Плохой нянька

Глава 27

Зэйден Рот

Слезы Брук опустошают меня. Разбивают на мелкие кусочки и рушат до самого основания.

«Что ты творишь, мужик?» — спрашиваю себя, направляясь в аэропорт с четырьмя кричащими детьми и кучкой лающих чихуахуа. Наверно, стоило бы вмешаться и попытаться сделать что-нибудь с Кинзи и близнецами, но я погряз в собственных мыслях и не могу нормально соображать.

Когда я подбросил Грейс и Беллу к дому, Брук даже не вышла из своей комнаты. Как бы сильно мое сердце не желало, чтобы я остался и умолял ее выйти, нужно было уезжать, или я не доберусь вовремя до аэропорта. Нет, нет, черт. Если я не уеду, как должен, то, вероятно, не смогу уехать вообще. Перееду сюда и потеряю право выкупа своего кондо. Останусь здесь и навечно стану нянькой для девочек Брук.

— Боже, гребаный ублюдок, — бормочу я, думая, что песня Daya, играющая на заднем фоне, приглушит мое цветастое ругательство.

— Банка ругательств, — кричит Кинзи во всю мощь своих легких. Протягиваю руку и убавляю громкость стерео.

— Хорошо, хватит. С меня довольно, — рычу каждое слово достаточно громко, что Кинзи прекращает визжать, близнецы перестают ругаться, и даже чертовы чихуахуа затихают. — Ваши мама и папа будут уставшими после поездки, понятно? Поэтому я не хочу слышать никаких глупостей, драк, плача или воплей. Если хотите сказать что-то, придумайте что-нибудь действительно хорошее.

— Ты украл эти слова у Бэмби, — обвиняет Кинзи. Я бросаю на нее едкий взгляд в зеркало заднего вида. Несколько секунд спустя она добавляет: — На самом деле я не думаю, что ты отправишься в А-место. — Я почти улыбаюсь. — И теперь я не так сильно ненавижу тебя.

— Хорошо. Потому что я тоже не испытываю к тебе ненависти. Может даже чуточку люблю тебя, детка. Согласна с этим?

Она кивает мне, и я снова включаю песню, пытаясь заглушить мысли о Брук общением с детьми. Даже Сэди успокаивается и перестает плакать, когда я начинаю подпевать поп-звезде на моем iPod о том, чтобы «выглядеть хорошо».

Аэропорт Арката-Эврика представляет собой невзрачное здание у черта на куличиках с одним выходом на посадку и крошечным кафе, которое гордо зовется рестораном. Аэропорт рассчитан на один рейс в день для старого шаткого кукурузника, совершающего перелет в Сан-Франциско и обратно. Ну, в основном для этого.

Когда мы приезжаем туда, найти свободное место на парковке проще простого, потому что, ну, здесь более ста мест и большинство из них свободны. Называть это место аэропортом — все равно, что назвать гаражную распродажу — торговым центром.

В любом случае, я благодарен за это, когда чуть приоткрываю окна для собак и заставляю старших детей схватиться ладонями за коляску.

— Ведите себя хорошо, иначе придет Повелитель времени и заберет вас.

— Что еще за Повелитель времени? — спрашивает Кинзи, корча рожу, пока мы идем к центральному входу в здание.

— Это чудовище, сделанное из зубочисток и поедающее детей, которые тратят время попусту. Теперь улыбнитесь своим родителям, ладно? И постарайтесь не рассказывать им о камере пыток.

До нас доносится смех, когда из-за угла появляется Мерседес, которая пронзительно кричит, широко раскрывая руки, когда в нее врезается орава детей. Роб стоит позади нее в позе грубого безразличного лесоруба, но мне видно, как слезы собираются в уголках его глаз, и я закатываю глаза.

— Не могу поверить, что они все еще живы, — пытается пошутить Роб, но выходит довольно сварливо и неразборчиво. Он вытаскивает Сэди из коляски и прижимает к своей груди, словно его не было несколько лет, а не недель. Пока наблюдаю за своим братом, притягивающего свою жену и детей в объятия, у меня появляется… странное чувство в груди, ужасный грохочущий стук, от которого перехватывает дыхание.

Смотрю практически с ревностью, как Мерседес и Роб обнимаются со своими детьми.

Блядь, мне хочется того же. Хочется настолько сильно, что сейчас стошнит.

Сжимаю руки в кулаки, и мне вдруг становится трудно дышать, когда вспоминаю о Брук. Нет, нет, и нет. Ей двадцать два, она далеко пойдет, и как по мне, в ее жизни слишком много проблем. Возможно это просто знак, что я готов создать семью? Мне следует отправиться домой и начать серьезно встречаться, присматриваться к женщинам моего возраста, завести ребенка.

— Твою мать, — мямлю я, проводя рукой по своему лицу и стараясь не паниковать.

— Тетя Брук подарила мне ее, — гордо заявляет Кинзи, демонстрируя свою футболку «Monster High», которую Брук купила для нее. Точно такую же она купила и для Беллы, чтобы попытаться прекратить их дурацкое соперничество. И это сработало. Примерно на день, но, лучше уж так, чем никак.

— Тетя… Брук? — спрашивает Мерседес, поднимая взгляд на меня и выгибая бровь. — Зэйден…

Роб бросает на меня жуткий, обещающий смерть, взгляд, словно он убежден, что его дети зависали с какой-то шлюхой, которую я подцепил на Второй улице.

— Брук и Зэйден лизали интимные части друг друга в душе, — по секрету говорит им Кинзи, и я чувствую, как кровь приливает к моему лицу.

— Ах ты сукин сын, — сердито рычит Роб, а Кинзи начинает кричать «банка ругательств», «банка ругательств».

— Эй, тпру, притормози! — говорю, отходя назад и поднимая ладони. — Это не нас она видела. Это были вы с Мерседес. Она просто объединила истории. Полагаю, она просто думает, что все пары занимаются этим.

Мерседес и Роб обмениваются взглядами, прежде чем мой брат поворачивается, чтобы посмотреть на меня, при этом прижимая Сэди к своему боку гигантской мускулистой рукой толщиной со ствол дерева.

— Тебе нужно многое объяснить, — шепчет он, когда проходит мимо меня, и я закатываю глаза.

Этот мудак думает, что является моим отцом еще с тех пор, как ему исполнилось двенадцать. И если он считает, что я останусь и буду слушать его нотации, то ему стоит подумать дважды.

Чувствую себя подавленным, и мне отчаянно хочется убраться отсюда к чертовой матери, словно если не покину Эврику сейчас же, то никогда не выберусь. Я ждал всю жизнь, чтобы свалить отсюда, и, наконец-то, сделал это — наконец-то, нашел место, где я смогу быть счастливым.

Если останусь ради Брук, у нас будет несколько райских недель, но затем все полетит к чертям собачьим, как это всегда бывает. Я знаю это, знаю, и все же понимаю, что у меня практически нет сил уехать.

Толкаю пустую коляску за Мерседес, позволяющей детям лепетать обо всем, что мы делали, пока их не было. Ну, знаете, как я заполнил банку ругательств до краев, выбил дерьмо из парня в торговом центре, и что мы постоянно жили с моей новой девушкой.

О, и еще о том, что в доме Брук живет банши, которая орет, словно кричащая женщина, посреди ночи.

Вот это забавно.

Роб заставляет меня вести машину до дома, чтобы самому сесть на заднее сидение вместе с детьми.

Мерседес садится впереди и продолжает смотреть на меня с выгнутой бровью, пока мы возвращаемся в дуплекс.

— Та девушка, — начинает она, и я показываю ей язык.

— Не-а. Нетушки. Не хочу об этом говорить, — говорю ей, пока какая-то ужасная детская песенка играет на заднем плане, сохраняя наш разговор относительно частным от моего брата.

— Зэйден, — наступает Мерседес, используя голос старшей сестры, который всегда заставляет меня смеяться, потому что мы почти одного возраста. Возможно, она набралась этого, будучи матерью? — Я знаю тебя, и я никогда не видела тебя таким прежде.

— Вряд ли ты когда-нибудь видела меня, — шучу, пока мы едим по скоростному шоссе, мимо океана и качающихся морских водорослей. — По большому счету, мы общаемся по микрофону во время рейдов. Эй, ты знаешь, что на прошлой неделе вышел пакет с расширениями?

— Не делай этого, — говорит мне Мерседес, качая головой и протягивая руку, чтобы отбросить назад свои дикие кудри. — Не притворяйся, что с тобой все в порядке, пытаясь прикрыть рану повязкой. Это никогда не срабатывает, малыш.

— Когда ты зовешь меня так, ощущение, словно мне снова десять. Можешь, пожалуйста, этого не делать? Этот разговор бессмысленный.

— Тебе нужно где-нибудь остановиться на несколько дней, пока ты разбираешься со всем? Твоя девушка злится на тебя?

— Брук не моя девушка, — возражаю я, но похоже, так оно и есть. То же самое странное собственническое дерьмо, которое я почувствовал на днях, снова накатывает на меня, словно приливная волна. — В общем, я подбрасываю вас ребята, и мы с Хьюбертом, — протягиваю руку, чтобы погладить кошачью клетку, втиснутую между передними сиденьями, — сваливаем обратно в пустыню. Не знаю, в курсе ли ты, но я, типа, не работал пару недель, и теперь у меня в карманах почти пусто.

— В курсе, — говорит она, поворачиваясь ко мне. Затем Мерседес кладет ладонь на мое колено и слегка сжимает его. — И я очень тебе благодарна, Зэй. По-настоящему благодарна. — У нее такой печальный взгляд, что не могу не закатить глаза. Да будь я проклят. Прямо какой-то магнит для красоток в беде. Как Брук. Сжимаю губы и пытаюсь сосредоточиться на дороге. — Так приятно знать, что есть кто-то, на кого мы можем рассчитывать, понимаешь?

— Ага. В любое время. Хотя надеюсь, что не в ближайшее, потому что я на мели.

Мерседес смеется, а потом поворачивается, чтобы посмотреть на Кинзи, когда та начинает рассказывать о том, что Доджер «собачился» с чихуахуа. Ага, еще одно событие последних двух недель.

Я вдруг ловлю себя на том, что улыбаюсь. Даже несмотря на то, что мне казалось, будто все будет паршиво, и, хотя временами так и было, все же кое-что было потрясающим, по-своему.

Или возможно все дело в Брук?

Мерседес с Кинзи рыдают, когда я гружу свое барахло в старенький Geo, готовясь к отъезду, пока Роб пристально следит за мной. Опять же таки, я не принимаю это на свой счет, потому что вижу блеск слез в уголках его глаз, когда выруливаю на дорогу, а Хьюберт начинает истошно мяукать. Можете поверить, что это наша вторая попытка свалить, так как в первый раз проклятый кот обделался, не успели мы проехать и половины квартала. Пришлось повернуть обратно, чтобы почистить клетку, помыть его самого, и надеть чистый свитер с надписью на спине «Закоренелый феминист».

Я включаю поп-музыку, когда выезжаю на скоростное шоссе, идущее на юг. Сердце стучит в груди с сумасшедшей скоростью, пока все больше и больше увеличивается расстояние между Брук и мной, между ее удивительными девочками и мной, и между возможностью иметь что-то, чего я никогда в жизни не имел, и мной.

— Блядь, черта с два. Нет, нет, нет, Зэйден, — рычу, убирая волосы со лба и стараясь изо всех сил фокусироваться на лобовом стекле. Но как бы ни старался, я не могу перестать думать о Брук.

Начинаю мысленно перечислять причины своего отъезда. Нет денег, нет работы, мое кондо, мои друзья, стиль жизни, возраст Брук, ее неопытность, двое детей на ее попечении.

И потом чувствую себя, хм, словно я какой-то блядский проклятый психически больной.

Молодая очень умная и привлекательная девушка изо всех сил старается справиться с дерьмовой ситуацией, в которой оказалась, практически сказала мне, что испытывает ко мне «кое-что». «Кое-что», что я, со своей стороны, чувствую раз в десять сильнее, чем считает Брук. И все же я сваливаю?

Что ж я за человек такой? Неужели я хочу быть таким?

Съезжаю на обочину и делаю глубокий вдох, затем вылезаю наружу и кладу руки на поясницу, пока нарезаю круги, пытаясь остановить паническую атаку, накатившую на меня. Сейчас темно, но на этой части шоссе не так много машин, поэтому у меня есть время предаться раздумьям.

— Господи, Хьюберт, — стону я, садясь на корточки и глядя на переднее пассажирское сиденье, где сидит мой глупый лысый кот, притаившись, в своей клетке. Он шипит на меня, уставившись бело-зелеными глазами. — Я такой кретин. — Выпрямляюсь и вытаскиваю телефон, набираю номер Брук и напряженно жду, перекатываясь с пятки на носок и безмолвно ругаясь.

Когда включается ее голосовая почта, я начинаю говорить.

— «Эйрбиэнби» (Прим. пер.: Эйрбиэнби, англ. «Airbnb» — онлайн-площадка для размещения, поиска и краткосрочной аренды жилья по всему миру).

Это первое, что я говорю, и, вероятно, оно звучит глупо, потому что кто так начинает… объясняться в любви? Это же объяснение в любви… кому-то, с упоминанием веб-сайта, на котором люди сдают комнаты, дома и прочее дерьмо. Но для меня оно имеет смысл. Я просто выставлю свою квартиру на «Эйрбиэнби», буду брать смешную плату с туристов, желающих пожить в отпуске, как настоящие местные жители, пока они в городе. Конечно, скорее всего, у меня что-нибудь сопрут, а кондо подожгут, но… черт. Блядь, блядь, блядь.

— Вот, что я сделаю, — сообщаю голосовой почте Брук, молясь, чтобы она действительно прослушала ее. Знаю, что Джуд, например, специально оставляет свою голосовую почту переполненной, чтобы не получать новые сообщения и их не приходилось прослушивать. — Сдам свой кондо и… останусь здесь на какое-то время, если ты не против. Даже могу остановиться у брата, если ты не захочешь, чтобы я остался у тебя.

Замолкаю и перевожу дыхание, осознавая, что прямо сейчас это не имеет смысла.

— Ладно, послушай, просто перезвони мне, хорошо? Я отправлю тебе сообщение.

Отправляю короткое смс Брук, написав, что я в пути. Затем запрыгиваю обратно в машину и совершаю возмутительно незаконный разворот.

И-и-и да. Тут же получаю штраф — коп смотрит на меня, словно я — чокнутый, когда выкладываю свою безумную романтическую историю любви — но все в порядке, потому что Брук стоит того. Блядь, определенно стоит.

Я замечаю, что машины Брук нет на подъездной дорожке, когда подруливаю на своей тарахтящей дерьмовой Geo. Потом вылезаю из машины и направляюсь к двери, где обнаруживаю ожидающую Монику с крепко сжатыми губами.

— Ее здесь нет. Она на работе, помнишь? Это же ты, в первую очередь, втянул меня в эти обязанности няньки.

Смотрю на женщину и… мне, вроде как, хочется залепить ей пощечину, но я никогда не бью цыпочек, даже богатых старух, которые позволяют их племяннице бросить престижный колледж и вернуться обратно в богом забытую дыру, гордо именуемую городом, чтобы заботиться о паре девочек.

— Точно. Моя ошибка, — говорю, не желая рассказывать Монике, что я способствовал увольнению ее племянницы из стрип-клуба прошлой ночью. — Я, хм, попробую вернуться позже.

Кокетливо подмигиваю ей, отчего она морщит нос. Разворачиваюсь на пятках и, стараясь не бежать, возвращаюсь к машине.

Не знаю почему, но я в бешенстве, прямо киплю.

Бро, да ты влюблен.

Резко торможу около Geo, открываю дверцу и облокачиваюсь рукой на крышу. Запах свежей мочи — спасибо тебе, Хьюберт — ударяет в мой нос и обволакивает. Не так уж романтично стоять здесь, пока сосед через дорогу наблюдает за мной, подлый котяра шипит, а двигатель старой колымаги громыхает. Но что есть, то есть.

Я влюблен.

Влюблен.

Боже, помоги мне.

Я выдыхаю со свистом и залезаю внутрь, не совсем уверенный куда ехать. В конце концов, Брук вернулась в город недавно, как и я, и мы оба были заняты. Не похоже, чтобы у кого-нибудь из нас было время заниматься исследованием окрестностей.

Но потом меня озаряет, словно в голову прилетает футбольный мяч, брошенный будущей первой женщиной-квотербеком мне в затылок.

Парк.

Брук должна быть в парке.