Песнь ласточки

Глава 11. Сердце из стали

Пахло сыростью, холодом и плесенью, что обычно бывает в тёмных глубоких подвалах без единого источника света, где обитает склизкий мох и что-то ищущие крысы. Но крыс тут не было, хотя и был какой-то неясный шорох, раздававшийся буквально отовсюду, и заставляющий испуганно оглядываться по сторонам в поисках его источника, но видеть лишь ужасную тьму, обступившую вокруг и мешающую хоть что-то, да и разглядеть. Мария даже пыталась не двигаться, пока глаза немного не привыкли к темноте, и можно было разглядеть неровные силуэты чёрных шершавых стен, окутанных какой-то странной, почти что живой паутиной, и усыпанный чем-то сухим, что с треском ломалось под ногами, пол. Попытавшись встать, девушка с удивлением отметила, что пещера, или туннель, куда они свалились, был довольно таки просторным, хотя одно неаккуратное движение — и можно было зацепить головой потолок, откуда свесились какие-то загнутые корни, так и цепляющиеся за волосы.

— Виктор? — неуверенно позвала девушка, смахивая с щеки грязь и зачёсывая дрожащими пальцами волосы, всё ещё пытаясь вглядеться во тьму, услышать хоть какой-то посторонний шум, лязг, дыхание, но было тихо как в гробу. — Виктор! Твою же ж…

Резко повернувшись, слыша под собой какой-то крайне неприятный треск, Мария на миг зажмурила глаза, пытаясь не дать панике вырваться на волю. Конечно, какая паника! Она под землей, пропитанной кровью, а наверху их рыщут безликие, которые рано или поздно всё же догадаются, где они скрываются, и вот тогда точно им придётся ой как не сладко! Теперь главное найти правильный выход отсюда, а ещё лучше хоть какой-нибудь источник света, да ту же спичку! А ведь сумка со всеми припасами у Дракара осталась…

— Как же всё плохо, — прошептала девушка, смахнув со лба ледяные капли пота, осторожно шагая вперёд, то и дело, что слыша слишком уж странный хруст под ботинками, не свойственный тем же веткам или корням. Куда же они попали?

Вынув перочинный ножичек и, то и дело, что разрезая им темноту перед глазами, Мария осторожно пробиралась вперёд, порой оглядываясь назад в надежде застать хоть какое-то движение, но мрак шёл следом за ней, туманя глаза и заставляя ориентироваться только на собственные чувства, так и не хотящие проявляться. Вот только было гадкое, совсем непримиримое чувство, что за ней кто-то наблюдает, прикрываясь тьмой и не отставая ни на шаг, сверля чёрными глазницами спину и почти что паря над землёй, бесшумно следуя за ней.

Позади послышался хруст, заставив Марию даже замереть от неожиданности, чувствуя, как на плечо ложится чья-то ледяная рука, неловко сжимая плечо. Даже сглотнув от неожиданности, девушка осторожно повернулась, слыша какое-то странное сиплое дыхание и, оторвав взгляд от собственных ног, медленно подняла глаза, тут же задохнувшись от ужаса и смотря на то, что звалось когда-то человеком. В нос ударил запах гнили, да такой, что заслезились глаза, что ещё с полным ужасом смотрели на выплывшего из тьмы мертвеца перед собой. Его высохшее тело обтянула старая серая кожа с прожжёнными дырами, в которых копошились жирные белые черви, роившиеся в пустых склизких глазницах, с мерзким хлюпаньем переползая в чёрную пропасть носа и обгладывая оставшийся тонкий слой кожи на покрытом трещинами черепе. Проскулив от охватившего всё тело онемения, плотным комком отвращения подступившем к горлу, Мария отступила назад, тут же запнувшись об собственные ноги и с грохотом повалившись на землю, что впилась в спину заострёнными пальцами.

Мертвец шагнул вперёд, вновь протянув свою сморщенную руку к побледневшей девушке, как раздался неприятный треск, и из его чёрной глазницы, наполненной жирными червями, с хрустом выступила заострённая кость. Челюсть с тихим стуком откололась, рухнув на руки еле подавившей крик Марии, что с тихим ужасом смотрела, как мертвец падает у её ног, заставляя червей белым липким комком вывалиться наружу.

Вновь на всякий случай зажмурив глаза, пытаясь хоть как-то выровнять сбившееся дыхание, она пыталась припомнить, когда в последний раз ей было настолько жутко и страшно? Наверное, ещё никогда, а ведь «Мир Азриэла» предназначался для детей! И где же эти дети? А, точно, на дне озера… ещё одна нерешаемая загадка, ответ которой знал только сам автор и его дочь, раз и навсегда похоронив его под холодной мерзкой землёй…

Послышался хруст, и из тьмы выплыл жёлтый огонёк, заставив девушку даже зажмурить глаза от неожиданности, привыкая к тусклому свету и уже различая всё то, что окружало её: стены из рыхлой холодной земли, опутанной чем то тёмным и блестящим, низкий потолок с торчавшими белыми неровными обрубками «корней», которые она мысленно окрестила про себя, и покрытый жёлтыми старыми костями, крошащимися от одного шага, пол. Приступ животного страха подкрался к горлу стоило ей только бросить взгляд на покоившуюся в руках челюсть с блестящими капельками крови на редких зубах, которую она тут же отбросила в сторону, вскинув голову и смотря на тень человека перед собой. Именно тень, неровную, трепещущуюся от одного движения, сливающуюся с подступившим из-за спин мраком. Но вот и она начала рассеиваться, опасливо отступая назад и являя настолько бледного Виктора, что Мария на долю секунды успела испугаться, как бы он не свалился на испещрённую костями землю, но тот, пошатнувшись, устало опёрся рукой об неровную каменистую стену, тут же взглянув на ладонь, меж пальцев которой просочились какие-то странные, тускло сверкающие в свете спички, тонкие ручейки-вены. Осторожно отняв руку, парень взглянула на многочисленные капельки на ладони, что спустя секунду, оторвавшись от холодной кожи, взмыли вверх, тут же пропав в чёрном живом потолке. Осторожно поднеся спичку, он удивлённо взглянул на собственное неровное отражение, колышущееся на глади тёмной, почти что чёрной крови, что окутала весь неровный потолок, впитываясь в мягкую землю и проявляясь в виде багровых луж там, наверху, куда им был путь заказан.

— Надо выбираться отсюда, — стараясь, что бы голос не так заметно дрожал, являя всё больше и больше зарождающегося в груди страха, прошептала Мария, осторожно поднявшись на ноги и с отвращением слыша, как под ботинками хрустят кости. Тут же опомнившись, она настороженно взглянула на Виктора, что всё ещё смотрел на своё отражение, так и не опуская руку с вздымающимися к потолку тёмными холодными капельками. — У тебя спичка гаснет… запасные есть?

Очнувшись, он вынул старый заплесневелый коробок, оглянувшись вокруг и, подобрав толстую жёлтую кость, передал так и застывшей девушке, неуверенно сжавшей её онемевшими пальцами, смотря, как тот с треском рвёт рукав рубашки, тут же старательно опутывая им неровный эпифиз кости и, чиркая спичкой, осторожно поджигает, пристально следя, как ткань, нехотя, всё же вспыхивает, освещая коридор и засверкавшие по его неровным полукруглым стенам многочисленные «вены», устремлённые в потолок.

— Что это за туннели? — оглядываясь по сторонам и разгоняя перед собой тьму "факелом" осторожно поинтересовалась Мария. — Куда они ведут?

— Туда, куда ни одна живая душа не ступит… — негромко произнёс Виктор, почти что бесшумно следуя за ней, порой случайно касаясь ледяной рукой её подрагивающих пальцев, неловко отдёргивающихся от неожиданности.

— Неужели всё настолько плохо? — совсем тихо спросила та, жмурясь от яркого света импровизированного «факела», который держала в руке только из-за того, что тот освещал пространство вокруг них на несколько метров вперёд. — А что тут было раньше? Да того, как это место накрыла Тьма?

Ответом ей была тишина, да тихая капель, эхом проносящаяся по этим бескрайним коридорам, которые непонятно как тут образовались, словно это громадный змей исполинский размеров прорыл свои норы, уснув в сердце кровавых топей на века. Страшное, пугающее место, а ведь впереди ещё столько всего, до чего успела добраться всепоглощающая Тьма. Как бы она быстрее них не добралась до Города Всех Дорог, иначе спрашивать крутившиеся в голове вопросы будет уже некому…

— Тут раньше жил полоз, — вдруг произнёс Виктор, заставив Марию даже дрогнуть от неожиданности, направив факел в его сторону и заставив почувствовать на себе раздражённый взгляд золотистых глаз, тут же виновато перехватив его в другую руку, уже онемевшую от безделья.

— Змея? Вот эта вот серая маленькая дрянь?

— Маленькая? — удивлённо переспросил тот, на миг задумавшись и вдруг как-то странно изогнув губы в подобие насмешки. — Это был величавый змей, которого даже Безымянный почитал, не решаясь лишний раз встречать его на своём пути… это его туннели, что по поверьям ведут в замок из изумруда, если его ещё не затопила кровь. Он жил ещё до появления первой Тьмы, но вторая его убила, забрав душу и подчинив себе эту топь… не знаю, может, его труп до сих пор лежит в одном из этих туннелей?

— Никогда не любила этих мерзких склизких гадов, — не выдержав, даже передёрнулась от отвращения Мария, вдруг оглядевшись и в какой раз поразившись, насколько широким был этот туннель, уводивший во тьму. Со змеями ещё в детстве у неё сложились крайне «тяжелые» отношения, закончившиеся крайне неприятно для обоих сторон. — А их тут вообще много водится?

— Раньше они были на каждом шагу в этой топи… но когда пришла Тьма, все змеи пропали, так что вряд ли ты их где либо теперь отыщешь.

Облегчённо вздохнув, Мария в какой раз поморщилась, заслышав под ногами крайне неприятный треск костей и, вскинув руку с факелом неуверенно замерла, пристально смотря на два разветвления впереди с клубящейся в них тьмой, и только после вопросительно поглядела на тоже неуверенно остановившегося Виктора, пронзающего тьму золотом глаз.

— Стой тут, — наконец прохладно бросил он, шагнув к разветвлению и вдруг растворившись на две чёрные клубящиеся тени, скользнувшие в проходы и заставившие Марию от удивления и неожиданности так и врасти в пол ногами.

Тогда, когда он буквально «вышел» из Тьмы, она как-то особо и не предала этому значения, смахнув на застилающий глаза страх и ужас с примесью багрового тумана, что ещё витал под потолком. Но сейчас… сейчас она видела, как он растворился, обратившись в живые тени, тут же расползшиеся по коридорам. Может, это из-за того, что он уже побывал во Тьме, и скрывать это от человека, который об этом знает, просто не имеет смысла? Он же до ужаса логичный, и при этом всё равно непонятный…

Оглядевшись по сторонам, разгоняя подступающую со всех сторон тьму, Мария неуверенно перешагнула с ноги на ногу, ещё сильнее сжимая старую желтоватую кость в руке и смотря на пляшущий рыжеватый огонь, в надежде что хоть тот как-то осветит ситуацию. Они под пропитанной кровью землёй, откуда вообще живым выбраться невозможно, а туннели, что вырыл исполинский полоз, ведут или в тупик, или в его «изумрудный» замок, затопленный от изобилия крови. Нет, надо отсюда выбираться, и чем быстрее, тем лучше. Она не протянет тут и нескольких часов — горло уже сдавливала невидимая нить, стоило только бросить взгляд под ноги и тут же содрогнуться от отвращения. Сколько тут было костей… сколько же людей полегло на этом месте? Наверняка целый город.

Спину вдруг обдало нехорошим ледяным дыханием, заставив резко выпрямиться и, крайне медленно обернувшись, вдруг зажмурить глаза от пронёсшегося по коридору холодного затхлого воздуха, заставившего огонь на факеле на краткий миг вспыхнуть, прежде чем с недовольным шипением погаснуть и вновь погрузить всё в звенящую от напряжения тьму, что прошлась мурашками по холодной коже. Она смотрела на эту тьму, а тьма вторила ей, медленно обволакивая и пробираясь внутрь, заставляя осторожно отступать назад, в один из туннелей, прежде чем и вовсе без оглядки ринуться туда, с режущим слух хрустом ломая ботинками кости, запоздало вспоминая о том, что должна была слушаться Виктора и продолжать стоять там, вот только что было бы, если бы она выполнила этот наказ? Ей не нравилось то, что обитало в этих проклятых туннелях прорытых таким же проклятым змеем, чьи кости уже разваливаются от старости, а с клыков до сих пор капает смертоносный яд, противоядие от которого не существует ни в одном из десяти миров…

Перебросив факел в другую руку и периодически замечая, как в обрывках ткани всё ещё мелькают рыжеватые искорки огня, Мария чуть ли не с мольбой, которую ещё пыталась сдержать внутри себя, раз за разом проводила над ним рукой, смотря, как на долю секунды появляются огоньки пламени, и как ледяной ветер за спиной тут же сдувает их. У неё же раньше как-то получалось! Правда, непонятно как это могло вообще произойти, но огонь ведь в том же камине и печке зажигался! Но тут он гас, словно ему чего-то не хватало, что бы вновь вспыхнуть золотым пламенем и осветить эти стены с венами чёрной крови…

Запнувшись об какую-то кость и выронив из рук тихо брякнувший и отлетевший факел, Мария зажмурила глаза от резкой боли, отозвавшейся во всём теле, прежде чем осторожно пристать и с нарастающим ужасом смотреть, как откуда-то далеко новой ледяной волной к ней приближается эта живая тьма, поглощая вокруг себя всё и вся…

— Живо вставай, — схватив вечно ледяными пальцами за локоть вздрогнувшей от неожиданности Марии, прошипел выплывший из тьмы Виктор, с силой подняв её на ноги и выхватив факел, тут же оказавшийся в её дрожащих пальцах. — Что ты снова сделала?!

— Я?! — возмущённо воскликнула девушка, еле поспевая за ним и путаясь в собственных онемевших ногах, то и дело, что кидая испуганный взгляд назад. — Да почему я то всё время крайняя?! Может, это ты эту дрянь призвал, а она на меня охотиться стала…

— Да кому ты вообще… — начал было тот, тут же запнувшись и скрежетнув зубами, припомнив анедов и безликих, которые теперь на них обоих охотились. — Эту туннели нас вообще вряд ли куда-то выведут… левый обрывается на полпути, а этот… этот ведёт неизвестно куда.

— Лучше было бы известно… — почти что прошептала Мария, в очередной раз споткнувшись и сжав пальцы на его даже дрогнувшем от неожиданности запястье, вновь оглянувшись назад и вздрогнув при виде уже такой близкой тьмы. — Мы не убежим от неё.

— Нам нужен свет. Тьма всегда боится света, — раздался глухой ответ Виктора.

— Свет? — даже переспросила та, бросив взгляд на светлые очертания факела с плясавшими на ткани искрами и, резко дёрнув его за руку, остановилась, заставив парня даже раскрошить под босыми ногами кости и гневно обернуться к ней, уже изогнув губы для яростного возгласа, как Мария, с силой воткнув факел в землю, осторожно провела над ним рукой, заставляя искры на краткий миг вспыхивать ещё сильнее, а тонкие язычки пламени устремляться к зеркальному потолку, размножаясь и танцуя многочисленными бликами на «венах» стен.

Бросив взгляд на тьму, до которой осталось пару десятков метров, Мария упала перед факелом на коленях, сжав побледневшими от напряжения пальцами старую кость с прошедшими по ней тонкими изгибами светлой паутины, заставившей огонь на намотанной ткани на краткий миг вспыхнуть ослепительной белой звездой, прежде чем тьма накрыла их с головой, стараясь дотянуться ледяными пальцами до тел и тут же опаслив отдёргиваясь при виде света, оставляющего прожжённые дыры на чёрной материи.

Приоткрыв глаза, девушка удивлённо вскинула голову, смотря, как их постепенно окружает переливающийся чернотой купол, извивающийся и опасливо приближающийся, в последний миг воспламеняясь рыжими искрами и образуя неровные дыры, от которых валил вонючий дым. Накрыв ладонью нос, девушка осторожно поднялась на дрожащие ноги, подняв факел над головой и заставив эту лживую тьму тут же отступить назад, извергая шёпот тысячи голосов. Присмотревшись, Мария с отвращением, смешанным с изумлением в глазах, заметила сотни, если не тысячи, длинных чёрных телец, усыпанных многочисленными чешуйками, извивившихся и переплетённых так крепко меж собой, что уже никто не в силах из развязать.

— Змеи… — негромко произнёс за её спиной Виктор, не отрывая взгляда от этого живого купола, обступившего их со всех сторон.

— Они… мёртвые? — неуверенно спросила Мария, устремив факел на живую стену и заставив ту тут же вспыхнуть многочисленными рыжими искрами, наполнив уши противным шипением, что спустя минуту смолкло, образовав на месте дыры новых змей.

— Давно, — смотря, как тёмная кровь просачивается через переплетённые меж собой склизкие тельца ответил парень. — Тьма забрала и их с собой, подчинив себе разум… видимо, когда умер Змей, они сплелись в тугой клубок, а Тьма застала их так, навек соединив меж собой…

Вскинув руку с факелом над головой, заставив змей с противным шипением покрыться новыми искрами, что расползлись по их гладким, склизким, обделанным чёрным обсидианам телам, сжигая старые чешуйки и являя кровавый потолок, Мария неуверенно взглянула на не отрывавшего от мёртвых тварей золотистых глаз Виктора, на чьём лице плясали многочисленные рыжеватые блики, делая его мертвенно бледным, с заострёнными скулами и грязными, покрытыми сотнями кровавых искорок, спутанными волосами. Она не знала, что делать дальше, скользя изнеможденным взглядом по плотному переплетению змей, по порой проявляющимся от огня дырам, которые тут же затягивались подобно болезненным ранам. Они оказались в ловушке. Пламя долго не выдержит и однажды потухнет, как и они сами.

— Нам не выбраться отсюда, — наконец, вздохнув, всё же произнесла Мария, аккуратно воткнув факел в захрустевшие кости и осторожно опустившись напротив него, смотря на многочисленные блики, отражающиеся на чешуях переливчатых змей. — Ты был прав… плохая была затея соваться туда, куда не знаешь, особенно если оно отмечено Тьмой. Дура я, раз подумала, что доберусь до Города Всех Дорог и найду там ответы на свои вопросы…

Глаза неприятно защипало, заставив молча уткнуться в колени и из последних сил кусать и так ободранную губу, чувствуя на языке тёплые капельки крови и металлический привкус, постепенно наполняющий рот. Сейчас ничего не поможет — они в ловушке под землёй, где куда ни глянь — кровь, кости и мертвецы. Не такой мир задумывал Лидер Грардер для своей дочери, совсем не такой… тот был сказочным, где Добро всегда побеждало Зло, но так такового Добра в этом книжном мире совершенно не осталось, только вездесущая Тьма, что живёт в крови, в сердце, в душе… она везде, заполняет лёгкие, проникает внутрь, заставляет подчиняться и чувствовать себя беззащитным. Тьма знает самые сокровенные желания, секреты, мечты, и рушит их при всех, разбивая в дребезги и давая лишь смотреть из-за ржавых прутьев темницы, как всё постепенно тонет в бездне отчаянья…

— Твой свет… — осторожно проведя над пламенем ладонью и даже не почувствовав боли негромко произнёс Виктор. — Как ты его создала? Он ведь ненастоящий, всего лишь обманка, и даже не обжигает.

— А огонь здесь должен обжигать? — безразлично спросила девушка, смотря на пламя, что играло в её рубиновых глазах.

— Да… это самый свирепый огонь из всех, который когда-либо существовал в десяти мирах… но это, — он вновь ладонью провёл над пламенем, — лишь его копия, хоть и такая же губительная для Тьмы… в твоём роду, случаем, не было Пилигримов?

— Пилигримы? Кто это?

— Люди, что странствовали из одного мира в другой, прижившись в этом и создав собственную нацию, что вынуждена была скрываться от королей, так как их иллюзии были самыми опасными во всех мирах, и все хотели узнать, как им это удаётся… говорят, некоторые Пилигримы до сих пор обитают в этом мире, скрываясь от других в Пустыне и Севере, и что сама Призрачная королева была одной из них, благодаря этому покорив ничейные земли… её иллюзии были так же реальны, как и сам мир. Губительны, но прекрасны… настоящее волшебство, — на миг, который успела застать Мария, на его лице скользнула давняя боль, вспыхнувшая после долгих лет спячки. — Но его нету в этом мире. Есть только Тьма, а она близка и опасна. И нет никого опаснее неё.

— Даже ты не настолько опасен? — не выдержав, найдя в себе силы усмехнуться, негромко поинтересовалась девушка. — Тьма ведь в тебе, так что справедливо будет сказать, что ты и есть она… можешь отрицать сколько угодно, но себя обмануть нельзя, сколько не пытайся. Тьма ведь не живой человек, она не может думать, говорить, чувствовать… но ты то живой. Ты опасней Тьмы, хоть и не считаешь так. А я… я всего лишь случайный зритель, ни больше, ни меньше… который скоро поседеет от всего, что тут происходит…

— Если сейчас поседеешь — на дальнейшее уже не останется, — невольно подметил Виктор, смотря, как языки пламени то вздымаются к противно шипящему потолку, то вновь почти что гаснут, заставляя живую клетку всё плотнее и плотнее подступать к ним. — Это лишь начало пути, а ты уже сдалась… даже во Тьме есть своя красота, только её почему-то никто не видит и не признаёт.

— Своя красота? — совсем тихо вторила Мария, оторвав подбородок от колен и осторожно оглядевшись вокруг. Пол по прежнему был усыпан старыми костями, но сейчас они казались ровными, с правильно подобранной формой, выстраивающиеся в своеобразную дорогу, что закрывал шатёр из чёрных переливающихся змей, чья чешуя отливала тёмным турмалином с примесью чёрного сверкающего оникса, красиво вспыхивающего от одной искорки факела. — Тьма близка и опасна… но она не человек, не разумна, а значит, и не так хитра, как кажется… свет её губит, но она только притворяется в этом… он ей вовсе не опасен. Она играет с нами.

Осторожно поднявшись с захрустевшего пола и взяв в руки кость, девушка сжала её побледневшими пальцами, вновь направив вверх и смотря, как змеи с шипением «тают», а на их месте появляются новые, копии прежних.

— Она учится… учится всему, что встречает на своём пути. И иллюзия одна из её сильных сторон… ты же говорил про Пилигримов, — резко повернувшись к Виктору и вглядываясь в его лицо ещё уверенней произнесла она. — Она переняла их силу. Если что не может оживить, то делает лишь иллюзию этого «живого», словно сама управляет им, сама тут, но это не так… она побывала в этом месте, но оставила лишь частичку себя, что медленно обращалась в иллюзии. Сильные иллюзии, в которые поверил этот мир и воспринял как реальные, иными словами, если знать, что этого всего не существует — оно и не будет существовать. Просто перестань верить во Тьму и… — Мария задула факел, заставив парня от неожиданности податься вперёд, схватив своими ледяными пальцами её запястье и ожидая, как сколький комок чернильных змей поглотит их целиком. — И она перестанет существовать так же, как и созданная ею иллюзия.

Тьма ледяной волной прошла сквозь них, рассеиваясь старой пылью и оседая на кости, как вода просачиваясь меж ними и пропадая из виду, заставляя факел вновь вспыхивать рыжим огнём на конце, освещая длинный бесконечный туннель, кровавые переливающиеся вены на его неровных стенах, что таяли на ровной глади зеркального потолка.

— И туннель этот вовсе не бесконечный, — подняв факел над головой чуть ли не прошептала Мария. — У всего есть конец, даже если ты его ни видишь.

Впереди, словно чёрная вуаль вдруг дрогнула от ворвавшегося внутрь воздуха, на краткий миг мелькнул белый осколок света, упав на их лица и словно приглашая следовать за собой, протягивая свои спасительные руки им.

— Ты ведь знаешь, что это ненормально? — резко отдёрнув руку и взглянув на свою ладонь, что ещё хранила остаток чужого тепла, негромко поинтересовался Виктор, шагая вровень с ней и замечая, как костей постепенно становится всё меньше и меньше, а «вены» стен постепенно перелезают на неровные белые осколки, торчавшие из плотной холодной земли и упирающиеся в потолок. — Ненормально говорить такое, а после ещё выживать… часы не просто так выбрали тебя в свои хранители, хоть я и не могу понять, зачем они это сделали.

— Ты думаешь, я это знаю? — глухо поинтересовалась Мария, тут же прикусив язык дабы ненароком не проговориться. — Если бы я их и не нашла, то, кто знает, как сложилось бы всё сейчас? Где бы мы были, что бы с нами стало… ответы на это знают лишь звёзды.

Он не ответил. Не произнёс ни слова, щурясь от яркого света, что пробивался впереди, ступая уже по твёрдой земле и провожая взглядом длинные тонкие столбцы, что дугами взмывали вверх, словно древние арки, сопровождающие их до самого конца, а после, на миг растворившись в земле, переходили в громоздкий, старый от времени, оплетённый паутиной бордовых «вен», змеиный череп, чьи клыки, устремлённые в землю, давно потрескались, готовясь рассыпаться в прах, а чёрные глазницы, на век лишившиеся глаз, безмолвно, только с им известной печалью, смотрели на чистое ночное небо со скоплениями миллиардов звёзд, словно всё ещё надеясь отыскать там луну или её отголосок, но видя лишь вечность…

Неподалёку раздалось ржание и, вздрогнув от неожиданности, Мария устремила взгляд на чёрного, как сама смоль, коня, что лишь облегчённо вздохнул, свободно шагая по высокой, покрытой серебром от звёзд, траве, качая головой и развевая гриву с застрявшими в ней ветками и крапинками уже застывшей крови, что окрасила некогда белые копыта в тёмный, ужасный цвет войны.

— Где мы? — облегчённо проведя рукой по тёплой шее Дракара и прижавшись к ней щекой негромко спросила девушка, взглянув на Виктора, что лишь перевёл свой взгляд с почти не сияющими золотом глазами на распростёршийся в нескольких сотнях метров от них багровый, с алыми всполохами, туман.

— На другой стороне кровавых топей… так бы мы брели по ним несколько дней. Безликих она ещё сможет задержать, а нам надо идти. Если так и дальше будет: через недельку, другую, уже перегоним Тьму и будем в Городе Всех Дорог. Там и разойдёмся.

— Ты даже не представляешь, как я жду этого… — взяв коня за повод произнесла Мария, поведя его вперёд и наконец-то вдыхая чистый запах травы, на которой ещё виднелись жемчужины прошедшего дождя, лишь однажды бросив взгляд на великого полоза, всё так же угрюмо смотрящего в ночное небо. Не ползать ему теперь по земле, не сторожить свой град из изумруда… не такая судьба ему была предписана Лидером Грардером, совсем не такая…