Пин-код для Золушки

Глава 13 Перестрелка на Побережье Бродяг

— Одного я узнала, он работал под псевдо «Коршун» в Марокко, — закончила рассказ Оливия.

— Я про него слышал. Это серьезный профессионал. У него не было осечек, — задумчиво кивнул Энтони. — Хорошо, что их обезвредили…

— Неизвестно, что лучше… Профессионалы знают повадки друг друга, поэтому нам с ними легче… А дилетант может выкинуть такую штуку, которая и в голову никому не придет, — возразила Оливия.

— Да ладно тебе! И не думаю, что нам придется иметь дело с дилетантами. Твои беглецы заперты в горах, да у них и нет обычая мстить за своих подельников… А кто кроме них? Если у нас и возникнут с кем-то проблемы, то с SIS… Договориться с ними под честное слово о сотрудничестве на взаимовыгодных условиях — все равно что дать голодному крокодилу только облизать руку после рубки мяса… И руку отхватит, и целиком заглотнет!

Оливия кивнула.

— Это верно. Да и в то, что они сохранят нашу тайну, я тоже не очень-то поверила…

— И правильно. Сегодня после дежурства говорил с Бауэром, он как всегда дружелюбен, о тебе расспрашивал… А глаза разговору не соответствуют… Как будто внутри другой человек сидит и из его глазниц выглядывает… Ну, ты знаешь, как бывает, когда человек врет…

Они сидели на кухне и ужинали. Оливия привезла все готовое: запеченное седло молодого барашка с жареным картофелем, печеную кукурузу, завернутые в фольгу, чтобы не остыли, на десерт сыр и пирожные. В помещении витали будоражащие запахи вкусной еды, за окном раскинулся бескрайний океан, блестящий в лучах заходящего солнца, во дворе блестели лакированными кузовами стоящие рядом красный «Вранглер» и белая «Тойота». Вроде бы все было как всегда, кругом царила видимость мира и спокойствия, хотя в реальности отсутствовало и то, и другое. Но плохие новости и нервное напряжение не отразились на аппетите привыкших к риску супругов.

— Знаю, как бывает, знаю, — проговорила Оливия. — Но не знаю, как теперь быть…

— Уйдем прямо сейчас! — сказал Энтони, отодвигая пустую тарелку. — Ждать больше нельзя! Получат наши досье — будет только хуже!

— Он же предупредил — нам закрыт выезд с Острова!

— Ничего, найдем как выбраться.

— Интересно! А как выбираться, если границы заперты?

— Очень просто. Уйдем из-под юрисдикции SIS — и все!

Оливия только недоуменно пожала плечами.

— Ну, что ж, тебе видней…

Спокойствие вокруг действительно было мнимым. Из окна второго этажа соседского коттеджа за домом Уоллесов внимательно наблюдал «глаз» Батлера — молодой сотрудник, недавно окончивший Академию в Лондоне и прибывший к первому месту службы. В силу названных причин он относился к заданию очень ответственно: не спускал глаз со стоящих во дворе машин и с входной двери в дом, регулярно докладывал о результатах наблюдения, и даже отказывался от кофе, любезно предложенного хозяином. Потому что его учили: на дежурстве ничего пить и есть нельзя — могут усыпить, а то и отравить. Хозяин — Эдгар Джефферсон — был очень доброжелателен и любезен, это он недавно хвалил газетчикам супругов Уоллес, и сейчас искренне обижался, что молодой сотрудник службы безопасности брезгует его угощением. Но виду не подавал и улыбался ослепительно-белым рядом металлокерамических коронок.

Тем временем наступили сумерки, и к коттеджу Уоллесов подобрались три темные фигуры. Это были Тощий, Молчун и Кальмар. Недавние узники «Злодейского замка» держали в руках «беретты» охранников, Кальмару они дали «моссберг».

— Дома, гады! — сказал Тощий, заглянув в щель ворот. — Обе машины на месте…

Он, как всегда, разработал стратегию сегодняшнего налета и очень ею гордился. Правда, он забыл, что разработанный им план захвата красной машины при побеге закончился уничтожением большей части банды. А Молчун это хорошо помнил и скептически относился к стратегическим способностям главаря. Но все сомнения держал в душе и внешне не проявлял.

Зато Кальмар не скупился на похвалы организаторских талантов Тощего, хотя делал это исключительно для того, чтобы усыпить бдительность главаря, и тот не распознал в нем еще более талантливого организатора, каковым Кальмар, без сомнения, считал самого себя. И действительно, в сегодняшней ситуации он, как ни странно, был самым дальновидным игроком. Потому что знал, что из полуразваленного бунгало за ними наблюдают Питер и Пако. Один вооружен обрезом охотничьей двустволки, второй сжимает старый, но вполне пригодный к работе револьвер «таурус». Так что из передовой троицы только он один знал подлинный план, а главное — реальное окончание сегодняшнего вечера.

Питер и Пако тоже знали план своего босса, но не представляли, как они его выполнят. В таких переделках им бывать не приходилось, а значит, уверенности в том, что задуманное удастся претворить в жизнь, у них быть не могло: в таких случаях можно только предполагать, что они справятся с задачей, а как получится на самом деле — кто знает… Из развалин старого бунгало они внимательно наблюдали за тем, как развиваются события. Между тем Тощий давал своим соучастникам последний инструктаж.

— Я перелезу через забор и засяду у двери, а вы начинаете драку! Бейте друг друга, кричите, ругайтесь, чтобы все выглядело натурально! Этот полицейский со своей бабой выскочат из дома и нарвутся на мои выстрелы… Вы сразу тоже перелазите через забор, и мы заканчиваем дело!

— А если она не выйдет? — угрюмо спросил Молчун.

— Я же сказал — тогда мы все вместе заканчиваем дело!

Молчуну ответ не понравился — они уже имели дело с этой бабой вшестером, в результате их осталось двое… Но, похоже, Тощий про это уже забыл. Однако выказывать недовольство вслух он не стал.

— А если и полицейский не выйдет? — вмешался Кальмар.

Вопросы, которые ему задали, заставили Тощего задуматься. Теперь он начинал представлять, что план не так уж хорош, как представлялся вначале. А вдруг действительно никто не выйдет? Крепкую железную дверь просто так не откроешь, и через окно не зайдешь без шума… Расположение комнат они не знают, как вскрыть сейфовую комнату — не представляют, зато могут быть уверенными, что столкнутся с ожесточенным и умелым сопротивлением. За счет чего им удастся преодолеть это сопротивление, было непонятно… Но, с другой стороны, и он, и его многочисленные сотоварищи чаще всего действовали вообще без всякого плана — по наитию. И ничего — обходилось… Хотя обходилось не лучшим образом — большинство соратников убито или гниют в тюрьме… Но отступать некуда и давать слабину перед своей бандой не годится!

— Выйдет, куда денется! Он как сторожевой пес — дома не усидит!

Кальмара тоже ответ не удовлетворил. Он обдумывал свой план, по которому Уоллесы должны убить Тощего с Молчуном и успокоиться, потому что кроме них они ни от кого опасности не ожидают. А тут-то и подоспеет он с Питером и Пако! Вот это действительно будет неожиданность, так неожиданность! Надо только, чтобы вмешалась рука судьбы, действующая именно по его плану, а не по плану Тощего… Но получится ли именно так? Ладно, надо пережить тот момент, с которого все и начнется, — первый обмен выстрелами… А там видно будет! Поэтому он тоже промолчал.

Тощий расценил отсутствие возражений как полное одобрение.

— Все ясно? Давай, Молчун, наклоняйся!

Молчун подставил спину, и Тощий, воспользовавшись им как лестницей, ловко взобрался на забор и спрыгнул во двор.

Комнаты-сейфа со стальными стенами и кодовой дверью на самом деле в доме Уоллесов не было. Была просто бетонная комната в подвале, в которой стоял тяжелый несгораемый шкаф, она-то и дала почву для распространившихся в определенных кругах слухов. Тони открыл толстую, наполненную песком дверцу и извлек небольшой кожаный мешочек, похожий на средневековый кошелек, в котором перекатывались алмазы. Все знают, что драгоценные камни — это самый компактный товар в мире. И действительно, через несколько минут Тони надел специальный пояс, в котором уместились все его богатства, достал еще один, уже полотняный мешочек, в котором что-то глухо позвякивало, и поднялся наверх.

Оливия сидела за столом и дозаряжала магазин своего «вальтера».

— Мы — идеальная семья: думаем об одном и том же. — Усмехнувшись, Тони сел напротив и высыпал на скатерть содержимое полотняного мешочка. Это были патроны, каждый размером с мизинец, а пуля — с фалангу этого мизинца. Разве что без ногтя. Но и без него она могла смертельно расковырять внутренности…

Сержант сноровисто снарядил две кассеты для ускорения заряжания, надел защитный жилет, плечевую кобуру, куртку и портативную рацию. Оливия последовала его примеру.

— Выдвигаемся?

— Выдвигаемся, — кивнул он.

И тут запищал сигнал нарушения периметра.

Надо сказать, что план, который предложил Тощий, не годился для серьезного крупного «дела», потому что был примитивен и не предвидел препятствий, которые могут встать на пути его исполнения. В частности, главарь не знал, что по гребню забора проложен кабель индукционной сигнализации, а двор просматривается телекамерами. Услышав сигнал тревоги, Уоллесы бросились к монитору и увидели, как темная фигура, спрыгнув с забора, спряталась за машины. В руке у нее было нечто блестящее, и можно было поспорить, что это не мобильный телефон или что-либо столь же безобидное…

— Приготовься, Оли! — напряженно сказал Тони. — Возьми «ремингтон» и стой у двери, а когда я выстрелю, открывай ее и вступай в игру!

С улицы донесся шум: крики, ругань и звуки ударов. Но «Виктор» и «Сьюзен», естественно, не повелись на столь примитивную приманку. Комнаты-сейфа у них в доме не было, но зато имелся потайной выход из подвала на задний двор. Им и воспользовался «Виктор», в то время, как «Сьюзен», с ружьем на изготовку, ждала сигнала за железной дверью. Их бывшие начальники, ознакомившись с оперативной диспозицией, поставили бы десять к одному, что взять двух офицеров не смогут ни три, ни пять матерых уголовников.

Натурально имитировать драку, не причиняя реальной боли напарнику, очень трудно. Для этого надо быть артистом или каскадером, умеющим и наносить эффектные, но неопасные удары, и принимать их без особого ущерба для себя. Но Молчун и Кальмар не относились ни к тем, ни к другим. Вдобавок они находились в состоянии нервного возбуждения и сформированного ситуацией агрессивного настроя. Дело усугублялось взаимной неприязнью.

Кальмар испытывал неприязнь к товарищу из давно ушедших времен, который свалился вдруг как снег на голову, бесцеремонно живет у него дома со своим напарником, жрут и пьют на халяву, а вместо благодарности решили использовать его для бандитского налета, а затем убить! Молчун тоже был недоволен Кальмаром. Во-первых, тот отошел от активной криминальной жизни, во-вторых, потому что они ему задолжали, а среди бродяг и арестантов виноватым в долгах всегда оказывается кредитор. А в-третьих, Кальмара на предстоящей дележке ждала не честная доля, а пуля в затылок, то есть он уже был мертвецом и не мог рассчитывать на добрые чувства, товарищеское отношение и щадящие удары.

Поэтому уже первые тумаки с обеих сторон оказались достаточно сильными, из носа Кальмара брызнула кровь, и спектакль превратился в реальность. Они остервенело колотили друг друга, ругались, кричали. И все это выглядело очень достоверно по одной простой причине — это и была самая настоящая, натуральная драка!

«Глаз» впервые выполнял функции наблюдателя и не мог понять, что происходит: следя за домом полицейского, можно ожидать тайной встречи с наркоторговцами из клана братьев Гарсиа, проявления коррупционных связей с рыбаками-браконьерами или даже контакта с представителем иностранной разведки, — словом, всего, чего угодно, кроме бессмысленной уличной драки у его ворот! Поэтому он немедленно сообщил о происходящем дежурному по контрразведке, получил приказ продолжать наблюдение и этот приказ исправно исполнял. Как, впрочем, все остальные приказы и инструкции, которые он в силу молодого возраста и отсутствия опыта не научился безнаказанно, а часто и без вреда для дела, нарушать.

Драка продолжалась, и все было бы хорошо, если бы за ней не наблюдали Питер и Пако. О плане Тощего они не знали и воспринимали происходящее так, как видели: какой-то незнакомый тип напал на их босса и нещадно его избивает, а тот защищается, пытается дать отпор. Что делать в такой ситуации? Надо сказать, что люди их круга не отличались аналитическими способностями и умением принимать быстрые и верные решения. Поэтому некоторое время они пребывали в растерянности, а потом выскочили из своего укрытия, бросились на подмогу боссу и, сбив Молчуна на землю, принялись пинать ногами. Тот привычно сгруппировался, защищая коленями живот и закрыв голову руками.

Опомнившийся Кальмар, размазывая кровь по лицу, принялся отталкивать приятелей от поверженного Молчуна. Но те вошли в раж, и отогнать их было так же трудно, как волков, терзающих беспомощную жертву и уже ощутивших вкус крови.

— Драка расширяется, уже четверо дерутся! — передал «глаз».

— Продолжайте наблюдение! — невозмутимо ответил дежурный.

Честно говоря, «глазу» хотелось выскочить и разнять дерущихся. Но он был хороший служака, хотя и молодой, а может быть, хороший именно в силу молодости, поэтому не поддался нерациональным чувствам и продолжил выполнять приказ.

Крики и шум слышал спрятавшийся во дворе, за машиной, Тощий. Он одобрил действия подельников, хотя и не понял, как они вдвоем сумели создать впечатление массовой потасовки. Но особо над этим не задумывался: некогда — «беретта» уже была нацелена на середину двери, оставалось дождаться, когда она распахнется и на порог выскочит не подозревающий о засаде полицейский…

Тем временем «Виктор» обошел дом сзади и из-за угла принялся рассматривать освещенный наддверным фонарем двор. Он увидел только часть Тощего — правое плечо и руку с пистолетом, которую тот положил на крыло «Тойоты». Там, где «Виктор» прослужил всю жизнь, стрелять в плечо, в принципе, не рекомендовалось, потому что так можно и не вывести противника из строя. Но не тогда, когда стреляют из магнума 357!

Он взял револьвер двумя руками, для упора прижал кисть к стене, тщательно прицелился и нажал спуск. Раздался грохот, «манурин» рванулся вверх, как вставшая на дыбы лошадь, но пуля уже вылетела и попала точно в цель. Чудовищной силы удар развернул Тощего, впечатал в борт «Тойоты» и выбросил на площадку перед домом. «Беретта» вылетела из простреленной руки, со скрежетом проскользила по бетону в сторону крыльца, на которое, точно следуя инструкции, выскочила «Сьюзен» с ружьем у плеча. Тощий не собирался оказывать сопротивления — у него не было ни сил, ни оружия, да и воля полностью подавлена. Он хотел одного — убежать как можно дальше и спасти свою жизнь, но «Сьюзен» об этом не знала.

Да если бы и знала, неизвестно — изменила бы она свое решение, которое основывалось на простом правиле — противник обезврежен тогда, когда он мертв. Поэтому, увидев на бетоне пистолет и с трудом поднимающегося на ноги Тощего, она выстрелила и нашпиговала его картечью так, что никаких дальнейших действий он предпринимать уже не мог и растянулся на площадке как борцовский манекен, из которого вылетела половина опилок.

— Молодец, Оли! — крикнул «Виктор» и пробежал к воротам, за которыми сухо треснули выстрелы — один, второй… Это оглушенный Молчун пришел в себя, достал из-за пояса «беретту» и выстрелил в одного из нападавших. На свою беду им оказался Пако. Пуля вошла ему слева в живот и вышла в районе правой лопатки. Он беззвучно рухнул на землю.

— Что ты делаешь! — закричал Кальмар. — Это же Пако!

— Так вы заодно! — Молчун выстрелил в Кальмара. Тот отшатнулся и, уронив ружье, бросился наутек, зажимая рану в боку. Но убежал недалеко: силы оставили его, и он упал на дорогу.

— Началась перестрелка, есть убитые! — кричал «глаз» в телефон.

— Группа быстрых действий уже выехала, — отозвался дежурный. — Что делает Уоллес?

— Не пойму… Здесь темно и такая кутерьма, — отозвался «глаз», который, как и все новички, чувствовал свою вину за происшедшее. Будто он чего-то недосмотрел, что-то упустил и чего-то не сделал…

Но тут же все прояснилось. Объект наблюдения — сержант Уоллес, распахнув калитку, выскочил на улицу и лицом к лицу столкнулся с Питером, в руках у которого был обрез. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы, не дожидаясь развития событий, нажать спуск «манурина». Грохнул выстрел, Питера отбросило на несколько метров, как в голливудских фильмах, — он опрокинулся навзничь, обрез отлетел в сторону, а его хозяин остался лежать, не подавая признаков жизни.

Молчун стоял на коленях, собираясь с силами, чтобы подняться. Он уже получил достаточную порцию побоев, адреналина и острых ощущений, чтобы сдаться любому, кто захочет его захватить. Но это мудрое решение он не сумел претворить в жизнь, ибо, на свою беду, узнал копа, который арестовал его в Хигароа! Застарелая обида и разумная сдержанность редко пасутся на одном поле — настолько редко, что проще сказать «никогда». А гнев — плохой советчик для здравых намерений, и вместо того, чтобы бросить оружие и поднять руки, он вскинул «беретту», собираясь выстрелить в Уоллеса, который уже стоял с револьвером наготове и, конечно, не собирался давать ему такую возможность. «Манурин» в третий раз изрыгнул гром и пламя, навсегда пригвоздив незадачливого бродягу к земле.

«Виктор» всегда соображал и действовал быстро. Освобождая проезд, он оттащил в сторону лежащие тела, раскрыл ворота и забежал во двор.

— В машину, Оли! — крикнул он. — Быстро!

Оказалось, что картечь попала в радиатор «Тойоты», и под ней образовалась большая лужа антифриза. По счастью, «Вранглер» остался невредимым. «Виктор» прыгнул за руль, рядом села «Сьюзен», хлопнули дверцы, красный джип вылетел на улицу и помчался в сторону шоссе, до которого было рукой подать.

«Глаз» позвонил дежурному в очередной раз и срывающимся голосом закричал:

— Объекты наблюдения уходят! Красный «Вранглер»! Они уходят, говорю вам! Тут куча убитых, а они уходят!

Он был на грани нервного срыва. И действительно — даже опытный сотрудник с трудом бы перенес такое обилие происшествий, которые наблюдал молодой контрразведчик в свое первое серьезное дежурство. На этот раз и оператор центрального офиса не отличался спокойствием и монотонностью голоса.

— Преследуйте их! Задержать любой ценой! Вот-вот подоспеет группа!

— Но как я их задержу? — спросил молодой человек, но его уже никто не слушал.

«Глаз» был растерян, потому что у него не было ни оружия, ни автомобиля, ни опыта преследования, а тем более задержания столь опасных объектов. Но он добросовестно пытался выполнить приказ и потребовал машину у Джефферсона. Покладистый обычно, Эдгар свой автомобиль давать не захотел и предложил воспользоваться оставшейся во дворе Уоллесов «Тойотой». Этим «глаз» и занялся.

«Камри», естественно, не имела ключей, да и вообще не заводилась, хоть он и пытался включить зажигание напрямую, соединив провода в обход замка. Только панель приборов запестрила красными аварийными лампочками. Ясно было, что на этом авто никого не догонишь, а следовательно, и не задержишь. Но это было занятие, направленное на выполнение приказа, поэтому «глаз» со спокойной совестью выполнял заведомо безрезультатную работу, пытаясь реанимировать автомобиль. Но имитировать бурную деятельность ему пришлось недолго: очень быстро подлетели сразу несколько машин контрразведки, набитые вооруженными сотрудниками.

— Где они?! — выкрикнул старший, открыв дверцу и не обращая внимания на трупы.

— Поехали туда, — показал рукой «глаз». — По шоссе, направо.

Хлопнула дверца, и преследователи помчались вдогонку.

Ночная гонка всегда опасна. Даже по хорошей дороге без оживленного движения. Да хоть по вообще пустынной трассе! Опасность возрастает, если тебя преследуют и неизвестно, чем все закончится, если догонят.

Бледно-желтая луна напоминала сыр уэнслидейл, который Оливия пыталась произвести на своей ферме, но так и не успела добиться нужного качества. С низкого неба ярко светили мириады звезд, у Энтони во время ночной работы на океанском берегу часто появлялось ощущение бесконечности, и он чувствовал себя на краю света, вне времени и пространства… Но сейчас они не могли отвлекаться, сидя в мчащемся сквозь черную ночь красном «Вранглере», как в неуправляемом пушечном ядре, несущемся по белому жерлу ствола, проложенному криптоновыми фарами и нацеленному неизвестно куда…

У тех, кого на Острове знали под фамилией Уоллес, имелось преимущество: пятнадцать-двадцать минут форы. Спидометр показывал 185–190 километров в час, но на «Тойоте» они бы уходили быстрее — джипы, при всех своих преимуществах, мало приспособлены к гонкам. Поэтому Энтони то и дело бросал взгляд в зеркальце заднего вида — не появились ли огни фар преследователей? Недавно он ехал по этой же дороге с Гафуром, но сейчас время шло быстрее. Может быть, потому, что минуты опасности текут не так, как минуты спокойствия: иногда они растягиваются, а иногда спрессовываются.

Мощно ревел мотор, двести семьдесят лошадей неукротимо рвались вперед, и вцепившийся в руль Энтони понимал, что он ими не управляет, так как не сможет ни затормозить, ни объехать внезапно возникшее препятствие. А за руль только держится…

Наконец, они проскочили береговой участок шоссе, теперь слева и справа тянулись заросли дикого леса. Когда Уоллес в очередной раз посмотрел в зеркало, то увидел то, чего боялся и что неминуемо ожидал увидеть, — фары. Причем сразу понял, что их преследует не одна, а несколько машин. Он попытался вдавить педаль газа поглубже, но ничего не получилось — «Вранглер» летел на предельной скорости. Преследователи медленно, но неуклонно приближались.

— Куда мы едем? — в очередной раз спросила Оливия.

Несколько раз он пропускал этот вопрос мимо ушей, но на этот раз ответил, процедив сквозь стиснутые зубы:

— К моему другу Кахуранги.

— Зачем? И что мы будем у него делать?

— Затем, что он руководит суверенной страной…

— Вот как?! — скептически удивилась она. — И как же она называется?

— Она не имеет официального названия, зарегистрированного в ООН. Но международное право ее признает. А зовут ее «земля маори». Там действуют свои правила поведения, свои законы… И у них есть своя граница. Я думаю пересечь границу и попросить убежища. Ведь права убежища никто не отменял, независимо от размеров страны…

Сбросив скорость, Энтони свернул направо, углубляясь в чащу буша.

— Это же декоративный политес, неужели непонятно? — не скрывая раздражения, сказала Оливия. — Или ты действительно думаешь, что твой знакомый вождь так же считает тебя другом, как и ты его? И что он рискнет своей показной значимостью, чтобы ради тебя нарушить законы Новой Зеландии и потерять театральную видимость руководителя самостоятельной страны?

— Сейчас мы все это проверим… Возьми в кармане телефон и набери его номер, — так же сквозь стиснутые зубы проговорил Энтони, напряженно вглядываясь в дорогу. — Если не будет связи, попробуем по рации…

В буше было еще темнее, чем на неосвещенном шоссе: криптоновый свет рассеивали кустарники и деревья, а луна и звезды не могли пробить своими слабыми лучами плотную зеленую крону. Они ехали почти наугад. Несколько раз дорогу перебегали небольшие животные, может, косули, а на обочине иногда мелькали отражающие лучи фар глаза какой-то лесной мелочи. Столкновение могло прервать их бегство, пришлось сбросить скорость.

Оливия нашла имя «Кахуранги», нажала кнопку вызова и передала телефон мужу.

— Я слушаю, — ответил вождь. Голос у него был то ли недовольным, то ли усталым. Уоллес напрягся. Варианта «Б» у него не имелось, и что делать в случае отказа, он не знал. Когда ссоришься с SIS, можешь, даже прихлопнув муху, попасть в тюрьму за браконьерство. А уж за бойню на Побережье Бродяг…

— Это ты, Тони? Что случилось?

— За мной гонятся, — без предисловий ответил Уоллес. — И мне нужна твоя помощь. Ты воспользуешься своим суверенитетом и собственной юрисдикцией?

— Конечно! — без колебаний ответил Кахуранги, и Тони воспрял духом.

— Тогда послушай. Мы с женой едем к тебе, нас преследуют. Ты можешь мне помочь?

— Где ты находишься?

Глянув на спидометр, Энтони прикинул, сколько они проехали и сколько осталось.

— Километров десять осталось. Я только что миновал второй деревянный мост.

— По закону, я могу встречать тебя на границе, — уверенно проговорил Кахуранги. — Я поставлю там сто воинов. А пограничную пятерку прямо сейчас вышлю тебе навстречу — они отсекут погоню. Хоть это и против правил, но правила для того и существуют, чтобы иногда их нарушать… Жду тебя, дорогой брат!

— Спасибо, — ответил Энтони и, отключившись, на миг повернулся к Оливии. — Теперь поняла, о чем идет речь?

Женщина покачала головой.

— Но это же сказки! Какая самостоятельность у народа маори? Какой суверенитет? Какая автономия юрисдикции? Это же просто политические игры. Правительство изображает, что народ маори живет совсем не так, как живут американские индейцы. Но, по крайней мере, в Америке индейцы не тешат себя мыслью, что они пользуются юрисдикцией своих резерваций, и не надеются на их суверенитет!

— Ладно, посмотрим, — сказал Энтони. Настроение у него улучшилось, тем более что огни фар в зеркале не появлялись.

— Наверное, они догадались, куда мы свернули, и отстали, — высказал он робкую надежду. — Враги всегда избегали боев с маори…

— Вряд ли, — ответила Оливия. — В конце концов, сейчас двадцать первый век, и нас преследует власть Острова. Реальная власть!

Она оказалась права: фары пропадали из-за поворотов дороги, и когда вышли на длинный прямой участок — появились вновь, причем гораздо ближе. И шли машины преследователей на приличной скорости, как будто темнота им не мешала.

— Похоже, у них «ночники», — сказал Уоллес.

— Наверняка есть и ночные прицелы, — кивнула Оливия. — Надеюсь, они не станут стрелять…

Но ее надежды не оправдались. Через несколько минут деликатный рев мощных моторов перекрыл грубый металлический голос из динамиков, которыми оборудуются все автомобили специального назначения:

— Энтони и Оливия Уоллес, немедленно остановитесь! Приказываю сбавить скорость, остановиться и выйти из машины с поднятыми руками!

— Сколько еще до границы? — спросила Оливия. Судя по тону, ее сарказм пропал, и теперь она действительно надеется найти защиту в землях маори. Ничего удивительного — человеку свойственно надеяться на лучшее, и чем хуже ситуация, тем сильнее эта вера…

— Не знаю. Ориентиров ведь нет…

Тони попытался увеличить ту скорость, которую он определил как безопасную для ночного буша, до максимально возможной и менее опасной, чем приближающийся захват. Стрелка спидометра качнулась на несколько делений вправо, но положения это не изменило: чужие фары не стали отставать, скорее продолжали приближаться.

— Уоллесы, вы противодействуете службе безопасности! Это дает нам право применять оружие! Приказываю немедленно остановиться! — снова загремел стальной голос, сминая царящую вокруг тишину и ломая обычный распорядок животных, ведущих преимущественно ночную жизнь.

— Что будем делать? — спросила Оливия, доставая свой «вальтер».

— Не знаю. Но останавливаться нельзя…

— Может, скроемся в кустах? Или пешком выйдем к границе? Нас же должны встречать…

— Должны… Но лучше, если нас встретят живыми! Не бойся, они не рискнут открыть огонь, — процедил Энтони, пытаясь еще больше разогнать машину.

Но его слова опровергли раздавшийся сзади выстрел и фонтанчик рикошета, взметнувшийся впереди и левее.

— По колесам целятся! — выругался он. — Хрен попадут!

— Тогда начнут стрелять по кабине, — сказала опытная «Сьюзен», и «Виктор» знал, что она права.

Но супруги Уоллес, не обращая ни на что внимания, продолжали мчаться вперед, так как другого выхода у них не было. Но конец неумолимо приближался вместе с надвигающимися фарами как минимум трех машин. Даже если остановиться и оказать сопротивление, то бой будет скоротечным…

Раздался треск лопнувшего заднего стекла, свистнул пролетающий через кабину шмель, и тут же появилась дырочка в лобовом стекле…

Энтони выругался. Оливия тоже.

— Чуть не по волосам прошла! — воскликнула она. — Я почувствовала волну воздуха у виска!

— Хорошо, что только воздуха! — в своей обычной сегодняшней манере процедил сквозь зубы Энтони.

Оба понимали, к чему идет дело. С двухсот метров расстрелять уходящую машину для профессионалов не составит большого труда. Да и труда вообще.

— Останавливайтесь! Приказываю остановиться! — в очередной раз загремел металлический голос, и кроме супругов Уоллес его услышали стоящие на обочине люди, на несколько секунд освещенные фарами и промелькнувшие мимо. Это были маори, но в обычной одежде, без всяких ритуальных головных уборов и экзотических национальных нарядов. В руках они держали отнюдь не боевые весла, а ружья. Тони даже показалось, что он увидел и несколько автоматов, хотя автоматическое оружие запрещалось иметь маори, да и другим гражданским лицам…

Когда «Вранглер» миновал их, маори бросили на дорогу несколько бревен и скрылись в кустах. Для преследователей это стало большой неожиданностью. Конечно, инфракрасные очки позволяют ориентироваться на ночном шоссе, но бревна на дороге и так легко увидеть в свете фар. При этом увидеть их гораздо легче, чем затормозить, когда мчишься на предельной скорости… Строй эскорта сломался: головная машина начала сбавлять скорость, следующие за ней стали резко тормозить, при этом третья врезалась во вторую и обе улетели в кусты, а первая все же не сумела остановиться и, хотя потеряла скорость, довольно сильно врезалась в бревно…

Помощь оказалась действенной: стрельба прекратилась, фары преследователей стали отставать и вскоре исчезли из виду. Ясно было, что рано или поздно преследователи расчистят себе путь, но сейчас время было выиграно, и через четверть часа джип достиг границы земель маори.

Сто воинов Куранги выставить не успел, но поперек дороги стояли несколько десятков человек, также одетых в цивильную одежду и вооруженных современным оружием. Увидев машину, они расступились, пропустив ее, после чего вновь сомкнулись, образовав живой барьер. Энтони и Оливия поняли, что, как бы ни решился вопрос в дальнейшем, но сегодня преследователи до них не доберутся. Так и получилось. Вскоре они сидели в гостевом доме деревни маори и разговаривали с вождем.

— Что случилось, Тони? — спросил Кахуранги. Он был в своем твидовом пиджаке и джинсах, Оливия не скрывала удивления, но Уоллес уже привык к такому его виду.

— Странная история! Подтвердилось то, что ты нагадал. Меня действительно хотели убить, но убийцам помешали…

— Ничего странного, — невозмутимо заметил вождь. — Туматауэнк мне пообещал тебя защитить, а он всегда выполняет обещания.

— Но не все, кто хотел причинить нам вред, нейтрализованы. Вот, некоторые гнались по пятам, но твои люди их задержали.

— Я же тебе пообещал. А я тоже всегда выполняю обещания. И я не выдам тебя, можешь быть уверен.

— Но ты сам вряд ли можешь быть уверен, что у тебя это получится. Ты можешь отправить нас с Острова?

— Могу, — буднично ответил Кахуранди. — Никаких препятствий.

— Но для нас выезд закрыт, — вмешалась Оливия.

— Никаких препятствий, — повторил вождь.

— Это было бы лучше всего, — с облегчением вздохнул Энтони. — Чем раньше мы покинем Остров, тем проще будет тебе и тем лучше нам.

— Я понял, — ответил Кахуранги. — Думаю, что завтра, в полдень, вы уедете. А сейчас ложитесь спать и хорошенько отдохните. А мне надо уладить вновь возникшие дела…

— Очень хорошо, — кивнул Тони. Оливия, судя по выражению лица, не была уверена в реальности обещаний вождя, но ничего не сказала.

Супруги легли спать, хотя даже тренированным людям в такой ситуации не до сна. Но, тем не менее, они отдохнули и рано утром поднялись. Приставленные к хозяйству женщины уже приготовили традиционный английский завтрак — яичница, жареная колбаса, овсяная каша, тосты, кофе с молоком.

Было холодно, казалось, что Антарктида специально направила свое ледяное дыхание на Южный остров. Вдобавок стоял густой туман. Но Кахуранги, который зашел после завтрака их навестить, выглядел бодрым и оживленным. В яркой куртке с капюшоном, джинсах и тяжелых ботинках он был похож на альпиниста.

— Все в порядке, я решил все вопросы, — сказал он. — Через два часа вы отправитесь на материк.

— На чем? — спросила Оливия.

— На хорошем большом корабле.

— А у вас есть хороший корабль?

— У меня много кораблей, — улыбнулся Кахуранги.

Оливия вежливо улыбнулась в ответ, хотя и усомнилась в правдивости ответа: откуда у вождя маори может быть много кораблей?

— Знаешь, дружище, я хочу оставить тебе одну вещь, — Энтони снял пиджак и распустил ремни плечевой кобуры, в которой вниз рукояткой висел верный «манурин». — Это слишком большой зверь для путешествий и переездов, мне придется подыскать что-нибудь более компактное… Пусть останется тебе подарок на память!

«Виктор» положил тяжело звякнувший револьвер на стол.

— Сейчас еще достану коробку патронов, — он полез в сумку, но Кахуранги остановил его.

— Оставь, они тебе пригодятся!

Энтони глянул непонимающе.

— Это же твоя тайаха? Часть твоей души, твоя защита… У нас не отдают тайаху так просто, но ими можно поменяться с особо близкими людьми, что укрепляет дружеские узы. А мы с тобой кровные братья! Возьми теперь частицу моей души…

На стол лег небольшой бескурковый револьвер из полированной нержавеющей стали с красивой рукоятью из палисандрового дерева. Рядом с «манурином» он казался забавной игрушкой. Но Энтони знал, что это далеко не так!

— Ух, ты! «Кимбер К6.357» — один из самых компактных магнумов! — Он взял револьвер, покрутил в руке, несколько раз вскинул и прицелился. — Полноценный барабан на шесть патронов, а весит как пушинка! Откуда ты узнал?

— Что? — невозмутимо переспросил вождь.

— Что я отдам тебе свое оружие и что я люблю этот калибр! Мы никогда не говорили о таких вещах!

— Чтобы о чем-то знать, необязательно об этом говорить. — Лицо вождя ничего не выражало. — Ты мой брат, и у меня нет от тебя секретов — ты знаешь, кто мне дает правильные советы…

— Кто?!

— Туматауэнк. Он благоволит тебе и предсказал, что ваш долгий путь хорошо начнется и хорошо закончится… Правда, потом оружие тебе пригодится…

Кахуранги бросил быстрый взгляд на Оливию.

«Виктор», мягко говоря, не очень верил во всемогущество Туматауэнка. Но обидеть вождя недоверием было невозможно.

— Тогда спасибо вам обоим!

Вождь с достоинством кивнул.

Через два часа на микроавтобусе для туристов, который вел водитель Кахуранги — все тот же Анару, они отправились к берегу океана. Вождь сел рядом с водителем, чтобы лично сопроводить уважаемых гостей.

— Что происходит на границе? — спросил Энтони.

— Ничего особенного, — пожал плечами вождь. — Я же тебе сказал, что поставил там живой заслон. Сто воинов перегородили дорогу и выстроились в две шеренги. Первая в национальных одеждах и с тайахами — пусть журналисты видят мирное лицо маори… Вторая с ружьями за плечами, как будто вышли поохотиться. У нашего народа есть право охотиться круглый год, а не только в сезон…

— И что?

— Они стоят по нашу сторону границы. По ту сторону — полиция, какие-то военные. Идут переговоры. Думаю, они продлятся несколько дней, потому что по вопросам нашей территории все решения принимаю я. А они все согласовывают с Порт Ауэрто, а те — с Веллингтоном.

— Ну да, — кивнул Тони.

— Но вам не о чем беспокоиться, ни таможня, ни береговая охрана вам не помешают. К тому же туман этому помогает. Он рассеется к шестнадцати часам, к этому времени вы уже будете в нейтральных водах…

— Откуда такая точность?

— От Туматауэнка. — Зная Кахуранги, можно было определить, что он улыбается. — Я попросил его помочь, и он сказал, что до четырех пополудни все зальет парным молоком…

Оливия вопросительно смотрела на Энтони, тот пожал плечами. Дескать, Туматауэнк так Туматауэнк…

Микроавтобус медленно двигался в густом тумане. Когда они наконец-то добрались до берега, то обнаружили, что океана не видно, только каменистый пляж и накатывающие на него из белой мглы волны. У кромки берега ждала вака-копапа — традиционное маорийское каноэ. Довольно большая лодка с плоским днищем и бревном-балансиром, отнесенным на шестах от левого борта. Это увеличивало устойчивость ваки и предохраняло ее от опрокидывания. На таких лодках маори плавали сотни лет назад, только у этой на корме висел мощный японский мотор.

— Удачи! — сказал вождь. Он потерся носами с Энтони, потом с Оливией.

— Мы поплывем на этой лодчонке?! — напряженно спросила она.

— Все будет хорошо, — сказал Кахуранги. — Не думайте ни о чем.

Экипаж ваки составляли три маори. Рулевой сидел сзади, управляясь с подвесным мотором, двое выполняли роль матросов. Они занесли на борт Оливию, чтобы она не замочила ног, хотели таким же образом поступить и с Энтони, но тот отказался и сам забрался в лодку, замочив штаны до колен. Затарахтел мотор, и вака отошла от берега.

Кахуранги стоял неподвижно, глядя им вслед. В цветной куртке с надетым капюшоном, из-под которого виднелось расписанное шрамированной татуировкой лицо, он казался необычным существом — может, пришельцем из прошлых веков, может, инопланетянином, а может, и действительно посланником бога маори Туматауэнка… Сейчас даже изощренный и недоверчивый «Виктор» готов был в это поверить… Вождь поднял руку в прощальном жесте. Но почти сразу туман обнял каноэ со всех сторон и поглотил его фигуру.

Негромко шумел мотор. Вака шла как бы наугад — ничего не было видно ни сзади, ни спереди, ни по бокам. Густой туман действительно напоминал парное молоко.

— Ты уверен в нем? — спросила Оливия по-французски, чтобы маори не поняли.

— Был уверен, — ответил Энтони. — Во всяком случае, другого выхода у нас нет.

— Он знает, что при тебе камни?

— Да нет, что ты… Об этом я и думать не хочу… Такого быть не может…

Хотя оба бывших военных разведчика знали, что в жизни бывает всякое. Тем более что бывших разведчиков не бывает. Тем более они знали поговорку: «Подозревать хуже, чем знать. У реальности есть границы, а у воображения нет». Поэтому оба были готовы к худшему, хотя каким это «худшее» будет, не представляли. Но догадывались, каким бы оно ни было, от него не удастся защититься ни «вальтером», ни даже мощным «кимбером».

Лодка уверенно преодолевала волны и устойчиво шла вперед. Ее даже почти не качало — все-таки этот балансир в стороне играл такую же роль, как второй корпус катамарана, придуманного сотни лет спустя. Они плыли уже довольно долго, когда вдруг впереди туман стал темнеть и как бы разошелся, словно кто-то раздернул занавес, открывая длинный и высокий борт какого-то судна с надписью «Гавайка» в носовой части. Энтони знал, что, по легендам, это прародина народа маори.

— Это ваш корабль! — сказал сидящий на носу матрос и улыбнулся. — Вы же не думали, что мы довезем вас до Большой земли на ваке?

— Почему нет? — ответил повеселевший Энтони. — Когда-то вы же приплыли сюда на таких лодках!

Оливия тоже улыбалась. Сомнения рассеялись — похоже было, что Кахуранги сдержал свое слово. Они поднялись на борт, их приветливо встретил капитан — европеец лет тридцати пяти со шкиперской бородкой.

— Я Кельвин, — представился он, поздоровался с Энтони обычным рукопожатием, а Оливии учтиво поклонился. — Я счастлив приветствовать вас на своем судне. Мы идем в Индию, в Мумбаи. Правда, комфорта на контейнеровозе меньше, чем на «пассажире», но шеф сказал, что вам нужно срочно уехать… А у нас есть специальная каюта для гостей, думаю, она вам понравится. И никто вас не побеспокоит… Отдохните пока, потом я позову вас обедать…

«Специальная каюта» оказалась двухкомнатным «люксом» со всеми удобствами и отделкой по высшему разряду. Измученные событиями последних дней, Уоллесы заснули как убитые. Капитан, как и обещал, разбудил их звонком по внутренней связи около шестнадцати часов.

— Собирайтесь, приглашаю на капитанский обед. Жду на палубе.

«Гавайка» ходко шла на север, впрочем, туда вели все маршруты из этих широт. Туман рассеялся, ярко светило солнце и отражалось в спокойной глади океана. Казалось, что стало теплее, но это было самовнушение — слишком малое расстояние пройдено. Да и ветерок дул довольно неприятный. Поэтому Кельвин ждал их в застегнутой под горло куртке, шерстяных брюках и вязаной шапочке. Настроение у капитана было приподнятым.

— Мы уже полтора часа идем в нейтральных водах, — упругим голосом сообщил он и обвел рукой все вокруг. — Видите, какая красота! И туман рассеялся ровно в четыре, как сказал хозяин!

— А он откуда знает? — ненавязчиво поинтересовался Энтони.

— А ему этот сообщил… Как его… Который во всех вопросах разбирается… Только имя у него такое, что не запомнишь…

— Туматауэнк?

— Вот-вот, точно!

Оливия встрепенулась.

— А кто ваш шеф?

— Как кто? Хозяин судоходной компании «Маори», господин Кахуранги! Кстати, он сказал, что в любом порту мира вы можете на него сослаться и вас переправят в любую точку земного шара! Впрочем, что я вам зубы заговариваю? Время обеденное, стол накрыт в моей каюте. Прошу!

Капитан стал подниматься по узкой и крутой железной лестнице. Безымянные мужчина и женщина двинулись за ним следом. Фамилия Уоллес осталась в Новой Зеландии. Им предстояло изобретать новые имена, новые биографии и новые жизни. Но над этим сейчас ломать головы не хотелось. Впереди их ждали более приятные вещи: капитанский обед и несколько недель спокойного путешествия, за которые можно хорошо отдохнуть. Об этом они и думали. А еще они с удивлением размышляли о том, что вождь племени маори является хозяином судоходной компании, а бог племени — Туматауэнк, похоже, по совместительству его вполне легальный советник и хорошо справляется со своими обязанностями. А главное — в реальности его существования и в полезности его советов никто не сомневается…