Первые дерзания

Глава восемнадцатая

Вначале лаборатория номер три встретила Семена очень неприветливо. В просторных комнатах, уставленных длинными столами, возле сложных измерительных приборов хлопотали сотрудники, не обращая никакого внимания на нового механика. Ему указали на рабочее место — прочный стол с небольшими параллельными тисками — и сразу же поручили очень скучное и неинтересное дело — очищать от ржавчины железные пластины небольшого трансформатора.

Сотрудники говорили о совершенно непонятных вещах, иногда о чем-то советовались друг с другом, а затем садились на свои столики и принимались за книги и чертежи.

Вскоре, чтобы хоть немного осмотреть лабораторные приборы, Семен решил на несколько минут прервать работу. Заложив руки за спину, он собрался было пройтись вдоль столов. Но это заметил старший научный сотрудник Мурашов, высокий и стройный человек со следами оспы на лице, и тотчас же спросил недовольным голосом:

— Ты что, мальчик? Уже закончил зачистку пластин?

Семен ответил, что не закончил, но решил сделать перерыв на две-три минуты.

«Попробуйте сами скоблить ржавчину напильником…» — подумал он.

— Нет, дорогой! — продолжал Мурашов. — Нам нужно срочно собрать трансформатор. Когда кончишь зачистку и быстренько покроешь пластинки лаком, сразу сядешь за сборку.

Семену стало как-то обидно. Главный инженер разговаривает с ним, как со взрослым. А здесь ему говорят: «мальчик», да еще прибавляют «дорогой», «милый»…

«Вот рассказать бы им, как ко мне относится Дуплов», — мелькнула в голове Семена гордая мысль.

Но ему тут же вспомнился Вася, помощник механика у машины ЗР-2, который хвастался, что с главным инженером он запанибрата.

«Нет. Я докажу им иначе», — решил Семен.

— Вам очень срочно нужно собрать сердечник для трансформатора? — спросил он, стараясь придать своему голосу как можно более солидный оттенок.

— Да, да, дорогой! — не отрывая глаз от чертежа, словно делая одолжение, ответил сотрудник. — Этот трансформатор приходится перематывать уже пятый раз. К сожалению, обмотку необходимо подбирать экспериментальным путем, так же как и у остальных трансформаторов этого прибора. Лаборант, работавший тут до тебя, ухитрялся делать такую перемотку за один день. Три четверти рабочего дня у него уходило на зачистку пластин, а одна четверть на перемотку. Ты, пожалуйста, уж не задерживай нас. Чтобы сегодня трансформатор был готов.

Сотрудник холодно взглянул на Семена, словно говоря: «Думаешь, легко тебе будет здесь работать?».

— Три четверти дня на зачистку? — спросил Семен, с тоской поглядывая на груду желто-бурых пластин, напоминающих букву «Ш». Их было так много, что рассчитывать на окончание работы до вечера было невозможно.

— Да, — сухо ответил Мурашов и принял на стуле такое положение, которое говорило ясно: «углубился в чертеж и нет времени для разговора по пустякам».

Семен медленно подошел к своему рабочему месту.

«А что, если…» — сверлила его назойливая мысль…

Через минуту он собрал пластины в пачку и связал ее проволокой.

— Разрешите мне сходить в механический цех на десять минут? — снова обратился он к старшему научному сотруднику.

— За каким-нибудь инструментом, что ли? — послышался недовольный вопрос.

— Напильник тут у вас очень плохой…

— Можешь идти и принести сюда, если найдешь нужным, хоть блюминг, лишь бы к вечеру трансформатор был готов, — буркнул сотрудник.

Кто-то хихикнул.

«Подождите… Я вам еще докажу…» — с обидой думал Семен, когда шел по коридору, сжимая в руках тяжелую пачку железа.

Он пришел в механический цех, поздоровался с мастером Гресем, приветливо помахал рукой своим товарищам и тотчас же направился в маленькую смежную комнату. Тут был гальванический цех, где с помощью электричества покрывались никелем и хромом разные металлические детали. Семену было известно, что перед покрытием все детали подвергали химической обработке для очистки от окалины, ржавчины, масла и прочей грязи. Иначе ни хром, ни никель не пристанут к детали или будут плохо на ней держаться.

Все оказалось даже проще, чем ожидал Семен. Рабочий в резиновом фартуке указал Семену на большой эмалированный бак, в котором кипела и бурлила какая-то жидкость.

— Можешь сунуть сюда свои погремушки, и ржавчину моментально как рукой снимет, — проговорил он весело.

Через десять минут Семен уже возвращался в лабораторию с гордым и независимым видом. В его руках находилась пачка трансформаторного железа, которое блестело, как новое. На нем не было и следа ржавчины.

Семен собирался молча пройти к своему рабочему месту и немедленно начать сборку трансформатора. Но его остановил старший сотрудник.

— Позвольте! — удивленно воскликнул он, обращаясь не столько к Семену, сколько ко всем находившимся в комнате. — Это наше трансформаторное железо?

— Наше, Елизар Иннокентьевич. Уже очищено, — скупо проинформировал Семен.

— Позвольте! — продолжал Мурашов. — Насколько я понимаю, наш лаборант сходил в гальванический цех и там протравил пластины раствором азотной кислоты! Просто удивительно!

— Ничего удивительного нет. Самая простая химическая реакция, безразличным голосом проговорил кто-то.

— Да не реакция удивительная, а то, что нашему прежнему лаборанту такая простая вещь не приходила в голову! — продолжал старший сотрудник, поднимаясь со стула.

Семен торжествовал. Не обращают внимания на «мелочи», не хотят подумать над самыми простыми вещами, а потом удивляются… Только умеют «мальчиком» называть. Он еще покажет, на что способен! Подойдя к столу, он быстро принялся за сборку пластин в определенном порядке, чтобы затем можно было вставить железо в прессшпановый каркас катушки.

«И сборку надо будет сделать побыстрее, чтобы показать себя…» — соображал Семен, проворно работая руками.

Когда работа была окончена, старший научный сотрудник и все остальные присутствующие в лаборатории действительно удивились. Но совсем не тому, чего ожидал Семен. Видно травящая жидкость съела не только ржавчину, но и часть железа. Поэтому пачка, собранная и свинченная Семеном, оказалась несколько тоньше, чем следовало, и не заполняла полностью все отверстие каркаса. В таком виде трансформатор уже не мог работать. Нарушался электрический расчет, да и железо невозможно было укрепить в обойме, вмонтированной на приборе.

— Надо было меньше травить… Это я передержал его в ванне… — смущенно ответил Семен, когда Мурашов объяснил ему в чем дело.

— Такая рационализация похуже медведя в басне! — заметил кто-то. Придется выписывать со склада новое железо.

Это был страшный позор. Семен смущенно стоял посреди комнаты с испорченным трансформатором в руках и не знал, куда ему деваться от стыда. Запорол первую же работу, которую ему поручили!

Еще расскажут об этом Александру Андреевичу…

Семену казалось, что в этой просторной комнате, заставленной замечательными приборами, нет ни одного человека, который бы отнесся к нему сочувственно. Однако очень скоро выяснилось, что он не прав.

К нему подошел Елизар Иннокентьевич и тихо проговорил:

— Вижу, что ты очень расстроился. С одной стороны это хорошо: болеешь за дело, а с другой — плохо: из-за пустяка очень сильно расстраиваться не следует. Не нарочно же ты так сделал! Хотел как лучше и побыстрее, не правда ли? А с теми, кто ищет, ошибки иногда бывают. Хочешь, я познакомлю тебя с работой всего нашего коллектива?

— Да, хорошо бы. Если я немного буду в курсе, то и пользы от меня будет больше… — смущенно ответил Семен.

— Ну это, положим, не совсем так, — продолжал старший научный сотрудник. Твоя работа у нас — чисто механическая. Тебе, конечно, трудно будет как следует разобраться, что мы тут делаем. Но поскольку ты парень не плохой, то придется удовлетворить твое любопытство. Так сказать, — в порядке дружбы.

Эти слова снова немного покоробили Семена. Но он не показал виду.

Вот перед ним на столе магнитострикционные вибраторы. Их много. Они самого разнообразного вида. Огромные, с толстыми катушками и широкими подошвами для контакта с разрыхляемой почвой. Маленькие, с широкими и, наоборот, с продолговатыми катушками. У одних никелевые сердечники, вибрирующие под влиянием электромагнитных сил, — квадратные, у других — круглые. Это все опытные образцы. Их испытывают, разбирают, переделывают и снова испытывают.

Тут же стоят сложные измерительные приборы — звукоанализаторы. Рядом осциллографы — приборы, позволяющие видеть на фосфоресцирующем экране незримые электрические процессы. Вольтметры, омметры, амперметры — красивые, в пластмассовых ящиках, с хромированными деталями и тончайшими стрелками, бегающими под застекленными рамками.

— А это что такое? — спросил Семен, указывая на устройство, по виду напоминающее уже знакомый ему «утюг», только очень маленького размера.

— Это очень уменьшенная модель вибратора. Она служит нам для измерения коэффициента полезного действия. К сожалению, тебе, вероятно, непонятно, что такое коэффициент полезного действия, — заметил научный сотрудник.

— Как игрушечная… — заметил Семен, решив не вступать в спор по поводу своих знаний. — А как она работает?

— Вот любопытный какой! — со вздохом проговорил Мурашов. — Ну, так и быть. Идем. Покажу тебе «игрушечную» почву.

Они вошли в смежную комнату, заставленную длинными и низкими деревянными ящиками. В них находилась утрамбованная земля.

— Здесь собраны почвы различных типов, — начал объяснения Мурашов. — Вот в том, самом крайнем ящике находятся даже каменные глыбы, но, к сожалению, нам еще до сих пор не удалось их разрушить с помощью резонансного вибратора. Теперь посмотри, что с этой глиной получится. Подойди поближе к ящику!

Мурашов подошел к мраморной распределительной доске и включил рубильник. В комнате послышался знакомый Семену звук. Это пришел в действие маленький вибратор, стоящий в ящике с глиной.

Звук был очень пронзительным. Он резал уши и создавал в голове такое ощущение, будто на нее надели свинцовый котел и давят изо всех сил. Видно Мурашов рассчитывал поразить нового сотрудника лаборатории этим необычайным и неожиданным эффектом. Может быть, он даже предполагал, что ученик ремесленного училища выскочит пулей из опытной комнаты, зажав уши. Во всяком случае, в то время как он включал рубильник, на его тщательно бритом лице сияла настороженная улыбка. Но ока вскоре сползла с лица. Семен не обратился в бегство.

В первую минуту работы вибратора он вздрогнул: не ожидал, что вибратор заработает так быстро, затем подошел еще ближе к ящику и начал сосредоточенно следить за тем, что происходит с почвой.

Это была замечательная картина. Сырая глина пучилась и разбухала на глазах: казалось, что гребень волны ползет по глине от маленького вибратора вдоль длинного ящика. И там, где прошел этот гребень, глина становилась пористой и взрыхленной настолько, что это прекрасно было видно даже на глаз, без прикосновения рук.

Тут Семен не утерпел. Ему очень захотелось потрогать обработанную почву. Он быстро опустил руку в ящик и… подпрыгнул.

— Что ты делаешь? — закричал над самым ухом подбежавший Мурашов. — Без руки хочешь остаться!

Действительно, палец, коснувшийся почвы рядом с маленьким вибратором, получил сильный ожог. Он заныл, как будто его ошпарили кипятком. Но что это? Забыв о боли, Семен с любопытством глядел, как от вибратора поползла по глине другая волна. Небольшой столб пыли медленно передвигался по ящику.

Мурашов выключил вибратор, и звук резко оборвался.

— Пойдем, смажу тебе руку раствором таннина, — забеспокоился старший научный сотрудник. — Какое место обожжено?

— А разве это ожог? Высокой температуры тут же нет? — спросил Семен, продолжавший, не отрываясь, смотреть в ящик.

— Вот какой ты! — удивился Мурашов. — Не все ли тебе равно? Говорю тебе, что ты получил ожог.

— Сотрясение, а не ожог, — упорствовал Семен.

— Да что же ты в самом деле! — рассердился Мурашов. — Первый раз вижу такого! Идем на перевязку.

Им пришлось проходить через комнату, из которой они пришли.

— Ну как? Конечно, драпанул? — спросил Мурашова один из сотрудников тоном, не допускающим возражений.

— Нет, паренек не последовал вашему примеру, который мы имели удовольствие наблюдать в день вашего поступления в лабораторию, — с некоторым раздражением ответил Мурашов. — Вместо этого, представьте себе, засунул палец в самый вибратор…

— Мо-ло-дец! — протянул кто-то. — Не испугался!..

— Почему же все-таки ожог? — снова спросил Мурашова Семен, когда тот принялся мазать его палец раствором таннина в маленькой комнатке перед белым шкафом с красным крестом.

— Ну и лаборант нам попался… — стараясь придать своему голосу оттенок недовольства, проговорил старший научный сотрудник. — Хоть курсы для него специальные открывай! Тут палец, небось, ломит, а ему теорию подавай! Ну, слушай. Только не вертись… Мощные ультразвуковые колебания обладают огромной энергией… Вытяни руку. Вот так… Мельчайшие колебания иногда производят самые невероятные действия. Известен ли тебе опыт со стаканом, наполненным наполовину водой, а наполовину маслом?

— Конечно, известен, — небрежно ответил Семен, у которого лицо готово было перекоситься от боли.

— Не туго я затянул повязку? Ну, посмотри… — продолжал Мурашов. — Так вот, с помощью ультразвука удается получать смеси из таких веществ, которые в природе никогда в смешанном виде не встречаются, и смешать их вообще было бы невозможно без ультразвука.

— Значит, ультразвук взболтал в моем пальце кровь? Все-таки это не ожог… — проговорил Семен.

— Не тяни руку вниз! Держи ее выше… Опять ты не веришь, что ожог? Дослушай до конца. Ультразвуковые колебания, распространяющиеся в каком-либо твердом теле, есть не что иное как механика колебания частиц этого тела. Понятно? А там, где существуют колебания, там существует и трение. Попробуй быстро изгибать проволоку туда и обратно. Разве ты не знаешь, что она нагреется в месте изгиба от трения, происходящего между микроскопическими участками проволоки? То же самое бывает и с любым телом, через которое проходят ультразвуковые колебания. Когда тело вибрирует, то оно, следовательно, сжимается и расширяется тысячи раз в секунду. Происходят микроскопические изгибы и выпрямления. Следовательно, в теле возникают трения между частицами. Неужели тебе непонятно, что температура тела должна в этом случае повышаться.

— Значит, меня обожгла глина, к которой я прикоснулся? — осведомился Семен, свободно вздохнув, так как процесс перевязки закончился.

— Нет. Не глина. Она, конечно, тоже нагревается. Ты, вероятно, заметил, что вначале от нее пошел пар, а затем, когда она подсохла, стала превращаться в мельчайшую пыль? Но температура глины поднялась не так высоко, чтобы обжечь тебе палец. Кончик твоего пальца сам нагрелся в момент контакта с глиной, вибрирующей с ультразвуковой частотой. Тут то же самое явление, что и с контактом электрических проводов: известно, что у места плохого соединения они сильно нагреваются.

«Вот почему мне показалось, что письменный стол в кабинете Александра Андреевича был горячим!» — вспомнил Семен.

Ему очень хотелось еще расспросить старшего научного сотрудника о нагревании с помощью ультразвука, но вместо этого он спросил:

— А почему все-таки, по-вашему, коэффициент полезного действия вибратора пока еще ниже теоретического? Может быть, оттого, что много силы уходит на нагрев при плохом контакте вибратора с почвой?

Старший научный сотрудник с удивлением посмотрел на юного лаборанта. Неужели он разбирается в таких тонкостях? И откуда он уже знает, что коэффициент полезного действия вибраторов мал?

— Вот что, Семен, — нахмурившись, сказал Мурашов. — Ты мне определенно нравишься. Тебе удалось слишком быстро завоевать мое расположение. Между делом я или кто-нибудь другой расскажем тебе и о коэффициенте полезного действия, и о другом, что тебя будет интересовать. Но не забывай — ты все-таки лаборант-механик, а не научный сотрудник!

«Больное место задел… — решил Семен. — У них ничего хорошего не получается с этим самым коэффициентом полезного действия — вот он и обиделся».

Конечно, подобных соображений Семен не стал высказывать вслух. Вместо этого он постарался улыбнуться.

— А книжки относительно ультразвука у вас в лаборатории имеются? — спросил Семен, когда они шли по длинному коридору обратно в лабораторию.

— Вот это похвально! — оживился Мурашов. — Бери любые из общего книжного шкафа. Только не испачкай и не порви. Я не очень уверен, что ты в них что-либо поймешь, но почитать попробуй.

— Спасибо, — поблагодарил Семен.

— Это знаешь, будет очень здорово! — проговорил старший научный сотрудник. — Ты будешь у нас ученый механик… Может даже впоследствии прославишься!.. Читай обязательно! В свободное время я тебе помогу.

Мурашов говорил это искренне и добродушно, но скорее в шутку. Ему, конечно, не могло прийти в голову, что идущий рядом с ним подросток действительно вскоре прославится и прославит всю лабораторию совершенно необычайным делом.