По истечении срока годности – забыть [СИ]

Часть 21

— Перестань вести себя так глупо, ты уже не маленькая девочка, — прошептала Ванда, грозно глядя на себя в зеркало. — Взрослей.

На всякий случай она повторила последнее слово несколько раз, но затем тяжко вздохнула и закрыла лицо руками. Сколько она ни пыталась отмахнуться от образа Тони в своей голове, у неё не получалось. Она до сих пор помнила его полные боли глаза, и ей хотелось сказать ему в утешение что-нибудь доброе, успокоить, а потом поцеловать. Было бы всё проще, если бы они оба не были такими упёртыми.

Ванда подняла взгляд и снова уставилась на своё отражение. Было бы проще, не убей Тони её родителей, не создай Альтрона, который лишил её брата. Было бы проще, не будь самого Старка. Для Тони было бы проще, не будь её.

— Взрослей, — снова произнесла она, понимая, что давным-давно уже это сделала. Слишком рано, и это сыграло с ней злую шутку.

Ей хотелось опять поговорить со всезнающей Лорой, спросить совета, но совет уже был дан, а она им так неумело воспользовалась. Сомнение. Вот что рушит её жизнь. Избавиться от него на деле оказалось сложнее, и если в голове картинка была ясной и чёткой, то в реальности всё сыпалось из рук. Если бы Тони спросил её, готова ли она прожить с ним всю жизнь, Ванда, не раздумывая, сказала бы нет. Потому что она бы не смогла заставить себя дать Старку надежду, а потом так вероломно отнять. Потому что никто не знает, что задумала судьба и что с ними произойдёт следующую секунду.

— Я ужасный человек, — промямлила Ванда и отвернулась.

Тони продолжал её добиваться, но его кидало из крайности в крайность: он то обещал себе ждать ответа от неё столько, сколько она посчитает нужным, то порывался немедленно с ней поговорить, мотивируя это тем, что больше не может терпеть. Его обуревали странные чувства, растерянность и воодушевление, депрессивность и желание.

Он продолжал слать ей цветы, и Ванда с трепетом опускала их в воду, и с грустью наблюдала, как быстро они вянут, переставая источать удушливо сладкий аромат.

Он всё норовил поговорить, а она его избегала. Не потому, что ненавидела или была на него зла, а потому что ей было стыдно. Она постоянно откладывала это дело, надеясь, что поразмыслит над тем, что им делать, как-нибудь потом. Но время шло, и Ванда понимала, что она зря мучает Старка: чувств не было. Ей было жаль Тони, глядя на него, сердце кровью обливалось, но с собой она ничего поделать не могла.

На одном из собраний он не сводил с неё глаз, и Ванда удивлённо повела плечом, мол, тебе что-то нужно? А Старк с улыбкой покачал головой, типа нет, мне просто нравится на тебя смотреть. Девушка порозовела и отвернулась, поражаясь реакции своего тела. Стоило Тони к ней прикоснуться, как по рукам и ногам разливалась приятная дрожь, стоило ему положить свои ладони ей на бедро, а в животе тугим кольцом начинало трепетать возбуждение. Тело предавало её, отвечало на ласки Старка, а сердце раздумывало. А может, Ванда ошибается, может, так и выглядит любовь?

Она вздрогнула, когда к её руке прикоснулись, и только тогда она заметила, что собрание уже закончилось. Старк присел на соседний стул и взглянул на неё, явно намереваясь услышать ответ. Ванда стушевалась, она ещё не была готова.

— Тебе нужно время, потому что ты боишься, — заключил мужчина и сцепил пальцы в замок, понимая, что они начинают дрожать. — Это значит нет? Ты ведь можешь бесконечно молчать и бегать от меня. А я… я так, кажется, больше не могу.

— Ты нетерпелив, — с улыбкой произнесла Ванда, пытаясь коснуться щеки Старка, но тот внезапно увернулся, и девушка растерянно опустила руку.

Помолчали.

— Ты прав, я боюсь.

— Меня?

Ванда пожала плечами и печально отвела взгляд.

— Того, что не смогу сделать тебя счастливым. Ты перестал улыбаться по пустякам.

Старк одновременно фыркнул и прыснул, снисходительно глядя на девушку.

— Счастливым меня можешь сделать только ты.

Настала очередь Ванды снисходительно качать головой.

— Ты ошибаешься, со мной тебе будет только больно.

— Ты хочешь, — Тони замолк, подбирая слова, и взглянул девушке в лицо. В его тёмных глазах плескалось смирение, — уйти?

Ванда сглотнула, чувствуя, что губы странно заплясали, словно осьминог в предсмертных муках, когда его собрались съесть живьём. Старк внезапно улыбнулся, но вышло слишком натянуто и зло. Он встал, громко отодвигая стул, и вдруг грубо схватил её за плечи, заставляя подняться. Ванда испуганно воззрилась на него, её глаза чуть ли не вываливались из глазниц от удивления. Тони коснулся её губ, горячо дыша на них, и его язык скользнул ей в рот. Ванда не стала сопротивляться, но попыталась высвободить руки из его крепких объятий, чтобы было удобнее, но мужчина также резко отстранился, облизывая губы.

— Наверное, мне лучше уйти первым, — для девушки эти слова были словно гром среди ясного неба.

Она поражённо захлопала ресницами, пальцы сжали лацканы его пиджака, и она собиралась что-то сказать, но осеклась, когда Старк помотал головой.

— Я пытался тебя вернуть. Это бесполезно. Бессмысленно. Я дал тебе свободу, но она нравится тебе слишком сильно.

Голос его предательски дрожал, и Ванда пристыженно опустила голову, понимая, что Тони прав. Он действительно ждал, как преданный пёс, ждал слишком долго, и у любого мужчины лопнет терпение, если с ним так обращаться. Она его довела. К горлу подступил ком, но Ванда с трудом, но всё же смогла выдавить из себя улыбку. Она почувствовала, как лицо краснеет — предвестник слёз, и вымученно вздохнула.

— Найди себе такую же красивую, как я.

Тони не усмехнулся, лишь мрачно моргнул и с укором посмотрел на неё, мол, ну где я найду девчонку, которая с тобой сравнится.

— Друзья? — как-то без интереса спросил Тони, и Ванде показалось, что он состарился прямо у неё на глазах: потухший взгляд, поджатые сухие губы. Она впервые заметила в его бороде седые волоски, а морщинки в уголках глаз будто стали ещё глубже.

Она опустила взгляд, понимая, что даже если они останутся друзьями, то Тони будет лелеять надежду, словно то единственное, что у него останется. И лишаться Старка ей не хотелось, пусть это и эгоизм, и она прекрасно осознавала, как сильно у него будет болеть сердце при виде неё.

— Нет.

Её ответ ударил его будто плетью по лицу, Тони отшатнулся и его глаза расширились от ужаса, но он сумел быстро с собой совладать. Кивнул и молча вышел из помещения, напоследок даже не взглянув на Ванду, которая едва сдерживала слёзы и рвущиеся из горла рыдания.

— Я взрослая, — прошептала про себя она, касаясь пылающих щёк холодными руками. — Я взрослая дрянь.

— Я не ожидала, что ты так быстро сдашься, — протянула Наташа, и Тони слегка поморщился от тона её голоса, разочарованного и укоризненного, и предпочёл промолчать.

Пару секунд в трубке раздавалось шуршание, будто Нат о чём-то раздумывала, и мужчина слушал помехи на линии, ожидая, что ещё скажет девушка.

— Так и будешь молчать? Ничего не добавишь?

— А что ты хочешь услышать? — со вздохом поинтересовался он. — Что мне с трудом далось это решение? Что я пересилил себя? Что мне сейчас безумно паршиво и я хочу её вернуть? Это мне стоит тебе сейчас сказать?

— А разве нет? — осторожно спросила Наташа, и Старк услышал, как она набрала полную грудь воздуха. Ему показалось, что она хочет что-то добавить. — Ты пьёшь?

— Я? — Тони взглянул на гранённый стакан, наполненный скотчем, и насмешливо принялся оправдывать своё пьянство под недовольное ворчание девушки.

— Даже не хочешь узнать, как ведёт себя Ванда?

— Мне неинтересно, — сухо оборвал её Старк.

— Но… — Наташа сделала паузу. — Ведь всё было хорошо. Мне казалось, ты был счастлив, и вот на тебе. Инициатива исходила с твоей стороны. Что произошло? Ты наигрался? Понял, что она тебе надоела, что не в твоём вкусе, не удовлетворяет твоим запросам? Понял, что ты её не потянешь, что она слишком сложна для тебя? Наигрался в охотника, захватил добычу, растерзал, а потом потерял интерес? — голос Нат звучал глухо, и Тони мог поклясться, что она хмурится и упирает руки в бока, принимая боевую позицию.

Старк чуть откатился от стола, бездумно качая в руке стакан.

— Что я испытываю? — тихо спросил он сам себя и пожал плечами. Он не знал ответа на этот вопрос, и, кажется, теперь понимал, что чувствовала Ванда, когда он на неё давил.

Наташа молчала, ждала, что он ответит, а Тони гипнотизировал глазами телефон.

— Мне легко без неё, — внезапно подал он голос, и девушка на том конце провода даже если и удивилась, то виду не подала. — Я не думал, что когда-либо это скажу, но я будто снял с себя оковы. Она словно душила меня всё это время, опутывала своими сетями, заключила в кандалы, а мне это словно нравилось. Я ослеп от любви к ней, она казалась мне такой прекрасной, чуть ли не божеством, которому следует поклоняться. Впрочем, наверное, всех женщин, которых безумно любишь, отожествляешь с богинями, — Тони замолк, обдумывая свои слова. — И я изо всех сил старался обратить её внимание на себя, простого смертного, и, когда мне это удалось и она сошла с Олимпа, чтобы благословить своим присутствием… Я так старался, чтобы меня заметили, я убил себя ради этого. А от этих отношений получил только боль и страдания, — Тони невольно коснулся своей груди, поглаживая пальцами шрам, и нахмурился.

— Вы оба выглядели счастливыми, — сообщила Нат и цокнула, Старк с трудом, но всё же различил в её голосе растерянные нотки.

— Под счастьем скрывалась гниль.

— Ты уже так называешь ваши с ней отношения?

— Это её слова.

Тони открыл было рот, чтобы спросить, как к этому относится сама Ванда, но прикусил язык. Наташа не должна была знать, что его всё ещё волнует мнение его бывшей.

Бывшей.

Звучало так горько, словно он залпом проглотил остывший крепкий кофе.

— Я думала, время, проведённое с ней, для тебя будет…

— Самым лучшим счастливым мгновением в жизни? Небесным благословением? Радостью? — Тони затих, внезапно понимая, что именно так всё и было. — Мне было хорошо с ней, так хорошо, что у меня помутился разум и я ждал подвоха. Что-то должно было случиться. Ничего в моей жизни не может быть хорошо, всё всегда должно быть сдобрено чем-то мерзким. Мне больно, когда она рядом, мне больно, когда её нет.

— Я всё равно ни тебя, ни её не понимаю. У вас у обоих так много страхов, проблем, сомнений. Вы оба поддаётесь этим чувствам, с головой в них окунаетесь, а потом ноете, что ничего не получается. Вы ведь уже давно не дети. Хотя ладно, можно предположить, что Ванда ещё совсем молода, чтобы адекватно оценивать ситуацию. Сомневаться для неё вполне нормально, но вот ты-то куда?

— А мне надоело.

— Что именно?

— Бегать за ней хвостиком, — Старк пригубил скотч и задумчиво провёл пальцем по краю стакана. — Быть у неё на побегушках. Я тоже человек, я в конце концов мужчина и у меня есть чувство собственного достоинства…

— А ещё гордость, эгоизм, нарциссизм и, возможно, что-то ещё, о чём я забыла упомянуть, — иронично заметила Наташа. — Но и ты забыл, что тебе нравилось за ней бегать, нравилось унижаться и вымаливать прощение. Ты был готов на всё ради неё, а её отказы лишь распаляли тебя. Если раньше ты был резвым львом, то теперь состарившийся пёс.

Старк мрачно улыбнулся, и это было больше похоже на оскал, хищный и настороженный.

— Я просто устал. Я просто понял, что мы настолько разные, что на одной любви, она была права, не выедешь.

— Вы просто не старались. Каждый считал, что что-то должен предпринять, но первый шаг ни один из вас так и не сделал. Вы надеялись друг на друга. Тебе не грустно?

— Почему мне должно быть грустно?

— Ты любишь её.

— Любил.

Наташа расхохоталась, да так громко, что Тони удивлённо отшатнулся от телефона, хотя они говорили по громкой связи.

— Ладно, допустим, я поверила. Что дальше? Ты отпускаешь её?

Тони в очередной раз пожал плечами и надолго замолк. В нём боролись сотни демонов и все они кусались, царапались, кричали невообразимые глупости и пытались склонить на свою сторону. От них в голове и в груди был настоящий кавардак, и Старку казалось, что он попал в какой-то дурдом. Он всё пытался разобраться в себе, выудить из омута свои мысли, но они ужами ускользали из-под его пальцев, их невозможно было не то, что поймать, услышать.

— Да.

— То есть больше никаких ухаживаний и даже попыток? — осторожно и очень тихо спросила Наташа.

— Она вольна делать то, что хочет.

— Благородно. Она сама-то об этом знает?

— Мы говорили с ней.

— И она нормально к этому отнеслась?

— Да. Вроде.

Наташа сглотнула и очень тяжело вздохнула.

— Что она сказала?

— Удивилась.

Расстроилась, прошипел один из демонов, оскалив свои острые, как бритва, зубы.

— Я подумал и решил, что надо возвращаться к нормальной жизни.

— В твоём понимании, нормальная жизнь — это пьянки, беспорядочные половые связи и спасение мира.

— Без пьянок, — с ухмылкой сообщил Старк, залпом выпивая скотч. — А насчёт девочек… Закажу, пожалуй, кого-нибудь.

Наташа странно засопела.

— А если Ванда внезапно… — пауза, — передумает? Или захочет ещё раз поговорить? Я спрашиваю, потому что не уверена, что вы всё решили и обсудили.

— Она не придёт.

— Ты это знаешь или предполагаешь?

— Она не придёт, — жёстче повторил мрачный Старк и прежде, чем Нат успела что-то добавить, он пулемётной очередью сообщил ей, что намеревается оторваться в компании представительниц прекрасного пола, и отключился, заставив девушку недовольно фыркнуть.

Она не успела донести до Тони, что он выпивает и намеревается с кем-нибудь переспать, потому что в экстренном порядке хочет забыть прочно засевшую в голове Ванду. Не успела разразиться гневной тирадой насчёт того, что она напрасно ему помогала, терпела его нытьё, ссоры с Роджерсом и ещё много чего, о чём она должна была ему сказать.

Звонок в дверь заставил Наташу удивлённо нахмуриться и посмотреть на часы. Полдесятого вечера, вроде и не поздно, но гостей ждать не приходится. Рука по привычке скользнула под пуфик, нащупывая холод металла, и она взглянула в глазок, внезапно вздрогнув. Стоило упомянуть Ванду, она тут как тут. Не иначе ведьма.

— Что ты здесь делаешь?

— И тебе привет, — девушка помахала бутылкой вина в своей руке и сконфуженно улыбнулась. — Я понимаю, мы поссорились. Точнее, это я на тебя обиделась. Мне надо с тобой очень серьёзно поговорить. Это важно. Впустишь?

Наташа тут же, не раздумывая, кивнула и отодвинулась, пропуская подругу в квартиру. Пистолет пришлось положить на место.

— Что-то случилось? — обеспокоенно поинтересовалась она, на что Ванда закусила губу и так выразительно на неё посмотрела, что Нат внезапно стало не по себе.

Ванда сглотнула и поставила бутылку на стол, оглядываясь в поисках фужеров.

— Ты меня пугаешь.

— Ты на меня злишься?

— Что за глупый вопрос? Конечно, нет, — Нат улыбнулась. — Рассказывай, не томи.

— Разлей. Я не могу сказать тебе это на трезвую голову.

Романофф вздохнула, доставая с верхней полки шкафа бокалы, пока Ванда пыталась понять, как пользоваться штопором.

— Я многое в жизни повидала, но, когда ты говоришь, что нам надо срочно выпить, то мне становится по-настоящему страшно. Ты, насколько я помню, завязала.

Они молча выпили по бокалу. Немного помолчали, и Наташа решила не давить слишком сильно, но в душе уже рождался тихий, ещё не до конца окрепший ужас. Ванда сделала пару глотков под нетерпеливый взгляд подруги и решительно выдохнула.

— Ты, наверное, уже знаешь, что мы с Тони… — она замялась, не зная, какое слово лучше подобрать.

— Разбежались?

— Да. Да, точно.

— Хочешь поговорить об этом?

— Нет. Хочу сказать кое-что. И мне ещё нужен твой совет.

— Я не смогу дать тебе совет, если не буду знать, в чём, чёрт возьми, дело, — нетерпеливо воскликнула Наташа, но тут же замолкла, стараясь не давить на раздавленную и, мягко говоря, неважно выглядящую девушку.

— У меня синдром Евгения Онегина, — призналась Ванда, и у Нат невольно и совсем неожиданно вздёрнулась бровь. Она недоверчиво взглянула на подругу, не понимая, куда она клонит. На секунду ей показалось, что Максимофф сошла с ума.

— Что ты несёшь?

— Я влюбилась!

Наташа приоткрыла рот.

— В Старка?

— А в кого ещё? — пылко зашептала Ванда, хватая Нат за плечи. Она улыбалась, всё время прикусывая и без того яркие губы. — Это так глупо и убого, но, боже, наверное, это должно было произойти. Лучше поздно, чем никогда, ты согласна? У нас изначально всё было странно, скомканно, слишком быстро. Всё было переполнено волнением, неверием, недоверчивостью. Я была скованна, сомневалась, а он был не в меру настойчив. Я целовала его, а сердце в груди трепетало: от страсти, от похоти, от возбуждения. А в голове, — девушка повертела вокруг виска пальцами, — «а люблю ли я его?» Я-то знала, что с его стороны чувств больше, настоящих, искренних, ярких.

— В любой паре кто-то любит, а кто-то позволяет, — осторожно произнесла Наташа, почему-то дрожащими руками сжимая ножку пустого бокала.

— Я тоже грешила на это. Но ведь так не должно быть, — слишком тихо, почти шипя, сообщила Ванда, опускаясь на колени перед Нат, чтобы взглянуть ей в лицо. — Я ничего к нему не испытывала. Я начинала влюбляться, но всё время себя останавливала. Что-то в голове щёлкало и говорило «стоп!». И я слушалась, как овечка пастуха. Он будто волк, страшный и сильный, готовый сожрать меня в любой момент, а я невольно шла в его лапы. Но ведь это не так! Старк не волк, он не скалится. Он был со мной добр, он спас мне жизнь, показал, что он не такой, каким все его считают. Он способен на любовь, хотя раньше мне казалось, что такой, как он, любить не способен. Он открылся для меня с другой стороны, обнажался передо мной всё больше и больше. И я верила. Я открывала в ответ свою душу, а потом внезапно испугалась. Захлопнула все двери, оборвала все ниточки, сожгла мосты, — Ванда встала и схватилась за голову. — Я закрыла врата прямо у него перед лицом, и он понял, что так больше продолжаться не может.

— Меня напрягают твои метафоры, — мрачно заявила Нат, наливая себе ещё бокал.

На секунду Ванда осеклась.

— Я оттолкнула его от себя. Он больше не вернётся.

— В какой момент ты поняла, что влюбилась?

Ванда неопределённо ткнула пальцем в пол, мол, вот сейчас.

— Его нет в штабе, нет рядом, и я беспокоюсь. Я постоянно думаю о нём, каждую секунду. У меня кожу жжёт изнутри, так хочется к нему прикоснуться. Так хочется быть с ним, Наташа, быть! Чтобы он был счастлив… Почему я поняла это только сейчас? Почему я поторопилась расстаться с ним?

— Потому что чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей. Ты его упустила, а потом поняла, что без него не можешь. Это нормально.

— Нет! Что мне теперь делать со своими чувствами?

— А ты уверена в том, что если вы снова будете вместе, то ты не передумаешь, не сбежишь, не испугаешься?

Ванда остановилась и решительно взглянула на Наташу.

— Уверена! — в её голосе было столько стали, что Романофф восхищённо присвистнула, чувствуя, как алкоголь сделал её кровь горячее.

— И что ты будешь делать?

— Предлагаешь сказать ему?

Наташа пожала плечами.

— Если ты действительно поняла, что любишь его и хочешь быть с ним, то дерзай. Дерзай, если это не минутный порыв, очередная твоя блажь или что-то ещё. Дерзай!

Мысли в голове путались, и Ванда восторженно выдохнула:

— От этих чувств внутри всё кружит и взрывается. Всё горит в пламени и от этого так хорошо, будто в груди что-то цветёт, нечто прекрасное, чем хочется со всеми поделиться. Я никогда не думала, что от любви можно пьянеть, в прямом смысле, — девушка задохнулась от восторга и замолчала, мечтательно глядя в сторону.

Наташа слушала, методично пополняя собственный бокал. Она жутко устала быть жилеткой для Старка и Ванды.

— Я скажу ему об этом прямо сейчас! — бойко заявила Ванда и, будто кивнув самой себе, помчалась в прихожую.

Несколько секунд Нат смотрела перед собой, осмысливая тот факт, что, кажется, Тони сегодня не был настроен на столь откровенный разговор. Она вскочила, кидаясь к Максимофф и хватая её за рукав. Мысли в голове, уже гудящей от выпитого, налетали друг на друга.

— Прямо сейчас? Давай лучше завтра. Ты должна всё обдумать хорошенько, взвесить все за и против, подготовить речь, — затараторила Наташа, всячески пытаясь остановить Ванду.

— Зачем? Я должна признаться ему в этом сегодня же! Я не могу молчать, я не могу скрывать свои чувства. Он ждал этого момента, я больше не хочу от него ничего скрывать, он такого не заслужил. Я хочу обрадовать его.

— Он, наверное, занят. Давай я позвоню ему, предупрежу.

— Ни в коем случае, это должен быть сюрприз.

— А если его нет дома?

— А где он может быть? — удивлённо спросила Ванда, будто Тони был редкостным домоседом и из башни вообще никуда не выходил.

Наташа растерянно сглотнула, понимая, что Старка надо срочно предупредить. Ей не хотелось, чтобы Ванда, вся такая воодушевлённая и воздушная, увидела каких-то девок в постели Тони. Почему-то Нат была на девяносто процентов уверена, что он не пошутил и действительно решил развлечься.

— Протрезвей для начала.

— Я даже не пила. Всего два глотка. Это ты на себя посмотри, тебя уже шатает, — насмешливо сообщила ей Ванда и, внезапно подскочив, крепко обняла, чего не делала никогда в жизни. — Пусть у меня всё получится, пожелай мне удачи.

Наташа сдержанно кивнула и, когда за девушкой закрылась дверь, она кинулась к своему мобильнику и лихорадочно принялась названивать Старку, мгновенно трезвея.

— Чёртов похотливый негодник, возьми же трубку, — шептала она, взлохмачивая волосы на голове.

Бездушный женский голос попросил её оставить голосовое сообщение, чем Наташа и воспользовалась. Она видела из окна, что Ванда уже села в заказанное такси, и её охватила паника. Она позвонила ещё несколько раз, проклиная Тони, и, не дождавшись, кинулась на улицу, надеясь опередить Ванду.

Ей казалось, что её машина едет невероятно медленно, хотя она и гнала со скоростью больше ста двадцати в час. У неё тряслись руки, но она продолжала звонить Старку, оставляла на его почте гневные приказания взять чёртову трубку и молилась, чтобы всё обошлось. Ванда была такой радостной, такой светлой, и рушить её мечты совсем не хотелось.

Она мчалась так быстро, что не сразу заметила полицейскую сирену, зычный бас, просящий остановиться, и разноцветные красно-синие мигалки, буквально ослепляющие её. Наташа выругалась и, продолжая названивать Тони, прижалась к обочине, понимая, что она ещё и слегка выпила.

— Мисс, выйдите из автомобиля.

Нат послушно выбралась, уже мысленно попрощавшись со своими правами, и с силой сжала телефон, испытывав жуткое желание вырубить копа на месте. Она старательно пыталась объяснить, что страшно опаздывает, но стражи порядка лишь усмехались. Уже в их машине, заполняя протокол, Наташа увидела, как жёлтое такси промчалось мимо них и исчезло за поворотом. Тони так и не ответил.

При виде Ванды Старк почему-то застыл и округлил глаза, но девушка сослала это на удивление. Почему-то вся решительность мигом с неё слетела, и она растерянно и виновато взглянула на Тони, почему-то бывшего в одних джинсах. Он странно на неё смотрел, будто не верил, что она здесь, и зайти не предлагал. Поэтому Ванда взяла инициативу в свои руки и, чуть отодвинув его, вошла.

Голос дрожал, и она улыбнулась, глядя Старку в его тёмные шоколадные глаза, в которых сейчас плескалось недоумение. Он нахмурился, и Ванда зеркально сдвинула брови, понимая, что ей почему-то не рады.

— Я… — девушка смущённо сглотнула, чувствуя, что сердце предательски клокочет в груди. — Я люблю тебя.

Тони моргнул и лицо его разгладилось, но стало каким-то каменным, неживым.

— Я люблю тебя, — уже чётче повторила она и ощутила такое облегчение, будто скинула с плеч тонну булыжников. — Я так люблю тебя, Тони. Боже, прости, что я говорю тебе это только сейчас. Прости, что не смогла сказать это тогда, когда ты в этом так нуждался. Тони, я поняла, что не могу без тебя. Твоё отсутствие убивает меня, наша разлука подкосила меня, я… — она набрала полную грудь воздуха, протягивая руку к Старку, чтобы привычно коснуться шрама на его груди, но внезапно застыла, мазнув по нему ногтями. — Я не могу жить без тебя, не могу есть, не могу спать, дышать, я люблю тебя. Мне понадобилось время, чтобы это осознать, и теперь я могу открыто тебе в этом признаться. Я люблю тебя. Господи, никогда не думала, что произносить это бывает так приятно. Тони, почему ты молчишь?

Старк растерянно смотрел на неё, сверкая глазами. Ей казалось, что его приоткрытые губы шевелятся, словно пытаются что-то сказать, но лицо мужчины ничего не выражало. Ванда с трудом распознала недоверие, обречённость и… вину? Неужели он за несколько дней разлуки успел к ней остыть?

— Тони? Ты не рад? — упавшим голосом спросила девушка, и улыбка слетела с её лица, она нахмурилась. — Тони?

Он словно не слышал её, погружённый в свои мысли, и теперь Ванда с ужасом осознала, что он испытывает вину. Это была она.

Девушка сделала шаг ему навстречу, снова произнося, что любит его, но Тони не стал её обнимать, лишь морщинки выступили на лбу и он, словно проснувшись, тяжело вздохнул. Ванда почувствовала, что он совершенно не рад это слышать.

— Я сказала что-то не так? — донельзя тихо поинтересовалась она, прикасаясь пальцами к его губам и вдруг обнаруживая на них следы помады.

Ванда удивлённо стёрла их большим пальцем, замечая, что от Старка пахнет чужими духами, увидела на полу пару женских туфель, и огромными глазами взглянула на Тони. Сердце пропустило удар. Она отшатнулась и медленно, будто во сне, прошла в гостиную, понимая, что Старк даже не собирается её останавливать. Он был в ступоре.

Ванде казалось, что она движется в слое вязкого желе. На диване сидели две какие-то девушки и радостно предложили к ним присоединиться. Она повернулась к всё ещё молчащему Старку и её всю трясло от обиды и растерянности.

— Я опоздала? — едва слышно спросила она, но Старк ничего не ответил.

Больше всего её раздражало, что он будто воды в рот набрал. Ванда кивнула и также медленно покинула башню, с холодным ужасом понимая, что Тони за ней даже не последовал, даже не остановил и абсолютно ничего не сказал в своё оправдание.

— Нам уйти? — девушки внезапно замолкли и, виновато переглянувшись, уставились на Старка.

— Проваливайте.