По прозвищу Чумной

Упокой, Господи...

В той жизни его назвали Алексеем, а вот фамилия и отчество младенцам, найденным у дверей инквизиторской службы Его Величества не положены. Вообще, младенцам с ведьминской кровью – а отметка на спине, родимое пятно вполне определённой формы, говорила именно об этом – даже шанс на жизнь не положен. С другой стороны, кем бы ни был человек, подбросивший его сюда весенней ночью, а простым его назвать никто бы не смог. И дело даже не в стоимости колыбельки и пелёнок, нет, деньги и у хорошего торгаша водятся. Но ребёнка не тронула ни магическая чума, вылезшая после схода снега, ни бесновавшаяся в тот год ночная нечисть, заходящая даже в столицу. Пожалуй, именно это и спасло мальчишку. А уж кто из благородных господ изволил поразвлечься с ведьмой, получить от неё бастарда и выжить после этого, они как-нибудь потом узнают, пока это не так важно.

Главный инквизитор Москвы и Московской губернии вспоминал то апрельское утро, стоя над едва узнаваемым телом воспитанника. Неузнаваемым, но всё ещё существующим, хотя после смерти Алексея должно было рассыпаться прахом.

– Всё хорошо? – подошёл к нему напарник погибшего.

– Я впервые не могу отдать указание захоронить. Он не здесь, но и душа его не ушла на ту сторону, словно утянуло куда-то мимо… Это странно. И неправильно.

– Ну, про мать-то его мы знаем.

– Даже чёрная кровь не застревает между жизнью и смертью. Давай так, Андрей. Мы спустим его вниз, в камеры для бесноватых, и проследим. Если рассыпается позже – всё хорошо. Если вдруг оживёт и проснётся не собой, то выйти не сможет.

– Может шамана позв…

– Нет. Ноги ни одного из этой братии здесь не будет. Те же колдуны.

Молодой инквизитор поднял руки, мол, сдаюсь, и первым ухватился за носилки, на которых лежало изломанное тело. В какой-то момент ему показалось, что то дёрнулось, аж перекреститься захотелось, но наваждение быстро спало, так что в темноту подземелий шагали уже молча и весьма бодро.

В камере было немногим теплее, чем на леднике. Одержимым холод был не страшен, а ресурсы на обогрев можно было не тратить. Андрей окинул взглядом “покойного” и, под понимающим, пусть и не слишком мягким, взглядом наставника укрыл то, что осталось от Алексея плащом. Невольно захотелось оправдаться, будто он сделал что-то не то.

– Ну, вдруг он всё-таки придёт в себя, да и бросать вот так… не по-людски это.

– Разве я тебе хоть слово против сказал? Просто постарайся не слишком тешить себя надеждами, будешь меньше расстраиваться. Пойдём, у меня ещё отчёт сегодня, маги из метро всё-таки заговорили…

Им наверняка показалось, что тело в камере вздохнуло, прежде чем снова затихнуть. Инквизиторы, не сговариваясь, обернулись, посмотрели на него одно долгое мгновение, и также синхронно вышли, запирая дверь покрепче. Если Алексей действительно вернётся, то он сможет распахнуть камеру. А всем прочим в подземелье и его переходах делать нечего.

*

Как-то раз, ещё на заре его инквизиторской карьеры, Алексей не то чтобы поймал заклинание, скорее, попал в поле его действия, бетон под ногами стал жидким как сметана, утягивая парня по грудь. Сейчас давно уже не мальчишка и совсем недавно не инквизитор ощущал себя точно также. С одной-единственной разницей, что вокруг был не бетон, а земля, и он находился в ней не по грудь, а с головой. Не ожидавшее такой подлянки сознание почти запаниковало, что они сейчас задохнуться, но быстро было взято под контроль.

Некроманты потребности в воздухе явно не испытывали. Пусть знания колдуна ещё не устаканились в его голове, но Алексей обнаружил для себя ещё пару забавных – если в такой ситуации что-то можно назвать забавным – моментов. Например, некроманты своих отступников хоронили так, как на его родине закапывали колдунов. Лицом вниз, чтоб если немертвый начинал копать землю, то зарывал себя ещё глубже. Здесь, правда, такая обманка не сработала бы, чувство направления было прекрасно развито. Да и зарыли его не слишком глубоко, будто не рассчитывали, что тот сможет вернуться в мир живых.

– Упоко, кхх, твою мать! – вместо слов и воздуха изо рта посыпалась земля, кладбищенская пыль забивала лёгкие.

Сколько он провёл в скрюченном положении, откашливая комья из дыхалки, инквизитор бы не сказал. Да и называть себя инквизитором следовало бы прекратить, мало ли. В службе дознавателей у него на родине имелись умельцы читать чужие мысли, вдруг и тут кто-то есть. Да и инквизиторской силы в этих краях точно нет, раз он не ощущает Присутствия, хотя вселение в чужое тело может забивать ощущения. В книгах о таком не писали.

Как не писали и о том, что делать, когда тело не слушается, путаясь в собственных конечностях, как в верёвочках детской игрушки. И лекций на эту тему не читали. Даже у старших товарищей такого опыта не было. А одержимые… ну, скажем так: сами они после подселенца как правило слюни пускали, а подселенцы ощущениями не делились. Да и опыта такого у них было достаточно, чтобы не испытывать проблем с координацией.

Кое-как удалось ощупать собственное лицо, черты которого будто менялись под руками. Кости и хрящи щёлкали, перестраивая внешность. “У некромантов нет своего лица”, всплыло где-то на задворках. Потом, об этом он подумает потом. Пальцы доползли до лба, в середине которого ощущалось нечто вроде шляпки гвоздя. С тяжёлым вздохом, он потянул это “нечто”, действительно оказавшееся длинным гвоздём-колышком, удивительно безболезненно выскользнувшим из глубокой раны в голове.

– Мозги?

Короткая вспышка боли настигла не сразу, проникая во все закоулки тела, заставляя замереть, пережидая. Что-то подсказывало, что обычный человек, даже самый выносливый, от такого загнулся бы, но у колдунов всегда всё было не как у людей. Зато после этого как будто бы выправилась координация, по крайней мере, он смог встать на ноги и осмотреться, пусть и слегка пошатываясь.

Самый натуральный некрополь, на сколько хватает глаз – сплошные надгробные плиты, покрытые чужеродными символами, от которых мурашки по коже. Ему нужно выбраться отсюда раньше, чем они высосут из него силы, лишив даже шанса на новую жизнь. Кто ж мог знать, что не все кладбища – места силы для некромантов.

Правда, Алексей позволил себе одну слабость – или это сделал тот, кто занимал тело до него? – и обернулся на надгробие, из-под которого выбрался. Видимо, думал, что увидит там своё имя. Но камень был пуст, идеально отполирован и пуст. Даже тут его лишили имени личного и родового.

– И ведь ни их, ни тебя осуждать не получается. Зиланделиксиец, значит? Будешь Ликсом. Мы оба будем Ликсом, надо привыкать.

*

За ворота он вывалился, ощутим разницу сразу же, настолько отличалась обстановка кладбища и просто мёртвой планеты. Чумной инквизитор рухнул на землю, рассматривая бесконечное небо, казавшееся невероятно далёким. На пробу, больше убеждаясь, что избавился от всей земли в лёгких, чем действительно в этом нуждаясь, медленно втянул воздух и также медленно выдохнул, не выпуская ни облачка пара, настолько холодным было собственное тело. Ошмётки чужой памяти подсказывали, что скоро, когда он отъестся и восстановится, он перестанет напоминать не слишком свежий труп, успешнее сливаясь с настоящими, живыми людьми, но кто угодно, мало-мальски чувствительный к магии, поймёт, что с ним что-то не так.

Зато звёзд было столько, сколько он в жизни своей не видел, даже когда ловил магов-нарушителей где-то за полярным кругом. Бывший инквизитор поднял костлявую руку, рассматривая белеющие на фоне обжигающе-ярких звёзд пальцы, будто сжимающиеся в попытке ухватить хоть одну искру из множества. Хорошо, красиво. Душа даже радуется.

Хриплый, кашляющий смех вырвался наружу. Вот раньше он сомневался, что имеет душу, про колдунов говорили же, что те и свои закладывают, и потомков своих. Зато после такого переселения можно быть уверенным, что душа у него всё же есть.

– …душу усопшего, – начал было Ликс, но текущая в густой, практически кисельной крови сила воспротивилась. – Понял, не упокой, так не упокой.

Но наличие хотя бы такой реакции радовало, значит есть шанс, что его занесло просто куда-то очень далеко, а не в другой мир. О множестве похожих друг на друга миров в империи знали. Одна беда, их мир, или, как говорили соседи “уровень”, был жёстко блокирован, любые выходы им законопачивали, считая угрозой для местного населения. Он причин для такого, как и другие инквизиторы, никогда не видел. Впрочем, там управляли маги, те же колдуны, и выкорчевыванию этой заразы даже неодарённое население активно сопротивлялось. Только на Рев пару столетий назад удалось отправить группу, но связи с ними не было очень давно. Видимо, местные-таки от них избавились.

Где-то рядом сухо клацнуло, будто кто-то щёлкнул всем позвоночником разом, разминая затёкшую спину. Некромант – Алексей, тьфу, Ликс, конечно же он Ликс, усилием воли заставлял себя думать, что теперь он именно это – повернул голову. Стараясь не представлять отвешивающего ему звучную затрещину наставника, он откатился в сторону с единственным вопросом:

– Что за ебанина?

Сплюнул, мысленно сам себе отвесил затрещину, пообещав, что не будет слишком распускать длинный язык и дурную привычку сквернословить, но в данный момент мат считал абсолютно оправданным. И дело даже не в том, что он выкопал сам себя из могилы. Перед ним стоял скелет, кажется, принадлежавший раньше собаке, и приветственно вилял хвостом. Именно хвост и издавал тот самый щёлкающий звук, привлёкший внимание воскресшего.

Зверь на неласковое приветствие совершенно не обиделся, подходя ближе и тычась голой черепушкой в бок некроманта. Всё ещё находящийся в весьма смешанных чувствах, он машинально поднял руку, пытаясь понять, как гладить это существо. И почесал череп где-то над глазницами, надеясь, что глаз у него не дёргается, а неприятного вида тварь не вцепится ему в руку.

Псина ещё активнее затрещала косточками хвоста, укладываясь рядом с единственной живой душой в округе и довольно скребя лапой по высохшей земле. Некромант-инквизитор со смирением наблюдал, как существо притирается к его боку.

– Вот если бы от тебя тепло шло, было бы куда приятнее. Или шкура тебя какая-нибудь покрывала бы. А так – сплошные кости.

Животное что-то клацнуло, стукнув крепкими зубами, но так и осталось лежать рядом. Выбрало себе нового хозяина, видимо. Что ж, может есть смысл не прогонять его хотя бы сейчас, мало ли, что тут ещё водится, а так хоть какие-то компания и охрана. Интересно, а в случае чего из её костей можно бульон сварить, или в пищу не сгодится?

Смотреть на звёзды, конечно, интересно, но надо двигаться дальше. Бывший инквизитор прикрыл глаза, пытаясь нащупать в своей голове память предшественника, и даже что-то действительно находя: подобие схемы планеты-кладбища, на которой упокаивали некросов со всей галактики. Здесь даже было что-то вроде космического порта, пусть и с большой натяжкой. Так, платформа и ремонтный отсек. Не полноценный вокзал, а полустанок, если сравнивать с железной дорогой.

Вставал Ликс с кряхтением, больше ожидаемым от переломанного в неплохую котлету Алексея, а это тело было достаточно целым. Костяной пёс вскочил следом за своим человеком – являются ли некроманты Зиланделикса людьми? Интересный вопрос – и двинулся по едва видимой тропинке первым, то и дело щёлкая белоснежными костями. Если забыть, что перед ним суповой набор, можно даже признать, что что-то красивое в этом зрелище есть. По-своему завораживающее. Тем более, что вёл зверь весьма уверенно, а издали как будто бы слегка пахло огнём и едой. Желудок, до того не подававший никаких признаков жизни, сжался в болезненном спазме, напоминая владельцу, что тот хоть и ходячий труп, а всё-таки биологические потребности есть и у него. И неплохо бы их утолить, хотя бы попытаться.

Свет от разведённого на прилётной площадке огня не покидал её пределов, искусственно ограниченный магией некросов, та не пропускала никакого света кроме звезд и отражённого от двух местных лун. Даже на условно солнечной стороне планеты-могильника царила вечная ночь. Ничто не должно было тревожить сон упокоенных здесь некромантов. Во имя всеобщего блага, разумеется.

Скрестившиеся после пробуждения рефлексы инквизитора и инстинкты некроса заставили сделать шаг от тропинки, словно с площадки можно было увидеть только происходящее на ней, а остальная территория была слепой зоной. Костяной пёс прижался к земле, принимаясь первым подкрадываться к небольшой группе людей. Или нелюдей, кто их разберёт, выглядели они человекообразно, а остальное уже детали. С площадки пахло жарящимся мясом – достаточно дорогим товаром в галактике, и жизнью. Если бы высохшее Ликса тело могло, оно бы захлебнулось слюной.

– Мародёрствуем, значит, – пробормотал, заметив лопаты и груду покрытых землёй вещей, на многих из которых имелись отметки семей, которым предметы принадлежали.

Кое-что ощущалось и как своё, вызывая в груди жжение, словно туда от души напихали ментоловой мази. Наглецов требовалось наказать, по возможности не слишком подставляясь самому. Магией от них практически не пахло, но это ещё ничего не значило. Могло сказать захоронение, чутье могло приглохнуть из-за большого количества мёртвой энергии. Всё, что угодно могло пойти не так. Вот если бы можно было что-то метнуть, выбить хотя бы одного из трёх…

В ответ на пожелание владельца, тело напрягает немногочисленные силы, Ликс слышит, как трещат, расщепляясь, кости, и выдаёт ему пару костяных дротиков, вылезающих из-под кожи. Не больно, но наблюдать, как из твоей руки лезет нечто, достаточно мерзко. Однако в пальцах неожиданное оружие лежит хорошо, и пусть это не привычный нож, а инквизиторов натаскивали избавляться от магов даже с помощью зубочистки, если будет необходимость. В теории, он мог метнуть кость кому-нибудь в горло и даже пробить его. В своём, привычном тренированном теле. А вот в этом хилом, да ещё и непривычное орудие… Но другого варианта нет, ещё одного шанса поесть и выбраться с планеты может и не быть.

Некрос подбирается ближе, примеряясь для броска. Попадание.

Исчезнувший за время полёта дротика костяной пёс обнаруживается среди мародёров. Зверь цепляется в ещё одного недо-некроманта, оставляя третьего на Ликса. Тот безошибочно определяет, с какой стороны прилетело, но лезть в темноту не рискует. Память предшественника подбрасывает Алексею, что до своей первой смерти уроженцы Зиланделикса мало чем отличаются от простых смертных. Даже тот красноволосый мальчишка, которого он встретил в междумирье умирал не впервые, был полноценным инициированным некросом, а эти трое – или не были допущены, или слишком боялись смерти, если среди их народа и такие. Зато покопать могилы были не прочь.

Некросу подходит к пятну света вплотную, но его не замечают, мертвеца среди мертвецов. Вот только скорости нового тела для единственного верного удара не хватает, как и веса, чтобы повалить ухватившего его за предплечье противника. Зато попытки удушить проходят мимо, давая прекрасный шанс ударить куда-то в шею. Раз, другой, третий.

Инквизитору было не привыкать захлёбываться кровью, насколько к этому был привычен некромант – неясно, но тело отвращением на заливающую лицо артериальную не отозвалось, он только прикрыл глаза свободной рукой. Хуже от того, что он заляпался как последняя свинья, ему уже не будет, одежда и так была в состоянии “проще выбросить, чем отстирать”. Если что, снимет с трупов, он не брезгливый.

– Молодец, животинка, – он потрепал костяного пса по голове. – Может тебя с собой забрать? Чем ты питаешься?

Вместо ответа странное существо принялось потрошить одного из мародёров. Что ж, более чем красноречивый ответ. А Ликс, пожалуй, не будет мешать чужой трапезе и займётся своей. Мясо на огне как раз дошло.

– Есть в этой жизни счастье.