Первая кудесница Империи

Глава 48. Путь домой

Я невольно стала свидетельницей сестринской перепалки. Честно говоря, хотелось поскорее разрулить всё это, но, похоже, при жизни они ладили хуже, чем я думала.

— Что ты здесь делаешь? — раздраженно бросила Надежда.

От её тона у меня глаза чуть на лоб не полезли.

— Прости меня, сестра… — тихо сказала Софья, протягивая прозрачную руку, будто хотела дотронуться.

Надежда резко отпрянула.

Мы всё ещё стояли на ступеньках дома, прямо на виду у всей площади. В любой момент кто-нибудь мог нас заметить.

— Думаю, вам лучше поговорить внутри, — осторожно вставила я.

— Она не войдёт в дом! — отрезала Надежда слишком громко.

От нее шла почти ощутимая боль, когда от Софьи только сожаление и желание наконец избавиться от бремени.

— Надя… я всё поняла и хочу всё исправить. Даже Кудесницу ради этого привела… — прошептала Софья.

Вот и вышла правда наружу. Колкие комментарии так и крутились на языке, но я с трудом сдержалась.

Тем временем площадь начинала заполняться людьми. И, конечно, нас заметили. Точнее — увидели Софью.

— Свят, свят, свят! — перекрестился какой-то мужик и быстро скрылся за углом.

— Мама, мама! Там нечисть! — закричал мальчишка, тыча в нашу сторону. Он так дергал мать за подол фартука, что вскоре мы стали центром всеобщего внимания.

Волна чужих эмоций накрыла меня так внезапно, что я отшатнулась, поморщилась, будто от лимонного сока, и без церемоний зашла в городской дом Апраксиных.

— Поздравляю, дамы. Вы — сенсация дня! — выдохнула я и огляделась, ища, куда бы присесть.

За всё время в этой реальности я многому научилась. Только вот одного так и не освоила — как защищаться от чужих чувств.

— Это всё ты! — снова вспыхнула Надежда.

Я мысленно отгородилась от их спора и попыталась сосредоточиться на себе. Интуиция привела меня сюда… но зачем? Что я должна здесь найти?

Внешние звуки растворились в неразборчивом гуле. Я закрыла глаза и сосредоточилась на потоке своей силы.

Она текла, как река — скользила между домов, поднималась над крышами, обтекала леса и летела быстрее ласточки.

Сила облетела весь город и небо, впитывая столько чувств, мыслей и образов, что обычный человеческий разум едва справился бы с напором.

Я упрямо покачала головой и снова прислушалась.

Сила подсовывала мне чужие эмоции — крик о помощи, плач новорожденного, стук сердца, которое звало меня без слов. Но это всё было не то.

Совсем не то, что я искала.

Хотя даже один только ритм сердца моего генерала заставлял всё внутри замирать… сейчас я искала другое.

С трудом, морщась от нарастающей головной боли, я наконец уловила тот очень тонкий, но упрямый сигнал, что привёл меня в этот дом.

Резко распахнув глаза я сосредоточилась на сёстрах. Они всё ещё спорили, не в силах услышать друг друга. Даже смерть не помогла им найти общий язык.

С досадой отметила: их нити судьбы так туго сплелись, что почти задушили Надежду.

— И почему я раньше этого не видела?.. — подходя ближе, прошептала я, касаясь тонкой нити, видимой только мне. — Наверное, такие вещи становятся заметны только когда вы рядом? — добавила, скорее себе, чем им.

— Уже всё распутали, — с горечью бросила Надежда.

Она жестом пригласила нас в небольшую гостиную — с шелковыми обоями, где среди зелени раскинулись павлины, и такими же зелеными стульями и диваном в центре комнаты.

Именно здесь зов стал отчетливее. Я помассировала переносицу и вопросительно посмотрела на Софью.

Дух всё понял без слов.

— Я была юной, избалованной девушкой. Иногда казалось, что всё, что мне нравится, обязательно должно стать моим, — начала она с сожалением.

Я с удовлетворением заметила, как нити судьбы между сестрами начали проясняться. Конечно, я могла бы распутать их силой. Но если между двумя душами осталась обида, недосказанность — и они продолжают это в себе носить — судьба вмешается.

Мой взгляд случайно зацепился за буфет, скромно спрятанный между двумя высокими окнами. Меня тянуло к нему, будто магнитом. Но спросила другое.

— Так генерал и стал твоим? — обернулась к призраку.

Софья покачала головой.

— Нет. Пашка был особенным... — с лёгкой улыбкой и тоской во взгляде она бросила взгляд на Надежду. — Мы с сестрой дружили с ним тайком от родителей. Не гоже дворянкам бегать босыми по двору с сыном пекаря… Но мы бегали. Тайно, чтобы его не наказывали. Мы взрослели, и вчерашний задира стал высоким, зеленоглазым юношей. Широкие плечи, пшеничные кудри, длинные пальцы — он сводил с ума всех девушек. Мы с Надеждой не стали исключением.

— Из всех девушек он смотрел только на меня, — тихо хмыкнула Надежда и продолжила рассказ: — Софью Пашка опекал, как младшую сестру. Не больше, — спокойно сказала она. — Мне тогда было семнадцать. Он только вернулся в отпуск на несколько дней из армии Его Величества. Мы договорились о тайном венчании… но об этом узнала Софья.

— Я была без ума от Пашки… — тихо продолжила призрак, и в её голосе звучало искреннее сожаление. — Даже представить не могла кого-то рядом с ним, кроме себя. Шантажом заставила Надежду отказаться от венчания и разорвать с ним отношения. Думала, если они расстанутся, он, наконец, увидит меня.

— И ты поддалась? — удивлённо взглянула я на Надежду.

— Софья пригрозила рассказать всё отцу. Меня бы тогда заперли дома на месяцы, — сдержанно объяснила она. — А если бы начальник гарнизона узнал, что его солдат «совратил» дворянку… то даже представить себе не могу, что тогда бы с ним сделали.

— Детская ревность сделала двоих людей несчастными… — тихо кивнула я, чувствуя, как поднимается волна чужой боли.

Я почувствовала ту самую боль, что до сих пор разрывала их изнутри.

Перед глазами вспыхнули обрывки прошлого.

Надежда перестала отвечать на письма. Пашка исхудал, стал мрачным, будто забыл, как это — улыбаться. Кто-то пустил слух, что она выбрала жениха побогаче — и с тех пор он больше не приходил в родительский дом. Хотя жил всего в нескольких улицах от усадьбы Апраксиных.

— Но ты ведь потом Софья вышла замуж… Почему ты не искала своего любимого? Я просто не понимаю… Как можно было так любить — и не попытаться всё исправить?

— В тот самый роковой день Софья была так напугана силой своего мужа, — заговорила Надежда, — что решила найти Пашку. Она думала, будто можно просто притвориться незамужней, будто время ничего не изменило. Она растерялась, считала, что сделала ошибку… Я пыталась ее вразумить, вернутся домой и не ворошить прошлое. А перед тем, как мы упали в реку…

— Я заставила Надежду поклясться, — перебила Софья, — что если мне не удастся сблизиться с Пашкой, она тоже будет держаться от него подальше.

Надежда молчала. Лишь слёзы катились по щекам.

— Это была клятва на смертном одре. И именно она окончательно сломала жизнь моей сестры, — закончила Софья. — Поэтому я здесь, Кудесница. Помоги развязать это проклятое обещание. Я хочу, чтобы Надежда познала счастье материнства. Уверена, друг детства так и не нашёл никого. Он всё ещё любит её. Сестра была светом его жизни.

При этих словах Надежда всхлипнула и закрыла рот руками.

Я молча кивнула, подошла и осторожно коснулась тонкой нити, опоясывающей ее шею. С полной сосредоточенностью я развязала то, о чём просил меня призрак.

Когда всё было завершено, обе сестры облегченно выдохнули. Надежда не выдержала — и выбежала из комнаты. А мы с Софьей остались наедине.

— Спасибо, Кудесница.

Мы подошли к окну и молча смотрели, как на улице суетятся люди. У каждого — свои дела, своя жизнь… но в этой тишине всё это казалось таким неважным.

— Хочешь увидеть ещё кого-то? — осторожно спросила я. — Может, свою девочку? Или мужа?

— Нет, — вздохнула она как живая. — Мёртвым не стоит приближаться к новой жизни. А о муже… я уже всё сказала.

Она на мгновение замолчала, а потом улыбнулась чуть теплее:

— Ты уже познакомилась с моей крошкой?

— Пока нет, — честно призналась я.

— А хочешь?

Я сразу поняла, к чему она ведёт, и ответила так, как чувствовала:

— Я только недавно начала понимать, кто я есть. Всё даётся мне не без труда… Но с радостью бы подружилась с твоей дочерью. И, правда, стала бы ей верной подругой, — улыбнулась я, глядя на призрачное лицо той, которой вначале даже немного завидовала.

Мы поговорили ещё немного. А потом Софья позволила мне взять из дубового буфета фарфоровую куклу.

Она будто звала меня.

Проводив дух обратно в его тихий, спокойный мир, направилась туда, где меня ждали.

Я была уверена: Надежда обязательно обвенчается со своим суженым — уже не тайно, а открыто.

А Софья наконец обретет покой.

Грустно улыбнулась дому, от которого теперь не тянуло болью и тоской, и шагнула в уже растянутые силки.