Перламутровая чешуйка

Глава 1

Центральная империя людей подвергалась очередному за свою долгую историю испытанию: весна не принесла дождей, которых ожидали вслед за теплой погодой.

Минул месяц Паводков с реками, выходящими из берегов от за считанные дни стаявшего снега, пришёл месяц Цветения. Но, как бы ни ожидал того народ, небеса не расщедрились на живительную влагу: уже 62 день весны[1] обходился исключительно солнечной, безоблачной погодой. И если в первые дни нужды не ощущалось, то, после схода талой воды, этой самой воды стало катастрофически не хватать.

Поля засыхали, зерновые культуры не могли дать щедрых всходов, и среди землепашцев потихоньку стали нарастать волнения. К означенной дате ситуация грозила стать критической, и потому неповоротливой государственной махине пришлось запустить свои шестерёнки, чтобы найти выход из этой ситуации.

1. В календаре мира по два месяца на каждое время года, причём в каждом месяце 45 дней.

Весна: Паводки; Цветение.

Лето: Юная Благодать; Зрелая Благодать.

Осень: Увядание; Усыхание.

Зима: Замерзание; Постоянство.

***

— Мы должны обратиться к Магическим башням!!

— Я совершенно с Вами не согласен! Как бы ни была сильна магия, она, тем не менее, есть плоть от плоти Люмена, что даровал её детям Своим, так не вернее ли обратиться к Властителю душ наших, дабы обратил Он свой взор на просящих о милости Его?

— Господа, вы упускаете из виду финансовую сторону вопроса…

— ЗАКРОЙТЕСЬ, СЕДРИК!!!

«Ну вот, опять их успокаивать» — с тоской подумал император, видя, как до глубины души оскорблённый Седрик надулся и обиженно засопел, — «И за что мне всё это…»

— Пока мы тут ждём результата от ваших молитв, народ, от голода, раз пять подохнуть успеет! Нам надо заручиться поддержкой чародеев Магических башен, — Анадор гневно раздувал ноздри. Было видно — ещё немного и глава дворцовой стражи и советник короля по военным вопросам плюнет на приличия и начнёт выражаться конструкциями с таким количеством этажей, что даже стены покраснеют.

— Если Вы не прекратите подвергать сомнению учение Всеотца нашего, боюсь, Вас может постигнуть кара Его, — голосом кардинала можно было резать крепостные стены. Разве что разъярённого Анадора подобное редко пронимало. И как раз сейчас военный советник короля, похоже, медленно, но верно, достигал кондиции.

— Может мне и правда стоит возвести хулу на вашу Церквушку?! Авось Люмен, чтобы покарать меня, решит-таки отвести свои силы от создания засухи.

Вспыльчивый вояка потихоньку начал переступать черту дозволенного, и Реджинальду пришлось признать, что всё ж таки придётся вмешаться в эту бессмысленную склоку:

— Довольно.

И священник, и воин почтительно замолкли, не прекращая, тем не менее, злобно стрелять взглядами друг на друга, когда им казалось, что повелитель их не видит. Император помассировал виски и продолжил:

— Эту тему мы с вами поднимаем не в первый раз, а дело до сих пор не сдвинулось с мёртвой точки. Меня не волнуют ваши оправдания, — оборвал Анадора и Кастиена Реджинальд, видя, что те хотят возразить, — Мне нужны результаты. И до завтрашнего вечера я жду от вас приемлемых вариантов. Согласованных с Седриком, разумеется, — кивнул владыка оживившемуся гному, — На этом наше сегодняшнее собрание считаю оконченным.

***

Ложился спать Реджинальд, находясь в самом худшем из возможных расположений духа. Решение до сих пор не было найдено. Если бы жена была рядом, возможно сейчас ему было бы поспокойнее. Но, увы, Лизия на данный момент гостила с дипломатической миссией у родственников в эльфийских лесах.

Императрица отправилась к ним в составе делегации, чтобы договориться насчет взаимной помощи в случае природных катаклизмов. Если они всё же не справятся с засухой, и в стране наступит голод, с эльфами можно будет официально договариваться о поставках продовольствия в наиболее пострадавшие районы. Как-никак в сфере друидизма лесные долгожители собаку съели. Позволившего себе подобное высказывание эти прирожденные вегетарианцы, конечно, превратят в нашпигованного стрелами ёжика, но факт был неоспорим. Эльфийским друидам не было равных.

***

Утро началось как обычно. Приведя себя в порядок, Реджинальд отправился в обеденный зал, где его уже дожидались дети — старший Леос и младший Аркон. Завтрак проходил в напряжённом молчании: слишком неприятная проблема висела над пахотными землями центрального Эрго, чтобы даже во время пищи о ней можно было забыть. Леос, видя мрачное лицо отца, тоже слегка нахмурился. Он знал про ситуацию в стране, но ничем не мог помочь. Конечно, у него была возможность отправиться вместе с матерью к эльфам, но это было несколько нецелесообразно. Хоть принц, обладающий длинными светлыми волосами и чуть заострёнными ушами и был точной копией Лизии, его давние предки, проживающие в лесу Перворожденных, вряд ли встретили бы его с распростёртыми объятиями. Помешанные на чистоте своей крови, эльфы с пренебрежением относились ко всем полукровкам, в жилах которых текла хотя бы частица их крови. Пика их ксенофобия достигала при упоминании гибрида эльфа и орка или, не приведи Люмен, темного эльфа. Таких дети лесов очень старательно и педантично отстреливали, благо из лука они стреляли помощнее, чем люди из арбалетов.

Закончив завтрак, дети разошлись каждый по своим делам, а их отец занялся, пожалуй, одним из самых нелюбимых им занятий — разбором документов. Рабочий кабинет вгонял Реджинальда в тоску. Даже одна из частей любимой императором коллекции оружия не могла улучшить его настроение.

Недовольно вздохнув, отодвинув в сторону доклады о волнениях в народе, связанных с прогрессирующей засухой, император, с какой-то внутренней ненавистью, устремил свой взор на письмо, отправленное совместно от барона, распоряжающегося землями на восточном побережье Великого озера, и князя Озёрных островов.

К огромному сожалению Реджинальда, письмо было из той категории, на которые вечно занятой император вынужден был отвечать, хотелось ему того или нет. Вот и сейчас мужчине волей-неволей пришлось отвлечься от государственных дел и приступить к чтению. Однако, по мере прочтения, морщины на царственном лице разглаживались, а настроение неуклонно ползло вверх, стремясь к отметке благодушия.

— Ну, Гюстав, ну шельмец! — восхищенно пробормотал Реджинальд, — Нашёл-таки выход!

В письме, так взволновавшем императора, содержалась просьба одобрить помолвку между представительницей семьи Керех и наследником княжества Озёрных островов. Видимо князь небольшого государства-союзника (выторговавшего себе в давние времена независимость от империи, своими территориями заключившей маленькое княжество в кольцо, в обмен на заверения вечного мира), чтобы не оступиться, поставил перед бароном Керехом условие: помолвка только в случае высочайшего одобрения. И Гюстав решил рискнуть.

Подобная просьба только с первого взгляда казалась абсурдной. На самом деле Гюстав Керех хоть и был старым знакомым Реджинальда, будучи выходцем из народа, не мог претендовать на более высокий титул. Барон был его потолком, что, в свою очередь, ставило в опасное положение как его территории, так и его благосостояние. Брак же с представителем княжеского рода, тем более наследником, мог эту проблему решить.

— Будем считать, что ты меня порадовал, — довольно произнёс император, садясь за написание ответа.

***

Примерно на середине составления письма, Реджинальд тряхнул чёрными, с редкой проседью, волосами и настороженно прислушался. Умелый в молодости авантюрист, он обладал хорошим шестым чувством, которое не раз выручало его в сложных ситуациях. И сейчас это самое чутьё буквально вопило о том, что что-то не так.

Правитель аккуратно огляделся, проверил, на месте ли магический клинок из гномьей стали, который он носил с собой для того, чтобы всегда быть способным себя защитить. И с вызывающим восхищение профессионализмом начал медленно утекать из положения сидя за рабочий стол из чёрного дуба (между прочим подарок от дипломатов дроу), дополнительно укреплённый защитными плетениями: паранойя ещё никого не сгубила, а вот излишняя бравада — вполне.

Только почувствовав себя в безопасности, Реджинальд начал лихорадочно соображать, а что именно вызвало эту иррациональную нервозность. В кабинете, кроме него, никого не было — беглый осмотр это вполне подтвердил. Да и стол, честно говоря, до сих пор никто не пробовал на прочность, что уже говорило само за себя. Тогда что? Он бы ещё какое-то время пытался докопаться до истины, но тут до императора дошло. Звук. Его не было.

Над Драконьим городом, который даже с высоты наблюдательной точки Реджинальда сейчас должен был полниться звуками, висела звенящая тишина. Было так тихо, что Реджинальду поначалу показалось, что он оглох. Но нет. Он слышал своё дыхание, стук по столу хоть и вышел приглушённым, но вполне улавливался, однако других звуков в мире вокруг не было. Мужчина не слышал даже шума, который по идее должен был идти из-за двери. Удостоверившись, что ему ничего не угрожает, император вылез из-под стола и собирался уже подетальнее изучить ситуацию, когда организатору занимательного аттракциона «Выключи звук и посмотри что будет», видимо, надоело разыгрывать использование площадных магических техник.

Пространство вокруг понемногу начал заполнять звон, как если бы отовсюду звонили хрустальные колокольчики. Еле слышимый поначалу, он постепенно нарастал, превращаясь из тихого позвякивания в нечто большее, гораздо большее. И вот, когда Реджинальд уже зажимал уши обеими руками, так как невыносимый звон достигал, казалось бы, самого мозга, всё резко прекратилось.

Будучи дезориентированным, он снова растерялся, как когда звук пропал в первый раз, но теперь тревожного ожидания не последовало. Все звуки вернулись. Грохотали из-за двери чем-то обеспокоенные латники, бегала по коридору прислуга. Из окна позади вновь слышался шум. Но… он был какой-то… не такой? Чем-то непохожий на все остальные, слишком громкий, слишком частый, как если бы это был очень сильный… дождь?! Резко развернувшись, император опрометью бросился к окну, а затем потрясённо замер, отказываясь верить своим глазам.

***

С небес, блиставших неестественной чистотой, особо подчёркиваемой несколькими редкими облачками, шёл дождь. Вода падала сплошной непроглядной стеной. Впрочем, земли эти огромные объёмы не достигали, немного выше шпилей дворца ударяясь будто бы о невидимый барьер, растянутый по небу. На горячие камни мостовых попадали уже капли обычного, пусть и достаточно сильного, ливня. Остальная вода, отскакивая от незаметной глазу плёнки, странными мячиками разлеталась в разные стороны, создавая на небе столицы удивительную картину из кругов, расходящихся от мест соударения.

Солнце возводило непогоду в совершенно новый ранг безумия. Лучи света, с лёгкостью проходящие сквозь водные массивы, отражались от каждой капли, исправно отскакивающей от невидимого полотна, разукрашивая и так необычное небо в тысячи радужных мостов. И, будто бы этого было мало, создатель магической бури, будь то человек или природа, вновь нашёл, чем удивить.

В вышине раздался грохот. А затем, с до сих пор сверкающих всеми цветами радуги небес стало приближаться непонятное желтоватое свечение. С каждой секундой его приближения к земле, люди, поначалу радовавшиеся дождю, все как один начинали падать на колени и вспоминать все известные молитвы Люмену, прижимая к груди кулоны с двенадцатиконечной звездой.

С покрытого рябью от падающих на непонятный барьер капель неба, на город нисходили драконы. Гигантские молнии, испаряя вокруг себя воду и взрывая сам воздух, обманчиво медленно стремились вниз к напуганным мокрым улицам. Конец каждой украшала оскаленная пасть древнего ящера, состоящая целиком из природного электричества. Они скалили клыки, натурально рычали, и народ уже смирился со своей смертью, когда что-то вдруг поменялось.

Молнии, долетая до небольших тонких шпилей, располагавшихся на многих башенках самых высоких из старых домов, начинали исчезать, пока не пропадали вовсе. Со стороны казалось, что огромные, змеевидные тела электрических драконов сами втягиваются в неприметные с первого взгляда конструкции. Это было похоже на безумство. Впрочем, безумств на один единственный день и так уже было с лихвой.

Помассировав виски, Реджинальд отвернулся от окна, чтобы вернуться к делам насущным: после подобных событий в столице, а то и во всей центральной части страны (если такой дождь был не только здесь), необходимо было урегулировать ту суматоху, которая обязательно поднимется в ближайшее время. Однако, заняться делами ему сегодня было не суждено.

Обернувшись к столу, император заметил фигуру одного из слуг, почтительно склонившуюся около книжного шкафа. Реджинальд хотел было поинтересоваться причиной визита когда инстинкты бывалого авантюриста вдруг стали сигнализировать ему о неестественности происходящего. Мужчина ещё не понимал толком, что происходит, а намётанный глаз уже выхватывал из реальности нелогичные моменты, составляя из них единую картину. И картина эта Реджинальду очень не понравилась.

За годы правления император может и подрастерял боевую хватку, но оглохнуть он точно не мог. Несмотря на весь тот грохот, что несли с собой молнии и продолжающийся ливень, он бы не смог пропустить скрип открываемой двери или доклад от охраны. Одно это ещё можно было списать на невнимательность, только вот присутствовали и другие странности. Почему слуга застыл около стены рядом с книжным шкафом в таком положении, будто только что из этой стены вышел? Почему крепкий старик стоит полусогнувшись, подрагивая и еле заметно покачиваясь из стороны в сторону?

У Реджинальда не было ответов на эти вопросы, но ввиду одного их существования поза, в которой застыл верный слуга, переставала казаться раболепной. Незаметно даже для самого себя, Реджинальд аккуратно начал смещаться в защитную позицию, спешно возводя все известные ему магические щиты и на всякий случай вновь готовясь держать оборону за столом. Укрытие удалось занять очень вовремя. Старик как раз закончил какое-то неизвестное плетение и, резко разогнувшись, запульнул им в стол, за которым так своевременно схоронился император. Реджинальд не видел, как запускалось заклинание и что оно из себя представляло в начале своего пути, но когда шарик белого пылающего нечто с легкостью, оскорбляющей все законы мироздания, проплавил несколько плоскостей антимагической древесины, с радостным «чпок!» преодолел все защитные конструкты, наложенные на стол, между прочим, гномами и остановился только перед самым лицом, предварительно аннигилировав почти все щиты, поставленные императором, тому стало как-то не по себе.

Нападающий же, щеголявший непонятно когда разодранным в районе груди костюмом, тем временем с какой-то животной ненавистью глянул на раздражающе живучую цель, и вдруг, с утробным рычанием, резко бросился вперёд, на глазах покрываясь чёрной сеткой сосудов.

Впрочем, Реджинальд уже был готов к подобному повороту событий, а потому в спину бегущему один за другим вонзились пять кинжалов, управляемых волей опытного искателя приключений. Старик, по идее должный упасть, наоборот ускорился, будто стремясь всеми силами добраться до императора. Неожиданно ловко поднырнув под просвистевший над его лысеющей головой клинок, он крепко ухватился за ноги своего противника и неестественно шелестящим голосом прохрипел, — Да здравствует империя! — после чего занялся чёрным пламенем.

***

Реджинальд, еле вывернувшийся в последний момент из стальной хватки неожиданного самоубийцы, осторожно отошёл от занимающегося магическим огнём тела. Дела были скверные. Если кто-то способен добраться до императора в его дворце — одном из самых защищенных мест, при этом обладая подобным арсеналом атак, то у Реджинальда проблемы. Наконец, решившись, кончиком меча правитель перевернул всё ещё горящее тело на спину, где наткнулся на завораживающее зрелище: в районе груди на коже несостоявшегося убийцы медленно истаивала большая, размером с ладонь, чешуйка. Ещё несколько мгновений, и она испарилась, напоследок окрасив комнату в цвета перламутра.