Первые дерзания

Глава десятая

Как и вчера, в темные окна барабанил дождь. Раскаты грома слышались издалека, но все время усиливались. Гроза приближалась.

Ваня Быков стоял у окна, Шурик Пышной и Сережа Чердаков сидели на своих кроватях.

Степан Кириллин расхаживал по комнате, глубоко засунув руки в карманы.

— Что-нибудь более возмутительное… даже трудно представить, — говорил он хмуро. — Так опозорить наш коллектив… Опозорить свое ремесленное училище!

— Конечно, — согласился Шурик.

— А я-то, дурак, попал впросак, — в рифму пробормотал Чердаков.

— В какой просак? — строго спросил Степан, задерживаясь возле кровати Чердакова.

— В самый обыкновенный, не очень почтенный, — скороговоркой ответил Сергей, не глядя на Степана.

— Что ты мелешь! Неужели нельзя разговаривать по-человечески, без дурацких шуток, когда… вопрос серьезный! Решается судьба нашего товарища-комсомольца, может быть нужно ему помочь, а ты только зубы скалишь!

— Ну, это еще как сказать, ничего тебе неизвестно… — с обидой в голосе и как-то вызывающе процедил сквозь зубы Чердаков.

Степан постоял некоторое время, словно собираясь с мыслями, а затем махнул рукой, отошел от кровати и пробормотал угрюмо:

— Ты даже в цирковые клоуны не годишься… Клоун тоже в коллективе работает и у него должно быть чувство товарищества…

— Ребята! Куда же все-таки девался Семен? Не мог же он, в самом деле, сбежать? С ним что-нибудь серьезное произошло, — проговорил Быков, усаживаясь на подоконник.

Степан прекратил хождение и уселся на кровать, подперев голову обеими руками. А Быков продолжал:

— Ведь мы хорошо знаем Семена! Есть у него кое-какие странности, конечно, но в общем парень дисциплинированный.

— Дисциплинированный? — язвительно спросил Шурик. — А самовольное изменение детали — это дисциплинированность?

— Да это как раз мелочь. Делал в неурочное время. Изобретательский дух в нем взыграл, вот и все, — пробовал защищать своего друга Быков.

— А не явиться на работу и исчезнуть на целый день — это дисциплинированность? — не унимался Шурик, все более распаляясь.

Возражать против этого Быкову было нечего. Всем ясно, что подобный поступок не может совершить дисциплинированный ученик.

— Надо предпринимать какие-то меры, ребята, чтобы разыскать Семена, — со вздохом проговорил Кириллин. — Администрация обо всем знает и поиски начались, но этого мало. Мы сами, товарищи Семена, должны что-то предпринять. Только я не знаю, с чего начать.

В эту минуту в комнату ввалился вахтер, весь мокрый от дождя, и, остановившись у дверей, спросил:

— Не приходил? Не появлялся?

— Нет! — хором ответили ребята, и вахтер скрылся за дверью, невнятно бормоча какие-то проклятья не то по поводу исчезнувшего ученика ремесленного училища, не то по поводу дождя, который лил как из ведра.

— Надо действовать… — начал было Степан, но не успел договорить фразы. В дверях послышался робкий стук.

— Войдите! — закричали ребята.

На пороге появилась молодая девушка, закутанная в большой шерстяной платок, который плотно облегал ее голову и свисал концами до самых колен. Сиреневое промокшее платье, видневшееся из-под платка, прилипало к ногам.

— Я ищу Бурыкина, — тихо проговорила вошедшая.

— Очень даже похвально с вашей стороны, — вежливо улыбаясь, заметил Кириллин. И не менее вежливо добавил: — Ну и как, нашли?

— Некогда с вами шутить, — ответила девушка. — Где мне его найти?

— Сами ищем, свищем, — сказал Чердаков. — А по какому делу он вам понадобился? Может быть мы вместо него будем вам полезны?

Девушка внимательно осмотрела комнату, словно желая убедиться, что ее не обманывают и среди присутствующих действительно нет Семена.

— У меня к нему очень важное дело… — смущаясь, промолвила она. — Вообще неприятное и немного секретное… Я потеряла сегодня бумажку, которую передал мне ваш Бурыкин. Хочу попросить его, чтобы он уговорил главного инженера написать новую… Такую же… Так вы, значит, не знаете, где сейчас Бурыкин? Тогда простите…

— Какую бумажку? Подождите! Куда же вы уходите! — вскакивая с постели, прокричал Кириллин. — Одну минутку! Гражданка! — и он бросился догонять девушку, схватив фуражку и на ходу надевая пояс.

Минут через пять Степан возвратился расстроенный и обозленный. Из его объяснений следовало, что девушку он не смог догнать только потому, что ему показалось, будто бы она стала подниматься по лестнице. Он помчался вверх и увидел, что ногами шаркала старушка, мать одного инженера, живущего на третьем этаже. Пока Степан спускался обратно, девушка, конечно, могла уйти далеко, тем более что дождь заставил ее, вероятно, бежать.

— Мрак глубокой тайны сгущается. Таинственная незнакомка сообщила о не менее таинственной бумажке и тут же превратилась в старушку… — проговорил Чердаков.

— Отстань со своими шутками! — оборвал его Степан.

— Ребята! Я предлагаю идти немедленно на поиски Семена. Зайдем к дежурному по ОКБ, спросим разрешения и тронемся, — сказал Быков, с решительным видом надевая на голову фуражку. — Надо пройтись вдоль речки. Особенно тщательно исследовать то место, где мы видели зубастую машину, отгрызающую берег. Семен очень интересовался этой машиной. Может он туда пошел и там…

Быков не договорил и остановился посреди комнаты в нерешительности. Действительно, трудно было догадаться, что там могло произойти.

— Неужели в такой дождь пойдем? Что вы, ребята! — с тоской глядя за окно, проговорил Пышной.

— Да ты что? — грозно спросил Быков.

— Так не годится! — добавил Степан Кириллин.

— А из-за чего, собственно говоря, такие беспокойство? Ну-ка, разберемся! — принял воинственную позу Шурик. — И на работу не явился и опозорил нас…

— Это раз, — в рифму добавил Чердаков.

— Исчез неизвестно куда!

— Что есть и горе и беда, — подхватил Сергей.

Степан Кириллин решительным движением напялил свою фуражку еще глубже на голову и сказал, отчеканивая каждое слово:

— Ты, Шурка, товарищ, так сказать… липовый. И ты, Сергей, как я вижу…

— Зря так думаешь, Степан, — обиделся Чердаков. — Не имеешь никакого основания! Пойми, что шутить я буду даже перед самой своей смертью. А когда потребуется — шутки прочь… — закончил он, медленно поднимаясь со своей постели. — Разве я подводил когда-нибудь товарища?

— Бракодела и прогульщика покрыть хотите! — взвизгнул Пышной тягучим фальцетом.

В это время дверь снова отворилась и на пороге появился, отряхиваясь от воды, Иван Никанорович Гресь.

— Говорят, что Семен не только не вышел на работу, но и домой не явился? спросил он тревожно.

— Точно! — тонким, срывающимся голосом подтвердил Шурик. — Ему плевать на то, что о нем беспокоятся товарищи! Совести у него нет! Не мог прийти в мастерскую пораньше да исправить свою ошибку. А его защищают тут…

— Позвольте, ребята! — перебил Шурика мастер. — По-моему, рано утром Семен был в мастерской! Когда я пришел, деталь уже лежала на его верстаке, изготовленная в самом лучшем виде! Я даже удивился, как это он мог так быстро ее сделать?

— Что? Деталь Семен изготовил? — переспросил Кириллин.

— Конечно, — продолжал мастер, также с удивлением глядя на Степана. Прихожу — деталь лежит! Ну, думаю, молодец! А тому, что Семен не пришел на работу, я особого значения не придавал: решил, что заболел и завтра пришлет бюллетень. Да и день у меня сегодня был суматошный! Вы же знаете, все время приходилось торчать в сборочном отделении.

— Что же это все значит? — задумчиво проговорил Быков.

— Еще одно таинственное происшествие… — буркнул Чердаков.

— Опять ты со своими шутками? А только что говорил о товариществе и дружбе! — набросился на него Кириллин.

Мастер быстро вышел, сказав, что пойдет к дежурному по институту узнать, не слышно ли там чего-нибудь насчет Семена.

Чердаков стал одеваться, почему-то хитро поглядывая на Степана.

А Степан, между тем, рассуждал:

— Подождите ребята. Тут надо все-таки разобраться… Давайте попробуем восстановить общую картину. Начнем с того, что Семен встал раньше всех и пошел в мастерскую, где еще продолжала работать ночная смена. Там он изготовил деталь, из-за которой его вчера вызывал к себе главный инженер. Точно?

— Неверно, — сухо проговорил Чердаков.

— Опять со своими шутками? — закричал Кириллин. — Что ты мне мешаешь!

— Я не мешаю, а помогаю тебе. Говорю, что твои рассуждения неверны. Семена утром не было в мастерской. Я это точно знаю.

— Что ты болтаешь? Кто же за него сделал деталь? — вмешался Быков.

Чердаков задумчиво посмотрел на Кириллина, явно не решаясь открыть ему какую-то тайну.

— Ну что ты на меня смотришь? Шутку какую-нибудь никак не зарифмуешь? язвительно спросил Кириллин.

— Да, действительно я утром опять немного пошутил… — смущенно начал Чердаков. — Вообще об этом не следовало бы рассказывать, но для восстановления истинной картины, как видно, придется.

— Что такое?

— Деталь сделал я.

— Ты? — удивленно, в один голос спросили мальчики.

— Да. Вчера я разошелся больше чем следует и, кажется, обидел Семена. Так вот, чтобы, с одной стороны, загладить свою вину, а с другой… ну, поскольку на эту деталь должны все обратить внимание, а у меня все-таки опыта больше чем у Семена… Понимаете? Одним словом, встал рано, когда вы все, в том числе и Семен, еще спали и… это, значит… А ты, Степан, зря меня упрекаешь, будто бы я из-за своих шуток забываю о товариществе… — смущенно закончил Чердаков, обводя присутствующих несколько виноватым взглядом.

— Вот оно что… — пробормотал Кириллин. — Ну, тогда прости.

— Надо, ребята, действовать, действовать! — напомнил Быков.

— А ты пойдешь? — угрюмо обратился Кириллин к Пышному.

— Ну… раз все, так и я, конечно… — обиженно проговорил Шурик, медленно поднимаясь с постели.

В это время под окнами послышался громкий треск мотоцикла. Мотор взревел на больших оборотах и заглох. Через полминуты в комнату ввалился долговязый парень в мокрой от дождя кожаной куртке. Из-под кожаной кепки на лоснящийся от влаги лоб свисал длинный чуб. По замыслу владельца, это украшение должно было придавать ему очень лихой вид, но в данную минуту, по случаю непогоды, мокрый чуб приклеился ко лбу и производил довольно жалкое впечатление.

— Здрасте, ребята! — подчеркнуто небрежно сиплым голосом проговорил вошедший. — У вас тут жил Семен Бурыкин?

— То есть, как это «жил»? — испуганно спросил Быков. С ним что-нибудь случилось?

— Конечно, — подтвердил гость таким тоном, словно иначе и быть не могло. Исчез в районе испытания объекта ЗР-2. Это за восемь и четыре десятых километра отсюда по спидометру моего мотоцикла, а вообще считается девять.

— Только подумайте, куда его занесло: — удивился Кириллин. — Как он туда попал?

Мотоциклист ответил не сразу. Он полез в карман своих брюк, вынул оттуда портсигар, достал папиросу и, постукивая ею по крышке, принялся осматривать ребят с видом явного превосходства. Все его движения как бы говорили: «Я, конечно, не то, что вы, мальчишки, и потому должен делать все неторопливо, степенно, с полным сознанием своего достоинства».

Ребята, растерявшись, сбились в кучу и внимательно смотрели на вошедшего. Всех глубоко волновала судьба Семена, но никто не решался заговорить первым, боясь услышать какую-нибудь страшную весть.

— Трусливый он у вас был, что ли? — наконец спросил мотоциклист, пуская облако дыма.

— Как будто нет! То есть… ничуть не трусливый! А-а-а что? — выговорил Быков, оглядываясь на ребят.

Мотоциклист помолчал немного, затянулся еще раз и только после этого снисходительно произнес:

— С мальчишками это часто бывает. На вид будто не трус, даже задористый, а на проверку все выходит наоборот.

— Так как же насчет Семена? Может быть вы, товарищ, объясните как-нибудь поподробнее и побыстрее? — угрюмо проговорил Быков. Медлительность вихрастого парня начинала всех раздражать.

Рассказ мотоциклиста, очень длинный, не вносил, к сожалению, никакой ясности в положение дела. Приехавший подробно рассказал, что работает старшим помощником механика подсобной мастерской при объекте ЗР-2. Работа эта необычайно ответственная и ее не доверят какому-нибудь бездельнику. Механику Сергею Петровичу Понедельнику пришлось сменить двух помощников, пока наконец, нашли его. И правильно сделал товарищ Понедельник: теперь механику решительно нечего делать, всю самую ответственную работу выполняет он, старший помощник. Сегодня после полудня, например, пришлось поехать в ОКБ, чтобы подобрать на складе кое-какие инструменты и материалы. Ну и еще были дела, лицо мотоциклиста при этом стало особо надменным: не объяснять же в самом деле мальчишкам, какие именно важные дела приходится ему улаживать в ОКБ!

Ребята слушали, выражая явное нетерпение. Наконец, Кириллин не выдержал и потребовал рассказать покороче.

— Вы же просили подробнее! — нахмурился мотоциклист. — А если хотите, так я в двух словах. Возвращаемся мы к мастерской: главный инженер, Леонид Карпович и Сергей Петрович в машине, а я, естественно, сзади на мотоцикле. Вдруг… гляжу — форменная фуражка лежит прямо на дороге! Выжимаю сцепление: налегаю на оба тормоза. Что это значит? — думаю. Надо захватить фуражку с собой! А когда приехали в мастерскую, сразу выяснилось, что ваш трусливый товарищ сбежал неизвестно куда.

— Как сбежал? — удивился Шурик Пышной.

— А очень просто! — продолжал рассказчик, все более входя в азарт. — У нас дело такое, что от неожиданности кто угодно может удрать! А мальчишка какой-нибудь, да еще трусливый, за милую душу.

— А откуда стало известно, что фуражка принадлежит нашему товарищу? — с нетерпением спросил Быков.

— А кому же еще? Никаких сомнений нет! Обращается ко мне главный инженер и говорит: безобразия тут происходят, Вася! Придется тебе вмешаться в это дело. Поезжай обратно в ОКБ, да поговори с администрацией, чтобы прислали сюда человек пять на поиски этого исчезнувшего мальчика. Да позаботься, чтобы электрические фонари захватили, поскольку уже мрак сгущается! Ну, я, естественно, помчался, подкручивая акселератор под сто километров! Дело-то не шуточное! Речь идет, может, о спасении жизни! Знаете, ребята, в одном месте по лесной дороге имеется такое углубление, ров, который в обычной обстановке приходится объезжать, проезжать медленно… А тут, я… как поднажал!.. Разогнался… И перепрыгнул, представьте себе… Метров пять пролетел в воздухе! Эх, думаю, за спасение человеческой жизни и пострадать можно…

— Э-э-э, дружище! Да ты, я вижу, мне родня! — вдруг воскликнул Чердаков, уже давно следивший за рассказчиком с нескрываемым любопытством.

Но Чердакова перебил Кириллин:

— Если ты действительно так волновался за судьбу нашего Семена, так чего же ты сейчас тянешь? Вот уж сколько времени мы слушаем твои басни, а ведь каждая минута дорога. Действовать надо! — и с этими словами он подступил к гостю.

— Спокойно, ребята, спокойно, — с достоинством ответил Вася. — Для розысков вашего озорника уже давно приняты все необходимые меры. Администрация распорядилась, как надо. Автобус с пятью людьми из охраны, вооруженными аккумуляторными фонарями, только что уехал. Дежурный по ОКБ, посоветовавшись со мной, предложил мне заехать к вам в общежитие, чтобы, с одной стороны, информировать вас о происшествии, а с другой, предложить вам также отправиться на поиски. Если, конечно, вы этого пожелаете! Как известно, поиски исчезнувших сокровищ не входят в обязанности практикантов. Поедете? Мотоцикл у меня большой, с усиленным мотором, с коляской. Мы это мигом!

Договорить Вася не смог. От чрезмерной затяжки папиросой он задохнулся дымом и разразился таким отчаянным кашлем, что с полминуты, вытаращив глаза, вертелся на месте, хватаясь руками то за спинку кровати, то за стену.

— Тоже, курильщик… — презрительно проговорил Кириллин, подавая гостю стакан воды.

Мальчики выбежали во двор гурьбой, толкая друг друга. Больше всех почему-то торопился Шурик. Он даже чуть не упал, зацепившись за порог. Во всяком случае, Шурик первым подбежал к мотоциклу и быстро уселся в коляску. Очень возможно, что он беспокоился, как бы это, с его точки зрения, самое удобное место не занял кто-нибудь другой.

Скоро обнаружилось, что Шурик явно просчитался. На его вытянутые ноги пришлось усесться довольно грузному Кириллину. Быков примостился на перекладине между коляской и мотором. На багажник взгромоздился длинный Чердаков.

У проходной пришлось на минутку остановиться. Чердаков сбегал за фонарями и, раздав их ребятам, снова уселся на свое высокое место, возвышаясь над остальными, как пожарная каланча.

Мотоцикл помчался по асфальтированной дороге, рассекая острым лучом электрического света мелкий моросящий дождь.

— А что это за машину у вас там испытывают? — спросил Кириллин.

— Тут, брат, дело тонкое, некоторым образом опасное. И необычайно эффектное, — ответил мотоциклист, лихо повернув голову в сторону Степана. Представь себе: стоит в поле машина. Сначала — ничего. А потом, сразу ка-ак… да-аст! Ка-ак… взревет!

— И все летят от нее вверх ногами, — насмешливо добавил Чердаков.

— А что ты думаешь! — продолжал Вася, пытаясь теперь повернуть голову назад.

— Вперед смотри! — забеспокоился Быков, подталкивая водителя в бок.

— А что ты думаешь! — не унимался Вася. — Действительно! Если рядом стоишь, так будь уверен, вспомнишь папу и маму, как миленький! А кругом что творится! Земля дрожит…

— Летают огненные стрелы и попадают прямо в рот тому, кто врет, — перебил Чердаков, наклоняясь к самому уху водителя.

— Нашла коса на камень, — заметит Степан.

До места они доехали благополучно, несмотря на лихость водителя, развившего на своем мотоцикле очень большую скорость. Основания для жалоб были, пожалуй, только у Шурика Пышного: по дороге машину часто подбрасывало вверх, и он жалобно взвизгивал, когда грузный Степан обрушивался на его колени.