По истечении срока годности – забыть [СИ]

Часть 22

— Ну? Так и будем молчать? — полюбопытствовала Наташа, на что Тони лишь мрачно кивнул, выруливая на трассу. — Но меня это не остановит. Я должна знать, что вчера произошло. Ванда рассказала тебе? Как ты отреагировал? Ты всё-таки пригласил этих?..

Наташа прикусила губу, ожидая, что скажет Старк, но тот упорно её игнорировал, внимательно глядя на дорогу. Он был напряжён, пальцы с силой сжимали руль, и она не могла видеть выражение его глаз, скрытых за тёмным стеклом очков.

— Я пыталась тебя предупредить. Я звонила, почему ты не взял трубку? Я ради вас, чёрт возьми, всю ночь просидела за решёткой в компании попрошаек и проституток, и у меня забрали права, — недовольно прошипела Нат.

— За права не беспокойся, я их выкуплю, — спокойно сообщил Тони, даже не поворачивая головы.

— Старк!

— Я не в настроении, — пожал плечами мужчина.

— Я вижу. Расскажи, что случилось. По тебе видно, что что-то не так. Рассказывай.

— Отстань.

Наташа возмущённо открыла и закрыла рот, выпуская воздух, и молча уставилась на дорогу.

— Что ты почувствовал, когда она призналась?

Тони тяжело вздохнул, и желваки заиграли под кожей.

— Тебе не кажется, что ты лезешь не в своё дело?

— Это как раз-таки моё дело! Это мне пришлось пьяной мчаться по ночному городу в надежде, что я успею предупредить тебя о том, что любовь всей твоей жизни едет признаваться тебе в своих чувствах. Надо было просто включить чёртов телефон и всё бы обошлось! Она всё-таки застала тебя с проститутками?

— Это были не проститутки, — устало прошептал Старк.

— Да? Это всё равно не имеет значения. Она тебя с ними видела? Что она сказала? Как отреагировала?

Тони сжал руль так, что костяшки побледнели, и прикусил себе нижнюю губу, надеясь, что боль его отрезвит.

— Что ты почувствовал?

— Заткнись! Замолчи! Мать твою, ты меня уже достала, закрой свой рот! — рявкнул Старк, внезапно вдавливая педаль в пол, и машина с резким звуком затормозила, чуть не врезавшись в стоящий впереди автомобиль.

Наташа испуганно выпучила глаза, чуть не ударившись носом об бардачок и глядя на то, как тяжело дышит раскрасневшийся от гнева Старк. Это произошло так неожиданно, что на мгновение, совсем на мгновение ей стало страшно. Тони рывком снял с себя очки и прикрыл глаза рукой, чувствуя, как оглушительно громко колотится сердце в груди. Ему хотелось разбиться. Не будь в машине Наташи он бы въехал в бетонную стену, совершенно не заботясь о том, что он мог бы покалечиться и отправиться на тот свет. Ему хотелось разбить своё авто вдребезги, чтобы потом собирать по кусочкам, с ужасом понимая, что на самом деле он так пытается собрать себя.

Тони отнял руку от лица, стеклянными глазами смотря вперёд. Он будто с цепи сорвался: Наташа ошарашенно наблюдала за тем, как он бьёт кулаком ни в чём не повинный руль, порой попадая в клаксон, из-за чего на них постоянно оглядывались проезжающие мимо люди. Когда Старк наконец закончил выпускать пар, он откинулся на спинку сидения и закрыл глаза, не обращая внимание на удивлённую донельзя Наташу, которая и слова боялась произнести.

Они немного помолчали, и Тони, глядя в окно, начал медленно говорить:

— Когда я понял, что мы обречены, я решил, что будет правильнее не мучить Ванду своими ненужными требованиями. От них всё равно не было толку, если она не хотела быть со мной. Глупо было её постоянно третировать и ждать, что она ответит мне взаимностью. Мы лишь трепали друг другу нервы, — Старк сглотнул ком в горле. — Я вытравливал образ Ванды из своего сердца, я мечтал её забыть, стереть из памяти, потому что надо было как-то жить дальше. Больше невозможно было притворяться, что всё в порядке, что всё ещё сложится. Я методично, раз за разом клещами вытаскивал изнутри её образ, всё, что было мне так дорого. Я измывался над собой, надеясь, что это поможет, но было лишь хуже. Это как лечиться от рака, отравлять организм химией, терпеть радиацию, и умирать, потому что лечение было агрессивным, но опухоль лишь разрасталась. И вот, мне показалось, что лечение дало свои плоды. Я просто проснулся с утра и понял, что мне больше не больно, — Тони прикоснулся к груди. — Мне показалось, что я здоров. Но внутри была какая-то пустота, вязкая, чёрная, давящая. Я понял, что её стоит заполнить, иначе она поглотит меня с головой. Как говорится, клин клином вышибает. Слишком трудно было впускать в сердце кого-то ещё, поэтому я решил, что…

Старк внезапно кисло улыбнулся, и Наташа ободряюще сжала его запястье. Они несколько минут просидели молча, слушая, как проезжают мимо машины, и девушка покорно ждала, пока Тони соберётся со своими разрозненными мрачными мыслями.

— Решил, что мне стоит повысить иммунитет витаминами. То есть девочками. Мне стоило только поманить их, а они тут как тут. С Вандой такого никогда не было. Она была очень гордая и свысока смотрела на все мои попытки привлечь её внимание. Они болтали о чём-то отвлечённом, смеялись, а я смотрел и думал о том, что большинство разговоров с Вандой заканчивались скандалом, думал о том, как её смех и улыбка заставляли меня вздрагивать. У меня мурашки по коже бегали, когда она смотрела на меня. Эти девчонки целовали меня, а я представлял на их месте лишь Ванду и невероятно на себя злился. Ненавидел. Потому что я хотел жить дальше, без неё, а она всё равно продолжала травить мне жизнь, даже когда отсутствовала. Она всегда незримо была рядом, я чувствовал её. Я несколько месяцев жил ради неё, с её именем на устах, с её лицом перед глазами засыпал и просыпался. Я думал только о ней изо дня в день.

— Невозможно забыть того, кого так долго любил.

Тони сжал губы, устало хмыкая.

— У меня сейчас внутри такой винегрет из самых низменных чувств, что мне тяжело дышать, — признался он, и Наташа понимающе кивнула, готовая выслушать. — И тут она приходит, звонит в дверь и с порога заявляет, что любит меня. Рецидив. Будто я пришёл на обследование и мне сказали, что рак вернулся. Я принимал витамины, забросив химиотерапию, и опухоль снова появилась. Только пошли метастазы. Ты и представить не можешь, что я тогда ощутил. У меня за стеной полуголые девицы, а в холле стоит та, которую я так безумно люблю. Она признаётся мне в своих чувствах, а я стою изваянием и думаю только о том, чтобы она их не увидела, — Наташа заметила, как у Тони дрожит не только голос, но и губы. — Она была так искренна, так чиста и невинна тогда, а я был грязным старым чёртом, который её никогда не стоил. Она говорила мне то, что я так жаждал услышать, то, о чём мечтал с тех пор, как понял, что она мне нравится. Но было уже поздно, я начал остывать, а за стеной были девки, готовые ублажить меня в любой момент. Я никогда в жизни не совершал таких глупых ошибок, — Старк замолчал, чувствуя, что ещё одно слово, и он задохнётся.

Внутри было так погано и мерзко, что хотелось сжечь всё в груди, чтобы очиститься. Он был так виноват перед Вандой, он её унизил, он буквально сломал эту маленькую хрупкую девушку. И он одновременно её ненавидел, был зол, что она пришла так не вовремя, так поздно, так страшно.

— Твоё сердце ёкнуло, когда ты услышал то, что хотел? — осторожно поинтересовалась Наташа, на что на лице Тони против воли расцвела донельзя грустная улыбка.

— Я будто раздвоился тогда. Меня будто взяли и разрезали пополам, не заботясь о том, выживу ли я. Топором, махом, и этот топор был в моих же руках. Одна моя половина визжала от счастья, когда я услышал, как она признаётся мне в любви. Это было так… — Тони задохнулся от восторга, и Наташа печально заметила, что вчера Ванда выглядела также счастливо, пока её сердце вдребезги не разбилось. — Мне хотелось расцеловать её, хотелось обнять, я думал, я умру прямо там, забыв, как дышать. Знаешь, я почувствовал себя шестилетним мальчиком, которому на Рождество подарили железную дорогу. Это просто не описать словами, это надо ощутить. А вторая моя половина, — Тони тяжко вздохнул, и Наташе невероятно сильно захотелось его обнять, но она ограничилась лишь тем, что сжала его плечо, — думала о том, что она опоздала. Что я почти вылечился. Я злился на неё за то, что она пришла. Злился, что она сделала это тогда, когда я так упорно старался её забыть. Специально, будто почувствовала своим женским нутром. Это так иронично: влюбляешься — тебя не любят, влюбляются в тебя — не любишь ты.

— Но ты любишь, просто пытался это чувство закопать, и почти получилось, но оно внезапно воскресло, восстало из мёртвых.

— Ты бы видела её глаза, когда она увидела на моих губах следы чужой помады.

У Старк были такой виноватый взгляд, что Наташа на своей коже почувствовала его боль.

— У неё было такое лицо. Она… — Тони сглотнул и замолчал, стараясь избавиться от кома горечи, застрявшего глубоко в горле. Хотелось расцарапать себе что-нибудь, чтобы физическая боль подавила эмоциональную. — Я никогда в жизни себя не прощу за то, что причинил ей такие страдания. Не прощу, что разрушил её веру в себя, что растоптал её. Я сделал ей так больно, что мне хочется убить себя, чтобы только ей стало легче.

— Это не поможет.

— И в то же время я думаю о том, что она сама виновата. Мы расстались, мы должны были забыть друг друга, но она пришла, внезапно поняв, что любит меня. Дьявол, почему жизнь так издевается над нами? Зачем мне её чувства, когда я почти вылечился от опухоли имени Ванды Максимофф? Почему жизнь предоставила мне шанс, когда я уже потерял надежду, когда уже смирился и был готов жить дальше? Почему я получил то, что хотел, когда оно мне было уже не нужно?

— Потому что жизнь всегда непредсказуема. Когда чего-то перестаёшь хотеть — оно тут же падает тебе в руки.

— Больше всего я корю себя за то, что тогда не побежал следом. Но она бы всё равно не стала выслушивать мои жалкие объяснения. Она видела достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы.

— Что ты собираешься делать?

Тони пожал плечами. Он не знал. На данный момент он занимался самокопанием, рвал себя на части в отместку за то, что сделал с Вандой, и не был готов приступать к активным действиям. Да и рано ещё было что-то предпринимать.

— Ты сказал, что любишь её. Сказал, что чуть не умер от счастья. Ты хочешь быть с ней? Извинись перед ней. Ты должен.

Старк вымученно улыбнулся и покачал головой.

— Она даже слушать меня не станет.

— Ты даже не пробовал.

— Она не простит меня. Зачем пытаться, если изначально знаешь, что всё будет впустую? Я сделал ей слишком больно, чтобы можно было принять мои извинения.

— Поговори с ней.

— Она не станет меня слушать! На её месте я бы не хотел себя видеть. Я бы плюнул себе в лицо, столкнул бы с лестницы, впечатал бы в стену. Сделал бы всё, что угодно, но слушать бы не стал.

— Тони, она сказала, что любит тебя. Представь чувства девочки, которая наконец поняла, что такое любовь, но её сердце размолотили на осколки. Ей больно, это так, но она любит. Да, она будет злиться, ненавидеть, попробует тебя забыть, но чувства вытравить не сможет. Она простит тебя, потому что любит. Извинись. Не сейчас, так чуть позже. Когда пройдёт достаточно времени, чтобы она успокоилась и пришла в себя, всё обдумала. Но попроси прощения. Поговори с ней.

Тони снисходительно взглянул на Наташу, сейчас казавшуюся мудрой не по годам.

— Это бессмысленно.

— Нет. Сделай это.

— Я не могу.

— Можешь, просто боишься, что она тебя отвергнет.

— Она меня не простит, я причинил ей слишком много страданий.

— Ты не узнаешь этого. Пока не попросишь. Попытаться стоит, Тони.

Мужчина нахмурился, понимая, что не найдёт в себе сил даже взглянуть Ванде в глаза. Он был перед ней виноват, и решиться на разговор и извинение было слишком трудно. Уж пусть он будет трусом, неспособным справиться с собственным страхом, чем причинит Ванде очередные страдания. К тому же он на сто процентов был уверен, что его попытки попросить прощение будут тщетны. Но Наташа давила на него, буквально заставляя изменить своё решение.

— Я не буду этого делать. Пусть лучше она меня ненавидит. Я не достоин прощения, — подавленно заявил Старк, надевая очки и заводя машину.

Наташа растерянно отвернулась к окну, погружаясь в размышления. Она считала, что Тони кардинально ошибался, приняв столь малодушную позицию смирения.

Ванда с трудом дождалась, когда доедет до дома. В такси она всё кусала губы, почти до крови, надеясь сдержать рвущийся из горла плач, и ловила на себе сочувственный взгляд водителя в зеркале заднего вида. Она не помнила, как добежала до квартиры, как открыла дверь и, спотыкаясь о путающегося в ногах пса, добрела до кровати и рухнула в неё, рыдая навзрыд. Она проплакала всю ночь, коря себя за то, что вновь поверила Старку, а он сделал ей больно. Ближе к утру Ванда заснула, чувствуя, как собака вскарабкивается на постель и ложится рядом, тыкаясь мордой в её мокрое от горьких слёз лицо.

Днём, когда её разбудил настойчивый звонок домашнего телефона, Ванда долго пялилась в стену, понимая, что она просто не встанет: очень сильно болела голова. Старки прижимался своим тёплым боком к её животу, и она медленно пропускала его густую шерсть через свои пальцы. Очень хотелось продолжить плакать, но глаза были сухие и сильно болели веки, словно по ним прошлись наждачкой. Телефон пискнул, оповещая о том, что работает автоответчик и абонент может оставить сообщение. Через секунду раздался тихий голос Наташи, просящей ей перезвонить.

Ванда ещё немного полежала, гладя собаку, и встала, выдёргивая провод из розетки. Ни с кем говорить не хотелось. Особенно с Нат. Она как была двойным агентом на работе, так и осталось им в обычной жизни. Привыкшая работать на два фронта, она была больше предана Тони, чем ей, а это раздражало Ванду, которая понимала, что лишилась единственного союзника. А был ли он вообще? Был ли у неё хоть кто-то, кто мог бы её выслушать и дать дельный совет, не угнетая и не навязывая своё мнение? И Ванда, поразмыслив, поняла, что таких людей у неё нет. Стив собственные отношения-то построить не мог, что уж говорить о её, запутанных и уже разрушенных.

Девушка долго варила кофе, глядя куда-то вдаль, пока щенок возился у неё в ногах, то и дело норовясь укусить за колено. Ей сейчас было как никогда одиноко и весьма паршиво, хотелось выть в голос, почти также, как она плакала на годовщину смерти Пьетро. Прямо здесь, на кухне, в объятиях проклятого Старка, который всегда умудрялся сделать ей больно.

Она чувствовала себя преданной и как никогда виноватой. Понимание того, что она сама заварила эту чёртову кашу, было ясным и кристально чистым. Это она постоянно отталкивала Тони, держала его на расстоянии, не давая своим чувствам проснуться, и он понял, что больше так нельзя. Он бросил её, а она даже не позволила ему остаться друзьями. Она сама обрубила все ниточки, что их связывали, и как глупая девчонка, поняв, что за ней больше не ухлёстывают, внезапно догадалась, чего лишилась. И влюбилась.

Ванда обхватила голову руками.

Она сама толкнула себя в пропасть. Она сама разрушила то, что Тони так старательно пытался выстроить между ними. Это она так часто его отшивала, что он понял, что ему ничего не светит. Решил, что хочет начать жить нормально, и правильно. Так и надо, но Ванда своими резко проснувшимися чувствами разрушила все его планы. От этого было так горько и больно, что она осела на пол, чуть не наступив на хвост псу, и впервые разозлилась на животное, так преданно принявшееся облизывать ей лицо.

Она считала Старка своим питомцем, который всегда будет рядом. Думала, что он потерпит её выходки, даст ей время, будет терпеливо ждать её ответа. И прогадала. Она опоздала с признанием и сейчас больше ненавидела себя, но в то же время была смертельно обижена на Тони. Он не дождался, променял её на каких-то шалашовок, готовых прыгнуть к нему в постель, стоит лишь пальцем поманить. Наверное, она слишком требовательная, слишком придирчивая, слишком избирательная.

Ванда ненавидела свои чувства, ей хотелось вырвать из груди свою любовь и сжечь её дотла, лишь бы не напоминала о себе, лишь бы больше не вспоминать Старка. Лишь бы не знать его.

Теперь все его слова о том, как она ему дорога, стали лишь пустым звуком.

Если бы любил, то ждал бы тебя. Если бы любил, не привёл бы к себе других девушек, шептал внутренний голос, распаляя Ванду, заставляя испытывать ненависть и к Старку, и к себе, и к Наташе, которая явно всё знала. Она ведь пыталась её остановить.

Ванде казалось, что все её предали. Она чувствовала себя такой виноватой и именно поэтому ей хотелось выцарапать Тони глаза. Потому что ощущать вину было очень больно. И ей хотелось, чтобы больно было и ему.

Она назло красила губы той самой помадой, что он когда-то ей купил. Красила и со слезами на глазах вспоминала, как он её впервые поцеловал. Сжимала зубы, чтобы не расплакаться, вспоминая вкус его губ и то, как кололась его щетина. Красила и с улыбкой смотрела на то, как лицо Тони меняется, когда он замечал цвет её губ.

Он смотрел на неё виновато, и Ванда чувствовала, что ещё секунда и она просто растворится, потому что терпеть это было невозможно. В его глазах отражалось лишь сочувствие, будто любовь прошла и теперь он не мог ответить ей взаимностью, и Ванде было от этого так плохо, что бросало то в жар, то в холод. Он смотрел на её губы и тяжело вздыхал, прекрасно понимая, что она над ним издевается. И ей было так стыдно за то, что она открыла в себе чувства к нему так поздно. А он ненавидел себя за то, что не дождался. Она ведь просила его о времени. Стоило лишь подождать.

Он видел слёзы, застывшие на её ресницах, и стыдливо опускал взгляд, зная, что это из-за него.

Он ненавидел все эти коридоры штаба, задания и многочисленные совещания, на которых он обязан был присутствовать, ненавидел за то, что он постоянно сталкивался там с Вандой. Видел её сломленной, подавленной и такой маленькой, и ненавидел себя за то, что не мог её утешить. Боялся подойти, знал, что не простит. И Наташа змием-искусителем шептала ему, что он должен с ней поговорить, обязан, а он лишь отмахивался.

Оба были виноваты, и никто из них не желал сделать шаг навстречу друг другу.

— Ты уверена?

Ванда печально кивнула, стараясь не смотреть на то, как Клинт цепляет поводок к ошейнику. Она молча отдала ему в руки пакет с кормом и отвела взгляд, когда Старки кинулся к ней, надеясь привычно забраться ей на колени и облизать пальцы. Но Ванда сделала шаг назад, и щенок растерянно посмотрел на Клинта, натягивающего поводок.

— Смени ему имя, — сухо попросила девушка, едва сдерживаясь, чтобы не потрепать пса за ухом. Он преданно глядел ей в глаза, всё время норовясь дотронуться до неё своей лапой. — Твои дети будут от него в восторге.

— Дети-то будут, а ты? — поинтересовался Бартон, притягивая расстроенную Ванду к себе. — Если передумаешь, можешь в любое время забрать пса обратно.

— Твои дети не обрадуются, — хмыкнула девушка.

— Главное, чтобы ты была счастлива.

— С ним уж точно нет.

Клинт нахмурился, так и не поняв, о ком говорила Ванда: то ли о Тони, то ли о щенке, которого она назвала в честь Старка.

— Ты уверена?

— Да, забирай его уже. Я всё сложила в пакет: миску, игрушки, подстилку.

Бартон кивнул, сочувственно глядя на девушку, и она отвернулась, стараясь не замечать того, как пёс отчаянно заскулил, отказываясь расставаться с хозяйкой. Он цеплялся коготками за пол, пытаясь вырваться, пару раз гавкнул, надеясь привлечь внимание Ванды. Ей не хотелось смотреть щенку в его маленькие преданные глаза, и она закрыла дверь прежде, чем слёзы покатились по щекам.

— Скажи на милость, зачем я понадобился Роджерсу? Он не мог прийти сам?

Наташа лишь загадочно улыбнулась, пропуская Старка в спортзал. Он вошёл расхлябанной походкой, засунув руки в карманы брюк, и открыл было рот, чтобы поприветствовать Капитана, как застыл, заметив тренирующую в одиночестве Ванду. Она методично била грушу, но тут же остановилась, увидев Тони. Несколько секунд она удивлённо смотрела на него, затем опустила взгляд и отвернулась, внезапно смутившись. Старк сглотнул и нахмурился, укоризненно глядя на Наташу. Та хитро ему подмигнула и пожала плечами, когда Ванда непонимающе взглянула на неё.

— Это шутка? — недовольно поинтересовался Тони, когда Наташа закрыла за собой дверь и повернула ключ в замке.

— Вы просто обязаны наконец поговорить! — раздался её приглушённый голос, заставивший Старка дёрнуть ручку, пытаясь открыть дверь.

— Это глупо, — возмутилась Ванда, заметив, что попытки оказались тщетными.

— Вот и обсудите это.

— Наташа! — рявкнул Старк, чуть ли не выбивая дверь, но ему никто не ответил. Он услышал лишь цоканье её каблуков по полу, и гневно выдохнул, спиной чувствуя на себе взгляд Ванды.

Несколько секунд он так и стоял, понимая, что может постараться выбить дверь плечом, но ничего не предпринимал, предпочитая молчать. Когда он развернулся, Ванда виновато посмотрела ему в лицо и тут же отвела взгляд, не зная, стоит ли продолжать тренировку.

Тони понимал, что должен начать разговор первым, но разрозненные мысли не желали складываться в предложения. Ванда, теперь такая чужая и холодная, аккуратно снимала с рук боксёрские перчатки и будто ждала, что он скажет. Они оба молчали, наслаждаясь угнетающей тишиной, и было так неловко, хоть сквозь землю проваливайся.

Глаза Тони блуждали по спортзалу, натыкаясь на маты, тренажёры, мячи, чьи-то забытые кроссовки, и он вспоминал о тех временах, когда он тренировал Ванду. Казалось, это было так давно, словно в прошлой жизни. Он столько сил прикладывал к тому, чтобы хоть чему-то её научить, жаль, что ничего из того, что он ей советовал не понадобилось.

Девушка так медленно отвинчивала крышку от бутылки, так долго пила из горлышка, так монотонно завинчивала пробку обратно, чего-то ожидая, что Старк наконец подал голос:

— Это ты во всём виновата.

Ванда уставилась вперёд невидящим взглядом и моргнула, внезапно стушевавшись. Тони покачал головой, он совсем не это хотел сказать, но слова уже слетели с губ.

— Я и без тебя это знаю.

— Зачем ты пришла?

— Ты прав. Надо было держать всё в себе, — послушно согласилась Ванда, и Тони стало невероятно стыдно за то, что он спускает на неё всех собак, но остановиться было трудно.

— Мы расстались, я имел право делать всё, что угодно.

Ванда кивнула, показывая, что Старку незачем оправдываться. Её беспомощность и редкое нежелание отвечать ему заставили Тони замолчать и перевести дух.

— Я думала, ты обрадуешься, — тихо прошептала она.

— Ты выбрала неподходящий момент.

— Да? Ну прости, мне жаль, что до меня это дошло слишком поздно. Будто я имею власть над своими эмоциями, — сплюнула Ванда.

— Думала, что я преданно буду ждать тебя на пороге и кинусь тебе в объятия, как только ты произнесёшь заветные слова?

Ванда грустно улыбнулась, видя нахмуренное лицо Тони.

— Я не знала, что ты решил развлечься. И не стоит оправдываться, ты прав, ты был волен делать всё, что угодно. Я ошиблась.

— Как мне теперь забыть о том, что ты сказала? — выкрикнул Старк.

— А ты хочешь забыть? — упавшим голосом спросила Ванда, чувствуя, как у неё начинают трястись руки.

— А разве ты этого не хочешь?

— Причём тут я?

Тони мотнул головой, путаясь в уже сказанных и ещё не произнесённых словах.

— Ты долгое время водила меня за нос, а потом внезапно заявилась и обрушила на меня эту уже не нужную информацию.

Ванда ощутила, как у неё дёрнулся глаз.

— Ты требовал от меня, чтобы я призналась тебе в любви. Ты получил то, что хотел.

— Слишком поздно!

— Уже не любишь меня? Какая жалость, — хриплым елейным шёпотом произнесла девушка, состроив печальную мину. — А клялся мне в вечной любви. А в итоге твои признание рассыпались в труху.

— Замолчи.

— Мне не стоило тебе ничего говорить. Надо было в зародыше задушить свои чувства, чтобы ты о них не узнал. Чтобы ты спокойно спал по ночам, — Ванда подошла к нему и ткнула пальцем в грудь. Тони отшатнулся.

— Ты ворвалась в мою жизнь и всё разрушила.

— Я? Это ты ворвался в мою и всё сжёг к чертям. Ты спроектировал ракеты, что убили моих родителей, ты создал Альтрона, который убил моего брата, ты заставил меня себя полюбить. И после этого ты говоришь, что это я во всём виновата? Будь ты проклят.

Ванда была слишком близко, и Тони видел слёзы, застывшие у неё в глазах, но не посмевшие скатиться. Ему бы сейчас сказать, что они оба хороши и обнять её, заставив отпустить эту проблему. Ведь сейчас не самое главное, кто виноват, внимание стоит уделить тому, что они оба друг друга любят. Но Тони слишком долго пытался забыть о своих чувствах, прятал их глубоко-глубоко и теперь боялся выпустить их наружу. Боялся снова погрузиться в пучину страсти и горечи.

— Я за всю свою жизнь плакала только из-за трёх мужчин: отца, брата и тебя, — призналась Ванда, и Тони с ужасом увидел, как она вытирает слёзы на щеках. — Ненавижу тебя.

Губы дрожали, и она горько вздохнула, когда поняла, что Тони не собирается говорить, что любит её. Она бы тогда забыла всё, что они друг другу наговорили, забыла тех девушек, которых видела в его квартире. Это не имело значения, потому что она наконец полностью раскрылась перед ним, а он закрыл перед ней дверь.

Они молчали, и на Ванду обрушилось понимание того, что они оба никогда не изменятся. Проблема была не в том, что она не могла его полюбить, а в том, что они были разные. Как небо и земля.

Обними же меня, и я всё прощу. Начнём всё сначала, попросила про себя Ванда, но Тони сухо кивнул ей и развернулся к двери, чтобы попытаться её снести и наконец выбраться из душного и угнетающего спортзала.

Ванда сделала шаг назад. Она попала в собственную ловушку, оказалась в такой же ситуации, что и Старк пару месяцев назад. Капкан, клацнув, захлопнулся. Раздался оглушительный треск, дверь слетела с петель, неуклюже повиснув, и Тони, пыхтя и потирая ушибленное плечо, удалился, даже не взглянув на девушку. Ванда выбежала в коридор, наблюдая за тем, как мужчина исчез за поворотом, и обхватила голову руками. Она сейчас так ненавидела себя.

— Уйди, мне надоело мусолить эту тему, — вздохнул Старк, когда Наташа вошла в его комнату. — Я не хочу говорить о Ванде.

— С чего ты взял, что я пришла говорить о ней?

— Потому что мы с тобой говорим только о моих отношениях. Судя по всему, у нас нет общих тем для обсуждения.

— Сколько ты уже с ней не виделся? С того самого раза, как я заперла вас в одном помещении? Сколько уже прошло? Неделя, две? Ты считал? — насмешливо поинтересовалась Нат, но Тони не оценил её попыток пошутить и лишь мрачно пожал плечами. — Я хотела как лучше.

— Ты не замечала, что всегда всё портишь?

— Не вали с больной головы на здоровую, — возмутилась девушка. — Это ты всегда говоришь то, что не следует. Разве нет?

— Зачем ты пришла?

Наташа задумчиво пожевала губами, думая, стоит ли говорить. Тони в последнее время был не в духе, часто грубил, ворчал и мало кого слушал. Она искренне, всей душой хотела, чтобы Старк и Ванда были вместе, чтобы были счастливы, и ей было очень больно наблюдать за тем, как эти двое разрушают всё, к чему прикасаются.

— Мои попытки вас помирить не так успешны, как хотелось бы, потому что вы оба ослы!

Тони закатил глаза и фыркнул.

— Так чего ты хотела?

Наташа молчала, и Старк терпеливо ждал, барабаня пальцами по столу.

— Если ты хочешь в очередной раз поговорить о том, что я должен просить прощения…

— Ванда беременна.