По прозвищу Чумной

Чума - 1

— Средняя скорость регенерации некроманта в сорок раз превышает стандартную человеческую, — Ликс лежал на алтарной плите, рассматривая потрескавшийся каменный свод. — Средняя скорость разложения плоти Зиландской Чумой превышает этот показатель на одну десятую часть. Достаточно, чтобы убить. Недостаточно, чтобы убить быстро. Зато галлюцинации начинаются уже в первые сутки.

— Не думал, что ты сдашься так сразу, — отражение Кира сидело на том же камне, куда можно было без проблем ещё пару Горгулий разместить.

— Я экономлю энергию. Все магические сгустки этой заразы и так стекаются ко мне, нет смысла напрягаться. В целом, я даже неплохо её перевариваю. Ну, если не считать разлагающихся ног. Но это такая мелочь, можно отрастить... Или железные приделать. У тебя, кстати, засос на шее. Кто эта темпераментная дама?

— Вы с ней не знакомы, вроде, — Воронов замялся, не зная, как лучше сказать в этой деликатной ситуации.

В какой момент восстановленная в правах после принесения всех положенных клятв Басманова развела такую бурную деятельность и теперь была практически везде, инквизитор не знал. Но так или иначе сотрудничать с ней приходилось, да и коллегами застрявшего в ином мире Алексея она интересовалась. Может даже слишком, потому что хоть отражение полушамана и было затянуто в форму и застёгнуто на все пуговицы, тело его лежало в постели в чём мать родила, а рядом дремала Марина. Ведьма пользовалась случаем, подглядывая видения Кира сквозь зыбкий сон, от всей души наслаждаясь возвращением «в мир», после того как покойный муж в попытке защитить запер её в бывшем университете. Воронову приходилось ещё и контролировать проникновение в своё сознание, чтобы не получилось неловкости.

— Тогда познакомишь, после возвращения. Если оно случится...

— Ты же вроде успешно справляешься...

— Да дело даже не в чуме, — колдун шевельнулся и ошмётки разлагающейся плоти колыхнулись. — Просто... я не уверен, что мне следует возвращаться. Я иногда не знаю, кто я. Слишком крепко в меня вросли осколки чужой личности, слишком уж я привык за это время считать себя зиланделиксийским изгнанником. И я не знаю, куда вильнёт этот бешенный поезд, содержимое моих мозгов, не хочу никем рисковать. Это здесь меня, если что, скрутят...

Кир понимающе кивнул, одновременно не подпуская ведьму ближе к границе миров, не давая ей проявиться. Чумной — теперь по-настоящему чумной! — был слишком сосредоточен на борьбе с колдовской заразой, чтобы заметить по лицу товарища какие-то сомнения или отвлечение на внешний мир. Тем более, что магический фон в гробнице в очередной раз колыхнулся, когда в переходах обвалилась ещё одна стена, выпуская замурованную «бомбу». Ликс хрипло вздохнул, втягивая в себя очередную порцию заразы. Даже для некромантского организма нагрузка была высока, и ощущалась борьба с чумой весьма болезненно. Разложенную на магические составляющие, её ещё нужно было усвоить, а сила там по определению была злобной, чужеродной, так что в какой-то момент он просто перестал ощущать собственное тело. А до появления Кира малодушно подумывал, что окончательная смерть, возможно, не худший вариант.

И пусть предшественничек делает с ним что хочет на той стороне, уже ничего изменить не сможет. То, как Воронов недовольно крутит головой, прошло мимо. А в реальности инквизитора разворачивалась настоящая борьба.

— Ты не можешь дать ему просто так сдаться! Дай мне с ним поговорить! — Басманова села на кровати, рассматривая Кира сверху вниз.

— Как ты собираешься с ним объясняться? Тебе не кажется, что это не самый подходящий момент для знакомства? — инквизитор тоже поднялся, с усилием удерживаясь между мирами. — А с учётом того, что когда я упомянул о твоём существовании, он грозился меня прибить, если...

Кир замолк, но глаза его загорелись. Кажется, он знает, чем подстегнуть приятеля к борьбе за жизнь. Марина уловила весьма громкую мысль и улыбнулась, по-ведьмински: весело и развратно. Даже коротко не то поцеловала, не то лизнула в губы любовника.

Воронов, не прекращая довольно улыбаться, сосредоточился на мире, в котором застрял Чумной. За несколько минут тот успел заметно побелеть, теряя контроль над окружающей его магией. Если колдун сейчас не возьмёт себя в руки, планета может стать новым могильником, с озлобленным от чумы духом, а это никому не надо. Даже при условии, что это случится в другом мире, ну не мог он подвергать разумных такой опасности со стороны магии. А значит придётся рискнуть нормальными отношениями с другом, в худшем случае и своей шеей, потому что Алексей его предупреждал.

— Я сплю с твоей матерью!

Чумной замер, и на миг Кир испугался, что у того сердце остановилось, если в случае с некромантами такое возможно. А после от колдуна хлынула волна силы, заполняя собой помещение, будто тот разом присвоил себе всю висящую в гробнице магию. Ликс медленно, из-за нарушенной Зиладнской чумой координации, приподнялся на локте, рассматривая инквизитора. Рывком сел.

— Повтори.

— Ты прекрасно слышал, — отражение молодого мужчины вскочило на ноги, чтобы замерцать и возникнуть в другой части помещения.

— Просто, возможно, мне послышалось, но ты сказал, что спишь с моей матерью?

— Тебе не послышалось, — в голосе Воронова зазвучали истерические нотки. — Марина тебе, кстати, привет передаёт, жаждет встретиться лично, и готова при случае объяснить, почему вообще всё так выш...

— Я тебя убью! — балансируя на удерживаемых магией костях ног, он вскочил с алтарной плиты. — Я, сука, найду путь обратно и... и я пока не знаю, что я с тобой сделаю!

Кир подозревал, что во многом такая яркая реакция связанна с воспоминаниями местного колдуна, тот-то как раз мать свою знал и был к ней привязан, вот после слияния Ликс и переносит на Басманову это наследство. Ведьма на краю его создания захохотала, всё ещё наблюдая за попыткой сына проткнуть её любовника первой подвернувшейся под руку костью, но отражение неизменно ускользало. Только хрустнувшее колено заставило некроманта сесть и продолжить сверлить шамана взглядом уже с места.

Колдун обвёл помещение неожиданно прояснившимся взглядом, нашёл в углу оставленные Кодэхом перед уходом вещи: походную рацию, пару накопителей из корабельных запасов и притащенную псом сменную одежду с аптечкой. Сам Кост лежал где-то на верхних ярусах, ожидая хозяина. Кое-как некрос доковылял, вспоминая галактическую дату в день их спуска на планету. Неделя, не так много. Надо бы подать признаки жизни, но пока он не будет уверен, что болезнь не вернётся, открывать подземную сеть нельзя.

— Мы с тобой потом поговорим! — подцепил рацию, которую поспешил аккуратно уложить на алтарь, но успел заметить, как начало истончаться отражение. — Кир?

— Да?

— Какая она?

— Как тебе сказать... темперамент у вас точно очень похожий. Да и внешне местами... Помнишь, у тебя волосы отросли и ты ходил кудрявый, тебя ещё то цыганом, то бараном дразнили?

— Вспомнишь тоже! — выражение его лица смягчилось. — Я обязательно вернусь, слышишь?

— Я в этом не сомневаюсь.

— Но рожу я тебе всё-таки разобью.

— Если захочешь — пожалуйста. Я постараюсь подкопить сил и ещё раз проявиться. Держись тут. Будет жаль, если ты сдохнешь окончательно.

— Не дождёшься.

— Узнаю прежнего Чумного, — произнёс Воронов прежде, чем исчезнуть.

Ликс устроился на камне, рассматривая вновь начавшие распадаться ноги. Ему нужна ещё неделя, чтобы переварить всё это. Он просто не имеет права сдаться, не теперь, когда жизнь начала делать такие повороты. Сам колдун с Кодэхом не связывается, вернее, не произносит ни слова, но после получения сигнала об установке связи отбивает специальным кодом короткое «Я жив. Ещё болен», и снова оказывается в полной изоляции. Его ждут ещё семь бесконечно долгих дней. Может появление старого товарища и дало ему толчок к восстановлению, но он всё ещё нездоров и представляет угрозу для окружающих, у него просто нет морального права даже порываться выйти на поверхность. Да и принесённые сюда вещи нужно будет оставить в этом могильнике, прежде чем выжечь его ко всем демонам.

Света осталось совсем мало, он невольно выжирал магию даже из светильников, чтобы получить возможность практически безболезненно переваривать чуму. Безболезненно в сравнении с тем, как это должно было ощущаться в полной мере. Накопители тоже закончились, а значит его ждёт неделя настоящей боли. Чтобы не рухнуть с алтаря, Ликс сполз на пол, прижимаясь спиной к каменной плите, глубоко вздохнул. Последнее было скорее машинальным, чем действительно необходимым, просто оставшаяся от прошлой жизни привычка, вздох, словно перед прыжком в ледяную воду. По капле, по «порции», если так можно выразиться. Сил на самом деле осталось не так много, хотя он и держался перед Киром.

Боль была ожидаема. Первую вспышку он даже встретил улыбкой, она практически не отличалась от того, что Ликс испытывал всю прошлую неделю. А после она начала накатывать волнами, то резко возрастая, то практически исчезая, словно какой-то садист-исследователь крутил регулятор в разные стороны, наблюдая, как такой перепад скажется на подопытном некроманте. Чумному уже было плевать на сохранность внешности, он восстановит себе лицо, отрастит конечности. Главное — сохранить мозг и максимум нервной ткани. Голосовые связки сдаются первыми, радуя колдуна тем, что снаружи не услышат его вопли, хотя обострившийся от боли слух улавливает нервное скуление пса где-то недалеко, всего в нескольких коридорах от него. Отлично, если Кост смог подойти ближе, значит, заразы в коридорах стало меньше, она вся собирается к нему. Некромант свернулся в клубок, заваливаясь на бок.

— Надо же, ещё не сдох... Ну, я подожду.

— Я выживу, старик...

Отражение Астрелиса замерло рядом с ним, качнув ногой, словно желая попинать неподвижный труп. Ликс проигнорировал: пусть «наставник» позлорадствует, пусть не считает его угрозой. Чего младший некрос не ждал, так это того, что его схватят за волосы, до этого отражения не могли взаимодействовать с реальным миром, даже Кир уворачивался от магии, а не от захвата. И такой сюрприз...

— Нет, мальчишка. Ты сдохнешь. Окажешься там, где и вся твоя погнанная семейка — на помойке истории. Есть что-то ироничное в твоей смерти именно от чумы.

Ликс сосредоточился, сгустком наполовину переработанной магии отбиваясь от колдуна. Отражение дрогнуло, раздражённо шипя. В воздухе сильнее запахло гнилью. Вряд ли зараза таким образом прицепиться к нему, но хотя бы такое моральное удовлетворение он получит. Астрелис отшатнулся, и Чумной смог ненадолго прикрыть глаза, наслаждаясь мгновением облегчения. Через прикрытые веки уловил что-то подозрительное, принимаясь рассматривать заинтересовавшую его деталь уже куда внимательнее. Наставничек-то был здесь в чьём-то теле, он присутствовал материально, просто кокон магии отвлекал от этого внимание.

— Когда-то я уже стал Чумным, пусть это и было скорее иронией. Кто б тогда знал, что прозвище станет пророческим... Кост! — пусть связок у него и не было, он всё ещё прекрасно «думал вслух», транслируя мысли окружающим.

Тем, кто был настроен его услышать, и уж костяной пёс точно входил в их число. Идея пришла в голову внезапно, но вполне могла сработать. В конце концов, в ритуалах можно задействовать и висящую вокруг магию в любой форме.

Зверь сбил с ног не ожидавшего такого манёвра «носителя» старого некроманта, чуть придушивая, ровно настолько, чтобы тот не слишком сопротивлялся, но остался живым. Ликс давил остатками сил, не давая отражению ускользнуть, хоть и понимал, что после начала обряда Астрелис исчезнет, оставив ему лишь исполнителя. Ну, ничего, для начала ему хватит и этого. А Двуликая получит разумную жертву. Для Совета же... кого волнует, какой смертью погиб нарушитель? Пусть от этого количество убийц в мире не поменяется, но с Горгулий спрос другой.

— Великая тёмная мать, из чрева которой я вышел много перерождений назад, следящая за мной сквозь мерцающие в темноте глаза. К тебе взываю и о милости твоей прошу.

Из острых предметов у Ликса был только обломок собственной кости. Сгущающаяся вокруг магия, погружающая гробницу в холод, придавала сил стоять ровно на кое-как скреплённых костях ног, пока навалившийся на жертву пёс не давал «носителю» Астрелиса ускользнуть. А Ликс впервые за две смешанные в сознании жизни молился настолько искренне. Посиневшие губы некроманта раскрылись в оскале, улыбкой это назвать можно было только издали и с перепоя.

— Той, что карает и милует, отдаю эту душу, — боль в собственном теле отошла на второй, а то и на третий план, оставляя лишь кристальную ясность ума и ощущение пристального внимания.

Настолько пристального, что казалось, будто Двуликая стоит прямо у него за спиной, через плечо рассматривая предлагаемую жертву. Ликс мог поклясться, что ощущает на себе неживое, мертвенно-холодное прикосновение, слышит смешок прямо у уха. Алексей-инквизитор внутри него бился то ли в истерике, то ли в агонии, искренне считая убийство в бою и жертвоприношение совершенно разными вещами. Некромант с Зиланделикса, продолжатель линий и правителей Зиланда, и предателей, создавших Зиландскую чуму, чувствовал волю богини, ощущал узкую ладонь, направляющую его руку. Где-то между ними, на месте сплавления двух личностей, зарождался Алексей Басманов, последний в практически уничтоженном семействе, ещё не знавший крови, отрезанный от того, что должно было стать его сутью.

— Принимаю, — шёпот на ухо стал совсем реальным. — Бей!

Рука опускается сама, на острие обломанной кости собирается какое-то невероятное для такой площади количество магии. Край сознания засекает время: он почему-то особенно чётко видит цифры на чудом не сброшенной на пол рации. Отдача от выброшенной жертвоприношением силы могла бы переломать кости, если бы у Ликса осталась к этому моменту хоть одна целая часть тела. Он регенерирует, но в этот момент с тоской вспоминает своё разложение заживо — оно была не настолько мучительно, как эта жестокая милость богини. Женский смех оглушает, перекрывает собой всё, даже собственный крик и скуление нервно тыкающегося носом в его лицо пса. Рация трещит, когда боль начинает отступать, колдун даже различает голос Зейла. Видимо, уловили вспышку внутри. Ответить не может, но ткнувший по устройству лапой пёс подталкивает его ближе к хозяину, и некрос надеется, что по его хрипам поймут: он жив. Всё ещё жив. Взгляд снова цепляется за время: на всё ушло меньше минуты.

Думается, Глейд был не так уж не прав, когда спрашивал, не придётся ли Ликса после каждой вылазки доставлять на базу по кускам. Колдун надеется, что на корабле найдётся изоляционный бокс и пара огнемётов. Ящик-то он изнутри закроет, а вот пространство вокруг него придётся сперва выжечь, а после от души приложить кодэховским благословением, чтобы уж наверняка ничего не притащить. А его обработкой займутся на базе в специальном боксе. Нужно только попросить, чтобы в ящик для перевозки положили еды и накопителей, если таковые остались. И выбрали побольше, ему нужно вместе с псом туда поместиться. Но об этом он расскажет позже. Пока ему нужно прийти в себя и убедиться, что результаты жертвоприношения ему не привиделись. Может, мозг всё-таки начал разлагаться и это галлюцинации, которые скрашивают его агонию. Но позже. Немного позже.