливаются из воды на сушу, но при этом не нападают на людей. Это первая неделя после завершения Второго сезона штормов. Уже не холодно, но ещё и не тепло. Порядком разложившиеся туши зверей и рыб, не переживших Первый сезон штормов, прибивает течениями в низовья Буньки, в джунглях. Они служат отличным родовым комплектом для накеров.

Да, некоторые накеры вылезают в это время года на сушу, чтобы принести потомство.

И этих «некоторых» там достаточно для того, чтобы предоставить курсантам Академии живые мишени для тренировки.

В море полно морских охотников. И Академия не может выпускать в самостоятельное плавание желторотиков, которые ни разу в жизни не прикончили ни одной твари.

Десять правых ушей накеров — минимальный проходной балл на экзамене.

— На-а-а-аркх!!! — взвыла темно-зелёная склизкая тварь с круглым брюхом. Накер, растопырив перепончатые пальцы и демонстрируя полный рот зубов-кинжалов, прыгнул на меня.

Их ноги, похожие на лягушачьи, позволяли накерам прыгать довольно далеко и быстро.

Чуть доведя корпус в сторону, я взмахнул рукой с ятаганом-кроншнепом.

— Кхе! — выдохнула голова накера, отделённая от тела, и плюхнулась на примятую траву.

Вновь взмахнув мечом, я отсёк трофей и, нагнувшись, закинул его в сумку.

Сзади послышался шелест ветвей.

— Опять опоздали! — выдала Марси. — Что ж ты такой быстрый! Сколько у тебя уже?

— Тридцать три, — не оборачиваясь, ответил я, вскрывая накеру черепушку.

— Что, опять? — обречённо выдохнул Шон. — Нужны ведь только уши!

— Но самое ценное в них мозг. Не оставлять же его тем, кто будет подчищать за нами лес.

— Да понимаю я, — вздохнул он.

Ну, конечно, понимает! Я же сам им ещё в начале экзамена рассказал, что за мозги начисляют дополнительные балы. Эдакое секретное условие. Пришлось, правда, соврать, что смог достать эту информацию через выпускника…

Хотя обычно выпускники Академии не рассказывают салагам, что их ждёт. Ещё во время поступления мы все подписали бумаги о неразглашении той информации, которую Академия признаёт секретной.

Я взглянул на часы.

— Экзамен скоро закончится, нужно двигаться к точке сбора, — сообщил я друзьям.

Сверившись с компасом, я повёл их на север.

Спустя десять минут слева от нас раздался пронзительный крик:

— А!!! Тварь!!! А-а-а!!!

Марси без раздумий ломанулась на помощь. Мы с Шоном тут же бросились за ней.

Наплевав на листья бесчисленных кустарников и перья трав, девушка неслась вперёд, точно дикая тигрица. Она будто всю жизнь только тем и занималась, что бегала по джунглям.

Не прошло и минуты, как мы выскочили на полянку.

Я уже держал на мушке одного из двух накеров, оседлавших курсанта из соседней группы.

Но стрелять не стал.

Два выстрела слились в один.

Марси очень метко стреляет с двух рук. Говорит, с десяти лет тренировалась.

Крякнув, оба накера завалились на траву с дырами в башках. Мы же с Шоном бросились к парню.

— У-у-у… — протянул он ослабшим голосом. — Спасибо…

И потерял сознание.

— Нужно перевязать раны, — отметил очевидное Шон.

Накер порвал парню брюхо, руки, ноги…

Но, к счастью для курсанта, раны хоть и выглядят страшно, при своевременной помощи заживут.

— Всё будет с ним в порядке, — приговаривала Марси, макая бинт в банку с лечебной мазью. — Шрамы-то останутся. Но мешать не будут. В следующем году экзамен сдаст.

Одно из условий, кроме набора десяти ушей, прибыть в точку сбора самостоятельно. А этот курсант на сегодня уж точно не ходок.

— Если рискнёт, — тихо проговорил Шон, засыпая порошком для свёртывания крови брюхо подранка.

Марси хмуро глянула на нашего друга, но ничего не ответила.

Профессора в Академии не раз рассказывали курсантам о людях, бросавших морское дело после первого серьёзного боя.

Пока Марси и Шон оказывали парню первую помощь, я наспех смастерил носилки из тростника и особо крепких листьев, на которых мы и понесли раненого к точке сбора. Держа оба своих пистоля наготове, Марси шла первой, прокладывая путь.

Пусть вылезшие рожать накеры не нападают на прибрежные поселения, «свою» территорию они охраняют. Не очень ревностно — стараются по возможности переждать опасность, однако бросаются, если оказаться к ним слишком близко.

— На-а-аркх!!! — завопили слева от нас.

Выпрыгнув из зарослей, накер взмыл в воздух.

Я держал носилки одной рукой и был готов выстрелить, но до последнего медлил. Ребятам нужно набраться опыта во что бы то ни стало. Желторотики не смогут отбить Лудестию у Джекмана!

— Акх! — выдохнула Марси, успевшая подставить «левый» пистоль под зубы твари.

Раздался противный лязг. А вслед за ним бухнул выстрел. Вылетевший из дула «правого» пистоля сгусток пламени, пущенный в упор, разметал голову накера по округе.

— Ну вот, теперь ухо искать, — пробурчала Марси, оглядываясь по сторонам. — О! Вот оно.

Быстро нагнувшись, девушка подобрала трофей.

— А вот мозгов теперь не собрать, — задумчиво проговорила она. — Ещё и… — переведя взгляд на «левый» пистоль, она поморщилась. Часть зубов накера застряли в его корпусе.

— До починки из него лучше не пытаться стрелять, — заметил я.

Марси одарила меня тяжёлым взглядом и обречённо вздохнула:

— Идёте уже! До точки сбора рукой подать.

— Оу-у… — простонал на носилках раненый.