Первая кудесница Империи

Глава 49. Путь домой

Перемещения не подчинялись моей воле. В груди вспыхнула тревога — резкая, неотвратимая, будто судьба приближалась к своей развязке. Я распахнула глаза, надеясь, что это просто страх, но вместо этого услышала пение. Меня тянуло на зов.

Я резко мотнула головой. — Нет. Я — хозяйка своей судьбы.

Тяжёлая коса распалась, и чёрные пряди разметались по плечам, потом взметнулись как ореол.

В ушах звучал глухой стук — это билось сердце моего мужчины. Перед глазами стремительно мелькали чужие образы, события, лица. Я будто оказалась в центрифуги, и чем сильнее старалась выбраться оттуда, тем больше она кружила меня.

Крик ужаса вырвался из горла. Колени дрожали. Всё происходящее казалось пугающе реальным — настолько, что не оставалось сомнений: я лечу в объятия самой смерти.

Место куда я рухнула, оказалось удивительным. Будто невидимый вихрь вырвал меня из потока и швырнул, как непосильную ношу.

Приземление было болезненным: колени с глухим стуком ударились о каменный пол.

— Ох… — с трудом выдохнула я и поднялась.

Это точно было не то место, куда я собиралась. По бокам тянулись каменные стены, уходящие вверх к куполу невероятной высоты.

В самом центре возвышался валун, а над ним зияла дыра в своде, сквозь которую проникал бледный лунный свет.

Голубоватое сияние разливалось по залу, полностью озаряя помещение. Со смесью тревоги и невольного восхищения я всматривалась в каждый угол этого удивительного пространства.

Здесь, казалось, природа и человек соревновались в умении творить невозможное — и оба превзошли себя.

Озорной ветерок взметнул подол моего платья, едва заметно коснулся волос, пробуждая по спине резвые мурашки.

Не знаю почему, но я будто и вправду вернулась домой. Такое сладкое ощущение от которого слезы навернулись. Как же тяжело разделить чувство человека и существа. Осторожно прикоснулась к одной из стен, разделяющей помещение на множество коридоров, и удивилась, как знакомо выглядели символы, вбитые в камень.

Валун походил на суровый трон — с каменными подлокотниками и резной спинкой высотой почти в два метра.

При виде трона моя сила радостно взметнулась, словно узнала что-то родное. Я с трудом удержалась, чтобы не броситься вперёд и не сесть на него без раздумий.

Внутри, как морская пена, поднималась волна желания — взойти на этот трон и окунуться в новый свет старой луны.

Голубое свечение, приятное пение на древнем языке, зов — всё сливалось в ощущение, что настал мой час.

Час возвыситься и наконец принять то, что принадлежит мне по праву. Так много чувств, и ни одной мысли о том, что здесь может быть что-то неправильное.

Биение сердца моего мужчины вновь заглушил многоголосый гул… Меня просили, молили, вели — вернуться к старым порядкам, стать тем, кем я должна быть.

Разгоряченная, с пылающими щеками от нового желания, я медленно шагнула к центру древнего, как сам этот мир, капище. Меня завораживали и гипнотизировали. Здесь пели обо мне. Здесь пленили свет моей магии.

Скользящими движениями по холодному полу я приблизилась вплотную к трону. Юбки мягко шуршали при каждом моём шаге. Волосы струились по воздуху, как живые змейки, а я — в чужом, неосознанном экстазе — читала символы, вырезанные на валуне.

Под моим взглядом каждый из них вспыхивал тем светом, который ему предназначался. Я помнила их. Помнила каждый смысл, каждую грань. По моему велению мои дети — мои создания — однажды вписывали их сюда. Здесь было всё: и рождение, и гибель мира.

Я хищно улыбнулась, когда, обернувшись, увидела: меня уже окружают. Люди и нелюди. Все коленопреклоненные.

Пение, взмывающее к куполу, становилось всё громче — словно само пространство усиливало зов к моей сущности.

Моя кожа засветилась. Ноги оторвались от пола. Я — возвышалась. Преображалась.

Вместо прежнего платья на мне соткалось новое — бело-серебристое из самого света луны. Кожа мерцала и переливалась, пока подол длинного, полупрозрачного платья трепетал в лёгком ветерке.

Я счастливо рассмеялась и, обнажив бедро через высокий разрез, шагнула вперёд. Величественно села на трон и снисходительно посмотрела на поданых.

— Я услышала ваш зов, дети мои! — уверенный голос пронзил пространство, заставляя мурашки пробежаться по коже у всех присутствующих.

Я сама вздрогнула — будто очнулась из самого прекрасного сна. Захотелось встряхнуть головой и прийти в себя… Но вместо этого мои губы продолжили говорить:

— Моё воплощение старалось сохранить равновесие между нашими расами. Я позволила ей пройти путь, испытать судьбу — и убедить меня в том, что все не напрасно. Четно! Люди никогда не станут нам друзьями. И миру пора расколоться, чтобы обе расы смогли выжить.

Мой голос, завораживающий, сильный, певучий, разнесся под сводами и заставил всех склонить головы.

Внутри я тоже раскалывалась — точно так же, как моя сущность собиралась расколоть этот мир.

«Нет! Нет!» — всё внутри содрогалось, пока снаружи я оставалась уверенной, величественной, несгибаемой.

Мы снова вступили в противостояние — я и Кудесница. Я чувствовала её усталость. Её жалость ко всему живому. Но не могла до конца с ней согласиться.

Мне хотелось вернуть контроль над телом, вернуть себя. Но что мне — простой девушке — до древней сущности, для которой время и чувства давно потеряли вес?

Я невольно оглядела ряды преклонивших колени и заметила среди них много знакомых лиц. Первая — черноволосая Полина. Мой двойник. Она улыбалась уголками губ — сдержанно, настороженно. Рядом ее родители. И Марфа, чья коса так сильно поредела, что даже чепец уже не спасал. Я мысленно вздохнула: видимо, эту девушку ничто не исправит. Она продолжала отравлять свою душу плохими мыслями, как и раньше.

А сама с ужасающей ясностью поняла, что Кудесница имела в виду под «расколом». И это точно означало: мне не суждено узнать женское счастье.

Сердце заныло от предчувствия вечной тоски — тоски до самого конца моего существования. Мне хотелось броситься с кулаками на защиту этого мира. Хотелось кричать, рвать, сопротивляться.

Я плакала. Горько. Беззвучно. Хотя по щекам не скатилась ни одной солёной капли — я горевала. Я стала зрителем. И это было хуже всего.

«Не плачь, моя девочка…» Перед моим внутренним взором появилось лицо — чужое, и в то же время… моё. Такая же, как я. Только в десятки раз прекраснее. Страшнее. Холоднее.

— Почему раскол? — мысленно выдохнула я, вглядываясь в её отрешенные глаза. — Я ведь старалась… Я ведь справлялась…

«Я знаю, моя дорогая…» — мягко откликнулась сущность, с сожалением глядя на меня. «Но это порочный круг. И его пора разорвать. А счастье… оно слишком быстротечно, чтобы ради него приносить в жертву целый мир.»

Пока мы общались, Кудесница — или то, что от неё осталось — не обращала внимания на мельтешение в храме. Мы снова и снова спорили, не приходя к согласию… тому самому, которое, как мне казалось, мы уже давно нашли.

— Но я ведь думала, что моё появление здесь спасёт этот мир, а не уничтожит! — продолжала я взывать к её разуму. — Та колдунья… она обещала мне, что здесь — моё место…

«В этом и есть спасение, дитя» — прошептала Кудесница. Но не договорила.

В одно мгновение я перекатилась и упала на бок. Мимо пронеслась черная паутина — сотканная из густого, липкого тумана. Следующий удар — и ещё одна нить едва не задела мою руку.

На меня напали.

Я сразу узнала ту, кого только что упомянула. Колдунья из другого мира. Или как она назвала себя — Елена.

Сейчас она стояла перед нами в облике императрицы. От удивления я едва не раскрыла рот.

Но благодаря особому зрению — дару Кудесницы — я видела истинную сущность этой женщины. То, что пряталось за её маской.

— Раскол? Это совсем не по плану, древняя… — её голос звучал надтреснуто, со злостью, с трудом сдерживаемой яростью.

— Яга, — тихо произнесла я..

Я прищурилась, всматриваясь в жизненные нити, что тянулись к ней из груди каждого, кто находился в этом храме.

— Здраствуй, сестра! Думала что больше живой тебя не увижу! — такой же смех как и ядовитый взгляд ударил по нервам.