Письма Г. В. Адамовича И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову (1955–1958)

21. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой

104, Ladybarn Road Manchester 14 11/11–57

Дорогая Madamotchka

Только что получил Ваше письмо и немедленно, сидя на профессорской кафедре, отвечаю. Я ждал Ваших указаний, но, конечно, и сам думал, что и как. Но наши с Вами мнения очень разошлись. Я не думаю, чтобы сбор среди французов был возможен, т. е. при участии «Figaro Litteraire», «Nouvelles Litteraires». Читаете Вы «Figaro Litteraire»? Там сейчас ненависть и презрение ко всему русскому, они ни за что никакого письма не возьмут. Да если бы и взяли! Лет десять тому назад был там открыт сбор для Бунина, и взялись за это не Леонидов со мной, а Моруа и Мориак. Бунин был возмущен, потому что собрали всего меньше 100 тысяч, причем половину дал Brisson¹⁴⁸, редактор «Figaro». Ну, а что будет теперь? Кто на мое или Леонидова воззвание обратит внимание, даже если бы его поместили? (На что крайне мало шансов.) «Nous sommes infecter par les Russes»¹⁴⁹, вот и будет весь ответ. Надо трезво смотреть на вещи, без иллюзий, что получатся миллионы. Я, конечно, сегодня же напишу Леонидову, но буду настаивать на устройстве спектакля – или, на крайность, сбора между знаменитыми артистами, под его «эгидой». Другого с него ничего не выжать. Артисты в нем заинтересованы и будут, м. б., давать не из высококультурных побуждений, а чтобы ему угодить. Дал бы и Лифарь, но он сейчас в бедности, и я имел случай в этом нечаянно убедиться (подробности – de vive voix¹⁵⁰).

Мой совет – действовать в русском мире, если речь о сборе, а не о спектакле. Но есть загвоздка: только что заболела жена Зайцева (кажется, удар), и, конечно, на них будут собирать. В русских мирах – первое лицо Алданов, хотя и кислое. По-моему, malgre tout¹⁵¹, Литературный Фонд мог бы вам прислать 100 долларов. Ну, а если бы Вы написали отдельно всяким миллионщикам вроде Физа¹⁵², Кодрянских¹⁵³, Цетлинши и т. д., – то набралось бы и до 100 тысяч. Больше едва ли, если только нет в виду (у Вас, – потому что у меня нет) какого-нибудь лица богатого, а главное, – нового. Среди французов единственное лицо – Терешкович¹⁵⁴, но на него положиться нельзя, хотя попробовать можно. У него связь с «Nouvelles Litteraires» – G. Charensol¹⁵⁵ его друг. Но если бы даже поместить там письмо, нужно бы громкое французское имя, а не Mr. Adamovitch, homme de lettres¹⁵⁶. В русских газетах я написал бы все, что хотите, как лицо знаменитое, и я напишу Полякову, спросив его, можно ли это, т. е. в принципе можно ли сделать сбор (тогда, конечно, нужно и письмо Алданова в газете). Вейнбауму писать не хочу, т. к. он не отвечает на письма.

Не думайте, Madame, что я от чего-либо уклоняюсь. Ни отчего. Но надо делать то, что может что-то дать, а не планетарные пустяки. Кстати, видели Вы в «Новом русском слове» письмо – «мне стыдно, что я русская». Теперь это очень распространено, а кто rouge¹⁵⁷, кто blanc¹⁵⁸ – несущественно. Кто есть еще в Нью-Йорке? Прегель¹⁵⁹ (?), Стелла, если не обеднела, ну, и Ваши друзья Гринберги, которые на слезное письмо, м. б., и расшевелились бы. Вы, наверное, подумаете: дурак, все это я знаю сама! Но, честное слово, Madame, других мыслей родить не могу, и не сердитесь на меня. А еще просьба, tres serieux¹⁶⁰: напишите мне, что с Жоржем, без прикрас, полную правду. Я не думаю, что Вы преувеличиваете, чтобы на меня больше подействовать, но все-таки это возможно, pour ainsi dire¹⁶¹ безотчетно. Так что напишите все, как есть, т. е. как рассказывали бы доктору.

Пожалуйста. Я хотя и «великая сушь», но по ночам рыдаю в подушку, вспоминая, как жизнь прожита и зачем прожита.

До свидания. Целую ручки и все такое. Простите, если письмо Вас разочарует.

Ваш Г. А.

В качестве литературного развлечения: прочтите в новом «Новом журнале» стихи Madame Горской¹⁶². Я только что получил и насладился.