Плесень

14. РОДСТВЕННЫЕ ДУШИ

Выехав за границу жилой зоны, Джеймс припарковал автомобиль на обочине пустынной дороги. Пологий склон слева зарос кактусами, справа вдалеке виднелась одинокая усадьба за серым деревянным забором и ровной стеной растущих за ним кипарисов.

Джеймс с Моникой не торопясь пошли вдоль дороги, а Тина сразу отстала, усевшись между кактусов наблюдать за суетливой работой песчаных муравьёв.

— Я вижу, эта передача расстроила тебя, — сказал Джеймс, обнимая девушку за талию.

— Я должна тебе кое-что рассказать, — тихо сказала Моника. — Этот человек меня напугал. Он слишком много знает. Ты слышал, что он говорил про девочку, которая принимала информацию от придуманного тобой «абсолютного духа»?

— Пока что не вижу поводов для беспокойства, — ответил Джеймс. — Каким-то образом этому прохиндею удалось скачать любопытный текст со школьного компьютера Тины. Определить, кому принадлежит компьютер, было несложно. Уровень перекачанной информации оказался явно слишком сложным для маленькой девочки. Значит, на этом можно сыграть, представив её в качестве чуда, которое должно убедить потенциальных последователей его религии в её истинности. Что-нибудь ещё?

— Да, есть кое-что ещё, — вздохнула Моника. — Ты уже заметил, что Тина — очень необычный ребёнок?

— Конечно, заметил. Она соображает и рассуждает как взрослый человек. И слишком много знает для своего возраста. Так не бывает. Может быть, пора уже тебе поделиться со мной вашими тайнами?

— Тина только выглядит лет на восемь-девять. На самом деле ей уже много больше. Но внешне она не меняется. Не растёт и не взрослеет биологически. Несколько лет назад она попала в аварию. Родители её погибли, а её саму спас гениальный врач, учёный-генетик. Он изменил структуру вещества наследственности во всех клетках её тела. И результаты этой операции оказались совершенно неожиданными.

— Я что-то припоминаю, — перебил её Джеймс, — слышал краем уха про какой-то скандал. Какой-то учёный был обвинён в нарушении этических принципов при работе над изменением ДНК с помощью вирусов. Было это уже лет восемь тому назад, если не все десять.

— Вот, вот. Это он и есть, — подтвердила Моника. — Девочку он удочерил, а меня выписал из России, чтобы ухаживать за ней и, если получится, помочь восстановить её память. Это не удалось, и её развитие началось практически опять с начала, то есть, с нуля.

Но, благодаря изменениям, произошедшим во всём её организме, в том числе и в мозгу, развивалась она невероятно быстро. Так что теперь по объёму знаний и уровню мышления она не уступает взрослому человеку. Интересно, что при этом её любопытство и психологические реакции сохранились на подростковом, если не на детском, уровне.

— И где же этот учёный сейчас? — поинтересовался Джеймс. — Почему вы с Тиной оказались одни?

— Вот к этому я и веду, — лицо Моники посерьёзнело. — Этого учёного звали Брюс. Он стал моим мужем. Я его очень любила. А потом что-то произошло. Он начал работать над новым проектом и как-то сразу сильно изменился. Нет, меня и Тину он любил по-прежнему. Но стал каким-то замкнутым. И озабоченным чем-то.

Меня он в свои проблемы не посвящал. А потом он как-то нелепо погиб в результате террористического акта. Какой-то арабский мальчишка-шахид взорвал целый торговый центр. Ты наверняка помнишь эту трагедию. Вся страна была в шоке.

— Как-то подозрительно выглядит такое совпадение, — задумчиво произнёс Джеймс, — перемена в его поведении, предшествующая случайной гибели. И что было дальше?

— А дальше, — Моника грустно улыбнулась, — надо было продолжать жить дальше. Самостоятельно. Пока мы жили с Брюсом я чувствовала себя как за каменной стеной. А тут вдруг пришлось в один момент становиться самостоятельной.

Я изменила имя и фамилию и постаралась исчезнуть. Мы с Тиной нигде не жили дольше, чем год-полтора. Во-первых, я боялась, что кто-нибудь заметит, что Тина не меняется и не растёт. А во-вторых, меня не оставляло какое-то смутное ощущение, что за нами кто-то следит.

Я пыталась убедить себя в том, что этого не может быть. Что это моя паранойя. Однако, теперь ты видишь, что мои опасения были не напрасны. А теперь этот кто-то решил дать нам знак, что он всё о нас знает. И что, возможно, пришло время ему этим знанием воспользоваться.

— Но ты ведь никакого преступления не совершила, — попытался успокоить девушку Джеймс. — Конечно, это неприятно чувствовать слишком пристальное внимание к себе, не зная, кто и зачем тобой интересуется.

Поэтому мы попробуем обмануть твоих преследователей. Я ещё не знаю, как это сделать. Но думаю, что бояться тебе совершенно нечего. А пока надо сделать вид, что мы ничего не подозреваем, и жить как ни в чём не бывало. Даже более открыто, чем прежде, чтобы усыпить их бдительность. А потом внезапно исчезнуть.

— Ты пойми, — Моника посмотрела ему в глаза. — Я ведь не за себя боюсь, а за Тину.

Она оглянулась, но на открытом прямом участке дороги девочки нигде не было видно.

— Тина-а! — громко закричала Моника.

— Здесь я! — над досками забора метрах в двадцати появилась белокурая головка. — Ну, что ты так кричишь? — девочка мгновенно осеклась, увидев не на шутку перепуганное лицо Моники.

— Ну, нельзя же так исчезать на ровном месте. Ты что, в прятки с нами решила поиграть? И что ты там делаешь? Это частная территория. Не зря же забор поставили!

— А меня пригласили, — оправдываясь, сказала Тина.

— Ну что ты выдумываешь? — вконец расстроенным голосом спросила Моника. — Ты же не маленький ребёнок давно.

— Ничего я не выдумываю! Вот он меня пригласил, — девочка наклонилась к кому-то с той стороны забора. — Ну, иди сюда. Пожалуйста! А то они мне не верят.

За верхнюю перекладину забора уцепилась странная рука с необыкновенно длинными пальцами. Вслед за ней показалась голова с приплюснутым носом и широким ртом, почти достигавшим оттопыренных ушей. На голове красовалась нахлобученная до самых глаз техасская ковбойская шляпа.

— Он мне не говорит, как его зовут, — сказала Тина. — Мне кажется, он стесняется. Но я его и так очень хорошо понимаю, без слов.

— Добрый день! — на крыльце дома, расположенного в глубине за густой порослью невысокого кустарника, вышла молодая красивая женщина в облегающем трикотажном платье. — Надеюсь, всё в порядке? Ничего не случилось? Бенджамин, а ты что здесь делаешь? — обратилась она к Тининому новому приятелю.

— Вы не волнуйтесь, — обратилась она к Джеймсу с Моникой, — он очень умный и добрый. Ничего плохого девочке не сделает. Странно, что он вообще вам показался. Обычно он от чужих прячется.

— Ой, вы нас простите пожалуйста, — заторопилась Моника, — это не девочка, а просто пострел какой-то. Ну где же это видано, чтобы девочки по заборам лазили? — повернулась она к Тине.

— А я не сама полезла, — оправдывалась девочка, — меня Бенджамин позвал. Так? — спросила она у странного существа в шляпе.

Голова в шляпе утвердительно кивнула.

— Ты на чём там стоишь? — спросил Джеймс. Забор был выше Тининого роста.

— На камушке, — сказала девочка. — А он на руках висит. Здорово, правда?

— Вы заходите, пожалуйста, — пригласила хозяйка Монику с Джеймсом, указывая рукой в сторону ворот, находившихся метрах в сорока от места встречи. Головы Тины и Бенджамина в ту же минуту скрылись за забором.

— Меня зовут Селина, — хозяйка протянула Монике руку, когда та первой вошла на территорию усадьбы.

Из-за её спины выкатился Бенджамин в синих спортивных шароварах и белой футболке с длинным рукавом. Сделав два шага навстречу гостям, он с серьёзным видом протянул Джеймсу правую руку, которую тот пожал с весёлым любопытством.

— Это же пан троглодитус, шимпанзе? — поинтересовался Джеймс, обращаясь к хозяйке.

— Да, — ответила та, — но очень необычный. Он умнее многих моих знакомых.

Бенджамин тем временем подошёл к Монике и протянул ей руку тоже, ладонью вверх. Девушка, сохраняя серьёзность на лице, но с озорными искорками в глазах, вложила свою ладошку в длиннопалую лапу и сделала книксен. Шимп левой рукой снял со своей головы шляпу и, слегка наклонившись вперёд, прикоснулся губами к ручке Моники.

Сценка получилась настолько забавной, что Тина радостно засмеялась и захлопала в ладоши.

— Где это вы обучались манерам, сударь? — церемонно обратилась Моника к Бенджамину.

— Телевизора насмотрелся, — ответила за него Селина.

Вся компания поднялась по ступенькам на большую застеклённую веранду и расселась в плетёных креслах вокруг обширного круглого стола.

— Кофе, лимонад, пиво или что-нибудь покрепче? — предложила хозяйка гостям.

— Не беспокойтесь, пожалуйста! — ответила за всех Моника.

— Никакого беспокойства, пожалуйста, не стесняйтесь, — улыбнулась Селина и, приоткрыв дверь, крикнула куда-то в глубину дома: «Марджори, у нас гости!»

— Как приятно! — сказала, выходя на веранду махонькая бодрая старушка в очках с толстенными линзами. — К нам редко кто-нибудь заходит.

Пока она усаживалась за стол, Селина притащила горячий кофейник-автомат и поднос с чашками.

— А что предпочитает юная леди? — обратилась она к Тине, — апельсиновый сок? Лимонад?

— Мне тоже кофе, пожалуйста, — скромно попросила девочка.

— Он очень крепкий, — Селина вопросительно взглянула на Монику.

— Ничего, — кивнула Моника, — налейте и ей чашечку, пожалуйста, если вас не затруднит.

Селина пожала плечами и подала Тине чашку кофе на блюдце. Ещё через пару минут на столе появились две бутылки, одна с Курвуазье, другая — с жидкостью ядовито-зелёного цвета, в окружении коньячных и ликёрных рюмок.

— Коньяк или Шартрез? — спросила Селина у Моники с Джеймсом.

Моника отказалась, А Джеймс протянул Селине коньячную рюмку.

— Мне сладенького, пожалуйста, как всегда, — попросила Марджори.

Бенджамин, чинно сидевший на своём стуле, вслед за ней протянул Селине ликёрную рюмку. Гости постарались ничем не выразить своего удивления, когда девушка без тени улыбки наполнила её.

— Ой, а что это такое? — с любопытством спросила Тина.

— Это ликёр, — попробовала объяснить Селина. — Очень крепкий алкогольный напиток.

— А он сладкий?

— Тина, когда ты уже научишься себя вести? — укоризненно посмотрела на девочку Моника. — Ты же не дома.

— Ну любопытно же, — пожала плечами Тина. — Я ведь никогда такого не пробовала.

Моника со вздохом посмотрела на Селину.

— Вы не дадите капельку попробовать этой нахалке? А то она ведь тут умрёт от своего любопытства.

— Я не могу взять на себя ответственность, — серьёзно сказала хозяйка. — Если вы позволяете своему ребёнку баловаться крепкими напитками, пожалуйста, наливайте ей сами.

Моника приняла у неё бутылку и налила Тине пол рюмки. Девочка подняла свою рюмку, и в тот же момент к ней протянулась волосатая рука со своей рюмкой, чтобы чокнуться.

— За знакомство, — сказала Тина с хитрющей улыбкой, чокаясь с Бенджамином.

— Готова поспорить, — с лёгким беспокойством сказала Моника Джеймсу, — что эта стервоза опять что-то придумала.

— Пожалуйста, будь взрослой наконец, — обратилась она к Тине.

— Ничего я не придумала, — ответила та. — Я просто кое-что поняла. И это очень забавно.

— Может быть, ты с нами поделишься своим открытием? — спросила Марджори.

— Я поняла, что Бенджамин не просто очень умный, а даже понимает, что я думаю.

— Телепат, значит, — усмехнулся Джеймс.

— Ага, — радостно кивнула малышка.

— Вот фантазёрка, — покачала головой Моника.

— А вот и нет, — Тина надула губки. — Он правда понимает, что я хочу, чтобы он сделал. Вы же видели, как он со мной чокнулся! Это я его мысленно попросила.

— Ты серьёзно? — спросил Джеймс.

— Абсолютно!

— Давай проверим?

— Давай! — с вызовом сказала девочка.

— Простите, Селина, у вас не найдётся под рукой карандаша и клочка бумаги? — повернулся к хозяйке Джеймс.

Девушка посмотрела на него с лёгкой улыбкой, встала и через минуту вернулась с блокнотом и ручкой.

Джеймс протянул блокнот Монике.

— Напиши, пожалуйста, задание для Бенджамина, и никому не показывай.

Моника задумалась на мгновение, а затем быстро написала на листке несколько слов, вырвала его из блокнота и сложила вчетверо.

— А теперь передай это нашему медиуму, — с серьёзным видом продолжал Джеймс.

Тина взяла протянутый ей через стол листок, развернула, прочла, спрятала бумажку под столом у себя на коленях и уставилась на блестящий никелированный кофейник. Все молчали.

Вдруг Бенджамин беспокойно заёрзал на своём стуле, слез с него, взял с низенького столика в углу свою ковбойскую шляпу, подошёл сзади к Джеймсу и неожиданно нахлобучил её Джеймсу на голову. Селина и Марджори смотрели на происходящее с испугом, а Моника прыснула, зажав рот рукой.

Бенджамин с достоинством вернулся на свой стул, а Тина торжествующе развернула листок, расправила его и положила перед Джеймсом.

— «Пусть Бенджамин наденет свою шляпу Джеймсу на голову», — чётко и громко прочитал Джеймс. — Ну и нахалки же вы обе! — улыбнулся он, снимая шляпу.

— Вот видишь? — сияла от счастья Тина, — а Бенджамин меня послушался!

Шимп, понимая, что всё сделал правильно, смотрел на окружающих с гордым видом.

— Да вам с ним надо в цирке выступать! — засмеялась, наконец, Селина. — Кучу денег заработаете.

— Тебе что, денег не хватает? — строго посмотрела на неё Марджори. — Вот чего нам не надо, так это внимание к себе привлекать.

— Вы мудрая женщина, Марджори, — согласился с ней Джеймс.

Выяснив, что гости совсем недавно поселились в этой местности, Селина предложила всем поехать в парк, о существовании которого Моника и Джеймс даже не подозревали.

— А Бен с нами поедет? — спросила Тина.

— Я думаю, лучше не надо, — Селина посмотрела на Марджори.

— Не надо оставлять его одного, — грустно сказала девочка, — ему будет очень плохо и обидно. Если вы его не берёте, я тогда тоже не поеду. Лучше здесь с ним останусь и мы с ним поиграем.

— Тина, — тихо, но строго сказала Моника, — как ты себя ведёшь? Мы только что познакомились с людьми, а ты уже в чужом доме распоряжаться начинаешь.

— Я совсем не распоряжаюсь. Но ему правда очень хочется с нами поехать. Он мне сам только что об этом сказал.

— Телепатически?

— Да!

— А откуда же это он узнал, что мы все куда-то ехать собираемся?

— Так Селина же только что сказала, — округлила глаза девочка.

— Ты что, хочешь убедить меня в том, что Бен понимает разговорную речь?

— Конечно, понимает! Ты разве не видишь?

Бенджамин стоял рядом и внимательно слушал, переводя взгляд с Тины на Монику, и обратно.

— Бен! Если ты понимаешь, что я говорю, кивни головой, — сказала Моника без интонации, глядя Тине в глаза.

Бенджамин взял её за руку и, когда Моника взглянула на него, дважды кивнул.

— Проверяете его способности? — с усмешкой спросила подошедшая Селина. — Понимает. Он всё прекрасно понимает.

— Так мы берём его с собой? — с надеждой в голосе спросила Тина, заглядывая Селине в лицо.

Парк оказался чудесным. Неширокие дорожки были чисто подметены, но между стволами деревьев росла высокая нескошенная трава. Яркие солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь высокие кроны, пятнами освещали сочную изумрудную зелень.

Взрослые шли по дорожке, негромко переговариваясь, а Бенджамин скачками умчался вперёд, опираясь на костяшки пальцев рук, и унося на спине вцепившуюся в него совершенно счастливую Тину. Марджори шла медленно, и остальные приноравливались к её шагу. Не прошло и десяти минут как навстречу им откуда-то с боковой дорожки выскочила запыхавшаяся Тина.

— Моника, дай мне, пожалуйста, десятку, а то я с собой ничего не взяла.

— А тебе зачем? — поинтересовалась Моника, доставая из сумочки десять долларов и протягивая девочке.

— Потом расскажу! — крикнула Тина и со всех ног бросилась обратно по той же дорожке.

— Сколько энергии у ребёнка! — с восхищением сказала Марджори.

— Что-то она опять придумала, — Моника взглянула на Джеймса, — это сущий дьяволёнок, а не девочка. Пойдёмте-ка в ту сторону, посмотрим, что она там затеяла?

— Наверное, за мороженым побежала, — предположила Селина. — Бенджамин тоже его очень любит.

— За мороженым так быстро не бегают, — с сомнением покачала головой Моника. — Вы просто ещё не знаете, с кем имеете дело.

Пройдя ещё ярдов пятьсот, вся компания убедилась, что опасения Моники были не напрасны. Вокруг дощатого стола с двумя скамейками по обеим сторонам его столпилась группа старичков пенсионного возраста. За столом сидели рядышком Тина с Бенджамином, напротив них — солидный мужчина лет шестидесяти, а на столе между ними была разложена пластиковая шахматная доска с большими деревянными фигурами.

Моника с Джеймсом встали с одной стороны стола, а Марджори с Селиной — с другой. Бенджамин поднял волосатую лапу и сделал ход. Болельщики одобрительно загудели.

— Нет, эту девочку ни на минуту нельзя оставлять одну, — прошептала Моника наклонившемуся к ней Джеймсу. — Это просто ходячее стихийное бедствие.

— Ну, почему же? — возразил Джеймс, — если не ошибаюсь, у них с Беном неплохая атакующая позиция.

— И ты туда же, — Моника легонько толкнула Джеймса локтём в живот. — Мне кажется, я единственный взрослый человек в этой компании.

— Что тут происходит? — тихонько спросила Марджори.

— Бенджамин играет в шахматы, — с трудом сдерживая смех, ответила Селина.

Мужчина отступил слоном с атакованного поля и Бенджамин немедленно взял слона ладьёй, жертвуя качество. Зрители замерли от неожиданности. Противник Бена пожал плечами и побил ладью пешкой.

В ответ Бенджамин несколько неуклюжим движением переставил другую ладью по открывшейся вертикали на седьмую горизонталь, ограничивая короля противника в подвижности и создавая неприятные угрозы. Противник явно нервничал.

Неподготовленная контратака чёрных на королевском фланге зашла в тупик, а давление белых на ферзевом становилось всё опаснее. Ещё через четыре хода Бенджамин уверенно пожертвовал фигуру, разрушая пешечное прикрытие чёрного короля. Для противника это оказалось полной неожиданностью. Он решил отклонить жертву и отступил королём, после чего партия закончилась в три хода.

— Вау, — сказал кто-то из болельщиков.

Мужчина напротив поднял взгляд на Бена.

— Что, уже всё? — разочарованно спросила Тина. — Так быстро? Спасибо, что вы поиграли с моим другом. Вот ваши десять долларов, сэр.

Девочка протянула мужчине сложенную вдвое бумажку.

— Да нет, малышка, ты не поняла, — сказал один из зрителей, — твой приятель выиграл эту партию.

— Как? Правда? — изумлению девочки, казалось, не было предела. — Так ты нам, оказывается, ещё и на мороженое заработал? — Тина, широко раскрыв глаза, уставилась на своего покрытого шерстью, но вполне прилично одетого по человеческим меркам, напарника.

— Ну, артистка, — улыбнулся Джеймс. — С вами, красавицы, действительно не соскучишься.

— Не надо обобщать, — буркнула Моника, но тоже не смогла сдержать улыбку.

— Может быть, ещё одну партийку? — с надеждой в голосе спросил проигравший.

Тина взглянула на Монику, но та отрицательно помотала головой.

— Извините, сэр, сегодня мы больше не можем, — ответила Тина, с детской наивностью глядя мужчине в глаза. — Вы же видите, у Бенджамина головка совсем маленькая, он быстро устаёт. Давайте встретимся как-нибудь в другой раз.

Она опять покосилась на Монику, затем повернулась к Селине и вопрошающе подняла брови. Селина утвердительно прикрыла глаза.

— В субботу, хорошо? — серьёзно спросила Тина. — В это же время.

Бенджамин неуклюже вылез из-за стола и все вшестером направились к выходу.

— Как же так? — недоумевал за их спиной проигравший. — У меня же рейтинг почти восемнадцать сотен!

— Ну, может кто-нибудь, наконец, объяснит, в чём тут фокус? — поинтересовалась Селина, когда все шестеро тесно упаковались в автомобиль. — Я-то знаю, что Бенджамин никакого понятия о шахматах не имеет.

— А это я ему подсказывала, — радостно известила сидевшая впереди на коленях у Джеймса Тина, — телепатически. А он удивительно здорово меня понимает. Прикольненько получилось, правда?

В следующую субботу, когда вся компания вшестером подходила к шахматному столику в парке, толпа человек из двадцати шахматных болельщиков встретила их радостными возгласами и аплодисментами. Шедший за руку с Тиной впереди остальных Бенджамин солидно поприветствовал встречающих, помахав им свободной лапой. Давешний противник уже сидел перед доской с расставленными фигурами. На лице его явно угадывалась жажда реванша.

Джеймсу удалось убедить Монику в том, что небольшое паблисити не повредит.

— Пусть те, кто за нами наблюдает, — объяснил он, — видят, что мы их не боимся. Мы усыпим их бдительность, а потом внезапно исчезнем.

Игра началась. Тина сидела, прижавшись к своему волосатому другу и почти не смотрела на доску.

Партия ещё не вышла из дебютной стадии, как вокруг началось какое-то оживление. Окружавшие стол с шахматной доской зрители неохотно расступились и пропустили вперёд человека с кинокамерой на плече.

— А сейчас мы с вами наблюдаем самый необычный шахматный матч, какой только можно себе представить! — раздался звонкий молодой женский голос, — матч между человеком и шимпанзе.

— Этого только не хватало, — Моника крепко стиснула руку Джеймса. — Телевизионщиков кто-то навёл. Как ты думаешь, это прямой эфир?

— Не волнуйся, — успокоил Джеймс, — ничего страшного не происходит. Пусть видят, что никто их не боится и скрываться не собирается.

В это время на доске произошло что-то непредвиденное. Или Бен отвлёкся на неперестававшую трещать тележурналистку, или Тина недостаточно чётко передала команду, но чернопольный слон Бена остановился, не дойдя на одну клетку до нужного поля. Противник немедленно воспользовался оплошностью и нанёс двойной удар ферзём, выигрывая фигуру за пешку.

Бенджамину пришлось задуматься. К сожалению, все попытки обострить игру ни к чему не привели. Белые методично разменивали фигуры и пешки, стараясь перейти в эндшпиль с явным материальным преимуществом.

Телевизионная камера, нацеленная на доску, безжалостно транслировала партию ход за ходом на экраны миллионов телевизоров. Большинство телезрителей, скорее всего, не имели ни малейшего понятия о правилах игры, но известие о том, что шимпанзе всерьёз играет в шахматы с человеком с быстротой молнии облетело всю страну.

Бенджамин сделал отчаянный ход и лишился последней пешки. Одинокий ферзь чёрных, по всей видимости, не мог предотвратить превращения далеко продвинутой белой пешки, а король легко ускользал от шахов.

Бенджамин ещё раз безнадёжно напал ферзём на белого короля, похоже, не заметив, что поле защищено ладьёй противника. Мужчина, игравший белыми, пожал плечами и снял ферзя с доски, всем своим видом показывая, что игра окончена. Бенджамин застыл неподвижно.

— Пат! — вдруг громко закричал кто-то из болельщиков.

Действительно, единственное поле, на которое мог бы пойти чёрный король, простреливалось стоящим на противоположном краю доски белым слоном. Раздались аплодисменты. Тина выглядела совершенно расстроенной. На глаза у неё навернулись слёзы.

— Это вы ему помешали! — закричала она на телевизионную даму. — Кто вас сюда приглашал?

— Нет, ей точно в кино надо сниматься, — шепнул Джеймс стоявшей рядом Монике. — Ну до чего натурально играет! Сейчас заплачет ведь.

— Ты что, девочка? — бросился успокаивать Тину пожилой болельщик. — Твой дружок не проиграл. Ничья на доске. Пат.

— Что такое пат? — разыгрывая дурочку, недоверчиво спросила Тина. — Я ничего не понимаю. Ведь никаких чёрных фигурок не осталось.

— Пат — это значит такое положение на доске, когда никто не выиграл, и никто не проиграл, — терпеливо втолковывал старичок. — Ничья, значит.

— Правда? — слабо улыбнулась девчушка. — Бен, значит ты молодец? — Она обхватила своего шимпа за шею и прижалась к его густой шерсти на затылке.

Подчиняясь её беззвучной команде, Бенджамин подхватил девочку правой лапой, поднял на воздух и на трёх лапах выбрался из-за стола. Наблюдавшая за этой мелодрамой публика взвыла от восторга.