Пианисты

X

– Больше я вас, Олег Владиленович, одного не оставлю. – Иван налил кипяток в широкую красную кружку с надписью «BOSS», опустил туда чайный пакетик и придвинул своему подопечному. – Буду вас с собой везде таскать. Не сможете идти, загружу в машину и поедем. Я сяду за руль… Ничего, справлюсь. Но с этим непотребством надо кончать.

Они завтракали на холодной веранде. Иван взял кривоватый толстый ломоть серого хлеба, отрезанный от лежавшей тут же початой буханки, и стал намазывать его маслом.

– Не нуди. И без тебя голова раскалывается.

Олег хмуро помешал ложкой чай, бирка соскользнула в кружку, и теперь он пытался выловить юркий, как головастик, коричневый пакетик. Но рука дрожала. Олег не мог совладать не только с рукой, но и с растущим раздражением, переходящим в негодование. Он стиснул зубы, но изнутри пополз сдавленный звериный рык.

Иван украдкой наблюдал за происходящим, продолжая вдавливать ножом мерзлый масляный кубик в рыхлую хлебную мякоть. Кое-как разровнял, положил бутерброд на тарелку и тоже придвинул чертыхающемуся Олегу. Пакетик наконец был выловлен. Вздох облегчения. Олег откинулся на спинку деревянного жесткого кресла и посмотрел в клетчатое окно веранды. Этот вид со старой кряжистой яблоней, спутанными кустами вдоль высокого штакетника, ребрами оголенной на зиму теплицы он помнил чуть ли не с детства.

– М-да… С такими руками Моцарта не сыграешь, если только Шнитке. И чтобы голова не раскалывалась, алкоголь в доме больше не ищите. Нет его. Я все проверил. – Иван резко встал из-за стола и настежь открыл отсырелую дверь: – Пусть проветрится, сколько дней уже не могу побороть этот запах в доме…

– И откуда ты такой взялся? А, Ельцин?

– Откуда взялся, я вам по дороге расскажу, а сейчас одеваемся и идем гулять. Тут все про вас спрашивают, беспокоятся. И повторяю, никакой я не Ельцин. Хотя у нас в Екатеринбурге такой типаж имеется…

Иван, набычившись, сел за стол, допил остатки чая из своей стеклянной прозрачной кружки.

– Кстати, пока не забыл, тут приезжали какие-то ваши спонсоры, договором трясли. Еле отвязались от них. Ваши соседи-старички прямо бойцы, за вас стоят горой.

– Какие еще спонсоры? Мы никому ничего не должны, мне объясняли. Мы же фонд, а они все дарители. – Олег оправдывался больше перед самим собой, пытаясь вспомнить все, что знал о финансовой стороне дела.

Иван прищурил немного раскосые глаза и пристально вгляделся в Олега.

– Все так, но только в теории и если бы договоры были составлены правильно, на суммы безвозмездного дарения. Но либо кто-то лопухнулся, либо вас обманули. И часть денег в фонде фигурирует как оплата рекламы, которая не была в итоге предоставлена. Вот и долг отсюда. И с этим надо что-то делать.

Они вышли за калитку. Скупое солнце нехотя испускало тонкие порции лучистого света. Палая волглая листва отливала свинцом. Небо было рябое. Казалось, еще немного – тучи сомкнутся и начнется бесконечный октябрьский дождь.

– Ну что, направо или налево? – Иван оглядывался по сторонам, смотрел вверх, вытянув вперед руку. – Не пойму, моросит или мне кажется?

– Давай налево, потом к лесу свернем, не хочу ни с кем встречаться, – буркнул Олег.

Они зашаркали по мокрому потемневшему гравию в сторону въездных ворот.

– Понимаю, – вздохнул Иван. – Значит, на вопросы соседей опять придется мне отвечать.

– Да кто ты такой, чтобы что-то там отвечать?

Молодой человек, вспыхнув, остановился и посмотрел в упор на Олега:

– Неужели вы меня совсем не помните?!

– Слушай, дружище, не усложняй, а? Лицо, конечно, мне знакомо. Но где встречались, хоть убей… Прости.

Несколько минут брели молча. Где-то залаяла собака. Справа и сверху застучали молотки. Рабочие, осторожно передвигаясь по мокрой, будто свежеокрашенной кровле, что-то там чинили. Хозяева как будто отсутствовали.

– И как в Екатеринбург приезжали, не помните? Как матер-класс вели у нас в консерватории? И как меня в Москву позвали… – Иван обиженно поглядывал на Олега, наблюдая за реакцией.

– Ну как же! Все помню прекрасно, – фальшиво заявил Олег. – Просто тебя не узнал. Другой ты какой-то.

Он осторожно покосился на молодого человека. Ему не хотелось признаваться, но события, о которых шла речь, совершенно стерлись из памяти.

– Другой, значит… Конечно, другой. Столько времени прошло! Вы тоже изменились, – в голосе Ивана звучала какая-то давняя обида.

– Не сердись. Лучше расскажи, что было потом… И знаешь, спасибо тебе.

На изъезженном перекрестке они свернули с главной улицы в переулок, где между колеями торчали пожелтелые сырые сорняки. Участки по обе стороны казались оставленными с самого лета.

Олег немного успокоился: не придется ни с кем общаться и что-то там объяснять. И молодой человек, шагающий рядом по высокой травянистой бровке, вызывал в нем все больше доверия и симпатии. Вот и хорошо. Значит, так надо.

Иван тоже смягчился и как можно более ровным тоном поведал свою историю.

Он приехал в Москву и по рекомендации пианиста Якубова его зачислили в класс профессора Инина. Все получилось так, как ему пообещали в Екатеринбурге. И за это он очень благодарен. Вот только потом все пошло наперекосяк. Иван чувствовал, что проигрывает другим студентам, недотягивает до их уровня. А чтобы дотягивать, надо было все больше и больше заниматься, но то память подводила, то сил не хватало. Но он старался, очень, только все больше нервничал – на экзаменах, на отчетных концертах. Однажды его даже внесли в список участников престижного конкурса, проходившего в Петербурге. И тогда перед самым выступлением он впервые узнал, что такое паническая атака. Сильнейший страх буквально сковал все тело. Руки и ноги стали ватными. Из-под волос катились капли пота. Они заливали лицо, он чувствовал предательские струйки на спине, на груди, под коленями. Кто-то совал ему носовой платок, предлагал сдвинуть его выход, поменять местами выступающих. Он пытался справиться, пил лекарства, скрывался в кулисах от любопытных глаз. Думал, все пройдет. Но его доконал в тот важный день сильнейший приступ диареи. На сцену выйти он так и не смог. Вернувшись в Москву, пошел к врачам. Его лечили. Разные специалисты пытались ему помочь. Но приступы повторялись. Стало ясно: с такой нервной системой концертирующим пианистом ему не стать. Работать после консы преподом в школе? Не для того он перебрался в столицу, чтобы тратить себя на бездарных учеников.

– Но ты же мог взять академический отпуск, подлечиться… – не выдержал Олег. – Почему мне не позвонил?

Он вдруг узнал в себе прежний порыв бороться за других, взять на себя ответственность, что-то предпринять.

– Я звонил, – с горечью произнес Иван, – но вы не отвечали.

– Прости.

– Да это уже и неважно. Тогда я, конечно, злился на вас. Это же вы вселили в меня надежду… я поверил. Но, честно, злился недолго. Просто понял, что должен сам принять решение. Поначалу думал, что вернусь к себе в Екатеринбург, закроюсь от всех. А потом внутри что-то щелкнуло. Я же в Москве! А об это мои земляки только мечтают.

Они дошли до калитки, отделявшей поселок от леса. В темную глубину высокого ельника вела дорожка, горбатая от мозолистых корней. Ею пользовались те, кто приезжал на дачу не на машине, а электричкой на станцию «Лесная» в полутора километрах от поселка. Останавливались там далеко не все составы, платформа обычно пустовала. По этой дорожке, скользкой от порыжевшей хвои, дачники ходили обычно гулять.

Олег двинул скрипучую дверцу из некогда зеленой, а ныне поржавевшей сетки-рабицы и обратился к своему задумчивому спутнику:

– Пройдем еще немного? Под ногами вроде сухо.

Из ельника резко пахнуло промокшей древесной корой. Иван ступил на мягкий хвойный ковер и продолжил:

– В общем, бросил я музыку. Пошел на курсы менеджеров гостиничного бизнеса и оказался в туристической компании. Ну а потом уговорил начальство вложиться в ваш фонд. Считал, что многим вам обязан. Собственно, поэтому я здесь.

Олег слушал молча и только поражался причудливым поворотам судьбы. Если бы не этот молодой человек, неизвестно, в какой канаве он бы подох от холода. И ведь для того уральского паренька не так много он и сделал. Как-то само все сложилось.

– Надеюсь, с вашей фирмой мы договор правильно подписали? Вы же дарители?

– Увы, не совсем так. Часть денег передавалась безвозмездно. Но фирма хотела видеть свою рекламу на ваших концертах, фестивалях, и на это был заключен уже другой договор.

– Ничего не понимаю…

Олег остановился, пропустил сквозь горсть шелковистую еловую лапу – рука сделалась мокрой. Вдруг он впервые подумал, что ему никогда не удастся исправить свои ошибки, а тем более спасти фонд.

Как будто услышав эти мысли, Иван решительно продолжил:

– Фирма поручила мне выяснить ситуацию и вернуть все причитающееся по договору. Кстати, мое начальство считает, что вы замешаны в краже денег из банка и что вообще это дело такое, как бы это сказать, семейное, что ли…

– А ты сам что думаешь? – Олег по-настоящему напрягся.

– Когда я узнал обо всех обстоятельствах, то понял, что должен спасти ваш фонд, а для начала – спасти вас…

– Ну-ну, давай только без пафоса. Я уже не уверен, что фонд в принципе можно удержать на плаву… как и мою репутацию. – Помолчав, Олег добавил: – Но попробовать можно.

Повернув за угол, на свою улицу, они увидели вдалеке, возле участка Олега, огромный черный джип, вокруг которого собрались соседи. Те громко что-то выясняли и размахивали руками. Иван потянул Олега обратно за угол.

– Стойте. Это все те же, что приезжали на днях. Нам лучше туда не идти. Или хотя бы вам. Встаньте тут за деревом, а я разберусь.

Но не успел Иван сделать шаг, как резко взревел акселератор, из-под грубых шин с визгом полетел гравий. Водитель нервно жал на газ, и машина, устрашающе виляя, мчалась задним ходом. Пролетела мимо, обдав горячим воздухом, и, развернувшись, рванула в сторону въездных ворот.

– Вот видите, опять ваши старички спонсоров прогнали, – произнес повеселевший Иван.

Олег устроился на пассажирском сиденье. Такое было впервые. С этого ракурса непривычно воспринималось все – и внутри, и снаружи. За руль сел Иван. Права у него были с собой, водить он умел, но, как сам признался, такими большими машинами управлять не доводилось.

Иван заранее, еще с утра, заботливо смахнул всю прелую листву, облепившую за последние недели капот и крышу авто, протер стекла. Сейчас, как летчик в кабине самолета, он перебирал все рычажки и кнопки на панели, находя габаритные огни и противотуманные фары, включая и выключая внутренний обдув и климат-контроль.

– Да не мандражируй ты, привыкнешь. Давай проедем вперед и в конце улицы развернемся. Там развилка пошире.

Успокаивая Ивана, Олег боялся признаться, что нервничает не меньше. К спасению фонда они решили приступить сегодня, с заезда в квартиру Маргариты.

Глубокая осень, последние дни октября. Холодная отсыревшая графика ветвей чернела на фоне серого неба. Поселок как будто вымер. Улицы, участки, дорожки затихли и обезлюдели. Похоже, все уехали от этой глухой тоски, так плотно стоявшей в воздухе.

Когда они поравнялись с участком фронтовика, калитка неожиданно отворилась и хозяин, опираясь на палку, приветственно помахал рукой.

– Притормози, – скомандовал Олег и опустил стекло со своей стороны. – Рад видеть дорогих соседей! А то я уж подумал, все по домам теплым попрятались.

– Взаимно-взаимно… а у нас и здесь тепло, и холода мы не боимся, он только укрепляет наш боевой дух. – Николай Сергеевич, поменяв руки на палочке, протянул правую в окно и не совсем ловко ухватил пятерню Олега.

Тому не слишком хотелось встречаться с кем-либо из знакомых. Олег чувствовал, что пока не готов. Но рано или поздно надо появляться на людях, выдерживать вопросительные взгляды, недомолвки и находить в себе силы на обмен любезностями. Поэтому он напустил на себя как можно больше радушия и открытости, в духе прежнего Олега:

– А мы вот решили проветриться, друзей навестить в городе.

– Это очень правильно, – как всегда серьезно и многозначительно проговорил старик, склонившись к окну. – Друзей нельзя забывать… Только на дороге осторожней, из-за дождей много аварий, а у вас в салоне, Иван, сегодня особо важный пассажир.

– Я водитель аккуратный, вы не думайте, – подхватил Иван беззаботный тон разговора.

– Мы недолго. Сегодня же вернемся, – добавил Олег.

Иван отпустил педаль тормоза, и машина зашуршала по гравию. Олег, на ходу поднимая стекло, громко выдохнул. Слишком тяжело далась эта встреча. Задуманное переполняло, но делиться не хотелось. Зачем кому-то сейчас знать, что они едут к Марго, что это часть их плана? Так решил Олег, и Иван его поддержал: прежде всего собраться внутренне, сконцентрироваться. Вернуть себе свое, вернуть себе себя. В этом энергия и сила. Он должен вывезти оттуда свои вещи, самое главное – ноты и книги. Когда-то они принадлежали отцу – с пометками двусторонним синим с красным карандашом. Олег на эти пометки полагался, чувствовал себя с ними увереннее и вовсе не хотел, чтобы это бесследно исчезло.

Конечно, он мог столкнуться там с женой, чего безумно боялся и в то же время страстно жаждал. Его снова разрывало от желания и страха, какой-то горечи невозможного… Ладно, пусть будет как будет. Он заберет вещи, отдаст ключи консьержке и прощай, любовь всей жизни. А если она окажется дома, скажет: «Извини, не думал тебя беспокоить, впредь не посмею». И хватит об этом.

Ехали по лесному участку узкой асфальтовой дороги, проложенной когда-то между ведомственными дачами и московской трассой. Ели, проплывавшие по обеим сторонам, мокрое дорожное полотно, убегавшее под колеса, серая полоса низкого неба за лобовым стеклом – все казалось каким-то другим, нездешним. Как будто Олег проснулся после тяжелой и долгой болезни, но окончательно в себя не пришел. Хотя почему «как будто»? Так и есть. И надо приготовиться к тому, что первое время будет нелегко нести эту ношу – жуть реальности на трезвую голову.

Иван вел машину медленно, бережно, даже словно с опаской, явно привыкая к габаритам самурая.

– Олег Владиленович, пока не забыл, вот… возьмите ваш мобильник. Я нашел зарядку, и он теперь работает. И баланс, если что, пополнил.

Иван немного подумал и добавил:

– Кстати, там много звонков накопилось и сообщений. Вы уж простите, но я его открыл, поскольку были и срочные проблемы.

– Как ты мог его открыть? Там же пароль…

– Ну-у-у… день рождения вашей жены узнать было нетрудно.

– Ах ты прохиндей! – больше недоуменно, чем сердито, воскликнул Олег.

– Можете обзываться сколько угодно, но все это я делаю ради вас, и вы это прекрасно знаете, – твердо заявил молодой человек. – Кстати, там Линц до вас все пытался достучаться, и я с ним говорил, перезванивал с вашего же телефона. Сказал, что у него к вам предложение, несмотря на то что вы его страшно подвели. Еще будет звонить.

Выехали на трассу. Иван нерешительно перестроился в средний ряд, боязливо придерживая самурая. Кто-то мигнул сзади фарами, но Иван не придал значения. Их обгоняли самые нетерпеливые, оборачивались, выразительно зыркали на водилу-чайника.

Вдруг сзади резко засигналили. Огромный «мерс»-седан нетерпеливо пытался перестроиться и обогнать их «Камри». Наконец, поравнявшись, водитель «Мерседеса» показал средний палец и рванул вперед.

– Слушай, давай не отвлекаться и, вообще, держись как-то в потоке… – Олег устало поерзал в кресле и проверил на себе ремень безопасности.

Наконец въехали на мост, с которого открывалась панорама до боли знакомого элитного комплекса. Розовые многоступенчатые махины в стиле сталинских высоток красноречиво напоминали о статусе и благосостоянии их жильцов.

С набережной подползли по узкому проезду как можно ближе к шлагбауму. Спускаться в подземный паркинг Олег не решился: он всегда чувствовал себя здесь чужим, а сегодня особенно. Иван неуклюже сдал задом между двумя джипами, стоявшими вдоль ограды, словно черные лакированные сараи. Уперся колесами в бордюр, дождался просвета между сигналящими авто, сунулся снова, проехал чуть вперед, попятился и заерзал, подкручивая руль. Снова высунулся и встал перпендикулярно проезду. Наползающие авто уже гудели теплоходами. Олега это жутко нервировало, но он старался не подавать виду. Наконец самурай кое-как встал в ряд с другим авто, больше похожим на косолапый башмак. Мужчины вышли, захлопнули двери, пикнули замком и направились к шлагбауму.

Охранник в будке узнал Олега, кивнул в приоткрытую створку окна. Калитка автоматически открылась. Они прошли по плавным дорожкам мимо дизайнерских газонов, клумб, детской площадки и оказались у нужного подъезда. Иван потянул на себя высокую стеклянную дверь, и Олег узнал облицованное благородным бежевым мрамором просторное фойе. За стойкой, напоминавшей Олегу типичные отели, где приходилось останавливаться в заграничных гастролях, виднелась крашенная в медь макушка консьержки. Она подняла голову, приспустила на нос очки и подозрительно оглядела посетителей с ног до головы. Олег ее сразу узнал – тетка сидела на этом посту с самого начала, с того дня, как Олег и Марго поженились и переехали в этот дом.

– Добрый день, – нарочито вежливо произнес Олег.

– Здрасьте, – почти заискивающе вставил Иван.

– В двести тридцать седьмую, – сообщил Олег и, не дождавшись ответа, уверенно направился к лифту.

– Девятнадцатый этаж, – неодобрительно бросила вслед дежурная.

Тетка явно его вспомнила, но хотела уязвить.

Лифт поднимался мягко и почти беззвучно. Зеркала, деревянные панели, теплое освещение – все здесь свидетельствовало о «скромном» обаянии жильцов. Олег и позабыл этот высокотехнологический комфорт, но сейчас, погружаясь в знакомую атмосферу, вспоминал эпизоды прошлой жизни с Марго. Накатывало волнение, сердце стучало все сильнее.

Наконец плавный лифт замер, мелодично брякнув звоночком. По широкому холлу, отделанному нежно-фисташковым мрамором, Олег и Иван прошли к дальней секции, где располагались всего две квартиры. Олег растерянно захлопал по бокам, вспоминая, куда подевал ключи.

– Вы их в куртку положили, в боковой карман, – устало произнес Иван.

– Да, я помню…

Олег вставил длинный, сложно испещренный стержень в замок и повернул.

В глубине квартиры слышались голоса. Олег посмотрел на Ивана и приложил палец к губам. Грубоватое сопрано терпеливо что-то объясняло. Другое – такое знакомое, капризное, забиравшее выше на конце фраз – возмущенно перебивало и как будто настаивало на своем. Маргарита!

– Вы же сами говорили, что цены на квартиры только растут! – она с кем-то сердито спорила. – И почему же тогда всего двадцать миллионов?

Олег снял куртку и бросил ее на банкетку – не хотелось скрипеть створкой шкафа. Скинул туфли и прошел по коридору к гостиной. Иван замешкался у двери, стараясь прикрыть ее как можно тише.

– Но вы же хотите срочно! – убеждало сопрано. – Элитку вообще трудно продать, тем более быстро. Придется подвинуться в цене…

Молодая брюнетка в сером, тесновато сидевшем брючном костюме внимательно осматривала потолок, проводила пальцами по стенам, на ходу делала снимки своей изящной мыльницей. Повернула ручку балконной двери, выглянула, чтобы оценить вид на реку и заодно размер лоджии. Обернувшись, увидела в арке коридора Олега. Взгляд ее замер.

– Знаете что? – продолжала в гневе Маргарита. – Мне деньги нужны. А у вас процент тоже не хилый. Так что жопу свою поднимите и постарайтесь сделать все, что нужно.

Проследив остановившийся взгляд риелтора, Марго повернулась к Олегу:

– О боже! Тебя до кучи не хватало. Что ты здесь забыл?

Марго стояла в центре белой гостиной и была прекрасна как никогда. Тонкая, посмуглевшая, в том самом золотистом платье из его сна. Свет пасмурного осеннего дня нежно обволакивал ее силуэт. Она склонила голову к плечу и вдруг напомнила Олегу сказочную птицу. Сирин? Алконост? Какая разница? Неужели снова улетит, наобещав блаженства? А он, как всегда, потеряет рассудок…

– Что ты молчишь? Я тебя спрашиваю! – Марго начинала терять терпение. – А это еще кто такой?

Иван вышел вперед на пару шагов:

– Здравствуйте. Я Иван. Мы должны забрать ноты и книги Олега Владиленовича.

– Да, прости, мы на минуту, – поддакнул Олег.

Он пытался усилием воли стряхнуть оцепенение. Но возвращаться в реальность не хотелось. Наверное, и остался бы здесь, в пустой, гулкой, такой неуютной квартире – хоть на минуту ощутить то, что было прежде.

Маргарита как будто читала его мысли. Осмотрела его внимательно с ног до головы.

– Твои вещи в коробках, вон в том углу, они надписаны.

Голос ее немного смягчился – ровно настолько, насколько было нужно, чтобы Олега приотпустило.

Иван направился к коробкам. Риелторша убрала в лакированный портфельчик мыльницу и блокнот.

– Я, наверное, пойду. А вам, Маргарита Борисна, подготовлю предварительный договор и пришлю на почту. Уступить в цене все-таки придется.

Она направилась к выходу и уже в арке коридора обернулась:

– Возможно, у меня есть клиенты, которых заинтересует ваш объект. Но обещать ничего не могу. Тем более гарантировать.

– Жду! – бросила Марго небрежно и стала искать что-то глазами. – Даже сесть не на что.

Кроме барных стульев на встроенной намертво кухне, в студии действительно ничего подходящего не осталось: ни китообразного дивана, ни зефироподобных кресел. Картина из Базеля тоже исчезла, как и другие модные арт-объекты. Этот космический корабль превращался в заброшенную станцию.

– А продам квартиру, и ночевать будет негде.

Марго подошла к окну. День еще потемнел и готовился к долгому, нудному моросящему дождю. Олег приблизился и встал так, чтобы разглядеть ее кошачий профиль. Мочка маленького, чуть заостренного уха, казалось, одрябла: Олег осознал, что не видит привычной игры бриллиантовой сережки. Каштановые пряди выцвели на итальянском солнце, на бархатной щеке играл загар.

– Неужели все так плохо? – Он сделал вид, что всматривается в пейзаж за окном, но украдкой ловил ее нервную мимику, тени в зеленых глазах.

– Плохо? – с каким-то не свойственным прежде отчаянием воскликнула Марго. – Ты шутишь? Еще скажи, что ты не в курсе, как отец меня предал. Просто перестал присылать деньги. Оставил ни с чем.

– Не в курсе. Был уверен, что ты в доле. Между прочим, многие считают, что и я получил свой кусок. Что это у нас семейный бизнес такой – кидать партнеров и исчезать с деньгами.

– Ну и пусть считают, мне все равно. Им я ничем помочь не могу и не собираюсь.

Марго продолжала играть принцессу, и Олега это позабавило.

– Слушай, я тут что подумала…

Из прихожей раздался звонок мобильного. Судя по почти забытой мелодии, это был Линц.

– Извини, я должен ответить. – Олег быстрым шагом поспешил к своей куртке.

Он долго не мог найти нужный карман. Наконец выудил телефон, поднес к уху и услышал голос Линца. Казалось, что с ним говорит человек с другой планеты. Или с того света. А может, он сам по другую сторону роковой черты? В очередной раз он поразился зыбкости всего происходящего. Как скоры стали перемены. Но, слава богу, здесь Линц, дорогой Линц.

Олег приготовился получить от агента порцию упреков и ругательств. Но немец в своей строгой, но доброжелательной манере произнес целый монолог, выстроенный по всем правилам русской речи, – как будто заучил его заранее. Он говорил размеренно, не спеша, и Олегу ничего не оставалось, как смириться и принять все, что этот человек решил ему высказать.

Прежде всего Линц выразил надежду, что Олегу уже лучше. Он, Линц, со своей стороны, готов помочь пианисту Якубову восстановить его доброе имя. Только теперь он, Линц, будет диктовать свои условия и порядок действий. А Олегу надлежит не спорить и не возражать, а просто положиться на своего агента, довериться его многолетнему опыту и чутью.

Видимо, Линц приготовил серьезный развернутый план, коль прозвучала такая преамбула. Олег смутился. С одной стороны, он не особо верил, что его репутацию можно как-то спасти. И почему Линц, которого он подводил уже не единожды, вдруг опять, в очередной раз, выдает ему кредит доверия? Но ради фонда он готов был хвататься за любую соломинку, хоть и самую ненадежную.

Переходя к делу, немец заговорил еще убедительнее и тверже. У него возникла идея организовать совместное выступление двух пианистов с мировыми именами в одной программе: помимо Олега нужен Андрей Обухов.

– Я помню, что он твой друг. Это правильно? – строго спросил Линц.

– Ну-у, мы вместе учились, да, общались. Но я не думаю, чтобы Андрей…

– Мне сказали, сейчас он живет где-то на острове. В Тихом океане или в Индийском. Ты поедешь туда и убедишь его лично.

Олег был разочарован. Не на такой план он рассчитывал. Линц продолжал сыпать доводами – это будет и огромный успех, и деньги, и спасение фонда. Одним словом, это решение, выгодное для всех. Но Олег его уже не слушал. В конце разговора он только вежливо произнес:

– Спасибо, я подумаю.

В общем-то, это его ни к чему не обязывает. Линц затеял авантюру. Все равно из этого ничего не выйдет. Надо придумывать что-то другое.

В гостиной Марго и Иван стояли у дальней стены над коробками и что-то оживленно обсуждали.

– Олег Владиленович, здесь ваших вещей совсем немного. И ноты на месте, и книжки. Давайте я прямо в коробке их в машину отнесу и буду вас там ждать.

Иван поглядывал то на Олега, то на Марго в поисках удобного предлога уйти.

– Давай… ключи от самурая у тебя, – растерянно согласился Олег. – Мне буквально пять минут.

Он попытался сосредоточиться и обдумать все по порядку. Он что-то хотел или не договорил. Ах да, Маргарита…

– Кажется, я тебя перебил.

Марго рассеянно помяла мочку и, не ощутив знакомого зерна сережки, недоуменно глянула на свои пальцы со слегка обтрепанным маникюром.

– Да ничего особенного. Просто тут подумала…

– Что подумала?

– Ну знаешь… Мы же вроде как муж и жена. Может, и не стоит нам ссориться, разбегаться. Ну там обижаться друг на друга. И почему бы вообще не попробовать еще раз пожить вместе?

Олег только быстро сморгнул, надеясь, что никак себя не выдал. Сколько раз в мечтах он рисовал себе такое развитие событий. Сколько думал, как выйти на подобный разговор. Сколько раз фантазировал, как Марго попадает в передрягу и тут появляется Он, ее единственная надежда и опора. И вот, наконец, все сбывается, а он не верит ни одному слову Маргариты. Надо признать, матушка в свое время была права: не любит Марго его; но зато своими кошачьими вибриссами чует любовь к себе и знает, как это обернуть в свою пользу.

Увидав заминку Олега, Марго несколько переменила интонацию. Криво усмехнулась и продолжила:

– Ты думаешь: опять эта стерва что-то затевает… А как подвернется случай, сразу же сбежит. Может, ты и прав. Но мне действительно, по-настоящему плохо. И не только из-за отца… или квартиры. Вот сейчас надо будет что-то снимать. И опять деньги, деньги, деньги… Кстати, ты знаешь, что в отношении компании отца начата процедура банкротства? Так что считай меня безработной.

– Сочувствую, – ответ Олега прозвучал вполне искренно. – Но ты же понимаешь, что из меня сейчас плохой кошелек. Я тоже без денег. И с довольно туманными перспективами.

– У тебя есть имя, репутация.

– Про мою репутацию сейчас лучше не заикаться, – Олег зло ухмыльнулся.

Больше всего ему не хотелось, чтобы кто-то напоминал о прошлых заслугах и успехе, которые он так бездарно просрал.

– У тебя есть, где жить, в конце концов, – сказала Маргарита как-то особенно твердо.

Все же она у меня умница. А я дурак. Нерешительный, слабый слизняк. Неужели так и буду тут стоять и бесконечно взвешивать «за» и «против»? Представлять, что сказала бы мать или кто-то там еще?

– Одевайся. Поедем на дачу. А там посмотрим.

С плеч Олега как будто упали три горы. Все стало прозрачным и ясным. Даже хмарь за окном показалась теплыми клубами небесного, открытого для всех хамама.

Маргарита подошла совсем близко и, немного смутившись, поцеловала его в щеку. Олег стремительно повернулся, вышел в прихожую и стал надевать куртку, не попадая в рукава. Никто не должен считывать чувства с его лица.

Олег открыл переднюю дверь самурая и помог Маргарите сесть на пассажирское сиденье. Иван, расположившийся за рулем, недоуменно покосился на внезапную соседку. Олег, пригнувшись, твердо скомандовал:

– Будь добр, пересядь назад, я поведу.

Через минуту, отрегулировав сиденье и зеркала, Олег взялся за руль – он лег в ладони как влитой. Все как бывало раньше: машина стала частью его самого, «сидела», словно хороший костюм.

Олег поймал в зеркале вопросительный взгляд Ивана.

– Маргарита едет с нами.

Самурай уверенно покинул парковочное место и сразу набрал скорость. Давно Олег не чувствовал себя на таком подъеме. Казалось, он может сейчас сделать для жены и мира что угодно: свернуть любые горы и достать любую звезду. Но лучше, чтобы она этой его готовности не видела.

Олег старался вести себя как можно спокойнее, оставаться нейтральным, естественным, независимым. Дворники со скрипом отжимали морось с лобового стекла, но порывы ветра вновь швыряли пригоршни трескучих брызг, заставляя Олега жмуриться. И даже такая погода воспринималась сейчас как союзник, настраивавший на долготерпение. На лице проступила испарина – все-таки она выдавала тревогу и запои последних недель.

Ехали молча. Олег покрутил шайбочку радиоприемника, остановился на чем-то очень знакомом джазовом – сладком и винтажном. Но Марго тут же запротестовала:

– Ой, только не музыку.

Олег нажал на "off".

Перед съездом с трассы Маргарита спохватилась:

– Я же сумку с вещами забыла! Мне и переодеться не во что.

– Не переживай. На даче найдется все, что нужно. Твои вещи постоянно мозолят мне глаза. – Олег исподволь наблюдал за реакцией жены на свою не самую удачную шутку. – В конце концов, выдам свою рубашку и свитер, когда-то они тебе шли.

Он отвлекся от дороги и прямо посмотрел на Маргариту. Ему вдруг так захотелось от нее какого-то теплого контакта.

– Ну да, и твои брюки с кроссовками сорок пятого размера мне очень пойдут, – Марго капризно повела плечом.

Олег так хорошо знал эти ужимки жены, означающие одно: она будет спорить и упрямиться, чем бы это всем ни грозило.

Моя Марго!

Когда подъехали к даче, совсем стемнело, как будто шел не пятый час, а наступил глубокий вечер. Дождь барабанил на полное фортиссимо по стеклам и крыше самурая.

– Подожди, я достану зонт.

Олег, втянув голову в плечи, выскочил из машины и завозился с замком багажника. Нажимал на кнопку ключа, раздавалось пиканье, но крышка не поднималась. Волосы намокли.

Олег вылез из рукавов, чтобы укрыться курткой с головой. На память пришла первая встреча с Марго – тоже под дождем, – когда с его челки так же сочилась на лоб вода. Но сейчас дождь был теплым.

– Вам помочь? – вышедший из машины Иван натягивал на ходу капюшон ветровки.

Наконец багажник открылся. Олег вытащил зонт и нажал на кнопку автомата.

– Лучше побыстрее открой дом. Ключи ведь у тебя. А коробку потом занесешь.

Олег захлопнул крышку багажника, обошел авто с правой стороны, открыл переднюю пассажирскую дверь и, согнувшись с зонтом, подал Маргарите руку.

Маргарита ежилась от холода в своем блестящем лаковом тренче, поднимала ворот, куталась в тонкошерстяной с бордовыми разводами шарф, но в руку Олега вцепилась. Держа зонт над женой, Олег старался попасть в ее быстрый шаг. Дождь заставлял Марго прижиматься к нему сильнее, и от этого легкая волнующая дрожь поднималась по телу.

Они вошли в открытый Иваном дом, остывший за день.

– Поднимись сразу наверх и посмотри, что там есть в шкафу из одежды. А то в твоих шкурах царевны-лягушки тут долго не протянешь.

Олег деловито принял из рук Марго мокрый, тяжелый, как будто прорезиненный, плащ, определил его на вешалку и прошел в гостиную. Первым делом вставил вилку обогревателя в розетку и выкрутил мощность на максимум:

– Сейчас должно потеплеть.

Через пару минут сверху донеслось досадливое:

– Ну конечно! Здесь только летнее!

Олег поднялся по лестнице. Марго стояла перед открытым шкафом и перебирала все, что лежало на ее, женской, полке. Потом стала перелистывать вещи, висевшие на плечиках.

Олег вытащил самый толстый свой свитер, снял с вешалки клетчатую рубашку и накинул на плечи Марго.

– Это, конечно, не «Макс Мара», но для такой погоды в самый раз. Кстати, свитер я привез из Италии, из дорогого магазина, не помню, правда, какого. Это тебя должно примирить с действительностью.

Марго, стоя перед зеркальной створкой шкафа, приложила рубашку к плечам. Олег поднял упавший на пол свитер, обернул им Маргариту, обнял и прижался губами к ямочке ключицы. Вдыхал аромат ее прохладной кожи вперемешку с пряными духами. Поднимающаяся по телу волна давала о себе знать все явственнее. Виски запульсировали. Как долго он ждал этого момента! Сердце заколотилось. Марго нерешительно замерла в его объятиях, но, почувствовав его сильное желание, лениво отстранилась:

– Давай не сейчас. Мне нужно время.

Олег не сразу отпустил жену, постоял пару минут, зарывшись лицом в ее выгоревшие каштановые волосы.

– Как скажешь…

Медленно разомкнул объятия, собрался было выйти из спальни, но вернулся к шкафу, вытащил из груды вещей свои серые спортивные брюки и бросил на кровать:

– Их можно подвернуть и снизу, и сверху.

Маргарита впервые за все это время улыбнулась:

– Как скажешь…

В доме постепенно и как-то незаметно стало теплее. На кухне Иван мурлыкал себе под нос какую-то мелодию, нависая над рабочим столом и окутанными паром кастрюлями. Сегодня он с особым энтузиазмом резал на потемневшей от старости деревянной доске помидоры и сгребал их ножом в широкую красную салатницу из чешского стекла, которую Олег помнил еще с детства. Обычно ее редко использовали и упрятывали куда подальше, но Иван, видимо, решил придать вечеру оттенок праздника, поэтому извлек посудину из каких-то самых дальних буфетных глубин.

Олег и Маргарита сидели на веранде за длинным исцарапанным столом. Электричество решили не включать – через окна гостиной, оставшиеся со времен, когда веранду еще не пристроили, проникал теплый свет большой люстры, придавая всем предметам охряный оттенок. Было холоднее, чем в доме, но большой стол имелся только здесь, да и в теплых вещах по вечерней влажной прохладе сидеть было одно удовольствие.

– Я принесу тебе плед, – предложил Олег больше для поддержания разговора.

Он разминулся в дверях с Иваном, тащившим на веранду поднос с тарелками, приборами и наполненной помидорами красной салатницей. В комнате матери, вернее, в бывшей родительской спальне отыскал на верхней полке шкафа шерстяной клетчатый желто-зеленый плед и вернулся на веранду.

Иван сервировал стол к ужину. Марго смотрела в темное ячеистое окно, за которым различались оголенные кроны кряжистых яблонь на фоне тусклого света уличных желудеобразных фонарей.

– Я так понимаю, у нас на ужин фирменные, от Ельцина, сосиски с макаронами? – Олег, подтрунивая над хлопочущим Иваном, бросил плед на спинку деревянного кресла Маргариты.

– А кому не нравится, может готовить себе сам, – обиженно ответил молодой человек.

– А почему от Ельцина? – спросила серьезно Марго.

– Это мы так шутим, – бросил повеселевший Олег.

– Это не мы так шутим, это Олег Владиленович почему-то решил, что я похож на Ельцина, и постоянно меня дразнит.

– Маленькая поправочка – на молодого Ельцина… К тому же я не со зла, а по-доброму, по-отечески.

Иван взял поднос, еще раз окинул взглядом стол и объявил:

– Сейчас принесу спагетти и будем ужинать.

– А что будем пить? – многозначительно спросил Олег, делая ударение на последнем слове.

– Пить будем чай, зеленый и черный, – уже в дверях бросил Иван.

– И только?! – Олег как будто испытывал всех, включая себя, на прочность.

– И только! – синхронно выпалили Марго и Иван.

Ужин подходил к концу. Тарелки опустели. Олега, как и остальных, от горячей еды немного разморило и, даже без алкоголя, чуть развезло.

– Олег Владиленович, я все ж таки хотел с вами поговорить, – начал Иван.

– Давай, только недолго, – пробормотал Олег.

– Я серьезно… Это же вам Линц звонил сегодня?

– Ну-у-у допустим.

– Я с ним тоже говорил. Так получилось.

– Как тебе удалось?

– Когда ваш телефон заряжался, а вы взять трубку не могли, – Иван осторожно покосился на Марго, – Линц и позвонил, и я ответил, ну и объяснил ему, кто я такой и почему у меня ваш телефон.

Олег и Марго молчали, настороженно посматривая друг на друга.

– Тогда он и поделился своей идеей, – продолжил Иван. – И я хотел сказать, что все это, возможно, и похоже на авантюру, но имеет смысл. Тем более что я готов вам помочь.

– Это как же? Разыщешь, как Шерлок Холмс, пианиста Обухова в Тихом океане и будешь уговаривать, словно богиня Гея, выступить в паре с алкашом Якубовым? – Олег выдавил из себя саркастичный смешок и с вызовом посмотрел на притихшую Маргариту. – Кстати, Гее уговорить титанов не удалось, если что…

Иван как будто пропустил тираду Олега мимо ушей.

– Я попробую разыскать его через турфирмы, работающие с этим направлением. Моя компания тоже имеет там интерес. И мне скоро все равно возвращаться на работу, отпуск почти закончился. Определив, где Обухов, могу оформить туда командировку. А вот уговаривать будете вы, собственной персоной.

– Вот ничего себе! Я вам что тут, пустое место? – Маргарита решительно повела плечом. – Учтите, одна я здесь не останусь.

– Марго, не горячись. Никто никуда не едет. По крайней мере, пока. – Олег нервно вцепился в грубые подлокотники. – Видели счета, сложенные у телевизора? Там и свет, и газ, и вода за несколько месяцев. А скоро и котел включат на обогрев. Какие тут, к черту, острова в Тихом океане?

– Я бы предположил, что все же в Индийском, – вставил неуверенно Иван.

– Да хоть в Северном Ледовитом! – вскочил Олег и зашагал по веранде, задвигая под стол незанятые кресла. – Ты хоть прикинул, господин туроператор, каких денег это стоит? Откуда они у меня сейчас?

– Ну все ж наши люди Юго-Восточную Азию любят больше, чем Тихий океан и какие-нибудь Кирибати и Гонолулу. Как говорится, проверено опытом. И поиски я бы начал именно оттуда, с самых популярных и любимых курортов.

– Плохо ты знаешь Обухова, он не поедет туда, куда лезут все, а придумает такое, что тебе и в голову не придет, – Олег стоял, опершись на спинку кресла и раздраженно барабанил по ней пальцами.

Но Иван не сдавался.

– Кроме того, я мог бы устроить персональные скидки или вот, к примеру, придержать горящий тур. Так многие подгадывают. Но только это будут скромные варианты, не больше трех звезд. На это я в состоянии вам одолжить…

– Вы с ума сошли? – встряла Марго. – В таких странах и три звезды??? Да это себя не уважать! Если я поеду, то только в пять звезд. А вы, Ванечка, подберете нам то, что получше. Пока вы будете вашего гения по океанам искать, квартира продастся и нужная сумма у нас будет.

Марго говорила безапелляционно. Возразить ей никто не смог. Или не захотел…