Планета Океан

ВОДА ТРЕБУЕТ РАБОТЫ

В Голландии с давних пор живет в народе одна история. Многие поколения ребят слышали ее от своих бабушек и дедушек, а потом, в свою очередь, передавали детям и внукам. Это рассказ о харлемском герое.

Всем известно, что Голландия — страна низменная. Больше половины голландской земли лежит ниже уровня моря.

Почему же страна не затопляется морем? Да потому, что голландцы исстари борются с водной стихией. Они воздвигли прочные плотины, сдерживающие напор моря. А вода, выступающая из почвы, отведена в огромную сеть каналов. Каналы перегорожены крепкими шлюзами, то есть воротами. Их можно по желанию открывать и закрывать, чтобы уровень воды все время регулировался.

За шлюзами следят специальные работники — шлюзовщики. Если канал переполнен, шлюз закрывают, чтобы вода не хлынула на берега. Если же воды немного, шлюз надо открыть, чтобы отвести в канал излишек воды. Шлюзовщик не имеет права быть невнимательным и небрежным. Малейшая его ошибка может вызвать большую беду.

Так вот, давным-давно в голландском городе Харлеме жил шлюзовщик, очень хороший и добросовестный работник. У него был сын, и так как этот мальчик рос в домике возле шлюза, он хорошо знал работу своего отца и понимал, как она важна.

Однажды мальчик отправился навестить давнего знакомого своей семьи. Человек этот был слеп, жил в полном мраке и очень радовался, когда к нему приходили друзья.

Мальчик поболтал со стариком, передал ему гостинцы, присланные матерью, и собрался домой.

Он шел не торопясь по берегу канала, беззаботно напевал песенку, поглядывал кругом и не сразу заметил, как стало темнеть.

Увидев, что солнце уже скрылось, мальчик заторопился, но вдруг услышал слабое, едва слышное журчание воды. Зловещий звук… Надо проверить, в чем тут дело.

Так и есть! Крохотное отверстие в плотине. Просачивается тонкая струйка воды. Но через несколько часов вода своим напором расширит отверстие, потечет сильной струей, и наводнения не избежать.

Что мог в таком случае сделать маленький мальчик? Он был один в вечерний час в пустынном месте. Но ему и в голову не пришло уйти. Он вскарабкался на плотину и закрыл щель своим пальцем. Вода перестала просачиваться.

Сначала ребенок обрадовался, но скоро стало совсем темно. Мальчик замерз, рука его онемела, заныло плечо, он устал.

К тому же ему было очень страшно: ведь он был совсем один, а за плотиной бушевали волны. Он плакал, звал людей, кричал: «Мама! Мама!» — но никто не приходил. Люди мирно спали в теплых постелях. Спали и родители мальчика. Они решили, что сын остался ночевать у слепого.

Однако несмотря на холод, страх и боль во всем теле, сведенном судорогой от неудобного положения, мальчик не ушел со своего поста.

Избавление пришло только на рассвете. На плотине появился ранний пешеход. Ему послышалось, что кто-то стонет, и он был поражен, увидев висящего на бревнах ребенка.

— Я держу воду! — крикнул ему мальчик. — Скажите там!.. Скорее!..

Закоченевшего мальчика благополучно сняли с плотины, отогрели, уложили в постель. Отверстие прочно заделали, и на этот раз опасность наводнения миновала.

Мне, по правде сказать, неизвестно, так ли именно было дело. Говорят иные, что этот рассказ — просто народная легенда. Но если и так, мы знаем, что в легендах отражаются думы и мечты народа. Если именно такая легенда возникла в Голландии, значит, люди там всегда опасаются наводнения и считают долгом каждого, даже маленького ребенка, помочь своему краю в трудную минуту.

Голландия — страна, лежащая ниже уровня моря. Поэтому она находится на особом положении. Строительство новых плотин и ремонт старых — там повседневный труд. А плотины встречаются такие широкие, что на них строят дома, сажают сады, прокладывают дороги. Вот и получается, что порою аист на крыше берегового домика живет ниже, чем утка, плавающая по воде.

Когда весною тают снега, разливается множество речек и озер, стране угрожает серьезная опасность. То в одном, то в другом месте начинается аврал, спешная работа по укреплению берегов. Всеми силами люди препятствуют морской и речной воде затопить, уничтожить их жилища и хозяйство.

Но не только в Голландии, в любой стране, близкой к морю или большой реке, люди не забывают об этом соседстве.

Всем кораблям нужна удобная стоянка, откуда они могли бы легко переправить на берег привезенные товары и принять новый груз. В портах потрепанные бурями суда ремонтируются, команда отдыхает от жестоких штормов. Если и в гавани волны будут качать судно, какая уж тут разгрузка, какой ремонт и отдых! Значит, нужно защитить корабли, сделать так, чтобы морские волны не заходили в гавань. Это дело трудное, и занимаются им люди разных специальностей. Одни устанавливают скорость течений, другие изучают морские наносы и их расположение, третьи следят за погодой, выясняют, как часто и какой силы бывают здесь штормы.

И, только изучив все эти и многие другие условия, можно начать строительство молов и дамб, ограждающих гавань от волнений.

На большой глубине и волны большие, разрушительная сила их очень велика. А на мелководье волна дробится и силу теряет. Возле мысов, вдающихся в море на мелких местах, волны не страшны. Поэтому часто строят искусственные мысы — буны. Волны ослабевают, обходя буну, а наносы откладываются на той стороне сооружения, откуда идет течение, — так берега защищают от размыва.

Если берега моря песчаные и на них стоят постройки, их стараются защитить продольными заграждениями, но море подмывает песчаную почву, и в таких местах часто встречаются оползни. Поэтому продольные дамбы строят очень прочными да еще самый грунт стараются укрепить деревянными щитами. В той же Голландии у моря отнято немало земли. Сначала это может быть лагуна, отделенная от моря наносным песком, а потом постепенно ее совсем отгораживают от моря, вода в ней испаряется, и лагуна пересыхает. Затем на ней появляются растения, и, наконец, она становится годна для обработки.

Случается, что морские наносы так заполняют гавань илом или песком, что образуются мели и большие суда не могут заходить в порт. Тогда приходится расширять и прочищать вход в гавань, вести землесосные работы, чтобы убрать жидкую грязь, проникающую в порт с приливом.

Землесосная машина хорошо справляется с жидкими наносами. Она выкачивает илистый грунт через трубу и загружает им специальное судно, а оно вывозит свою добычу далеко в море, где ил и песок не могут никому помешать.

Но бывают очень плотные грунты, их даже землесос не может взять, и тогда сначала разжижают грунт, накачивая в его толщу воду и воздух.

Бывает, что возле порта по берегам много мелких камней. Море заносит порт галькой. Тут уж нужна землечерпальная машина. Черпаки захватывают гальку и наполняют трюмы судна.

Все это сложные и дорогостоящие работы. Я рассказала о них затем, чтобы ты знал: построить морской или речной порт — это только полдела. За портом нужно непрерывно следить, проверять работу каждого сооружения и производить множество новых работ, чтобы содержать все в порядке.

Столько пользы приносят людям моря и реки, что кажется, не ленись только, добывай водяные богатства, и будешь жить припеваючи. Но это совсем не так. Ни морской зверь — тюлень, котик, — ни рыба, ни киты, ни кораллы, ни жемчуг не добываются легко. Все это большой и тяжелый труд. А чтобы бороться с бедами, которые порой насылают моря и реки, нужен труд просто колоссальный.

Вот прекрасный город Венеция. Его начали строить еще в V веке. Много ума, изобретательности, трудолюбия было вложено в сооружение Венеции. Стоит город на ста восемнадцати островах. В свое время их грунт надежно укрепляли сваями. Все реки, которые могли во время паводков затопить острова, были отведены в стороны. На отмелях для защиты от моря возвели стену в полтора метра шириной, с высокой насыпью. В те времена не было, конечно, ни грузовых автомобилей, ни подъемных кранов. Тяжелые каменные плиты люди погружали на лодки и подвозили к стене, а там переносили на руках. В трех местах в этой стене были оставлены свободные проходы для кораблей. Чтобы эти дороги не заносились илом и не мелели, их постоянно чистили и углубляли.

Созданный таким огромным трудом город стал, как считают многие, прекраснейшим в мире.

В Венеции мало пешеходных улиц и площадей, люди в этом городе передвигаются по каналам в красивых лодках — гондолах. А каналов в Венеции сто шестьдесят. Через них перекинуты легкие мостики. Великолепные палаццо — дворцы — купают свои основания в воде. Гондолы пристают к мраморным ступеням, ведущим во дворец. А в обширных залах дворцов множество драгоценных произведений искусства: знатные венецианцы с давних пор собирали статуи и картины великих художников. После смерти владельца палаццо переходило к его детям, потом к внукам. И они, в свою очередь, добавляли к сокровищнице дедов великолепные творения мастеров искусства. Недаром Венецию называют городом-музеем, и целые армии туристов, художников и любителей старины ежегодно приезжают туда.

И вот теперь вся эта красота может погибнуть. Море разрушает старинную защитную стену, выворачивает ее тяжелые камни. Венецианские острова сильно оседают, а уровень воды в море повышается.

В 1966 году Венеция была затоплена во время сильного шторма, когда волны перекатывались через стену. В следующем году наводнение повторилось, да и сейчас постоянно угрожает Венеции.

Вместо старинных, плавно скользящих по воде гондол по венецианским каналам теперь снуют моторки и катера. Они создают в узких каналах сильные волны. Поэтому между сваями вымывается грунт, морская соль разъедает фундаменты дворцов, стены их покрываются плесенью. Портятся бесценные картины и статуи, а люди тяжело болеют.

Многие венецианцы покидают свой город. И не мудрено. Болеть ревматизмом, изнурительными лихорадками, туберкулезом, дышать нездоровой сыростью никто не хочет.

Удастся ли спасти город-музей, неизвестно. Слишком дорого будут стоить самые необходимые работы. Здесь нужны сотни миллионов — расходы, непосильные для городского управления.

И Флоренция — большой и многолюдный итальянский город — в том же ноябре 1966 года была затоплена водой. В ближних горах прошли сильные дожди, вода прорвала все плотины и переполнила реку Арно.

А еще за несколько дней до наводнения река казалась совсем пересохшей. Стояла сильная жара. Арно обмелел, во многих местах стало видно каменистое дно. Еще накануне бедствия никто о нем не подозревал. Вода широко разлившейся реки хлынула в город совершенно неожиданно.

Беда увеличилась тем, что водою были разрушены нефтяные хранилища. Черная грязь залила Флоренцию, автомашины переворачивались, телеграфные столбы перекатывались водой и разбивали окна домов. Густая грязь хлестала в квартиры, магазины, музеи. Во Флоренции было много замечательных произведений искусства. Они погибли, затопленные жирной нефтью. Погибли книжные сокровища библиотек, были залиты богатые пригородные виноградники, разрушены школы, электростанции, заводы. А люди… Многие погибли, надышавшись паров нефти, многие утонули, а сколько осталось без крова, невозможно было сосчитать.

Конечно, делается все возможное, чтобы спасти Флоренцию в будущем от подобных бедствий, но слишком велики потери. От такой грозной катастрофы очень трудно оправиться.

Мы тщательно оберегаем наши города от наводнений. Целая армия работников следит за уровнем воды в реках, за морскими течениями. Вода — опасная стихия, и за ней всегда нужно внимательно наблюдать.

В городе Ленина сделано все возможное, чтобы избежать несчастья. Но в прежние времена Ленинград сильно страдал от наводнений. Одно из таких бедствий описал Пушкин в поэме «Медный всадник». Может быть, ты запомнил такие строки:

И дальше:

Человек постепенно начинает обуздывать стихийные силы природы, но до сих пор не может справиться с таким, например, страшным бедствием, как цунами. По-японски это слово означает «большие волны в гавани». Это японское название принято во всем мире, потому что больше всех других стран от цунами страдает Япония.

Представь себе тихий солнечный день в этой красивой стране. Роняет розоватые лепестки японская вишня — сакура, люди заняты своими домашними делами, дети учатся в школах. Все спокойно, ничто не предвещает бедствия.

И в несколько мгновений этот живописный уголок делается неузнаваем. Хаос, нагромождение развалин, вырванные с корнем деревья, всюду трупы людей и животных…

Что же случилось?

Где-то далеко в океане произошло подводное извержение вулкана или землетрясение. Возможно, что от резкого толчка подводный горный хребет поднялся, а рядом с ним образовалась глубокая впадина. В таких местах рождаются колоссальные волны. Они не поверхностные, а захватывают большую глубину воды, поэтому сила их огромна. Подходя к берегу, такая волна нарастает с невероятной скоростью. Волны цунами иногда доходят до сорока метров в высоту. Обрушиваясь на берег, они уничтожают буквально все на своем пути.

В Перу и Чили часто происходят землетрясения, и вызванные ими волны сметают с берегов постройки. Цунами бывают и в Европе. От них страдали Южная Англия и Сицилия. Но в Японии это страшное бедствие повторяется особенно часто — примерно раз в семь лет. В 1964 году на японские берега обрушились три волны цунами и причинили ужасные разрушения.

Конечно, теперь показания сейсмографов — чувствительных приборов, отмечающих колебания земной поверхности, — помогают вовремя предупредить людей, что из опасной зоны нужно немедленно бежать. Остановить же разрушительную силу цунами люди не могут. Здания и растительность все равно будут уничтожены, но люди, возможно, успеют уйти в безопасное место.

Вероятно, в будущем человечество преодолеет и эту грозную силу, но едва ли это произойдет скоро.

Очень страшен и внезапный тайфун — сильнейший ветер с моря. В 1970 году, совсем недавно, на Сахалин налетел такой ураган. Он гнул прочные стальные мачты электропередачи, ломал мощные деревья так же легко, как человек ломает тонкие палочки, размывал полотно железной дороги, срывал крыши с домов и разрушал строения.

Тайфун вызвал сильное волнение на море, высокие волны захлестывали порт. К тому же на остров обрушился невероятный ливень.

Тайфуны на Сахалине не редкость. В Японском и Охотском морях часто возникают циклоны, и как ни самоотверженно работают люди, спасая дома, мосты, электростанции и заводы, прекратить тайфун они не в силах.

Но не думай, что жителям приморских и приречных местностей приходится много и тяжело работать только для того, чтобы уберечь свои поселки, семьи и хозяйство от стихийных бедствий.

Постоянно на земле идет и другая работа. Воду надо дать посевам. Без влаги урожая не будет.

Еще в древнем Вавилоне, Египте, Индии были оросительные сооружения. Едва начав заниматься земледелием, человек стремился напоить свои поля и для этого рыл каналы, устраивая на них шлюзы, сооружал водохранилища, строил запруды и плотины.

Все это должно быть хорошо продумано, чтобы не получилось так, как вышло в десятых годах нашего столетия. Тогда начали строить плотины на Северном Донце, чтобы сделать реку судоходной, но о том, что нужно позаботиться о водоснабжении городов, никто, не подумал. Возможно, это произошло потому, что водным транспортом в царской России ведало Министерство путей сообщения, а промышленность принадлежала частным фирмам.

Конечно, теперь, начиная какое-нибудь строительство на реке, государство учитывает и водоснабжение городов, и речной транспорт, и орошение прилегающих земель, и использование водной энергии. Обо всем этом думают ученые, гидрологи, речники и хозяйственники.

Во многих и многих местах нашей страны люди роют каналы и отводят речную воду на поля. Орошать нужно не только посевы. И луга нуждаются в воде. Обычно вся речная пойма дает хорошую пищу для скота — богатый сбор сена. Но и за поймой нужно тщательно следить, осушать болота, беречь от песков, не допускать размыва берегов. А в засушливых степях, где пасется скот, нужно проводить каналы и устраивать водопои. В отличие от орошения, это называется обводнением.

Тяжела и полна забот была жизнь узбекского земледельца — дехканина. Жил Узбекистан под властью эмира, чиновников и богатых помещиков. Громадные участки степи пересыхали от зноя.

В летние месяцы люди, животные и растения изнемогали от великой суши, и казалось, что все они молят об одном: воды! Воды!

Но и вода была в руках богачей. Оросительными каналами и арыками ведал мираб — хозяин воды. Он хорошо знал, на чьи участки нужно в первую очередь дать воду. Конечно, на землю бая — крупного помещика.

Не удивительно, что в заветных мечтах народа высохшая, скупая земля превращалась в щедрую и плодородную. Ее осыпали бело-розовые лепестки цветущих плодовых деревьев, кропили теплые дожди, весело зеленели поля, и всюду — в каналах, арыках, прудах — была вода, чистая и прохладная.

Эти народные мечты находили свое отражение в сказках и песнях. В Фергане была когда-то сложена легенда о богатыре Фархаде и прекрасной Ширин.

К этой красавице сватались многие женихи. Среди них был и Фархад. Был он и красив, и умен, и силен, но не знатен и не богат. А Хосров, который тоже хотел стать мужем Ширин, происходил из богатой семьи, имел много денег и был образованным человеком.

Ширин не знала, кого ей выбрать. Сердце ее тянулось к Фархаду, но и Хосрова терять было жалко.

Беспокоила красавицу беда ее родины. Не было воды, пересыхала земля, погибали посевы.

— За того пойду, — решила Ширин, — кто напоит водой нашу степь.

Женихи приняли условия. Честный и работящий Фархад отправился на реку Сырдарью. По берегам ее высились угрюмые скалы. Богатырь начал бить по ним своей киркой. Огромные осколки он сталкивал на дно реки, чтобы Сырдарью перегородила плотина. Если путь реке будет прегражден, вода ее поднимется и потечет в степь.

А хитрый Хосров поступил иначе. Он пошел за советом к знакомой колдунье, и она научила его, как обмануть прекрасную Ширин.

Хосров разостлал по степи светлые циновки, сплетенные из камыша. Они так блестели на солнце, что Ширин поверила, будто в степи течет новая река.

Пришлось выполнять обещание. Ширин поклялась Хосрову, что будет его женой.

Когда об этом узнал Фархад, он не захотел больше жить и покончил с собой. А Ширин, услыхав о смерти Фархада и узнав, что Хосров обманул ее, тоже умерла.

Долго-долго жила в народе эта легенда. Скалистые горы, где, по преданию, работал Фархад, были названы его именем. Люди верили, что каменные пороги на Сырдарье — следы работы, начатой богатырем.

Знаменитый узбекский поэт Алишер Навои рассказал о трагической судьбе влюбленных, о попытках богатыря дать воду своей стране в поэме «Фархад и Ширин».

Эта поэма переведена на русский и другие языки. Шайры — народные певцы — до сих пор поют о Фархаде, а узбекские дети знакомятся с поэмой Навои в школе.

Сказка оказалась долговечной. Но в наше время народ изменил ее конец. И это была уже не красивая и поэтичная выдумка, а настоящая жизнь, которая порою бывает удивительней и прекрасней сказки.

Во время Великой Отечественной войны, когда молодежь Узбекистана ушла на фронт, в тылу началась огромная по своему размаху работа — «Фархадстрой». У тех самых скал, что, по преданию, крушил когда-то Фархад, было заложено основание гидроэлектростанции.

На строительстве работали и старики, и женщины, и та молодежь, которая по возрасту еще не была призвана в армию, и даже дети.

Поначалу шестьдесят тысяч человек вышли на строительство. Потом людей стало еще больше.

«Фархадстрой» не только дал воду Голодной степи. Он принес в города и поселки Узбекистана электрический свет, дал энергию узбекским фабрикам и заводам.

Писатель Виктор Виткович бывал на Фархадской ГЭС и рассказывает о ней так:

«…Строительство завершено, через приподнятые заградительные щиты гигантской плотины рвутся белые от пены бешеные потоки, и в облаках водяной пыли, окутывающей плотину, горит на солнце перекинувшаяся через реку радуга. И все это вместе — древняя легенда народа о Фархаде и Ширин; и красавица плотина, и здание электростанции, и новый город, и вознесшиеся ввысь трубы Заводов, и яркие одежды людей, и эта радуга над рекой — все так слилось в одну цельную сверкающую картину, что уже не скажешь, где тут кончается природа и где начинается творчество человека, где кончается творчество человека и где начинается легенда».

В книге Витковича, посвященной путешествию по советскому Узбекистану, есть и такие строки:

«И вода, всюду вода! Она блестит сквозь листву в маленьких водоемах. Она коричневыми потоками стремится по руслам бесчисленных арыков. Она отражает в себе голубизну неба, застаиваясь в прямоугольниках рисовых полей, где, засучив штаны, работают по колено в воде колхозники-рисоводы. Она растекается по канавкам хлопковых полей, превращая каждое поле как бы в ковер с серебристым орнаментом на зелено-бело-розовом фоне. Она пенящейся массой проносится глубоко под железнодорожным мостом в обрывистых берегах Бозсу — одного из древних каналов… И уже совсем крошечными потоками она катится высоко над Бозсу по узеньким желобам, перекинутым с одного берега на другой».

Ты понимаешь, конечно, что вода не сама прибежала в тот район Узбекистана, по которому проезжал писатель. Это люди привели ее сюда. В Таджикистане недавно была перекрыта взрывом река Вахш, и воды ее потекли по Яванской долине.

Из пробитого в горах Каратау туннеля сначала только слышался громкий рев бегущей воды, затем широкий водный поток вырвался из темного входа в туннель и щедро разлился по готовому руслу.

В этом краю к воде относятся особенно. Это был народный праздник. Люди пришли нарядно одетые, но, когда увидели воду, не жалея своих нарядов, бросались в воду, плакали и смеялись от радости, обнимали и поздравляли друг друга. Ведь они увидели своими глазами чудо, о котором бесплодно мечтали их деды и прадеды. Всегда сухая долина получила драгоценную воду.

Река Ишим стала теперь вдвое длиннее, чем была. Уже четыремстам поселкам она дает воду. До сих пор бочки и цистерны с водой подвозили жителям этих мест на автомашинах. Теперь Северо-Казахстанский край обеспечен водой.

И в Туркмении, и на Кавказе, и во многих краях нашей страны приходится рыть каналы, устраивать искусственные водохранилища, снабжать водой поля.

Немало у людей и других забот, связанных с водой. Нужно подумать о «рыбьем поголовье», как сказал бы хозяйственник, а попросту о том, чтобы не перевелись в наших водах ценные породы рыб.

В Латвии, например, работает уже пять рыбных фабрик. Не удивляйся. Конечно, на фабрике, где в цехах стоят ряды станков, живую рыбу не создашь. Это совсем особые фабрики. В больших бассейнах там выращивают из икры мальков лосося и других ценных рыб. Недавно открытая, пятая по счету, фабрика увеличит производство мальков рыбы во всей Латвии в два раза.

А в Карелии, где шестьдесят тысяч озер и двенадцать тысяч рек, водится только неинтересная, как говорят, «сорная» рыба — плотва, окунек, ерш. Теперь карельские рыбоводы заселяют свои водоемы более ценными породами. Они выпускают в реки и озера мальков пеляди. Это сибирский сиг, вкусный и мясистый. Разводят там и омуля байкальского — рыбу отменного вкуса и тоже сибирячку по происхождению.

В Карелии климат прохладный, и рыбоводы считают, что сибирские сорта рыб здесь должны прижиться.

Вот какие труды принимает на себя человек, живущий возле морей и рек. Много богатств приносят людям водоемы, но и работы они требуют много.