Письма Г. В. Адамовича И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову (1955–1958)

8. Г. В. Адамович – И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову

7, rue Frederic Bastiat Paris 8 23/IX–55

Дорогие Madame и Жорж

Вот, пишу из Парижа, куда прибыл на днях. До чего грустна наша быстротекущая жизнь: опять зима, скука и никаких развлечений, и надолго. Впрочем, тут жара, на зиму еще не похоже.

Получил письмо Жоржа. Книгу пришлю⁵¹, но должен ее купить, а сейчас сижу с 300 франками в кармане. Я приехал в твердой надежде на того типа, который мне дает под фунты авансом, а он оказался еще на vacances⁵², и где – неизвестно. Я был так в нем уверен, что, проходя мимо Samaritaine, купил descente de lit⁵³, для украшения моего апартамента в дополнение к барометру и шкафику, поразившим Жоржино сердце. А оказалось, что типа нет, а на descente истрачено все, что было, впрочем, очень мало, но все-таки – все. «La vie est tissee de pieges»⁵⁴, как правильно говорит Фруэтша.

Наставление, что в книге отметить и особенно оценить, пришлю тоже, хотя и без энтузиазма, тем более что не знаю ничего и сам. Пишите что хотите⁵⁵ в тесном супружеском сотрудничестве. Я перечитываю книгу, как Толстой «Хозяина и работника» и несколько строк не читаются рассказывать, как я собой доволен. Не доволен, нет, а, многое забыв, перечитываю с чувством, что не так плохо, как бывает.

A descente я приобрел отчасти потому, что на Рождество должен приехать ко мне один неземной красоты jeunne homme⁵⁶ из Ниццы. Надо, значит, чтобы все было как у людей. Не знаю, приедет ли, но обещал, хотя это мне и будет стоить, как господину Мандельштаму, не по средствам⁵⁷. Надо будет свести и туда и сюда, понимаете.

Ах, дорогие дети, пишу я всякую чепуху, не взыщите уж. Сам не знаю,

чем писать, нечего сказать и все надо сказать. Вот вчера ночью, бродя по улицам, сочинял стихи «подражание Полонскому и Фругу» насчет того, что все умрет и все умрут:

…Старая истина, нету старей,

Только не в силах я свыкнуться с ней⁵⁸.

Кстати, тут же встретил Раевского, толстого, как бочка. Если пришлете свидетельство, то с удовольствием поеду к Долгополову с протестом и ходатайством. Удовольствие, конечно, для красного словца, но поеду. Я здесь до 3–4 октября.

Ну, вот и все. Целую и шлю всякие чувства. Очень мило было в Hyeres. А дом Ваш, как рай, и напрасно Вы рветесь в ночь и в неизвестность. Пишите.