Пилигримы

Глава 25

Эрик то засыпал, то просыпался, видя во сне то ли Сиель, то ли женщину, очень на нее похожую, бегущую прочь от него, бесплотную как призрак. Ее веселый, задорный смех звенел в ушах. Она смеялась над какой-то глупостью, которую он совершил, а затем мчалась прочь огромной тенью, простираясь впереди, а старый, но в то же время молодой Владетель возвышался сзади.

Дважды той ночью путешественники просыпались, услышав приглушенный звук бряцающих цепей и тяжелых ботинок, марширующих мимо. И каждый раз Эрик спросонья гадал, где он находится. Присутствие товарищей успокаивало, и не имело особого значения, давно они знакомы или нет. Он вспомнил, как в детстве ходил в походы вместе со скаутами, учился вязать разные узлы, драться на кулаках — то были видения из другого мира, бывшие давным-давно, и внезапно они показались Эрику придуманными. На протяжении всей его жизни, оказывается, существовал этот мир, со своими бедами и проблемами, не менее серьезными, чем таковые в соседнем. Ни в одном воспоминании, которое приходило на ум, он не проводил ночь под совершенно другим небом.

Кейс спал рядом, но Эрик даже не пошевелился, когда старик поднялся, чтобы сходить в кустики. Еще было темно, хотя время близилось к рассвету. Неподалеку от лагеря ближе к дороге Кейс увидел силуэт человека, стоящего на страже, — вроде бы одна из женщин. Стараясь не наступать на ветки, которые чертовски громко трещали в неестественной ночной тишине, старик отошел от лагеря так далеко, как только осмелился. Затем его внимание привлек мелькнувший между ближайшими деревьями зеленый силуэт. Она.

Сердце бешено забилось, но вовсе не от страха.

— Мисс? — прошептал пьяница. — Незнакомка?

Ответа не было, и он, напрягая зрение, вгляделся в темноту. Она была неподалеку. Затем что-то просвистело в воздухе поблизости и вонзилось в ствол дерева. Сиель была прямо за ним с луком в руках, снова натягивая потрескивающую тетиву.

— Возвращайся, — бросила она.

— Ты в нее выстрелила?! — прошептал разгневанный Кейс. — Ты выстрелила в мою подругу?!

— Твоя подруга должна подойти и представиться. В дневное время.

— Она уже представилась — мне!

Сиель, открыв рот, уставилась на Кейса, удивившись тому, что отчитывает престарелого человека.

— Ты же здесь не почетный гость! А фактически новорожденный в этом мире. Тебе многому предстоит научиться! Возвращайся к костру и ложись спать. Не разбуди остальных.

Кейс с не меньшим изумлением обнаружил, что его отчитывает девчонка, которой он годится в дедушки, да еще с такой яростью. Потеряв дар речи, он сердито попыхтел еще пару минут и сделал так, как она велела.

Они зарыли остатки костра еще до рассвета. Только, разумеется, здесь солнце не всходило. Небо само по себе постепенно светлело и разгоралось, восточная часть его была ничуть не ярче остальных.

Теперь они вошли глубоко в лес, где земля поросла колючей травой, а дневного света, рассеиваемого кронами, хватало лишь на то, чтобы видеть в нескольких метрах перед собой. Молодые побеги и старые ветки хрустели под ногами.

Настроение Анфена заметно улучшилось, и уже на первом привале стало ясно почему — он собирался расстаться с Киоуном и частью банды. Созвав всех, предводитель объявил:

— Отсюда мы пойдем разными путями. Шарфи, Луп, Сиель, пилигримы и я — в одной команде. Остальные, держитесь ближе к нашим связным у Моря Божьих Слез, пока за вами не придет кто-то из своих. Наслаждайтесь рыбкой, но старайтесь, чтобы вас по возможности не заметили. Дун, мы навестим твою тетю, я передам ей привет. Но ты должен остаться с этой группой, чтобы защищать всех. Киоун лучше других знает все дороги, поэтому он поведет вас — надеюсь, разумно. Берегите себя.

Вторая группа послушно тронулась в путь, хотя было ясно, что большинству из них приказы предводителя пришлись не по вкусу.

— Берегитесь сорок, — напоследок бросил Киоун, обращаясь к Анфену. — В следующий раз меня там не будет, чтобы спасать твою шкуру.

Предводитель сделал вид, что ничего не слышал. Тогда Киоун повернулся к Эрику:

— Эй, ты! Я бы многое сделал для тебя ради той черной чешуйки! Ни в коем случае не превращай ее в порошок для видений. И остерегайся Шарфи. В его коллекции тайн хватает темных секретов, и среди них есть… скажем так, привязанность к видениям. Он просто не может удержаться, подожди и увидишь. — Склонившись ближе к иномирцу, рыжий понизил голос: — Я вижу, как ты смотришь на нее. И знаю, как ты смотришь на меня. Ты не одобряешь того, как вчера мы все устроились на ночлег. Возможно, я тебе вообще не нравлюсь. Я это понимаю! Но дело не пошло дальше совместного сна под одним одеялом. Я никогда не спал с ней в полном смысле этого слова и не сделаю этого впредь. Будь осторожен, влюбленный бедняга. Она — убийца. Пусть ее возраст тебя не обманывает.

Эрик нахмурился:

— Ее возраст?.. Погоди-ка минутку, а сколько ей лет?

— Четырнадцать. Спасибо за тот галстук. Береги себя!..

Когда команда Анфена была готова покинуть стоянку, Луп отвел предводителя в сторону, где состоялся длинный тихий разговор, которым тот явно остался доволен и, подойдя к Кейсу, хлопнул его по плечу:

— Луп открыл кое-какие секреты твоего амулета! Ты, друг мой, полон бесценных сокровищ. Это, наверное, поворотный момент в истории. Молодчина!

Однако к этому Анфен ничего не прибавил и впредь даже не упоминал о разговоре. Их небольшой отряд ушел в гущу деревьев, слабо освещаемых тусклым светом дня.

— Рад, что он доволен, — пробормотал Кейс.

Эрик по-прежнему с трудом боролся с тошнотворными, головокружительными угрызениями совести. Он рявкнул:

— Да что с тобой такое?!

— Я не доверяю этим типам, Эрик. То, что я видел в замке, по-настоящему жутко, но пока мне не представилось ни одного доказательства того, что эти ребята хорошие.

— Хорошие ребята? Кейс, это, по-твоему, кино или отчаянная попытка выжить в неизвестном мире?

— Не знаю, но единственные существа, проявившие ко мне доброту и участие, — это Незнакомка и та крылатая женщина, как они их там называют…

— Разве не Инвия с самого начала подставила тебя под удар? Она отправила тебя в замок и заставила насмотреться ужасов.

— У нее были на то причины.

— Да брось ты!

— А еще она дала мне этот амулет и спасла, когда я чуть не свалился в пропасть. Видел бы ты их вблизи, Эрик! Они прекрасны! А прошлой ночью Незнакомка пришла сюда, остановилась совсем неподалеку от лагеря. А та женщина, которая никогда не улыбается и не говорит, выпустила в нее стрелу!

— Не женщина, Кейс. Девушка.

— Без предупреждения, без единого слова, сразу — фьють! Они пытались убить Незнакомку, Эрик, после того как она помогла мне выбраться оттуда и попасть сюда, к тебе.

— Они еще не знают, кто она. Разве ты ничего не слышал? Они занервничали, потому что эта женщина способна творить очень серьезную магию. В любом случае почему бы ей и впрямь не подойти и не представиться как положено?

— Возможно, вчера она как раз попыталась это сделать. И кстати, мы тут на положении пленников или они отпустят нас, добравшись до какого-нибудь города или деревни?

Эрику очень не хотелось признавать правоту Кейса в нынешнем его настроении, и он задумался, насколько сильно старику нужно выпить. И все же…

— Мы… Я думаю, мы не совсем пленники, но вместе с тем и не свободны.

— Вот видишь! — торжествующе воскликнул пьяница. — Я хочу выбраться отсюда, Эрик. Я хочу вернуть этот амулет и уйти.

Эрик невесело рассмеялся:

— Кейс! И куда же ты пойдешь? Карты у тебя нет, и ты ничегошеньки не знаешь об этом мире.

— Мне плевать. С меня уже хватит. Если какая-нибудь тварь и впрямь до меня доберется, тем лучше. Надоели мне эти сомнительные личности. Они никогда не говорят прямо, кто они или куда идут. Останься с ними и держи пистолет при себе. Только не говори им, что я собираюсь делать.

— Может, и следует сказать, прежде чем тебя убьют по твоей собственной глупости.

— О нет, не следует. Если меня убьют, то это мое личное дело, и мне плевать. У тебя впереди еще много лет, а у меня остались недели или дни. И я их проведу так, как хочу. Меня бы вообще тут не было… — Кейс поспешно замолчал, судя по всему проглотив слова вроде «Если бы ты не прыгнул в дверь, как мышка в норку».

— Кейс, я был бы весьма благодарен за окончание этого разговора, потому что мне еще предстоит загладить очень серьезный проступок, из-за которого я чувствую себя безмерно виноватым. Но позволь мне задать один вопрос — только не злись, ладно? Эта Незнакомка… Она что, действительно вернулась вчера, чтобы повидать тебя? Ты думаешь, она будет следовать за тобой и заботиться о твоей безопасности, если ты оставишь отряд? — «А то и сотворит тебе еще кубок-другой вина? И может, в глубине души ты мечтаешь сорвать поцелуйчик?»

Эти слова, судя по всему, ударили по больному месту, и то, о чем Эрик умолчал, — с не меньшей эффективностью, нежели сказанное. Кейс гневно пошел прочь, яростно шепнув напоследок:

— Вот что я тебе скажу: я дождусь подходящего момента. И не смей им рассказывать. По крайней мере, это ты мне должен.

— Полагаю, ты высчитывал, кто кому что должен, думая не о материальных благах, — заметил Эрик, вспоминая о деньгах, которые он потратил только на одну выпивку для старого пьяницы.

Кейс нахмурился:

— И что это должно значить?

— Ничего. Забудь. Ладно, Кейс, пусть будет по-твоему. Я — могила.

Прошло несколько часов, прежде чем выяснилось, что насчет возраста Сиель Киоун пошутил. На самом деле ей было девятнадцать. Когда Шарфи сказал ему об этом, Эрика внезапно охватило острое сожаление, что Анфен не оторвал рыжему голову сразу, хотя испытанное им облегчение было настоящим подарком небес.

Тем временем стало ясно, что лес не припас для них подходящей тропы — пришлось брести по скользкому чернозему, продираясь через густой кустарник, изредка расступающийся и открывающий поляны, заросшие жесткой травой. Деревья по большей части походили на знакомые иномирцам сосны и эвкалипты, некоторые с толстыми, крепкими сучьями, другие — тонкие, ломкие и с виду напоминающие скелеты. Можно было поохотиться по дороге за существами, имевшими большое сходство с оленями и кроликами. Поймать их оказалось несложно, и мясо оказалось хорошим — похоже, жили они на свете лишь для того, чтобы кормить путешественников. Эрик пытался не думать о том, что беспокоило его в этих зверьках и почему они казались не вполне реальными. Словно наброски, сделанные другой природой. Каждый похож на другого, принадлежащего к тому же виду. Но с людьми ведь совсем не так. Да и с животными, которые встречаются в нашем мире, тоже: они все разные — вороны, собаки, лошади…

По мере того как дни сменяли друг друга, отряд погружался все глубже в леса; вездесущий туман окутывал все вокруг, как призрачное молочно-белое одеяло, не поднимаясь ни на миг. Местами он оказался настолько густым, что приходилось идти вслепую, вытянув вперед руки, чтобы не наталкиваться на деревья. Пока не было ни единого признака, что здесь и впрямь обитают привидения, которых так боялся Шарфи, если только не считать таковыми своеобразные голоса птиц, которых они ни разу еще не видели. Возможно, эти звуки и исходили из призрачных глоток, отмечая продвижение незваных гостей.

Периодически в просеках и на больших полянах странники находили останки старых деревень — бревенчатые хижины или каменные домики, в которых давно никто не обитал. Путешественники то и дело останавливались, чтобы исследовать покинутые жилища, ни разу не найдя признаков недавнего пребывания здесь людей или животных; в этих местах были лишь заброшенные колодцы и деревья, молчаливо стоящие на страже. Ноги то и дело спотыкались о древние кости, торчащие из земли. Эрик подслушал тихий разговор Шарфи и Анфена о резне и массовых казнях солдат, оставшихся от загнанных в ловушку войск противника и бродивших здесь. Их тела гнили сваленными в неглубокие канавы без достойного захоронения, а потому в лесах осталось множество неупокоенных и весьма недовольных этим обстоятельством духов.

Путники купались в холодных ручьях, когда удавалось на них набрести, — все вместе, поскольку не самое подходящее было время выказывать скромность или смущение, даже если туман редел ненадолго. Эрик вскоре разглядел, что у Шарфи столько же шрамов на покрытой волосами спине, сколько и на голове и руках, а глубокие пересекающиеся белые линии могли быть только памяткой о порке плетьми. Сиель почти не говорила с ним — как и с кем-либо другим, лишь сообщая что-то важное или необходимое. Она отдалилась явно не просто так, и Эрик до сих пор не понимал почему. Снова и снова он мысленно возвращался к сцене на холме и все время видел, как она отворачивается, не давая поцеловать себя, а затем пассивно принимает его ласку, глядя в сторону, в никуда, словно ожидая, чтобы он поторопился и закончил то, что начала она. Можно подумать, это он схватил ее и уложил на землю. «А разве не так? — подумал Эрик. — Если она сочла, что ты принц, разве не эта ложь заставила ее в итоге предложить тебе свое тело? Так какая разница?» По мере того как проходили дни и путешественники забирались все дальше и дальше в чащу, отдаляясь от мира, который он знал, в нем нарастало желание сделать именно так: отбросив в сторону рассуждения о добре и зле, схватить ее, бросить на землю и снова взять.

Одинокие ночи они проводили порознь, боковым зрением замечая белые силуэты, которые словно приносили с собой пронизывающий холод. Ветер, которого никто из путников не ощущал, нашептывал что-то свое, шурша в траве и кустарнике, словно кто-то вздыхал от боли и начинал плакать. Однако, стоило обернуться и приглядеться, видения ускользали, оставаясь при этом в пределах видимости бокового зрения.

— Глупые старые призраки! — как-то ночью заорал Луп, когда силуэты не разбежались, а устроились на краю маленькой просеки на вершине холма, озарив лагерь потусторонним мерцающим сиянием. — Идите прочь, оставьте нас в покое хоть ненадолго. Вы со своими всхлипами и стонами пытаетесь на всех нас наслать кошмары. Ну так идите сюда! Следуйте за мной и расскажите о своих проблемах — и покончим с этим! Да, да, у вас тоже есть проблемы, как и у живых, будь они неладны, так что пройдемте…

И он, ворча что-то себе под нос, направился за кусты, а светящиеся силуэты действительно полетели за ним следом. Лупа долгое время не было видно, однако вернулся он уже без призраков.

— Не обращайте на них внимания, — зевнув, посоветовал он, словно призраки — всего-навсего шумные соседи, устроившие вечеринку. — Они делают воздух холоднее, ну так что с того? Вреда они не причинят, только проверяют, кто мы такие и почему наши ноги так шумят — специально ли мы наступаем на их кости или же нет. Чтобы совершить настоящую пакость, им понадобится взять пару уроков довольно мерзких заклинаний, вмешивающихся в мир мертвых, это уж точно. Эти печальные бедняги таких не знают.

Сиель почему-то это не успокоило, и она продолжала стонать и всхлипывать во сне. Эрик неожиданно обнаружил, что его больше не терзает похоть; вместо этого, ему хочется погладить ее по волосам и сказать, что все будет в порядке.

Луп заметил, как иномирец наблюдает за спящей девушкой, и прошептал:

— Она видит, что произошло здесь в тот день, только и всего. — Заметив удивление Эрика, он добавил: — О да. У нее есть Талант, это точно. Правда, девочка не может им управлять или сдерживать проявления. Но на этом самом месте когда-то произошли плохие вещи, страшные. Она слышит их, так громко, словно все происходит прямо сейчас, вон там. Пыталась скрыть, храбрая девочка, но сегодня это невозможно. Это плохое место. Здесь погибли мужчины, воины, обладавшие честью, они приняли смерть, которой не заслужили, и их было много, очень много. Она это слышит.

В ночной тиши лишь слабый ветерок нашептывал что-то деревьям. Эрик лег на спину и представил, что тоже может слышать эти звуки — ужасные крики боли из уст незнакомцев, чьи кости кое-как присыпаны землей, чьим мукам никогда не суждено закончиться, и поэтому их крики по-прежнему слабым эхом отдаются от стволов деревьев, которые слушают их сегодня так же бесстрастно, как и в ту жуткую ночь.