Песнь ласточки

Глава 13. Тайна костяного лабиринта

Спуск был прямым, вытоптанным по усыпанной жёлтым песком дорожке со множеством разветвлений, что огибал наклонившиеся чуть ли не к самой земле, словно преклоняющиеся странному сооружению, берёзки, высокую, по самое колено, траву из светлого изумруда, ненавязчиво шуршащую по сторонам, ведя к журчащей речке, что словно чистое стекло давала рассмотреть усыпанное тёмными гладкими камешками неглубокое дно с поблёскивающими рыжиной и золотом на боках ныряющих в перья тёмных водорослей рыбками. Даже мостик, выполненный из старой осины, обвязанный несколькими слоями прочной бечёвки, не скрипнул, когда на него ступил Дракар, наклонившись и жадно глотнув прохладную воду, водя ушами из стороны в сторону и неуверенно поглядывая на странное, вселяющее какой-то животный ужас, мрачное сооружение впереди.

— Это тоже… проделка Тьмы? — осторожно сев на мост и окунув ноги в тёплую воду, пытаясь хоть как-то избавить их от грязи и золотистого, застрявшего меж пальцами, песка, поинтересовалась Мария, взглянув на Виктора, что всматривался в соседний холм с громадным домом из тёмного дерева с горящим по бокам в чугунных чашах пламенем и тёмной стеной леса за спиной. Он словно стоял в стороне, поодаль от старых, накренившихся с оплетённым плющом забором, многочисленных домиков, над чьими дверями, где примостились старые ржавые фонари, трепыхались алые ленточки.

— Тут без неё никуда, — негромко заметил он, зачесав потемневшие на несколько тонов волосы назад, прежде чем кивнуть на нечто подобие накренившихся на бок ворот со множеством красных ленточек. — Видишь их?

Взглянув на алые ленты Мария настороженно кивнула, уже догадавшись, что они могут значить в этом мире.

— Сколько здесь лент на вратах и дверях, столько и покойников.

— Тогда тут у каждого дома потери, и не одни, — хмуро обведя взглядом виднеющиеся домики со старыми или только повешенными ленточками, сияющими на солнце, невольно подметила та, всё же поднявшись на ноги и, выпутав из волос ветки, потянула за поводья, заставив коня всё же оторваться от воды и смиренно пойти за ними, тут же опасливо остановившись перед покосившими «воротами» и, испуганно заржав, подняться чуть ли не на дыбы. — Дракар! Ты то что?!

Мотнув головой и вырвав из окровавленной ладони скривившейся Марии поводья, он неуверенно отступил назад, фыркая и чуть ли не гневно ударяя копытами об заскрипевший мост, сверля глазами словно выросший из-под земли лабиринт и всё ещё шагая назад, пока не оказался на той стороне журчащей реки, вновь наклонившись и начав жадно пить прохладную воду.

— Что это с ним? — не сводя взгляда с коня удивлённо спросила девушка, неуверенно взглянув на Виктора.

— Не нравится ему это место, впрочем, как и мне, — вновь устремив тусклый взгляд потухших золотых глаз на лабиринт Костей негромко ответил тот, при этом на его лицо словно опустилась каменная маска, превратив в безжалостного воина, не знающего самых элементарных чувств. — Трупы тут везде… и их много. Даже больше, чем положено.

— Ты знал, — вдруг произнесла Мария, вспомнив их разговор в старой хижине у кровавых топей. — И про лабиринт из костей, и про топь… откуда? Откуда ты мог всё это знать?

Он не ответил, даже не взглянул в её сторону, шагнув вперёд и заставив подвешенные на «воротах» жёлтые косточки животных глухо удариться друг об друга, известив о двух незнакомцах, так бестактно вторгшихся в их владения. Даже ленточки заиграли, заставив как-то обречённо сглотнуть застрявший в горле ком, ступив на утоптанную дорогу из чёрной земли, от которой, словно множество рук, уходили многочисленные тропинки, огибая небольшие, покосившиеся от старости, с пылью и паутиной в некоторых окнах, домами, зло косившимися в их сторону. Мария даже чувствовала на себе этот скользкий пустой взгляд, смотря на жёлтую, словно выгоревшую на солнцах траву, что росла за старыми заборчиками, чуть ли не оплетая собой дома и каждый раз неприветливо шурша от одного дуновения ветра. Люди тут были. Некоторых она замечала в запыленных окнах домов, другие же, пытаясь выкорчевать засохшие корни из непригодной для проживания земли, как-то странно выпрямлялись, сжимая в своих мозолистых руках тупые топоры, провожали их тяжёлыми, словно умершими взглядами, от которых хотелось спрятаться, шагая вровень с Виктором и порой касаясь его плеча своим, тут же вздрагивая и поднимая глаза на лабиринт, всё больше и больше замечая, что он выполнен из прочного чёрного хрусталя, в котором затаились тысячи и тысячи костей, что словно призраки, стоило только отвести взгляд, меняли своё местоположение, паря между алых капелек собственной крови, опасно вспыхивающих в лучах солнц.

— Тут нет прохода, — раздался сухой, словно треск старых веток над головой, голос мужчины, что даже не посмотрел на них, продолжая обрубать тупым топором закопавшиеся в самую глину земли корни. — Уходите, и ищите другой путь… были тут такие, которые соизволили пройти этот лабиринт. Вон, кости их теперь по ту сторону остались…

— Кто бы сомневался, — невольно подметила Мария, но всё же отступила назад, рассматривая их собеседника: сквозь чёрные неаккуратные лохмы проглядывала седина, а всклоченная борода была перевязана толстым узлом на шее. Дырявая рубашка со слишком широким воротом оголяла загорелую грудь со множеством волосков на ней, когда руки испещряли неровные шрамы с парой недостающих пальцев, вместо которых зияли неровные обрубки, затянувшиеся старой кожей. — Что-то обходного пути тут не видно.

— Значит смотреть внимательней надо, — довольно грубо ответил тот, с треском вонзив топор в корень и заставив его с треском расколоться. — Есть много путей, так что лучше идите по ним… пусть это и дольше будет, хотя бы живы останетесь.

— Слушай, а он прав, — негромко произнесла Мария, не сводя с мужчины взгляда. — Есть ведь много путей, ступив на которые мы хотя бы живыми доберёмся, а так каков шанс того, что мы вообще оттуда выйдем? Лично я рисковать особо не хочу… и жизнь мне знаешь как дорога?

— И что ты предлагаешь? На обход у нас займёт несколько недель, да и при том как-то же мы ещё живы, — голосом, полным металла, произнёс Виктор, заставив спутницу обречённо перевести дыхание и передёрнуть плечами от чьего-то взгляда. Оглянувшись и заметив, как кто-то шустро скрылся за углом покосившегося дома, она осторожно пошла следом, ступая по холодной непрогретой земле и то и дело, что замечая на себе скользкие мрачные взгляды живых людей, которые уже давно перестали себя так таковыми считать. Лишь пустые оболочки, душу из которых выпил этот дьявольский лабиринт Тьмы.

Вновь оглянувшись назад и заметив, что Виктор даже с места не сдвинулся, Мария юркнула на одну из чёрных тропинок, пройдя между близко стоящими домами, откидывающими свои прохладные тени в этот закуток, всё чаще и чаще замечая, что нет этого движения, этой жизни, что должна обитать в таких поселениях. Лишь звенящая в ушах пустота, которой не было даже в замке Безымянного. Там постоянно казалось, что за тобой кто-то да и следит, но не сейчас. Пустотой тянуло буквально от всего: от людей, шатких домов, земли, покосившихся заборчиков, высокой жёлтой травы, путавшейся под ногами. Лишь тот дом на холме почему-то казался ей живым, словно отстранившемся от всех и живущим своей размеренной жизнью.

Дома закончились так быстро, что Мария даже невольно замерла, смотря на разваливающиеся постройки, уже заросшие травой и серым плющом, с выцветшими красными ленточками над корявыми пастями дверей, в которых совсем не хотелось заходить. Видимо, поселение раньше было куда больше, но из-за лабиринта люди почему-то начали умирать, и так наверняка будет до тех пор, пока тут никого не останется.

Но один дом всё же привлёк её внимание. Он стоял в стороне, словно отчуждённый, изгнанный подальше, с двумя старыми алыми ленточками над дверью и покрытой зелёным мхом крышей. Дом был небольшой: всего две комнаты и два круглых окна, занавешенных пёстрой скатертью, со старым колодцем поодаль, где об серые камни еле слышимо билось пустое ведро, то и дело, что шарпая дном об землю. И там, на скрипучих ступеньках, словно старики в старых поношенных одеждах, сидели два ребёнка, что-то негромко насвистывая в деревянный най и жалейку из старого жёлтого рога какого-то быка, выдувая немного грубую неказистую мелодию, которую явно играют на флейтах и скрипках, и всё же та, пусть мрачная и чересчур резкая, угадывалась.

Заметив неуверенно застывшую Марию всего в паре метров от заросшего травой заборчика из нелепо сколоченных чёрных досок, девочка с неровно остриженными русыми волосами оторвала взгляд от своего ная, поджав губы и толкнув локтем сидевшего поодаль брата, заставив того выпустить рассерженные звуки, но увидев постороннего слушателя, тут же замолкнуть, спрятав свой инструмент за спину.

— У вас… неплохо получается, — решившись, негромко произнесла Мария. — Что это за музыка?

— Эта песня, — чуть ли не тут же выпалила девочка, вдруг покрывшись красными пятнами смущения и сжав в руке свой старый най. — Песня для мёртвых в дальний путь… раньше её играли все, кто знал мелодию, а сейчас только мы… её слышал каждый.

— Видимо, я не каждый, — подёрнув губы в слабой улыбке ответила та, осторожно открыв неприятно заскрипевшую калитку и ступив на усыпанную серыми камнями дорожку, ведущую к их дому. Трава тут была по колено, укрывая собой засохшие грядки, взбираясь по скрюченной берёзе с обвисшими ветками, даже припрятала треснувшее пополам корыто, но колодец не тронула, огибая его вокруг и вновь устремляясь насколько глаз хватало вперёд. — Ваши родители тоже оказались в том лабиринте?

Дети оглянулись, и в их глазах мелькнула непонятная для Марии боль, отразившаяся в пальцах, сжавших свои потрёпанные инструменты со множеством царапин и трещин, бережливо обвязанных тканью и бечёвкой.

— Вы тоже хотите туда пойти? — вскинув голову с неровным ёжиком светлых волос и сощурив чёрные, как ночь глаза, негромко поинтересовался мальчишка. — Тогда у вас просто не остаётся выбора.

— А уйти не вариант? — присев напротив них насмешливо поинтересовалась девушка, но что-то в их побледневших лицах заставило её насторожиться, нахмурив брови и дожидаясь ответа.

— Мы пытались… все пытались, — нерешительно произнесла девочка, опустив свои карие глаза и разглядывая ставший вмиг интересным най. — Лабиринт словно держит нас всех… кто ступил за ворота больше не выберется из деревни, сколько бы мы не пытались уйти, всё время приходили обратно… а те, кто всё же отважился туда ступить, возвращаются только в виде костей на заре…

Мальчишка вдруг выбросил руку в сторону, указывая куда-то за дом. Неуверенно поднявшись и обогнув небольшое и словно неуклюжее сооружение, Мария невольно замерла, чувствуя, как спина холодеет, покрываясь капельками холодного пота при виде чуть ли не сотни как старых, так и новых деревянных дощечек с аккуратно вырезанными на них именами и датами, врытыми в чёрную сухую землю и уже оплетёнными сухой травой. Это было кладбище, когда-то явно небольшое, но постепенно расширяющиеся, с почти что десятилетними датами, которые стёр ветер и время, заставив покрыться трещинами и накрениться в сторону.

— Это все те, кто однажды вошёл в лабиринт, — как-то до странности спокойно произнесла стоящая рядом девочка, выдув из ная лёгкую мелодию, тут же потонувшую в поднявшемся ветре, взъерошившим грозно зашипевшую траву вместе с вспыхнувшим огнём рыжими волосами, чьи золотистые пряди мелькали перед застывшими глазами, смотрящими на сотни старых «надгробий». Как же неуместно они тут смотрелись! Но стоило перевести взгляд на высившийся буквально в паре сотен метров лабиринт Костей всё сразу становилось ясно. Тут хоронили только жителей деревни, все остальные кости так и застыли в чёрном хрустале до скончания времён. Такие же самоуверенные, не знающие пути назад и решившие подмять судьбу под себя.

Они не пройдут этот лабиринт. Никто из них не сможет выбраться оттуда.

— Мне надо с кое-кем поговорить, — не выдержав и бросив последний взгляд на деревянные плиты, Мария чуть ли не побежала к деревне, порой спотыкаясь о собственные изнывающие от усталости ноги, каждый раз переводя слишком тяжёлое дыхание и всё ещё не веря своим глазам, что даже заметив Виктора так и замерла, не зная, что сказать ему. Вряд ли он рискнёт соваться в этот лабиринт, но и обход может занять слишком много времени, особенно если учесть, что они уже не смогут отсюда выбраться. — Слушай, надо поговорить, и очень срочно.

Схватив его за ледяную руку и всё ещё чувствуя на спине тяжёлые неприятные взгляды людей, что словно принимали их за пролетающих мимо надоедивых мух, девушка вывела его за дома, туда, где просматривались деревянные надгробия, и чуть ли не отчаянно указала на них.

— Ты понимаешь, что если мы зайдём в этот лабиринт Костей, то оттуда просто не выйдем! — чуть ли не закричала она, тут же поморщившись от собственного резкого голоса и уже тише произнеся: — Оттуда никто не выходил! Ни одна живая душа, только скелеты, и ты хочешь стать одним из них? Послушай, я два раза твою шкуру вытаскивала из лап смерти, так не попади туда и в третий! Я понимаю, что за нами гонится целая орда безликих, но ради них не стоит заканчивать жизнь этим лабиринтом!

— Именно поэтому иду туда только я, — вдруг опустив свои ладони на её плечи спокойно произнёс Виктор, не отрывая свои золотые глаза с примесью рыжины от её побледневшего лица, чувствуя, как плечи той еле заметно подрагивают от его ледяных пальцев. — У меня больше шансов выбраться оттуда живым, особенно если это место буквально пропитано Тьмой.

— Да ты… — не выдержав и прикусив язык даже покраснела от злости Мария, резко отстранившись и смахнув его руки. — Ты? Туда? Один? Ну давай, а я посмотрю, как утром твой ободранный скелет на пороге лабиринта окажется… ты идиот, Виктор, который лезет куда не надо! Идиот и придурок, рискующий собственной шкурой непонятно ради чего! Ты не слышал?! Оттуда никто живым ещё не выбрался и…

— Вообще-то выбрался, — раздался над их головами детский голос, заставив тут же поднять глаза на старую красную черепицу дома, на которой пристроились близнецы с инструментами в руках.

— Как, выбрался? — даже оторопела от неожиданности девушка, смотря, как мальчишка вновь поднимает руку и указывает на одиноко стоящую на холму постройку, что словно сторонится деревни и самого лабиринта, хотя окна и выводили на него.

Заметив какой-то до странности насмешливый взгляд Виктора, Мария соизволила даже приподнять бровь, скрестив на груди руки и из последних сил пнув старые доски дома. Черепицы, перезваниваясь и соскальзывая со своего насеста, глухо упали в траву вместе с вскрикнувшими от неожиданности детьми, что обиженно взглянули из-под не расчёсанных лохм волос на склонившуюся над ними рыжеволосую незнакомку с опасливо блестевшими двумя алыми рубинами глазами, тут же втянув голову в плечи и переведя взгляд на незаметно усмехнувшегося и устремившего взгляд в сторону одиноко стоящей постройки Виктора.

— Так оттуда кто-то всё же выбрался, верно? — специально растягивая слова голосом, полным льда и металла, переспросила девушка. — Выбрался живым, здравомыслящим и членораздельно говорящим?

— Ага… — только и кивнула девочка, помогая брату подняться и пиная попадающиеся под ноги черепицы крыши. — Он пришёл издалека, назвался лишь путником, что вошёл в лабиринт и утром уже вышел оттуда живым… мы его кудесником прозвали, на время даже смерти прекратились, а потом всё заново пошло…

— Ну ясно. Очередной аферист, — только и усмехнулась Мария, на что близнецы сразу закачали головами и, схватив её за прохладные ладони, чуть ли не бегом повели к своему дому, на ходу поочерёдно дуя в най и жалейку, насвистывая странную, то ли весёлую, то ли грустную мелодию, суть которой та ещё пыталась уловить.

Наконец, отпустив её только у неровных ступеней дома, в который сами и нырнули, чем-то громко шурша и брякая, заставляя настороженно оглядываться и лишь непонимающе скрещивать на груди руки, близнецы вновь вынырнули из чёрной пропаси двери с пачкой старых жёлтых бумаг в руках, которую тут же расстелили на ступеньках перед ней. Даже присев напротив Мария настороженно разглядывала корявые, нарисованные чёрным углём, рисунки. На одних был и сам лабиринт с раскрытыми вратами из непроницаемого железа, на которых застыли отпечатки лиц всех тех, что когда-либо побывали внутри. На других же виднелись все различные твари, что ползали по стенам, скаля клыки и изгибая многочисленные хвосты.

— И что это? — незаметно подойдя к ним поинтересовался Виктор.

— Могу предположить, что рисунки безумца или вконец спятившего человека, — удивлённо пожала плечами та.

— Это он нам всё рассказывал! Рассказывал про то, что внутри лабиринта, про его обитателей, про то, куда деваются все люди и кто после приносит их кости к дверям… — начала рассказывать девочка, мимолётом поглядывая на сам костяной лабиринт и вновь указывая на свои многочисленные рисунки. — Врата всегда открываются ровно в полночь, и странный свет озаряет дома тех, кто должен пойти туда… они выходят из домов словно зачарованные, и идут по тропинке из серебра, а когда ступают в лабиринт, врата закрываются за ними раз и навсегда, и открываются только рано утром, когда на горизонтах показывается две зари, и только кости всех вошедших выходят оттуда… кудесник пришёл издалека, и увидев, как в лабиринт заходит женщина, пошёл следом за ней, но вышел рано утром один… он первый и последний, кто побывал там и вернулся живым, рассказав нам, что ждёт нас внутри… он рассказал про то, что это лишь «врата» на небеса, которые надо пройти всем, но его туда почему то не взяли. Он объяснил это тем, что у него ещё много дел здесь, на земле…

Оторвав взгляд от рисунков и взглянув на Виктора, что лишь недоумённо пожал плечами, Мария указала на чёрное пятно человека, идущего по узкому туннелю с белыми пятнами глаз.

— А можно ли встретиться с этим самым «кудесником» и лично спросить, что же он видел в том лабиринте?

Близнецы переглянулись, словно обдумывая эту просьбу, прежде чем мальчишка всё же кивнул, и девочка вновь не обратилась к ним:

— Каждый вечер он устраивает ужин в своём доме, и приглашает всех нас, предсказывая, кто сегодня пойдёт в лабиринт… я думаю, он будет не против гостей, особенно издалека. Но вам нельзя туда в таком виде. Кудесник говорит, что если уж и встречать этой ночью смерть, то в подобающей одежде… вас всё равно никто не пустит к себе, незнакомцев тут гонят прочь, хотя это и невозможно. Так что оставайтесь у нас.

На этот раз переглянулись Мария с Виктором, словно ведя борьбу между собой, в которой парень вновь победил, заставив девушку лишь устало возвести глаза к неистово голубому небу с уже наклонившимися к самому горизонту солнцами, высыпав по краям лиловые и золотистые пятна, которые кто-то словно специально размыл водой, вынудив протекающую невдалеке речку вспыхнуть сотнями искорок, а громадную тень от лабиринта Костей упасть на деревню, которую тускло известил поднявшийся ветер, играющийся с жёлтыми косточками, подвешенными на «воротах».

И всё вновь погрузилось в пустую, бессмысленную тишину…