Пин-код для Золушки

Глава 14 Охота на акулу

После Парижа Нефтяное Королевство казалось другим миром — аскетичным, требовательным и строгим. Нет постоянного шумного оживления на улицах, разношерстных и разноязыких толп, сигналов автомобилей и громкой музыки, пестроты и разнообразия одежды, бесцельно слоняющихся личностей, напрочь отсутствуют пьяные и женщины в недопустимых нарядах. Хотя понятия «недопустимости» в Халялье и на Елисейских Полях различаются коренным образом: здесь обнаженные плечи и юбка до середины икры будут расценены как преступление, наказуемое тюремным заключением. Среди то и дело проезжающих по дорогам полицейских патрулей есть и те, которые специально следят за соблюдением местного дресс-кода. Ну и, конечно, жара… Но это природное явление, к тому же африканца жара не пугает…

Во дворце Ахмеда бен Касима ничего не изменилось. Просторные залы, высокие куполообразные потолки, тишина, едва нарушаемая журчанием фонтанов, прохлада, молчаливые слуги, которые появляются по хлопку ладоней, звонку с переносной кнопки вызова или по мысленному приказу хозяина в тот момент, когда они нужны. Сам он, в обычном национальном наряде, восседал на возвышении в похожем на трон кресле, в котором обычно принимал просителей и лиц, находящихся ниже него на социальной лестнице. Хотя сейчас перед властные очи явился начальник его личной охраны. Или уже нет? Шейх быстро принимал кадровые решения, и далеко не всегда они заканчивались просто отставкой… Вот и распорядитель акульих охот Али стоит на месте главного охранника — справа и чуть сзади господина. Может быть, уже он начальник охраны? И даже без ножевого поединка? Но для этого нужно сильно разгневать шейха, а ведь он ровно ничего не сделал! Пока…

— Ну, выполнил свой обет? — спросил шейх.

Вроде обычный вопрос, и вполне соответствующий обстановке, но Мадибе не понравилось ни как он смотрит, ни каким тоном говорит…

— Да, еще один виновник побрел в небесные луга прислуживать моему хозяину…

— Но ведь туда должны отправиться все причастные! Ты уже знаешь, кто будет следующим?

— Знаю, — кивнул Мадиба, а сам подумал, что шейх бы очень сильно удивился, услышав, кто третий на очереди.

— А что ж ты так долго делал в Париже?!

— Надо было найти того, кто хоть что-то знает…

— А разве это очень трудно? Там ведь много ваших!

— Да, много. Но из БББ никого нет. А те, кто есть, — обычные беженцы, которых больше заботят вопросы работы и вида на жительство.

— А ты под каким именем среди них ходил? — проницательно спросил шейх и прищурился.

— Под тем, под которым они меня знают.

— Вот то-то и оно! — Шейх осуждающе покачал головой. — А сейчас ты стоишь передо мной в костюме гяуров, и я не знаю, как тебя зовут в данный момент…

— Я только с самолета, господин! Не стал тратить время на переодевание…

— На это не нужно много времени. Значит, ты комфортно чувствуешь себя в нем! А это плохо… Мне сказали, что у тебя нутро осталось прежнее. Веру сменил, имя сменил, одежду сменил, а внутри тот же самый. Это характерно для ящериц, змей и… изменников.

Али кивал, показывая, что полностью согласен с мнением хозяина. Он находился в предвкушении счастливого изменения судьбы: ведь должность начальника охраны в дворцовой иерархии гораздо выше, чем распорядитель соколиных или акульих охот! И хотя он занимает ее временно, настрой шейха таков, что, похоже, выскочка Хафиз может потерять свой пост, скорей всего, вместе с головой!

Дело принимало плохой оборот. Тем более что стоящий перед троном африканец в европейском костюме действительно чувствовал себя «черным леопардом» Мадибой Окпарой, а не «соколом пустыни», охранником шейха Хафизом абу Халялья. Но проявить слабину, спасовать в такой ситуации нельзя, ибо мигом окажешься на орлином столбе, либо что его тут заменяет…

— У Далиля гнилые мысли и лживый язык. Если вы считаете меня изменником, — начал было Мадиба, дерзко глядя в глаза шейха, но тот взмахом руки прервал его.

— Пока нет. Иначе разговаривали бы мы уже не здесь и не так.

— Тайный поиск требует изменений имени, одежды, места жительства, — решился пояснить Мадиба. — Когда мы летели в Бахру, вы сами приказали мне надеть этот костюм, чтобы расположить гостей… Ведь войти в доверие к людям очень нелегко!

— Зато потерять его можно в один миг! — перебил шейх. — А все остальное меня не касается. Я всегда под своим именем и в своей одежде!

Тон Ахмеда бен Касима был надменным, если не презрительным.

«Ну да, — подумал уязвленный Мадиба. — Потому что тебя охраняют твои деньги. И ты живешь как король в своей стране, хотя богатством превратил в „свою страну“ весь мир…»

— Кстати, насчет Бахры у меня тоже имеются вопросы. Но вначале я должен кое-что уточнить, — многозначительно проговорил шейх.

«Ну вот еще чего не хватало!» — мелькнула тревожная мысль. Но он ее, конечно, никак не проявил вовне. Внешне начальник охраны вел себя, как и положено покорному и преданному слуге.

— Как вам будет угодно, господин! — склонил голову Мадиба, опасаясь, что шейх прочтет в его глазах отражение бушующей в душе исступленности. В конце концов, тот не сделал ему ничего такого, за что можно быть вовек благодарным. Взял на работу? Да, но заставив переступить через труп своего верного слуги. Того, который охранял его много лет и готов был собой заслонить от грозящей опасности!

Конечно, произносить это вслух было нельзя. Да и не только беспричинный «наезд» явился причиной затаенной, разъедающей его изнутри ярости. Дело совсем в другом… В том, что и вовсе невозможно продемонстрировать, дабы не быть вмиг преданным мучительной казни…

То ли эта мысль отразилась на лице, то ли шейх уловил исходящую от него волну неприязни, но он резко закончил разговор.

— Сними этот дурацкий костюм и собирайся. Завтра мы отправимся на «Ориенте» в южные воды. Думаю поохотиться на акул и добыть самую большую, которую еще никто и никогда не вытаскивал на земную твердь. Ты не хочешь тоже научиться этому делу?

— Прикажете — научусь! — ответил Мадиба.

Али нахмурился. Вероятность стать начальником охраны развеивалась, как мираж, да и его собственная должность утрачивала твердость и приобретала зыбкую неопределенность. Зачем шейху два ответственных за акулью охоту?! Или хозяин хочет и его свести в ножевом бою с этим черным атлетом, которого он заведомо победить не сможет? И тогда Хафиз с каким-нибудь новым Саидом закопают в пустыне уже его…

— Хорошо, можешь идти! — Шейх махнул рукой. — И подумай, не ошибаешься ли ты в том, кто твой хозяин! Ибо проговорки — это проявление истинной натуры, затаенной в глубине души под маской преданности!

Мадиба сразу понял, в чем дело: он назвал своим хозяином покойного Афолаби, как и считал в действительности! А в деспотиях подобные обмолвки случайными ошибками не считают!

— Мой хозяин шейх Ахмед бен Касим, — твердо произнес он. — Если, конечно, шейху угодно считать меня своим верным слугой!

— Угодно, — вроде бы смягчившись, сказал шейх. И тут же добавил: — По крайней мере пока!

Приложив сомкнутые ладони к груди и поклонившись, Мадиба, попятившись, отошел от трона на несколько шагов и, развернувшись, вышел. Шейх пристально смотрел ему вслед. Только что он стравил двух своих подданных, посеяв в каждом опасения и неуверенность в завтрашнем дне. Неизвестно, знал ли он про принцип «разделяй и властвуй», но пользовался им постоянно.

Вернувшись в свои покои, Мадиба переоделся в арабскую одежду, принял душ и вставил черную флешку в ноутбук. В конце концов, он слушал запись в спешке и в напряженной обстановке, когда от проходимца Анри-Жермена можно было ждать чего угодно! Может, он все-таки неправильно понял смысл того давнего разговора? Поэтому «черный леопард» включил воспроизведение и стал внимательно слушать, некоторые отрывки повторяя по несколько раз.

«Прошу, дорогой брат, присоединиться к нашему скромному застолью, чтобы насладиться прекрасными блюдами и, смею надеяться, приятным разговором», — это голос Ахмеда бен Касима.

«Спасибо, дорогой брат, что ты организовал эту встречу, — это уже глуховатый, чуть надтреснутый голос Джелани Афолаби. — Прошу у уважаемых гостей прощения за опоздание, я был на встрече с лордом-спикером палаты лордов… Рад познакомиться со всеми…»

«Я тоже от лица моих коллег благодарю организатора нашей встречи шейха Ахмеда бен Касима, надеюсь, она будет не только приятной, но и плодотворной…» — голос был незнакомым, но в нем угадывались ранее слышанные нотки…

— Мерзавцы! — Мадиба ударил кулаком по столу. — Заманили хозяина в ловушку, в результате он оказался на орлином столбе — вот и вся приятность и плодотворность!

«…Мы не хотели говорить об этом без вас, мистер Афолаби. Поскольку любые наши высказывания по этому вопросу — лишь суждения дилетантов… Но в Вашингтоне многие, интересующиеся Африканским континентом, поговаривают, что дела в Борсхане давно бы пошли в гору, и можно было бы наладить туда приток мирового капитала, модернизировать дорожную сеть, медицину… если бы президента Кинизелу Бело сменил более контактный и… скажем так, цивилизованный лидер. А вы как считаете, мистер Афолаби?» — задал вопрос прежний начинаемый узнаваться голос. Уверенный, напористый, его трудно спутать с другим…

«Есть тут у вас сок гуавы? — Разумеется, сэр. — Принеси. И побольше льда». Только позвякивали о тарелки ножи и вилки. Молодец хозяин, ушел от ответа!

«В США активизировались люди, имеющие влияние на Белый дом, которые призывают пересмотреть соблюдавшиеся в последние двадцать лет принципы нейтралитета в отношении Борсханы, — снова вкрадчиво заговорил незнакомец, и теперь Мадиба его опознал — это громила Мак! — Речь идет о коренном изменении политики в этом африканском сегменте…»

«В Борсхане нет политики, в Борсхане есть алмазы. Думаю, вы понимаете, что это значит…» — на этот раз ответил Джелани Афолаби.

И снова Мак:

«О да! Полагаю, это значит, что нам стоит наладить дружеские отношения с человеком, контролирующим алмазную отрасль страны. Насколько реально произвести ту политическую рокировку, о которой мы тут уже упомянули? Кому в критической ситуации подчинятся „Черные леопарды“?»

И опять Афолаби:

«Они подчиняются моему давнему проверенному другу полковнику Абигу Бонгани. А тот подчиняется мне. Думаю, эти испытания не изменили его лояльности к своему давнему начальнику. А среди „леопардов“ Абиг Бонгани пользуется непререкаемым авторитетом…»

«Это позволяет возложить на него большие задачи!» — радостно подхватывает Мак.

«Да, и повесить вас обоих на растерзание грифам!» — Мадиба вскочил, нервно заходил по комнате взад-вперед. Нет, он все понял правильно! Этот разговор можно истолковать только одним образом: заговор против президента Борсханы, сговор с представителями враждебных американских финансовых кругов, государственная измена, подрыв экономики Борсханы… Кинизела Бело в последнее время маниакально боялся заговора «черных леопардов», и когда ему прислали эту пленку, он убедился, что заговор существует! Так Афолаби и Бонгани оказались на орлином столбе! А организовал всю эту провокацию шейх Ахмед бен Касим! Умышленно или по неосмотрительности, не имеет значения — закон Рикарди не вникает в подобные мелочи!

Значит, он правильно определил: очередной кандидат на месть — шейх Ахмед бен Касим! А потом та сучка, которая, по всей вероятности, и отправила запись Кинизелу Бело! И Мак. А может, откроются и еще причастные лица! Похоже, на полях Небесного отца в услужении хозяина соберется большая свита! Так его верный слуга постарается искупить вину за то, что не смог его уберечь!

«Леопард» стал собираться в плавание. Минимум вещей, бритвенный прибор, белье… Да! Он достал из ящика стола еще один небольшой предмет, который забрал с виллы в Ницце вместе с золотым «Ронсоном»…

Вечером к нему зашел Галиб. Охранник был заметно взволнован, и это сразу бросалось в глаза.

— Далиль видел, как мы разговаривали в дирижабле, и рассказал об этом шейху, господин! — с порога сообщил он. — А шейх подослал ко мне Али, и тот будто бы случайно завел разговор о нашем полете в Бахру и о том, что там случилось. Я рассказал так, как знают все. Но он расспрашивал, о чем я шептался с начальником охраны… Я сказал, что это был обычный инструктаж, как охранять гостей. Но шейх заподозрил неладное. Я знаю, что он послал Джамиля в стойбище, чтобы выяснить, как в шатре оказалась змея и нет ли за несчастным случаем с Юнусом каких-то злоумышленных действий…

— Джамиль был заместителем Саида?

— Да. Именно он должен был занять его место в случае чего… И он тебя очень не любит!

— Это плохо, — процедил Мадиба. — Не то, что он меня не любит, а что поехал в стойбище! Тебя кто-нибудь там видел?

— Вообще-то все стойбище собралось у праздничного стола, а я специально пошел в другую сторону, — пожал плечами Галиб. — Но я спрашивал у мальчика, где поблизости водятся гейхо. И он мне показал место.

— Что за мальчик?

— Не знаю. Ему лет семь-восемь, на вид очень смышленый.

— Я тебя понял, — кивнул Мадиба. — Ладно, не переживай!

— Как не переживать, господин? На башне дворца сидят два грифа! Это очень плохая примета! И никогда раньше они к нам не прилетали…

— Ну-ка. — «Леопард» вышел на веранду и осмотрел вершины дворцовых сооружений. Действительно, на центральной башне чернели угловатые фигуры падальщиков с изогнутыми змееподобными шеями и хищно загнутыми клювами.

Он ободряюще положил руку на плечо Галиба.

— Да, прилетели, присели отдохнуть… Но мы ведь не живем в центральной башне. Так кому послан недобрый знак? Скорее, именно хозяину. Во всяком случае, нас это не касается. Иди с миром, все обойдется!

Галиб ушел несколько успокоенный. В конце концов, он выполнил задание своего начальника, и сейчас тот подтвердил, что не даст его в обиду. О чем ему волноваться?

Но Мадиба знал, что все далеко не так безоблачно, как кажется рядовому охраннику.

В плавании у главного телохранителя меньше забот. Ограниченный и многократно проверенный круг общения, отсутствие переездов и новых контактов, постоянное место жительства охраняемого объекта… Надо только находиться постоянно при нем и выполнять всякие приходящие на ум причуды, да и то если нельзя перепоручить их нижестоящему слуге. Правда, в последнее время Ахмеда бен Касима мучила бессонница, и он полночи проводил на палубе, в своем любимом кресле, а телохранителю приходилось бодрствовать вместе с ним, а потом, не выспавшись, подниматься навстречу новому дню…

Они обошли Австралию, но, не обнаружив того, что искали, направились к Гавайским островам, постоянно заглядывая чувствительным японским сонаром в глубь океана. Наконец, крупные экземпляры самых опасных морских хищников стали попадаться все чаще.

«Ориент» стоял возле Среднего Пальмового острова уже три дня. Али посчитал это место самым подходящим, и шейх согласился готовить охоту здесь. Каждый день Али разбрасывал вокруг яхты куски сырого мяса, потом подплывал на катере к рифовому барьеру и бросал прикорм там. И действительно, акулы стали появляться все чаще. Большие, маленькие, средние. Но шейх Ахмед ждал очень большую, огромную добычу — доисторического мегалодона, достигающего пятнадцати метров в длину! Многие специалисты утверждали, что такие монстры давно вымерли, другие считали, что они сохранились в Марианской впадине и разломах океанского дна. Шейх предпочитал верить вторым, потому что среди его трофеев имелась шести с половиной метровая белая акула — практический предел размера для данного вида, и, чтобы превзойти собственный рекорд, ему был нужен мегалодон. А то, что ему нужно, обязано было существовать или специально появиться под хотение хозяина, иначе жизнь утрачивала свою прелесть, становилась скучной, монотонной и неинтересной.

Соратники по клубу охотников на акул утверждали, что встречали десятиметровых подводных хищников, некоторые даже приписывали себе победу над такими гигантами, но подтверждали свои заявления только фотографиями, которые легко подделать. А настоящую тушу десятиметровой хищницы никто так и не представил. Шейх презрительно относился к лжецам и фальсификаторам, он был сторонник чистой победы, которая ни у кого не вызывала сомнения. А некоторые охотники, которым он верил, рассказывали, что огромные акулы водятся именно в этих местах. И он считал, что такая акула вот-вот появится!

Вот и сейчас: Али выбросил прикормку, а шейх перегнулся через борт и вглядывался в голубоватую водную толщу, прозрачную на много метров вниз. Хафиз, как и подобает, стоял неподалеку, чтобы не раздражать босса вторжением в его сферу личного пространства, и вместе с тем чтобы контролировать обстановку вокруг и иметь реальную возможность вмешаться в развитие событий, если они вдруг станут представлять опасность для охраняемой персоны.

— Подойди, Хафиз! — Шейх сделал знак рукой, и главный охранник мгновенно оказался рядом.

— Ты бы справился с этим? — Ахмед бен Касим с усмешкой указал пальцем в воду, где скользил силуэт, напоминающий пловца. Но это был не пловец, а белая акула относительно небольшого размера, на глаз — два с половиной метра. Такие не только не интересовали хозяина, но и подлежали уничтожению, чтобы не замусоривать район охоты.

— Не знаю. На крокодила с ножом я ходил много раз, а на акулу — ни разу… Думаю, что мне еще надо подучиться. Тогда справлюсь…

— Акула в четыре раза сильней крокодила равного размера, — снисходительно сказал шейх. — И убить ее сложно — запас жизненных сил у нее неизмеримо больше!

— Удивительно! — почтительно покрутил головой Хафиз. — Я этого не знал…

— Вот то-то! И не забывай — она находится в своей стихии. А охотник — в чужой среде. Так что преимущество на ее стороне. А с крокодилом дело обстоит ровно наоборот! Так что имей в виду — не все так просто…

Он взмахнул рукой. Стоящий чуть в отдалении Али, с винтовкой в руках, хорошо знал, что делать, и, быстро приложившись, выстрелил несколько раз. Пули, входя в воду, вели себя совсем не так, как в кино: они не пронизывали морскую толщу на семь-десять метров, оставляя за собой бурлящий след, как стремительная ракета, а теряли силу уже через два-три метра, закругляли траекторию и начинали тонуть, чтобы повиснуть там, где их удержит возросшее давление… Но все-таки предполагаемая жертва почувствовала опасность, а может, ей не понравились странные завихрения и пузырьки, появившиеся вокруг, и она, нырнув в глубину, ушла из поля зрения. Чего и требовалось добиться: «мелочь» прогоняют, дабы она не путалась под ластами и на арену предстоящего сражения беспрепятственно выходили другие игроки.

Так и получилось — вскоре появились три крупные акулы, сонар показал приблизительные размеры: шесть, семь и восемь метров. Сквозь прозрачную воду были хорошо видны серые стремительные тела, которые пронзали водную толщу с удивительной для их размеров ловкостью и скоростью, точно заходили на цель, переворачивались на спину, заглатывая прикормку, и, мгновенно возвратившись в прежнее положение, тут же уходили на следующий заход. Жутковатое зрелище разворачивалось в трех плоскостях и напоминало воздушный бой. Надо сказать, что из всех, кто находился на яхте, пожалуй, только один человек был готов спуститься за борт и вмешаться в происходящие события.

Звали его Ахмед бен Касим, и он не просто был готов спуститься к акулам, но и собирался это сделать в действительности: быстро разделся, с помощью Али облачился в гидрокостюм, надел акваланг, взял мощное пневматическое ружье с пристегнутым баллоном, в котором находился воздух, сжатый до давления в 200 атмосфер. Особенностью этого ружья являлись два ствола с двумя гарпунами, каждый из которых имел свой трос и свою катушку, что позволяло производить два выстрела один за другим. Мадиба неоднократно предлагал хозяину использовать оружие боевых пловцов: пороховые автоматы и пистолеты — многозарядные, убойные и надежные, но тот не соглашался, ибо это не соответствовало международным правилам подводной охоты, а шейх в подобных вопросах был очень щепетилен. Правда, эта щепетильность не распространялась на обращение со своими подданными, которых он, в случае необходимости, подвешивал на вывернутых назад руках и расспрашивал о том, что хотел узнать. Но справедливости ради следует отметить, что и международных правил обращения со слугами не существует, а следовательно, он их тоже не нарушал.

Акулы сожрали прикорм. Самая маленькая тут же исчезла — то ли насытилась, то ли отправилась на поиски другой поживы, а две терпеливо нарезали круги вокруг яхты. Али снова схватил винтовку и обстрелял ту, что поменьше. Она была у самой поверхности, и пули достали ее основательно: вверх потянулись постепенно рассеивающиеся облачка крови, раненая хищница ушла в сторону и скрылась из глаз. Зато оставшаяся тут же получила солидный кусок мяса.

— Спускаюсь! — крикнул шейх, опуская на лицо маску.

На поясе у него висел нож, хорошо знакомый Мадибе-Хафизу, который таким ножом пробивал себе дорогу на ту должность, которую занимает. Именно таким, а может, даже тем же самым ножом он убил Саида, поэтому ему и смотреть на него не хотелось… Шейх, конечно же, давно забыл этот эпизод: он вообще не запоминал того, что прямо не затрагивало его интересов. По развернутому парадному трапу он спустился к воде и прыгнул, подняв фонтан брызг. Али и два матроса заняли места в катере, страхуя подводного пловца, который, энергично работая ластами, сближался с предполагаемой добычей.

Впрочем, кто окажется добычей, предсказать было трудно. Хотя вода искажала размеры, но силуэт человека был раза в три-четыре меньше, чем силуэт громадной рыбы, которая увлеченно разделывалась с прикормом. Потом она возьмется за новую еду… Мадиба знал: шестиметровая акула легко перекусывает человека пополам. Сейчас ему казалось, что этот экземпляр способен проглотить шейха вместе с его первоклассным и дорогим снаряжением. Во всяком случае, все происходящее развернется на глазах затаивших дыхание зрителей: экипаж «Ориента» столпился на палубах, жадно всматриваясь в прозрачную воду. У всех колотились сердца, и каждый испытывал гордость и преклонение перед своим хозяином, демонстрирующим чудеса смелости и хладнокровия.

Увлеченный происходящим Мадиба даже не заметил, как к нему подошел Галиб. Он был опечален и даже не интересовался тем, что вот-вот должно было разыграться под водой.

— Мой друг Азиз по секрету сообщил, что пришла радиограмма от Джамиля. Он подтвердил, что в Бахре я искал змею. Теперь мне конец…

«Тогда мне тоже конец!» — подумал Мадиба. Но виду не подал, тем более что не собирался мириться с такой перспективой.

— А Башар пересказал слухи, что начальником охраны станет Али, — добавил Галиб.

«Если дело пойдет по новому сценарию, то так и будет», — подумал Мадиба, а вслух сказал:

— Не паникуй раньше времени. Знаешь, как бывает? Вечером султан грозит утром казнить всех своих врагов, но сам не доживает до утра…

— Что это значит? — непонимающе глянул Галиб.

— Просто вспоминаю арабские сказки. Посмотрим, как повернется дело. Может быть, шейх не вернется с этой охоты.

— До сих пор он всегда возвращался…

— Все когда-то случается в первый раз! Видишь, какая огромная рыба! Иди на свой пост и оттуда посмотри, чем закончится сегодняшняя схватка!

Огромная акула сожрала мясо и, едва пошевеливая хвостом, медленно двинулась параллельно курсу «Ориента». Ахмед плыл ей наперерез. Катер с прикрытием следовал за ним, его тень накрывала плывущего шейха и, наверное, придавала ему уверенности, хотя Мадиба не понимал, как Али, который успел надеть акваланг, сможет ему помочь в случае обострения обстановки. Акула не обращала на охотника никакого внимания — может, она не видела его, так как не обладала боковым зрением, а может, просто не считала нужным реагировать на всякую мелочь, заведомо не представляющую для нее ни малейшей опасности. Она подпустила человека на четыре метра. Это была ошибка, подтверждающая, что акулы самые безмозглые существа на земле, заменяющие разум жизнестойкостью, прожорливостью и бешеной агрессивностью.

Когда они сблизились, шейх прицелился и нажал спуск. Раздалось шипение, ружье подбросило, из ствола, в пузыре сжатого воздуха вырвался напоминающий лом гарпун — полуметровой длины и сантиметрового диаметра, который мгновенно пересек разделяющее их расстояние и с силой воткнулся блестящим острием в левую жабру! Пузырь воздуха лопнул, его остатки пузырьками взлетели к поверхности. Акула резко рванулась, пытаясь освободиться, но наконечник раскрылся двумя острыми обратно-направленными крючьями, которые, вонзившись в кости и хрящи, намертво соединили ее с тяжелым гарпуном, и привязали к стальному тросику. Тогда она инстинктивно попыталась скрыться в глубине, но линь натянулся и потащил за собой ружье и держащего его человека, так что быстро нырнуть не получилось — приходилось тащить за собой лишний груз, который вел себя отнюдь не пассивно, а напротив — рвался наверх…

Шейх действительно изо всех сил работал ластами, но подстреленная добыча сдаваться не собиралась и, несмотря на все усилия, тянула его прочь от яхты и вниз, ко дну… Это было честное единоборство: сейчас ему не могло помочь ни богатство, ни связи, ни прекрасно обученные «Соколы пустыни» — здесь находились только он и акула, причем рыба находилась в своей стихии… Но именно это и привлекало его в акульих охотах, именно сложные победы в схватке один на один давали ему чувство самоуважения и уверенности в любой ситуации и с любыми людьми, зверями или призраками, если таковые вдруг объявятся…

И без того довольно прохладная вода ощутимо похолодела и стала плотней, солнечные лучи уже не достигали этого уровня, наступил сумрак, и шейх пожалел, что снял с оружия фонарь. Щелчки легочного автомата показали, что он меняет подачу дыхательной смеси в соответствии с большей глубиной. Три щелчка — пятнадцать метров…

Ахмед бен Касим не собирался покорно погружаться в пучину — хищница могла затащить так глубоко, что вынырнуть уже не удастся. Он знал, что сделал неплохой выстрел: гарпун вошел в голову основательно — акула не проживет долго с таким ранением. Но сразу такая живучая тварь не погибнет. Поэтому дело затягивалось, и он похвалил себя за то, что сделал индивидуальный заказ оружия по своим требованиям. Ружья такого типа хороши тем, что их можно не перезаряжать: баллона со сжатым газом хватает на десяток выстрелов. Но надо каждый раз вкладывать новый гарпун и пристегивать его к линю, а сделать это трудно или даже невозможно, особенно когда раненая акула уходит, таща за собой незадачливого охотника, как происходит сейчас! Но благодаря предусмотрительности у него был готов к выстрелу второй ствол, надо было только правильно им распорядиться!

Шейх подтянулся за трос поближе к раненой добыче и выстрелил из второго ствола в большой, словно блюдце, глаз. На этот раз гарпун тоже попал в цель, хищница рванулась вправо, влево, вверх, вниз — словно норовистая лошадь, желающая сбросить всадника. Это ей не удалось. Хотя шейха бешено мотало из стороны в сторону, а ружье с силой вырывалось из рук, но он вцепился в него мертвой хваткой и удержал единственный предмет, который мог помочь ему вернуться в привычный мир.

Поняв, наконец, откуда ей грозит опасность, акула развернулась и пошла в атаку на охотника. Огромная, утыканная костяными джамбиями пасть нацелилась на голову и, несомненно, откусила бы ее, ибо на такой глубине он уже несколько утратил свободу маневра… Но, снова подтянувшись уже на двух линях, ему удалось уйти с линии атаки и, поднырнув, ножом — он так и не понял, каким образом нож оказался в его руке — ударить в белое брюхо, которое, упруго сопротивляясь, прогнулось, но все-таки с треском пропустило клинок внутрь по самую рукоятку. Отработанные навыки заставили резко рвануть нож вверх, расширяя рану… Инерция огромного тела довершила остальное — оно было распорото почти от головы до хвоста, все вокруг окутало облако акульей крови и выпадающих внутренностей. Акула потеряла активность, она еще проплыла несколько десятков метров, суетно работая хвостом, и замерла. Потом, перевернувшись на спину, стала тонуть.

Но это не входило в планы охотника, и он воспользовался еще одним «ноу-хау», заложенным в свое замечательное ружье: нажал кнопку выброса сигнального буя! Сжатый воздух с хлопком наполнил вложенный в контурный приклад мешок из тонкого ярко-желтого пластика, и тот, развернувшись в большой шар, рванулся вверх, к солнечному свету, поднимая ружье и удерживая прикованную к нему двумя тросами безжизненную тушу акулы.

И сам шейх, вяло перебирая ластами, стал подниматься к поверхности, не понимая, отчего вдруг неожиданно навалилась слабость, почему болит правая рука и откуда вокруг него взялась кровь, причем, похоже, не акулья, а его собственная…

Всего в пятнадцати метрах наверху раскинулся другой мир. Ярко светило солнце, отражаясь в безобидной глади океана, в небе кружили чайки, не было смертельных угроз, крови и первобытного противостояния двух существ, сошедшихся в схватке не на жизнь, а на смерть. Словом, все выглядело совсем не так, как под водяной толщей, но это спокойствие было обманчивым — на палубе «Ориента» царила паника. Зрители, затаив дыхание, наблюдали за схваткой шейха с гигантской акулой и видели, как раненое чудовище нырнуло в глубину, увлекая шейха за собой, и оба скрылись из глаз. Ясно было, что ситуация вышла из-под контроля и шейху угрожает гибель, но никто не знал, что делать. Шейх никогда не готовил группу спасения — с аквалангами, подводными скутерами и оружием, которая придет на помощь в нештатной ситуации. Наоборот — он всегда рассчитывал только на себя!

И вот теперь катер прикрытия бесцельными кругами ходил над местом схватки, Али, сжимая в руках состоящий на вооружении боевых пловцов подводный автомат «Мурена», вглядывался в прозрачную голубоватую воду, но ничего рассмотреть не мог. Только какое-то бурление на глубине и поднимающиеся пузырьки воздуха выдавали, что там, внизу, схватка продолжается. Вдобавок в район охоты снова заплыли две крупные акулы, возможно, те самые, которых недавно прикармливали и которые все-таки не насытились. Это стало дополнительной угрозой: если шейх, поднимаясь с глубины, столкнется с ними, то охота может закончиться совсем не так, как все этого ожидали.

Али прыгнул за борт, поплыл наперерез хищницам и, приблизившись, открыл огонь. Армейский подводный автомат совсем не то, что охотничье ружье. На небольшой глубине он бьет на двадцать метров очередями, и маленькие шестигранные стрелы пронизывают цель насквозь. Правда, у них нет линя для того, чтобы тянуть за собой и вытаскивать добычу, но в условиях боевых действий и не требуется извлекать на поверхность убитых диверсантов. Ни как рекордные трофеи, ни в каком-либо другом качестве.

Выстрелы Али нашпиговали стрелками меньшую акулу, но, рассчитанные на другую цель, они не смогли вывести рыбу из строя, и она, извернувшись, ушла в сторону, оставляя за собой постепенно тающий розовый шлейф. Вторая же стремительно пошла в атаку. И снова закружилась карусель, напоминающая воздушный бой, — Али стрелял в нее длинными очередями, как будто пилот истребителя пытался сбить идущего в лобовую атаку противника. Но то ли он промахивался, то ли легкие стрелки скользили по толстой шкуре конической головы, не причиняя ей заметного вреда, но расстояние быстро сокращалось.

Охваченный паникой, Али решил всплыть и, взбивая ластами пену, резко пошел вверх, а это было серьезной ошибкой. Все-таки он не был охотником на акул и осуществлял только прикрытие хозяина, а поскольку тот раньше никогда не попадал в аналогичные ситуации, то он и не знал, что так делать нельзя. Ведь пасть акулы находится на нижнем скосе морды, чтобы схватить добычу, ей необходимо перевернуться на спину или выбрать направление атаки снизу вверх, и сейчас Али как раз облегчил ей задачу, давая возможность атаковать себя снизу и подставляя не прикрытые встречным огнем ноги…

Но, как бы то ни было, он сделал то, что сделал, и уже вынырнул на поверхность, схватился за борт катера и даже, в последний раз шевельнув ластами, наполовину выскочил на прогретый солнцем воздух, когда под ним лязгнули чудовищные челюсти, отхватившие то, что осталось в воде, с той же легкостью, с которой садовые ножницы отсекают засохшую ветвь винограда! В изумрудной прозрачной воде расплылось огромное красное пятно. Акула, захватив нижнюю часть туловища несчастного Али, нырнула и исчезла из виду. Оставшаяся половина, беспомощно взмахнув руками и выпустив автомат, ушла под воду. На «Ориенте» раздался вопль ужаса, матросы в катере, которые находились в эпицентре трагедии, включив двигатель, рванули подальше от страшного места.

Даже видавшему виды «черному леопарду» стало не по себе, но он был озабочен другим — судьбой шейха Ахмеда бен Касима, чью значимость и величие огромные акулы отказывались признавать, а потому вполне могли именно сейчас терзать его в мраке морской пучины… А Мадиба Окпара, он же Хафиз абу Халялья, — главный телохранитель — никак не мог ему помочь! Он лихорадочно осматривал водную гладь, но блестящая, с солнечными бликами поверхность была спокойной и равнодушной. В конце концов, за сотни тысяч лет океан перевидал столько величайших катастроф, начиная со всемирного потопа, ушедшей на дно Атлантиды, цунами, сметающих с лица земли целые континенты, что происходящее в данный момент вообще не воспринималось им как трагедия или нечто заслуживающее хоть капельки внимания. Чего нельзя сказать о главном телохранителе возможного наследника престола: в Нефтяном Королевстве за невыполнение своего прямого долга, повлекшее гибель охраняемого лица, полагалось принародное отсечение головы! Причем с такими мелочами, как конкретные обстоятельства «невыполнения долга», никто и никогда не разбирался…

Напрягая зрение, Мадиба водил биноклем из стороны в сторону, будто пытался проникнуть взглядом под воду и увидеть своего хозяина. И вдруг, метрах в ста от яхты, зеркальную поверхность прорвал большой желтый шар. Это был буй, который должен отмечать место, где находится трофей шейха, чтобы он не потерялся в бескрайних просторах гидрокосмоса. Но сейчас это был более важный знак того, что шейх находится где-то рядом с ним. Возможно, находится…

— На восток, сто метров — буй, быстро туда! — крикнул в рацию Мадиба. — И верни этих идиотов на катере!

— Вижу, выполняю! — отозвался капитан Наджах, и «Ориент» двинулся к желтому пятну. Секунды растягивались в минуты, буй приближался медленно, словно в страшном сне, но когда все же они его достигли, то оказалось, что шейха рядом нет.

«Погиб!» — подумал Мадиба и вспомнил свое предсказание — похоже, оно начинало сбываться… Но тут на поверхности появились пузырьки, их число увеличивалось, а с глубины поднималось что-то темное и, наконец, из воды показалась голова шейха в маске, прозрачная голубая вода вокруг замутилась чем-то розовым… Главный охранник понял, что босс ранен и, не раздеваясь, прямо с третьей палубы прыгнул на выручку. В воду он вошел неудачно, сильно ударившись о твердую поверхность, гафию сразу сорвало с головы, галабея намокла и сковывала движения, но «леопард» не обращал на это внимания. Он успел вовремя — шейх не очень уверенно держался на воде, похоже, что его правая рука не работала.

Мадиба схватил хозяина под мышки и с трудом удерживал до тех пор, пока в воду не бросились Галиб и Башар. Втроем держать шейха стало полегче, «леопард» снял с него маску и вынул загубник, чтобы он мог дышать свежим воздухом. Наконец, подоспел и катер, шейха затащили туда.

— Вам по пятьдесят палок! — зло бросил телохранитель перепуганным матросам, которые вначале испугались кровавой расправы с Али, а теперь боялись гнева шейха. И не зря!

— По семьдесят пять! — поправил Ахмед бен Касим. Это был предел, который может выдержать наказанный, и то не всякий. Значит, шейх чувствовал себя неплохо!

Через несколько минут хозяина подняли на борт «Ориента». Точнее, он сам медленно взошел по парадному трапу, хотя всегда взлетал по веревочной лестнице, молча поднялся на четвертую палубу, снял снаряжение и, тяжело дыша, опустился прямо на тиковый пол. Опытный хирург Сабит произвел первичный осмотр. Впрочем, все было понятно и без врача. Гидрокомбинезон на правой руке шейха разорван в клочья, как будто по нему прошелся шлифовальный круг, который захватил и человеческую кожу.

— Шкура акулы — как грубый наждак, — пояснил Сабит. — Видно, она вас зацепила… Хорошо, что были в гидрокостюме, иначе могла стесать мясо до костей…

— Хорошо, что я выстрелил второй раз, — сказал шейх. — И хорошо, что успел достать нож и вспороть ей брюхо! Иначе ободранной кожей не обошлось бы!

Сабит обработал рану, наложил какую-то мазь, перебинтовал руку, сделал обезболивающий и противостолбнячный уколы.

— Вам надо отдохнуть, господин, — сказал он, но шейх покачал головой:

— Я не устал. Хафиз, пусть мне принесут кальян с пенджабской травой. И пусть Али… А кстати, где Али?!

— Он сражался с двумя акулами, которые могли помешать вам всплыть. Одну прогнал, а вторая перекусила его пополам…

— А-а-а, — успокоенно произнес шейх. — А я уж подумал, что он забыл о своих обязанностях. Хорошо, тогда распорядись, чтобы мой трофей вытащили и тщательно измерили! Это очень важно! Надеюсь, я не зря рисковал!

— Хорошо, господин! — кивнул Мадиба и передал команду Наджаху.

Несколько матросов подцепили буй и с трудом подняли тушу акулы на поверхность, а потом занялись той задачей, которая всегда стояла в таких случаях — тщательно произвести документирование для регистрации рекорда. Все начиналось с тщательных замеров: если общая длина акулы превысит размеры предыдущих трофеев шейха, ее следовало сфотографировать, описать и заморозить. В противном случае рыбину просто выбрасывали за борт.

Вручную поднять чудовище на палубу было невозможно — его зацепили крюком за жабру и вытянули из воды. Это было впечатляющее зрелище: голова с оскаленной пастью уже достигла уровня третьей палубы, а хвост еще касался воды! А победил такую громадину самый обычный человек! Хотя таким он был только с виду, на самом деле экипаж видел в своем хозяине могущественного джинна! На него украдкой смотрели издали и радовались, что такой смелый, сильный и замечательный человек жив.

Хотя сейчас шейх, обычно возглавляющий процедуру документирования добычи и активно в ней участвующий, не проявлял к ней никакого интереса. Ему принесли свежую одежду и кальян, он переоделся, уселся в свое любимое ротанговое кресло и неспешно затягивался сизым, с острым ароматом, дымом. Сжатые в комок нервы расслаблялись, и он постепенно приходил в себя. Наджах неслышно подошел, остановился на приличном расстоянии и деликатно поинтересовался:

— Какие будут указания по замерам добычи, господин? Прикажете начинать? Или…

Шейх выпустил несколько колец дыма, посмотрел, как они догоняют друг друга, и вяло махнул рукой.

— Отложим до завтра! Это чудовище, — он показал большим пальцем через плечо назад, в сторону кормы, — оно уже никуда не денется. И чувствую я, что это самая большая акула, добытая на земле за последнюю тысячу лет!

— Никто даже не сомневается в этом, господин! — склонился в поклоне Наджах и исчез, будто растворился в сгущающихся сумерках.

На «Ориенте» ложились спать рано и вставали тоже рано, чтобы не пропустить прелестей раннего утра в открытом океане и незабываемого по красоте восхода солнца. Во всяком случае, так считалось, и отчасти это было правдой: и ранее утро в океане прелестно, и восход солнца незабываем. Но имелось и более прагматичное объяснение, которое вслух не произносилось: распорядок дня во дворце, на дирижабле и на яхте определялся привычками и желаниями хозяина — все остальные подстраивались под него.

Все уже разошлись, и Мадиба ожидал команды быть свободным, чтобы привести в порядок себя и свою каюту: он бросил мокрую одежду прямо на пол и надел рабочий комбинезон, но завтра он снова должен быть в галабее и гафии, а его собственный головной платок утонул, и надо было каким-то образом раздобыть новый… Но внезапно шейх сказал:

— Что-то мне не спится. Пойдем, я хочу посидеть на палубе.

Это было уже не в первый раз. Обычно шейх сидел в шезлонге и смотрел вдаль, хотя ночью не то что вдали — вблизи ничего не увидишь. Может быть, он считал звезды на горизонте, может быть, думал о чем-то своем: о бизнесе, политике или личных делах. Во всяком случае, так он сидел довольно долго и ложился спать уже в три-четыре часа утра. Каждый раз при нем находился Мадиба, как и положено личному охраннику. Он тоже думал о своем, хотя масштаб его мыслей был неизмеримо мельче, чем у шейха Ахмеда. Он думал о неопределенности своей судьбы: нет ни дома, ни семьи, ни четкой и реально достижимой цели в жизни. Гибель хозяина усложнила и запутала его жизнь окончательно, а рисуемые представления о будущем растаяли, как миражи в пустыне…

Но в этот раз шейх был настроен поговорить.

— Как дела? — спросил он. — Что у тебя нового в исполнении своего обета?

— Ничего, господин, я же нахожусь все время при вас и никуда не отлучаюсь, — сказал он.

— Ты знаешь, Хафиз, я никогда всерьез не подозревал тебя в предательстве, хотя и намекал на это. Но Далиль мне сказал, что вы шептались о чем-то с Галибом — он видел это на мониторе. И произошло это перед тем, как мы прилетели в Бахру.

— Да, такое было, — кивнул Мадиба. — Я инструктировал, как лучше охранять гостей в стойбище.

— И после этого один из строго охраняемых гостей трагически погиб в том самом стойбище! Не правда ли, странно?

Почти все освещение на яхте, кроме ходовых и сигнальных огней, было потушено, и только бледный свет луны освещал четвертую палубу, сидящего в кресле шейха с упрятанной в рукав перевязанной правой рукой, которая, очевидно, доставляла ему беспокойство — иногда Ахмед бен Касим морщился от боли. А напротив него стоял в смиренной позе главный охранник, как думал шейх — Хафиз абу Халялья, а на самом деле — Мадиба Окпара.

— Всякие странности случаются в жизни, — сказал Окпара. — На все воля Всевышнего.

— Это правильно, — кивнул шейх. — Но дело в том, что я послал своего верного слугу Джамиля в стойбище. И он расспросил жителей. Их всего около ста пятидесяти — ограниченный ареал, вокруг пустыня, новостей практически нет, они обсуждают каждую мелочь, а уж приезд гостей и гибель одного из них останется в памяти на много десятков лет… Сам понимаешь, при таких обстоятельствах вряд ли можно сохранить какую-то тайну. И все знают, что Галиб спросил у девятилетнего Акифа бен Казима, где неподалеку видели гейхо. И мальчик показал ему это место. А через час Юнус умер от укуса гейхи. Это, по-твоему, совпадение? Или воля Всевышнего? А может быть, это твоя воля?!

В голосе шейха зазвенел острый булат.

— Ты же понимаешь, если я расспрошу Галиба, то он начнет отвечать через пять минут. Поэтому я даю тебе возможность объяснить самому то, что произошло.

Мадиба знал, что действительно Галиба «выпотрошат» очень быстро. И, конечно же, он назовет его имя. Поэтому запираться не имело смысла. Просто то, что происходило сейчас, ускоряло то, что должно было произойти рано или поздно.

— Юнус виновен в смерти господина Афолаби, — сказал он, словно сунул руку в кувшин с эфой.

— Вот как! — удивился шейх. Или сделал вид, что удивился. — Чем же?

— Он записал разговор в «Райской кухне». И продал его.

— Кому?

— Посреднику. А тот перепродал сотруднице военной разведки Франции.

Наступила тягучая пауза. Шейх обдумывал то, что он услышал.

— Это ничего не меняет, — наконец сказал он. — Ты не получал моего согласия на устранение одного из моих гостей.

— Это верно. Но я исполнял обет Рикарди.

— Мне не нужен слуга, который действует в обход меня, — холодно сказал шейх. — А что с тем посредником?

— Он пошел на поля Небесного отца.

— Теперь ты должен отправить туда же и женщину из DRM?

— Да. И еще кое-кого…

Было темно. Лунный свет освещал шейха, но сзади, под углом, так что глаз не рассмотреть — только пустые глазницы, словно он уже мертв и вместо лица у него на плечах обглоданный временем череп. Зато Мадиба стоял в тени от рубки, так что в темноте угадывался только силуэт, а руки в тонких нитяных перчатках видны не были. Он полез в карман, вынул и спрятал за спину тот предмет, который вместе с золотым «Ронсоном» забрал из своего кабинета на вилле Афолаби в Ницце. И который взял с собой, собираясь в это плавание. Это был выкидной нож «Корсиканец», принадлежавший Ловкачу Антуану, порезавшему им несколько человек и даже убившему вождя племени буру. Сам он сгинул в джунглях, а полковник Бангани привез нож из экспедиции как доказательство того, что Ловкача больше нет.

— И кто следующий стоит у тебя в очереди на Небесные поля? — спросил шейх голосом, не предвещающим ничего хорошего. Но «леопард» его не боялся: решимость и подходящий момент сошлись в одной точке времени и пространства. За спиной раздался щелчок: «Корсиканец» выбросил стилетный клинок — узкий и острый, как змеиное жало.

— Вы! — ответил Мадиба и сделал быстрый, резкий выпад. Удар был выполнен правильно и точно — нож вонзился в сердце шейха. Недаром «Черных леопардов» учат убивать с одного удара.

Все произошло очень быстро и довольно просто. Мадиба даже не ожидал, что ему удастся так просто выполнить обет в отношении столь могущественного и важного человека, как Ахмед бен Касим. Не так давно тот убил огромную акулу, которая сейчас, вытянувшись во всю длину, висела за кормой «Ориента». А вот сейчас и сам шейх сидел, обмякнув, в кресле, а рукоятка ножа торчала у него из груди…

Итак, задача выполнена, теперь надо выходить из сложившейся ситуации, и Мадиба уже продумал, как это сделать. Он быстро прошел в ходовую рубку и с порога приказал вахтенному:

— Включай сирену тревоги, Язид! Яхта заминирована!

— Что? — встрепенулся тот.

— И дай мне микрофон!

Взревела сирена. Мадиба, приблизив микрофон к губам, объявил по внутренней трансляции:

— Внимание, тревога! Яхта заминирована! Всем немедленно выгрузиться на остров! Через пятнадцать минут будет поздно! Охране зайти в радиоузел!

Он включил механизм опускания трапа. В это время по лестницам и коридорам забегали встревоженные люди. В радиорубку вбежал Галиб.

— Что случилось? — спросил он.

— То, что я тебе и говорил. Царь не дожил до рассвета. Выводи всех на берег, пусть возьмут палатки, продукты и воду, сколько смогут унести! А ты возьми кувалду и сбей акулу в воду — шейха уже не интересуют рекорды!

На «Ориенте» началась паника. Наджах и Язид руководили эвакуацией: направляли людей к основному трапу, они сбегали по нему, прыгали на мелководье, где вода доходила максимум до пояса, и выбегали на берег. Затем Башар строил их цепочкой, и они передавали из рук в руки ящики с водой, продукты и несколько палаток. Со стороны кормы доносились глухие удары, наконец, яхту качнуло, и раздался сильный всплеск — огромная акула возвратилась в родную стихию. Хотя вряд ли она принесла ей облегчение!

Конечно, в пятнадцать минут эвакуация не уложилась. Прошло полчаса, пока на яхте остались только Мадиба и Галиб.

— Значит, так, — сказал Мадиба. — Руководи здесь, если сможешь. Скажи, что тебе неизвестна судьба шейха и что я готов пожертвовать жизнью, чтобы спасти и его, и всех остальных. Давай, выходи на берег. Телефоны здесь не берут, но судоходство довольно оживленное. Через несколько дней вас обнаружат и заберут!

— А что будет со мной?

— Ничего. Рассеянная информация не представляет опасности. Кто-то сказал, что ты искал змею, кто-то сказал, что гость шейха погиб от ее укуса, но некому собрать эти факты воедино и принять решение. Сделать это мог только шейх, но его уже нет.

— Как нет? — не понял Галиб.

— Ну, пойди, посмотри!

«Леопард» провел охранника на четвертую палубу, и тот замер, с удивлением и ужасом глядя на мертвеца в кресле.

— Шейх Ахмед убил такую огромную акулу — я еле-еле сбил ее с крюка… А ты убил его… А кто-то убьет тебя… Получается, убить могут кого угодно?!

Галиб повернулся и ушел. Мадиба посмотрел, как он выбрался на берег, поднял трап и включил двигатель. Он отвел яхту от берега и наугад взял курс на юг. Он не знал, что его там ждет, да и не собирался находиться на «Ориенте» до прибытия в конечный пункт. У него был свой план!

«Звезда Африки» ждал шейха в Куала-Лумпур. «Леопард» по рации вызвал Далиля.

— Поднимай свой ковер-самолет! Записывай координаты и курс «Ориента», — произнес он. — Команда шейха — встретить нас на маршруте. Тогда получишь дополнительные указания!

— Хорошо, — растерянно сказал Далиль — Выполняю. Но это займет не меньше суток…

— Выполняй! — оборвал его «леопард» и поднялся на четвертую палубу проститься с шейхом. Он ничего не говорил, просто стоял и молча смотрел на могущественного человека. Столь же могущественного, как и тот, который по его вине отправился на Орлиный столб. И еще он подумал, что загадка с пропажей экипажа «Ориента» тоже войдет в число морских легенд. Хотя она довольно быстро разрешится.

Яхта шла на автопилоте по указанному маршруту. Времени у него было достаточно, и он очень устал. Но сейчас, впервые за много лет, ничего не мешало ему отоспаться и хорошо отдохнуть. Он отправился в свою каюту, лег в постель и провалился в глубокий, тяжелый сон. Незабываемым рассветом он сегодня не любовался.

Далиль вышел на связь ровно через сутки.

— Взял ваш пеленг! Что случилось? Почему работает аварийная передача?

— Не твой вопрос, — оборвал его Мадиба. — Где находишься?

— Недалеко. Через час буду над вами. Какие указания?

— Спустишься и меня заберешь!

— Одного?

— Да. Якорей и лифта не нужно, сбросишь веревочный трап.

— А шейх?

— Не твое дело! Делай, что говорю!

Потом Мадиба зашел в свою каюту, собрал кое-какие бумаги, забрал золотой «Ронсон» и «смит-вессон». Это были все его вещи. «Корсиканец» останется на «Ориенте»… Он еще раз обвел взглядом свое временное пристанище. Вряд ли ему когда-нибудь еще доведется жить в таком. Но он без всякого сожаления захлопнул дверь и вышел на палубу.

Далиль не соврал — действительно, через час высоко в небе появился сверкающий в солнечных лучах зеркальный дирижабль. Он стал спускаться, увеличиваясь в размерах, и вскоре, закрыв солнце, всей своей громадой навис над «Ориентом», который по сравнению с ним казался ореховой скорлупкой. В кабине открылся люк, и вниз была сброшена веревочная лестница, которая вначале не доставала до яхты на добрых семь метров, но пилоты с ювелирной точностью снизились, и она коснулась палубы. Мадиба подбежал и принялся забираться по узким деревянным ступенькам. «Звезда Африки» сразу приподнялся и стал медленно набирать высоту.

Из-за разницы в скоростях лестница раскачивалась и закручивалась штопором, вдобавок налетел ветер, который словно хотел сбросить намертво вцепившегося в трап Мадибу. Далиль мог этому помочь. Надо было только перерезать веревку, или подняться на несколько сотен метров и запереть входной люк, или еще проще — всего-навсего увеличить скорость, переложив все дальнейшее на природу и законы физики. Ему, конечно, хотелось избавиться от «леопарда», которого он раздразнил неосмотрительным словесным выстрелом и вдобавок промахнулся. Но он был капитаном дирижабля, а не «черным леопардом» или «соколом пустыни», и значит, был способен наушничать хозяину, передавая ему информацию, которая могла стоить кому-то жизни, но сам отнимать жизни не умел. А точнее, не смел, потому что особых умений в данном конкретном случае не требовалось.

Поэтому Мадиба, преодолевая штормовые порывы, все же поднялся по пляшущему веревочному трапу. Далиль, в черном летном комбинезоне, лично стоял у люка и даже протянул руку, имитируя желание помочь начальнику охраны. Несуществующей охраны мертвого шейха. Но Мадиба помощи не принял и самостоятельно ворвался в салон.

Капитан отдал команду в рацию, дирижабль принялся набирать высоту и увеличивать скорость. А «Ориент» уменьшался в размерах и, наконец, превратился в маленькую щепку, оставляющую за собой длинный вспененный след на голубой поверхности океана. И конечно, с такой высоты нельзя было разобрать — кто и в каком состоянии сидит там, в кресле на четвертой палубе. Но Мадиба и так это знал. Да и Далиль догадывался о чем-то подобном, разумеется, без деталей. Просто понимал, что существующая в их кругу иерархическая лестница обрушилась и расстановка сил изменилась. Когда разрушается устоявшаяся система понятий, наступает анархия и произвол, из водоворота которого выныривают наиболее сильные и твердые духом личности. И уже они задают тон и создают новую вертикаль власти, в которой не будет тех, кто утонул во время катаклизма.

— А где наш хозяин, светлый образ которого постоянно согревает мое сердце? — спросил Далиль, и в голосе явно чувствовались заискивающие нотки.

— Ты умеешь плавать? — вместо ответа деловито поинтересовался Мадиба.

— Да, но, конечно, не так хорошо, как хозяин…

— Ничего, тебе не придется с ним соревноваться! Сплавай и посмотри, как он там. Может, ты забыл ему что-то рассказать из своего запаса сплетен! — «Леопард» схватил капитана за шиворот и резким рывком выбросил за борт.

— А-а-а-а-а-а! — раздался длинный крик ужаса, слабеющий пропорционально тому, как уменьшалась черная фигурка, сжимающая в руке рацию, словно единственную надежду на спасение. Но если пилоты и слышали истошный вопль своего капитана, то помочь ничем не могли, а может, и не хотели.

Мадиба задраил люк и направился в рубку, чтобы отдать распоряжения о дальнейшем маршруте.