Пленники Барсова ущелья. Повесть

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
О том, как под сводами пещеры мирно беседовали маленький курд и девочка-армянка

Когда Асо привел в пещеру Чернуху, никого не было. Шушик нарезала в кустах прутья для корзин.

Вернувшись, девочка едва не выронила из рук охапки веток.

- Ой, милый ты мой, какой хороший! - в восторге закричала она, увидев ягненка.

Чернуха в тревоге вскочила с места, подбежала к ягненку и стала над ним. Так делают овцы-матери, завидев орла.

- Тише, Шушик, не пугай. Давай приготовим для маленького теплое и мягкое местечко.

Вскоре было готово уютное гнездо из сухой травы, и в него положили ягненка. Мать, которая сначала была очень встревожена, наконец как будто все поняла и успокоилась. Она, кажется, была довольна: ведь теперь ее детенышу не грозили ни холод, ни враг…

- Сейчас, сестричка, я тебя чем-то таким угощу, чего ты никогда в жизни не ела. На, вымой хорошенько. - И Асо протянул Шушик тонкий, прозрачный бараний пузырь.

- Ну, вымою. А потом?

- Потом - это, мое дело.

Чернуха сначала очень неохотно позволила Асо подоить себя, но сосцы ее были полны молока, и, освобождаясь от него, она чувствовала приятное облегчение.

- Ты ничего ягненку не оставил.

- Это молозиво - первое молоко. Его много не дают ягненку, может заболеть, - объяснил пастушок, показывая девочке собранную в пузыре желтоватую тяжелую массу. - Погляди теперь, что я буду делать.

Асо крепко перевязал отверстие пузыря. Вышло что-то вроде мяча.

- А ну, откинь теперь золу и вырой под ней ямку.

Шушик быстро сделала и это.

Асо опустил в ямку пузырь с молоком и засыпал сверху горячей золой.

- Ой, - испугалась Шушик, - сгорит пузырь, и молоко прольется!

- Нет, оно уже как сыр затвердело, - улыбаясь, успокоил девочку Асо.

Некоторое время они сидели молча, глядя на огонь.

- Асо, который годок пошел твоей племяннице? - наконец заговорила Шушик. - Я вспомнила о ней, глядя на этого милого ягненочка…

- Адлаи?… Ей уже два года, - оживился Асо. Глаза его потеплели.

- Бегает за овцами с прутиком в руках и, наверное, спрашивает: «Где же наш Асо?» - сказала Шушик и пожалела: на глазах у мальчика показались слезы.

- Да, соскучился я по этому ягненку. Если бы ты знала, какая она смешная и веселая девочка! Хорошей дояркой станет.

«Хорошей дояркой станет»… Это высшая похвала в устах курда.

- Подойдет к матери: «Дайе,[42] смешай молоко с мацуном, покорми меня». Смешают, дадут. А она: «А теперь отдели мацун от молока, не хочу смешанное».

Шушик смеялась, показывая ряд белых зубов. Они снова замолчали. Потом девочка спросила:

- А почему это вы так назвали ее - Адлаи? У курдов, кажется, такого имени нет.

- Такого имени нет, - подтвердил Асо. - Это имя новое. «Адлаи» значит «мир». Сейчас многие курды на Алагезе называют так своих дочерей.

- Хорошее имя. Красивое, умное, - одобрила Шушик и поглядела на костер.

«Не пора ли?…» - хотела спросить она, но сдержалась. Неудобно… Не такая же она обжора, как Гагик.

Но Асо и без того понимал ее состояние: кто может спокойно усидеть у огня, зная, какое там готовится блюдо!

- А как вы попали в наше село, Асо? Я давно хотела тебя спросить.

- Мы бежали сюда с армянами со склонов Арарата. Мы - курды-езиды, но есть и курды-мусульмане. Турки подняли курдов-мусульман против армян, а наши деды вступились - мы ведь всегда с армянами по-братски жили. Ну, турецкие паши начали бить и армян, и нас. Вот мы вместе и убежали. Перешли Аракс, а тут нас русские войска под свою защиту взяли. Так мы спаслись от турецких ятаганов. Сам я, конечно, ничего этого не видел, мне обо всем рассказывал отец. Теперь наши курды побратались с армянами, живут в армянских деревнях, пастушат на фермах. К ним хорошо относятся.

- Асо, а ты учись по-армянски, - сказала Шушик. - Ты уже хорошо говоришь по-армянски, тебе нетрудно будет. А я, если хочешь, помогу тебе.

- А разве я не учусь? Я так хочу учиться! Только не останемся же мы тут навсегда. Где ты меня учить будешь?

- Я каждое воскресенье буду приходить со своим звеном на ферму - мы ведь не оставим шефства над телятами. В течение недели с тобой будет заниматься моя мать, а в воскресенье я приду, проверю твои уроки, задам новые. Ладно?

- Хорошо, я буду стараться, - сказал Асо и в знак покорности коснулся рукой правого глаза.

Мальчику хотелось сказать, что он очень, очень благодарен Шушик за ее теплое отношение, но он постеснялся.

- И я буду рада, - так же, как Асо, тронув рукой глаз, сказала Шушик и засмеялась. - Ну как, по-курдски вышло или по-армянски?

- По-курдски, - улыбнулся Асо.

Они умолкли. Ну, о чем еще могли бы они поговорить, нетерпеливо дожидаясь еды?

- А откуда отец привез твою мать? Ведь у нас в селе курдов нет, - снова нарушила молчание Шушик.

- Привез? - засмеялся Асо. - Он ее купил в одной из алагезских деревень. Дал двадцать овец и лошадь…[43]

Шушик удивленно раскрыла и без того большие глаза.

Асо помешал в костре, вынул из ямки, покрытой золой, обожженный и ставший коричневым пузырь.

- Ну, пожалуй, уже время.

- Да разве это можно есть? Одна зола, копоть! - поморщилась Шушик.

Асо добродушно улыбнулся:

- Не едят же в таком виде! Погоди, сейчас я приготовлю. Увидишь, что это самое чистое кушанье.

Он тщательно стер золу и кусочки углей, налипшие на пузырь, снял корку и разрезал пополам похожую на облупленное яйцо массу.

- Вот теперь посоли и ешь. Мы это называем «сулуг» и всегда готовим на пастбищах. Попробуй. Разве может быть что-нибудь вкуснее?

И верно, замечательным было это простое пастушье кушанье. Шушик охотно съела бы его все, без остатка, но не одна же она тут была.

- Что же ты, Асо? Ешь! - уговаривала она пастушка.

- Э, я столько этого ел. Весной мы каждый день делаем сулуг. Ешь, ешь сама.

И, чтобы не смущать девочку своим присутствием, пастушок вышел из пещеры - якобы затем, чтобы нарезать прутьев.

Но Шушик не умела думать только о себе. Она разделила пастуший сыр на пять равных частей, свою посолила и съела.

Когда Асо с вязанкой прутьев вошел в пещеру, девочка, смеясь, спросила его:

- Ну, а остальные ягниться не будут? Какой вкусный этот сулуг!

- Нет, - улыбнулся Асо. - Одна из них еще молоденькая овечка, а другой - баран. Они ягниться не будут. Но я всегда буду присылать тебе сулуг с фермы, - добавил он и, низко поклонившись, снова прикоснулся рукой к правому глазу.

- Эге, вы что-то тут раскланиваетесь друг перед другом? - удивился, входя в пещеру, Гагик. - Ах, Чернуха! Милая моя! Навестить нас пришла?

Овца с тревожным фырканьем снова кинулась к своему детенышу.

- Тише, тише! - приложив руку к губам, предостерег Асо входивших вслед за Гагиком товарищей.

Сложив принесенные снопы дикой пшеницы в одном из узлов пещеры, ребята окружили новорожденного ягненка.

- Значит, у нас будет и молоко? Милый ты мой братец курд! - И Гагик, обняв Асо, закружился с ним по пещере.

- Нет, о молоке и не думайте. Молоко - только ягненку.

- Почему, брат милый Почему Робинзон мог доить какую-то чужую ламу, а мы не можем доить овцу с нашей родной фермы?

Асо ничего не понял, конечно: он не слышал о Робинзоне и не знал, что такое лама.

- Если хорошо будем кормить мать, то сможем брать у нее полстакана молока в день… для Шушик, - после короткой паузы добавил он.

- Вот те на! Вкусный кусок - Шушик, теплое местечко - Шушик! Жаль, что я не родился девочкой. Что это, сыр? Нет, вкус другой будто смола. Замечательная штука! Один у нее недостаток - мало! И до желудка, пожалуй, не дойдет.