Плохой нянька

Глава 19

Зэйден Рот

Я конкретно лажаю во всем, что связано с Брук.

Я знаю это, она знает это.

Какого черта ты творишь, Зэй? Задаюсь вопросом, когда собираюсь загонять этих мелких коричневых и рыжих тварей наверх, чтобы запереть в ванной. Ух. Что я только что сказал ей? Это что-то значит, но ничего не меняет. Словно я один из тех засранцев из салона: до хрена болтаю о том, что происходящее между нами на самом деле ничего не значит.

Почему мне хочется, чтобы она отстала, и в то же время не могу произнести это вслух?

Пальцами взъерошиваю волосы, и откидываю голову назад. Я определенно запутался. Может все дело в климате? Он отвратительно влажный, и я чувствую, словно каждый раз вдыхаю соленую воду. Скучаю по пустыне и сухости, а также ярким огням Стрипа.

Вытаскиваю телефон из кармана и проверяю сообщения от друзей. Владелец салона, в котором я работаю, прислал мне фотку какой-то девки с пирсингом клитора. Я смотрю на нее, а затем прокручиваю вниз.

Дамы скучают по тебе, чувак. Возвращайся скорее!

Улыбаюсь и убираю телефон, отбрасывая прочь все странные мысли. Я встряхиваюсь и делаю глубокий вдох, тормозя перед зеркалом в ванной Брук, чтобы поправить волосы, прежде чем спускаюсь вниз и нахожу ее, сидящей с Сэди на диване.

Ммм.

Бля.

Я останавливаюсь, рука на перилах, и борюсь с желанием положить малышку в кроватку, а Брук затащить наверх, чтобы трахнуть ее без презерватива. Разве было бы не чудесно увидеть ее беременной? Иметь ребенка, чтобы играть с ним также, как я играю с Сэди? С ребенком, который был бы моим, в реальности?

Хм.

Нет, этому не бывать.

Тпру, Зэй. Притормози. Мне двадцать девять лет, так что полагаю, самое время начать задумываться о том, чтобы завести детей. Но, черт побери, о чем мои мысли? Я не знаю Брук. И даже живу не здесь. У нее уже есть двое детей, доставшихся ей по наследству. Кроме того, ей всего двадцать два, и она старается получить степень магистра. Если уж я хочу зациклиться на ком-то, то мне нужно найти кого-то моего возраста.

Глубокий вдох.

Вхожу в комнату и останавливаюсь, присаживаясь на подлокотник дивана.

— Хочешь сходить куда-нибудь? Мы можем подобрать детей по пути обратно, — потому что, если я не уберусь отсюда к чертям собачьим, я повалю ее на диван и затрахаю. Улыбаюсь, поэтому Брук даже не догадывается о чем я думаю. — Мы могли бы… пойти выпить кофе в том местечке на воде. Как же оно называется? Не помню.

— Хм, «На берегу»? — немного саркастично замечает Брук.

Я ухмыляюсь и щелкаю пальцами.

― Точно. Мы даже можем заказать рыбу, чипсы или еще чего-нибудь. ― Я хватаю свой кошелек с кофейного столика и трясу им перед Брук. ― Я воспользуюсь кредиткой. Я угощаю, лады?

― А что насчет запеканки? ― спрашивает она, и я пожимаю плечами.

― К черту запеканку. ― Я отталкиваюсь от дивана и иду на кухню, открываю духовку и использую прихватку, чтобы достать стеклянную форму. Как ни странно, но эта чертова хрень на самом деле пахнет замечательно. ― Я спрячу ее от Хьюберта, и мы сможем закончить готовку позже.

Стекло чуть теплое, так что я накрываю форму фольгой и убираю в холодильник. У меня такое чувство, словно мне нужно отлучиться на мгновение, чтобы перевести дух.

― Ну что, идешь? ― спрашиваю я, когда возвращаюсь из-за угла и скрещиваю руки на груди.

Когда Брук поднимает взгляд на меня, я шевелю бровями и подмигиваю ей, хотя я не в настроении. Блядь. Прям сам не свой. Хотите знать, почему у меня на костяшках пальцев вытатуированы слова «ЖИТЬ ЛЕГКО»? Потому что так я отношусь к жизни: легко, просто, непринужденно. Жизнь существует для развлечений.

А вот это все… сложно.

― Конечно. Почему нет. Я не настолько гордая, чтобы отказываться от бесплатной еды, ― Брук берет Сэди на руки и встает.

Когда я вижу, как она наклоняется и целует малышку в пухлую щеку, чувствую, как небольшая дрожь проходит сквозь меня, но, похоже, мне лучше придержать свои биологические часы.

Кафе «На берегу» находится в глуши: нужно пересечь два моста через болотистый заповедник, пропитанный морской водой, кустами травы — такой же высокой, как я, и стаями белых цапель.

― Мой отец рассказывал мне истории об этих мостах, ― говорю я Брук, пока мы переезжаем один из них. ― Он был еще ребенком, когда они были построены впервые. На мостах не было рельсов по обеим сторонам. Простая дорога, проходящая над водой. Стоило только накрениться, и бам. Вы уже тоните.

― И что, людям позволяли ездить по таким мостам? ― спрашивает Брук, словно не верит мне. Я пожимаю плечами.

― Видимо, да.

― А где сейчас живет твой отец? ― интересуется Брук, и моя улыбка становится натянутой.

― Мои родители погибли, ― не вдаюсь в подробности, потому что, у меня и так куча проблем с этой девчонкой.

Последнее, что мне нужно ― начать делиться личным. Я никогда не разговариваю об этом с девушками, которых трахаю. Мне нравится сохранять отношения легкими простыми и веселыми. А в мертвых родителях нет ничего простого и веселого.

Брук ничего не говорит, но отворачивает голову и смотрит в окно, когда мы проезжаем небольшой участок земли между мостами. В течение нескольких минут на заднем фоне раздаются лишь звуки поп-музыки.

― У моего отца ранняя стадия болезни Альцгеймера, ― выпаливает Брук, поворачиваясь обратно ко мне.

Я не отрываю глаз от дороги, когда мы начинаем пересекать второй мост. Но чувствую ее взгляд, словно лазер, прожигающий дыру в моей голове. БУМ. Взрыв.

Я всасываю воздух.

― Не знаю, как я собираюсь с ним попрощаться. А ты попрощался со своими родителями?

― Хм, ― черт. Черт, черт, черт. Брук снова строит эти глаза олененка Бэмби: большие, блестящие от влаги, карие, чертовски сексуальные. Мне хочется обхватить ее лицо своими ладонями и поцеловать ее. Ахх. Я так серьезно облажался, что это даже не смешно. ― На самом деле нет. Это прозвучит неправдоподобно, но они погибли в несчастном случае на лодке, когда мне было… двадцать два, ― столько же лет, сколько сейчас Брук. ― На озере Тахо.

― Не могу представить, ― соболезнует Брук, протягивая руку и обхватывая мою.

Дерьмо. Не ожидал этого. Я ожидал услышать что-то типа того: «Мне жаль это слышать». Это… сложнее пережить. Мне хочется, чтобы ее пальцы не были такими мягкими, а ее кончики пальцев ― горячими. Желаю, чтобы она не пахла так хорошо, словно цветы и мыло. Мне нужно срочно вернуться домой, трахнуться с какой-нибудь сумасшедшей цыпочкой с татуировками на лице. Вот, что мне нужно. Да.

Брук отпускает мою руку, и я снова могу дышать. Хотя меня беспокоит, насколько нервным я становлюсь. Типа, здравствуй Зэйден, у тебя никогда такого не было раньше. Всегда смеюсь над Джудом за то, что он бесится из-за каждой девки, с которой переспит. Если после этого он снова видит их, то начинает паниковать, словно его собираются преследовать или что-то еще. Я всегда думал, что он придурок.

Сейчас я ― тот самый придурок. Я. И веду себя странно.

Все, что могу ― надеяться, что снова смогу переспать с Брук, когда она вернется с работы. И как все могло так запутаться? Каждый раз, когда я смотрю на нее ― каждый чертов раз ― у меня перед глазами появляется картинка: она на полу, спина прижата к стене, одна ступня на ступеньке лестницы, а другая ― широко отведена. Я вижу ее вздымающуюся грудь, влажные губы, свидетельство удовольствия на внутренней стороне бедер.

― Доктор говорит, что предполагаемая средняя продолжительность жизни после появления симптомов болезни примерно восемь лет. Прошло всего несколько месяцев, как был поставлен диагноз, значит, к тому времени мне должно быть около тридцати, ― пауза, ― к тому времени, как я буду твоего возраста, его не станет.

Брук делает глубокий выдох и пропускает пальца через волосы. Теперь я понимаю. Это объясняет, почему она взяла заботу о детях на себя, а не ее родители. Что ж, теперь сестренка, Ингрид, становится похожа на сволочную суку ещё больше.

― В любом случае, мне жаль. Это моя вина. Не нужно было ворошить прошлое, ― говорит она.

― Не-а, это все я. Расслабься немного. Тебе еще нужно дожить до конца недели, ― притворяюсь, словно размахиваю небольшим флагом, и Брук улыбается. Краешком глаза я вижу выражение ее лица: уголки губ изогнуты кверху, у нее сексуальный взгляд порнозвезды, а большие черные очки выглядят своеобразно. ― Еще одна ночь работы, и ты будешь свободна несколько дней. Кстати, чем хочешь заняться в субботу?

― В субботу? ― повторяет Брук, словно полностью ушла в себя.

― Ты помнишь, что твоя тетя обещала посидеть с детьми и все такое. Не хочешь посетить фестиваль искусств в Старом Городе?

― «Искусство Живо»? ― спрашивает Брук, а потом начинает собирать волосы в конский хвост. На это требуются серьезные усилия, потому что она села на них. Хотел бы я оказаться под ее попкой. ― Я даже не уверена, что Моника появится. Она до сих пор не перезвонила мне.

― Но, если она придет, ты бы хотела сходить? Я мог бы показать тебе несколько своих любимых местечек, ― я замолкаю и позволяю улыбке расплыться на моих губах. ― Пара идеальных мест, чтобы перепихнуться, но при этом не попасться.

Рот Брук шокировано раскрывается, пока я поворачиваю налево прямо к ресторану и заезжаю на парковку. С ее красивых губ не срывается ни звука.

Когда я останавливаю машину и обращаю взгляд на нее, она, наконец-то, закрывает рот и смотрит на меня, словно я сумасшедший.

― Кто тебе сказал, что я собираюсь тусоваться с тобой в субботу? Может у меня другие планы.

― С кем? С маленькой раздражающей шлюшкой? Или Придурком Дэном? С его бывшей? Да ладно. Прямо сейчас я твой единственный друг в этом городе.

― Я только вернулась сюда, ― говорит Брук в свою защиту, но я пренебрежительно пожимаю плечами. По правде говоря, я не знаю, почему продолжаю донимать ее, выпрашивая пойти со мной на свидание. В смысле, я ничего не имею против девушек в целом, но никогда до этого не чувствовал такой притягательной связи. Это может стать моим концом. ― Конечно, почему нет? Мне всегда нравился этот фестиваль. Это одна из немногих вещей, которые мне вообще нравились в этом богом забытом месте.

― Аминь, сестренка, ― говорю я, протягивая руку и хлопая ее по плечу.

Брук улыбается, и я ухмыляюсь ей, вылезаю из машины и обхожу ее, чтобы открыть раздвижную дверь и достать Сэди. Я аккуратно вынимаю ее из автокресла, а затем сажаю в высокий деревянный детский стульчик.

― Думаешь с ней все здесь будет в порядке, пока мы едим?

― Бам! ― я вытаскиваю упаковку воздушных овсяных хлопьев Гербер из сумки для подгузников. Я загуглил ― как сходить в ресторан с ребенком ― и получил несколько дельных советов. ― Посмотри-ка сюда. Зэй готовится наперед, Всезнайка.

― Отличный ход. Я все еще выясняю, что требуется детям. Моя мама дала мне кое-какой ускоренный курс на прошлой неделе, но он ничего особо не прояснил, ― Брук делает паузу и расправляет меню на столе. ― Белла плачет по ночам, ― снова пауза. ― Ну, не тогда, когда ты начал ночевать у нас, еще до этого. И Грейс… она уже выбиралась во двор, чтобы поиграть в прятки?

― О, да. Дважды, пока ты работала в прошлые ночи. Это жутко, как в фильме ужасов.

Брук смеется.

― Ага, точно. Мне, реально, страшно выходить наружу, и искать ее. Боюсь, что в следующий момент, когда увижу ее, она будет выглядеть, как девочка-зомби из первого эпизода «Ходячих мертвецов» (Примеч. пер.: «Ходячие мертвецы» (The Walking Dead) ― американский постапокалиптический телесериал. В центре сюжета небольшая группа людей, пытающаяся выжить во время зомби-апокалипсиса).

― О, я знал это. Тебе нравятся ужастики? Зомби?

― Определенно. Чем мрачнее, тем лучше. А что насчет тебя? Хотя, основываясь на том, что тебе нравится поп-музыка…

Я машу рукой, и Сэди хихикает. Думаю, что она получает удовольствие от всех татуировок на моей руке. Я читал, что малыши ее возраста кайфуют от всяких там движений и ярких вещей. А я олицетворение и того и другого, верно?

― Я обожаю ужастики. Особенно в видеоиграх. Ты играешь?

― Я была лучшей в «World of Warcraft» (Примеч. пер.: World of Warcraft ― массовая многопользовательская ролевая онлайн-игра, действия которой происходит в фэнтезийной вселенной) в старших классах, ― протягиваю руку и предлагаю ей дать пять. Она со смехом ударяет по ладони и улыбается. ― У меня не было достаточно времени, чтобы играть в видеоигры с тех пор, как поступила в магистратуру. Биостатистика ― довольно сложная область. Я надрывала задницу, чтобы попасть на магистерскую программу в Беркли. ― Брук смотрит на стол несколько мгновений, и ее глаза блестят от волнения.

Чувствую, как мой рот сжимается, и я начинаю злиться от ее имени на Ингрид. Это отстой. Девушка, у которой еще вся жизнь впереди, должна торчать здесь, чтобы разгрести бардак, учиненный кем-то другим.

Если я когда-нибудь встречу ее сестру, то точно познакомлю ее лицо со своим кулаком.

― И ты добилась этого, ― говорю я, притворяюсь, что попал мячом в корзину. ― Точное попадание. Вот, что я тебе скажу.

― Спасибо, ― благодарит меня Брук с небольшим смешком, откидываясь назад на потрескавшуюся зеленую кожу сидения в кабинке.

Похоже, что она все еще не догадывается, как сексуально выглядит. Как изгиб бровей придает ей любопытное выражение лица. Они словно рамки, обрамляющие ее глаза, в которых светится ум. Бесконечные ресницы, полные губы, длинные темные волосы, которыми у меня, до сих пор, не было возможности насладиться в полной мере… Ага. Полный набор.

Барабаню пальцами по столу.

― И что собираешься делать с детьми, когда ты на работе? После того, как я уеду, я имею в виду.

Брук трясет своей головой, гигантский конский хвост раскачивается в такт.

― Без понятия. Думаю, если Моника, действительно, появится завтра… и, возможно, потом, то я смогу заниматься этим, пока мои родители не вернутся из Шотландии. Мой отец не в состоянии присматривать за девочками, и я ненавижу то, что мне придется повесить на маму дополнительную ношу. Но если девочки будут спать большую часть времени, возможно, она сможет справиться с этим.

― Когда они возвращаются?

― Примерно через две с половиной недели, ― я приподнимаю брови, но все понимаю. Отец Брук болен; должно быть, это был последний шанс ее родителям съездить куда-нибудь вдвоем. ― Если же мама не сможет сделать это, то думаю, мне придется нанять няню.

― Надеюсь, не с помощью крейглиста? ― спрашиваю я, указывая на нее пальцем.

Буква «Л» зависает между нами. Брук улыбается мне чуть заметной сексуальной улыбкой и кладет руки на стол, наклоняясь вперед достаточно, чтобы я мог увидеть в вырезе ее футболки кружево серого бюстгальтера. Дьявол. Чувствую, как мой член мгновенно реагирует, поднимаясь и упираясь в ткань джинс с такой силой, что я даже не был уверен, о такой его способности. Бля-я-я. Видимо, мы оба преданные фанаты Брук Оверлэнд.

Я опускаю руку на колени и пытаюсь обуздать прилив желания ― буквально. Я жестко давлю и глубоко вдыхаю, притворяясь, что всего лишь разворачиваю салфетку у себя на коленях.

― Ты же, на самом деле, предложил помочь мне, а не потому, что беспокоишься обо мне, да? Я имею в виду, что ты хотел переспать со мной, разве нет?

Чувствую, как мой рот растягивает ухмылка.

― Послушай, Всезнайка, я не тот, кто застыл, словно олень в свете фар посреди древесных опилок на детской площадке. Не думай, что я не заметил, как ты смотришь на меня. Если кто и хотел трахнуть кого-то, так это ты, с таким взглядом-то.

― Ладно, хорошо, ― говорит Брук, наклоняясь еще ниже. Ее волосы свисают через плечо на столешницу. ― Но, когда я попросила тебя побыть няней, ты думал лишь о том, как бы забраться ко мне в трусики.

― А вот и нет, ― я наклоняюсь к ней, повторяя ее позу. ― Я, действительно, беспокоился о тебе. Ты несколько наивна, Брук Оверлэнд, особенно для такой Всезнайки.

Она широко улыбается, и мне это настолько нравится, что я наклоняюсь чуть ближе и соединяю наши губы вместе. Скольжу языком внутрь и захватываю ее, прежде чем она успевает оттолкнуть меня. Мгновение она колеблется, но затем возвращает мне поцелуй, и я улыбаюсь.

― Остановись, ― стонет она, когда откидывается назад на своем кресле. ― Не улыбайся, когда мы целуемся.

― Почему нет? ― интересуюсь я, опираясь локтем на стол и подпирая голову рукой. — Это весело. Тебе не нравится целовать парней? Ты могла быть ни-разу-не-трахнутой, но не говори мне, что ты также была ни-разу-не-целованной?

― Я целовалась с парнями, ― отвечает она, когда официантка останавливается, чтобы принять у нас заказ. Брук краснеет из-за ее смущающей улыбки. Ясно, что она видела, как мы сплетались здесь языками.

Мы оба пропускаем кофе и сразу заказываем свежую рыбу, чипсы и пару банок содовой. Мило. Мне нравятся девушки, которые не стесняются поесть. А вот которые выбирают салат и прочее похожее дерьмо, пугают до усрачки. Что, черт возьми, это значит?

― С кем? ― спрашиваю я, когда официантка уходит.

Брук поднимает бровь. Мне пи-и-ипец как хочется проколоть ее. Это ведь, как бы, мое искусство. Да, да — странная форма искусства, но что тут скажешь? Мне нравится человеческое тело. Нравится украшать его тем способом, который я знаю: с помощью иглы и металла. Брук… такая красивая. Все, что мне, действительно, хочется украсить — это ее идеальную бровь. Интересно, она позволит мне, если я спрошу? Или у биостатистиков не бывает пирсинга?

― С кем что? ― переспрашивает Брук, пока улыбается, глядя на Сэди. В данный момент малышка занята тем, что запрокинув голову назад, ротиком образует букву «O», когда смотрит на потолок. Черт. Думаю, я очень люблю детей. Кинзи… в общем, я работаю над тем, чтобы научиться любить и ее.

― С кем ты целовалась?

Брук корчит рожицу и наклоняет голову в сторону, волосы раскачиваются туда-сюда.

― Почему тебя это заботит?

Я пожимаю плечами, и она вздыхает, глядя в потолок, как и Сэди.

― Просто любопытно. Была ли ты паинькой, которая целовалась только с одним парнем в старшей школе? ― Брук переводит свой взгляд обратно на меня и щурит глаза.

― Однажды я целовалась с парнем Ингрид. Ну, больше чем целовалась, вообще-то. Мы почти переспали, но затем она пришла домой и застукала нас. Может быть, я задолжала ей за это?

Я смеюсь, и Брук снова улыбается. Мне нравится выражение ее лица. Хочется продолжать с ней разговор только ради того, чтобы увидеть, как сжимаются ее губы, как появляются маленькие ямочки на ее щеках.

― Посмотри-ка на себя, а ты, оказывается, плохая девчонка, ― говорю я, глупо улыбаясь. ― Измена с парнем своей сестры. Это гораздо круче, чем просто перепихнуться с нянькой.

Брук снова смеется, комкает свою салфетку и бросает в меня, пока я посмеиваюсь над ней.

― Ну, когда ты преподносишь это в таком свете, то это звучит чертовски гадко. А ты старше меня, знаешь. На семь лет. И если уж кто из нас двоих должен быть слизняком, так это ты.

Я кладу руку себе на грудь.

― Эй, мне польстило, что твой выбор пал на перепихнуться с няней. А потом ты берешь и оскорбляешь меня? Это гадко, Брук Оверлэнд.

Она пинает меня ногой под столом, а я медленно и лениво подмигиваю ей. Чувствую… Не знаю, что я чувствую прямо сейчас, но это необычные чувства. Это… выбивает из колеи и вызывает теплые чувства. Думаю, что ощущаю… бабочек или типа того? А бывают бабочки у парней?

Какого хера…

Сижу и чувствую, как мое выражение полуудовольствия сползает с моего лица. Брук замечает это и напрягается, выпрямляясь на своем месте.

― Что случилось? ― спрашивает она с ноткой паники в голосе.

Ааа, чувак. Теперь ты пугаешь бедную девочку. Более неловко стать уже просто не может.

― Я просто… мне нужна минутка, ― я аккуратно откатываю Сэди от стола, спешу прямиком в мужской туалет и закрываюсь в безвкусной бело-синей ванной. Фальшивая рыбина смотрит на меня со стены, пока я пытаюсь взять под контроль свое дыхание, затем поворачиваюсь и гляжу на себя в зеркало. Я выгляжу все также, но чувствую себя странно.

Думаю, что впервые в жизни я действительно попал.

Я хватаюсь руками по обеим сторонам фарфоровой раковины, яркие цвета моих татуировок выглядят вульгарно на фоне флюоресцентного освещения. Когда поднимаю взгляд, мое лицо выглядит бледным. Господи, Зэй, возьми себя в гребаные руки. Я тереблю языком пирсинг в губе и смотрю на себя вниз.

Я ― двадцатидевятилетний боди-пирсер/няня, который в настоящее время одержим девчонкой ― полной своей противоположностью: ей нравится агрессивная музыка; она изучает что-то, что я даже не могу произнести; с двумя детьми в придачу; да к тому же слишком юна для меня.

Но она так мне нравится. Я хочу, что… заявить права на нее или что? Пометить ее? Я веду себя, как дикий самец в каком-то документальном фильме о природе, который отбивается от других парней своими рогами.

Тупые козлины.

Вот кто они.

Брук Оверлэнд. Я ни хрена не знаю эту девчонку, но… влюбляюсь в нее. Сильно.

И это становится большой проблемой.