По следам карабаира

17. ЛОГОВО ПАШИ-ГИРЕЯ

Дни, которые должны были последовать за бурной ночью в Псидахе, по расчетам Жунида, никак не могли быть интересными.

В самом деле, преступники схвачены, один признался. Признание другого не заставит себя ждать - это уже задача Охтенко - добиться, чтобы Черкашин разговорился. Осталось найти человека, который, получив карабаира, оставил его у себя. Шукаев не надеялся, что этим человеком будет Бекан Кабалов. Любой скупщик краденых лошадей, завладев таким жеребцом, постарается поскорее сбыть его с рук. А подобного рода поиски, когда нужен уже не сам похититель, а третье лицо, возможно, совершенно не связанное с преступлением, мало увлекали Жунида. Ездить из аула в аул, опрашивать одного за другим разных людей, - словом, действовать чисто механически, зная, что удача уже не результат умения и острой борьбы, а лишь вопрос времени, - это было не в характере Шукаева. Не случайно начальник управления Дышеков, провожая их в Баталпашинске, сказал Жуниду «Вы способный чекист, но в вашей манере вести расследование, пожалуй, многовато риска и, если хотите, этакого отчаянного авантюризма. Но ничего: станете старше - остепенитесь».

Но Шукаев ошибся. Встреча с Беканом Кабаловым открыла перед ним и Вадимом такие секреты конокрадческого ремесла, о которых знает далеко не каждый работник угрозыска.

…Из Баталпашинска они уехали рано утром по горной дороге на пароконной линейке, которую предоставил в их распоряжение Дышеков. Жунид разговаривал с возницей, а Вадим Акимович рассматривал окрестности. Он впервые путешествовал в горах.

Холодный циклон, прошедший надо всем Северным Кавказом, за ночь куда-то умчался, и теперь над горами Черкесии стояла теплая, чуть ли не весенняя погода. Утренний туман быстро рассеялся, и горы четко выделялись на фоне чистого бирюзового неба. Река Зеленчук, в долине которой они ехали, бойко шумела по извилистому руслу. Вдоль правого берега тянулась щебеночная дорога, постепенно поднимаясь вверх. Со скалы, нависавшей над нею, рассыпаясь холодными брызгами, низвергалось несколько небольших водопадов.

Взбираясь все выше, дорога иногда пропадала в зарослях, краем задевая леса урочища Нагаюко. Сбоку, на скале, освещенная солнцем, одиноко торчала овеянная легендами адиюхская башня. Возле ее полуразрушенных временем каменных стен лениво кружились орлы.

- Хоть и каторжная наша работа, - прервал молчание Дараев, - а все же не променял бы я ее ни на какую другую…

Жунид засмеялся.

- Чего ты?

- Солнышко подняло настроение?

- Красиво… и необычно здесь, - вместо ответа мечтательно протянул Вадим Акимович.

- Не спорю, - сказал Жунид. - У нас в Кабардино-Балкарии не хуже. Давно меня тянет туда… С удовольствием бы перевелся…

- За чем же дело стало?

- Раз направили в Краснодар, значит, так надо…

…В Кунахе, где, по словам Хапито Гумжачева, должен был находиться Бекан Кабалов, они задержались недолго. В сельсовете сказали, что он действительно появился здесь в прошлом году. Женился на вдове и поселился в ее доме. А несколько недель назад супруги повздорили, и Кабалов уехал в Абухабль, якобы к своему дальнему родичу Паше-Гирею Акбашеву.

В Абухабль они прибыли уже во втором часу дня. Аул раскинулся у подножия хребта, на берегу небольшой, но задорной ледниковой речушки, впадающей в Зеленчук. Первый же попавшийся горец сказал им, что Паша-Гирей живет возле мельницы, на противоположном конце аула. Сначала они побывали в сельсовете и навели справки о семье Акбашевых. Оказалось, что безвыездно в усадьбе у мельницы живет только жена Паши-Гирея (второе его имя было Муталиб), не старая, но рано поблекшая женщина. Сам же хозяин не бывает дома и двух-трех месяцев в году. То он в Новороссийске, то в Краснодаре, то в Нальчике. Есть подозрение, что спекулирует, потому и живет безбедно, хотя нигде постоянно не работает. С июля его в Абухабле никто не видел. Наверное, что-нибудь натворил, потому что недавно приезжал работник ОГПУ, интересовался им. В доме Акбашевых был обыск, но, кажется, ничего не нашли. В случае появления Акбашева в ауле участковый должен был телеграфировать в Краснодар.

Шукаев поинтересовался, кто приезжал и, узнав, что был Ляпунов, присвистнул. Опять они с Дараевым «зацепились» за какое-то не известное им дело.

- Что скажешь, Вадим? - спросил Жунид, когда они вместе с участковым милиционером вышли из здания сельсовета.

- Ляпунов по пустякам не приедет…

- Вот и я так думаю… А чем черт не шутит? Может, мы и поможем Степану Степановичу?

- Не загадывай. Странно и другое: почему здесь неизвестно никому о приезде Бекана Кабалова? Если в Кунахе нам дали неверные сведения и он здесь не появлялся…

- Сейчас все выяснится.

По дороге участковый по просьбе Жунида захватил двух понятых из местных жителей, и уже впятером они направились к усадьбе Акбашева.

Речушка делала крутой поворот, отсекая от горы полукруглый плоский кусок суши. На закруглении стояла небольшая водяная мельница, а позади нее, за высокой плетневой изгородью, - дом, сарай, коровник и другие хозяйственные постройки. За овчарней - собачья конура. Из нее выглядывала лохматая голова волкодава, поднявшего неистовый лай при приближении Шукаева и его спутников.

Навстречу им вышла высокая женщина в черном платке. Когда-то, видно, красивое лицо изборождено морщинами, в углах рта - горькие складки. Глаза ее казались застывшими. Они ничего не выражали: ни удивления, ни испуга, ни досады - ничего.

- Вы - Акбашева? - спросил Жунид.

- Да.

- У вас гостит родственник вашего мужа Бекан Кабалов? Из Кунаха он поехал к вам.

Она покачала головой.

- У Муталиба нет родных в Кунахе. Я одна тут.

- Откройте калитку, - потребовал Жунид.

На лбу женщины резче обозначились морщины.

- Муталиба нет. Я ничего не знаю. Зачем открою?

- Мы должны произвести обыск в вашем доме.

- Не упирайся, Фаризат, - предупредил участковый, - тебе же лучше будет.

Фаризат откинула длинную жердь, которая изнутри подпирала калитку, и, повернувшись к ним спиной, неторопливо пошла к дому.

Так же невозмутимо вела она себя и потом. На вопросы отвечала сразу, но ее низкое контральто звучало глухо и безразлично. Бекана Кабалова она не знает. Карабаир? Нет, ее муж не занимается лошадьми. Где он сейчас? Разве мужчина-черкес обязан докладывать женщине о каждом своем шаге?..

Жунид намеренно затягивал допрос, пытаясь понять, что представляет собой эта женщина. Почему у нее такой отрешенный вид, будто ей совершенно все равно, что случится с ее мужем, с ней самой? Было в ее сухом, полинявшем лице что-то трагическое, безысходное.

Только спустя много дней, узнав от Ляпунова о делах и днях мошенника и авантюриста Паши-Гирея Акбашева, понял Жунид душевную драму Фаризат. Она не разделяла взглядов своего преступного супруга, не одобряла его поведения, но так никогда и не нашла в себе сил, чтобы освободиться из-под его власти.

Но сегодня для Шукаева Фаризат так и осталась загадкой, и, прекратив бесполезный допрос, он вышел во двор узнать, как идет обыск. Как раз в эту минуту к крыльцу подбежал Вадим.

- Обрати внимание на сарай, - выдохнул он. - Снаружи заперт, а через дыру в крыше дым идет!

Жунид всмотрелся.

Действительно, в черепичной крыше сарая было аккуратно вынуто четырехугольное отверстие и из него сочился голубоватый дымок, сливаясь с небом. Откуда-то донеслось приглушенное мычание коровы.

- Чудеса да и только! Ты слышал? - спросил Вадим - Как из-под земли.

- Позови-ка сюда хозяйку, - сказал Шукаев, с интересом разглядывая запертый сарай. - И понятых.

…Фаризат, как и тогда у калитки, сначала отказалась открывать. Но Жунид, подняв с земли длинный железный шворень, недвусмысленно дал ей понять, что висячий замок на дверях сарая его не остановит, и тем заставил ее изменить решение. Она вернулась в дом и через минуту вышла со связкой ключей в руках.

И опять не уловил Жунид в ее бесстрастном лице ни растерянности, ни боязни. Суровая покорность своей судьбе - вот как, пожалуй, можно было назвать состояние, в котором все время находилась Фаризат. Но сейчас Жуниду некогда было заниматься психологическим анализом. Распахнув широкие створки дверей сарая, он вошел внутрь. Дараев, участковый и понятые - за ним.

Сарай был завален дровами, колесами бричек, хомутами и прочим снаряжением для лошадей, начиная с седел и кончая подковами и стременами. Все это в беспорядке валялось на земляном полу, висело на черных, закопченных стенах. Когда глаза привыкли к полутьме, Жунид разглядел в углу странное сооружение: круглый столб, конусообразно сужающийся кверху и оканчивающийся у квадратной дыры крыши. Сделан столб был, по-видимому, из плетня и обмазан глиной. Точь-в-точь как дымоход в балкарской сакле. И тут Шукаев уловил запах дыма и паленой шерсти. Вадим тоже потянул носом воздух.

- Чертовщина! Чуешь, чем пахнет?

Жунид сосредоточенно грыз мундштук папиросы и вглядывался в земляной пол сарая.

- Что ты жуешь?

- Сейчас, подожди… Вот!.. Черт, я знал, что он должен здесь быть!

Под ногами у Шукаева Вадим разглядел квадратный, обитый сверху жестью люк. Вдвоем они поддели его шворнем и, подняв, заглянули вниз, в подвал, вырытый под сараем.

Зрелище, которое открылось их глазам, можно было увидеть разве что в кошмарном сне.

В углу большого прямоугольного подвала, под дымоходом, догорал костер. Над огнем на медной цепи висел шуан[28] с бурлящей белой жидкостью. Сквозь дым и чад видно было, как стоявший у костра на коленях человек склонился над связанным хрипящим бычком, лежавшим на боку, и, схватившись двумя руками за рога животного, что было сил разгибал их. Под керосиновой лампой, подвешенной к потолку, фыркал и храпел, роняя клочья пены, вороной гунтер, спутанный ременными вожжами. В одном из его копыт ковырялся плоскогубцами полный мужчина в черном бешмете. Рядом круто вздымались лоснящиеся от пота бока чалого жеребца, тоже связанного и лежавшего на боку.

Жунид мгновенно сообразил, что происходит.

- Живодеры, - тихо сказал он. - Звери, а не люди. Наверно, там есть другой выход, но искать его нет времени. Пойдем через люк.

Они поочередно спрыгнули вниз. Участковый тоже. Наверху остались одни понятые и Фаризат.

Человек у костра обернулся первым и выхватил из-за пояса кинжал.

- Паша-Гирей! - изумленно воскликнул участковый. Жунид, не останавливаясь, ринулся вперед и, схватив Акбашева за кисть руки, рывком швырнул его через себя.

- Бросьте нож! Не шевелиться!

Акбашев застонал и бросил кинжал под ноги Шукаеву. Дараев уже обезоружил толстого мужчину, выбив у него из рук железный прут толщиной в палец. Тот стоял с поднятыми руками и оторопело моргал.

Задержанных отвели в угол. Вадим связал им руки.

Шукаев вытер пот со лба и позвал понятых, все еще не решавшихся спуститься в подвал. Только после вторичного приглашения они с опаской слезли вниз.

- Подойдите ближе, - подозвал их Дараев.

- Это похоже на застенок, - с глухой яростью в голосе сказал Жунид. - Ты только взгляни, до чего может дойти человеческая гнусность…

Вся эта подвальная пыточная мастерская была приспособлена для того, чтобы делать неузнаваемыми похищенных лошадей, коров и других животных. На рога коров густым слоем намазывалась горячая мамалыга, после чего рога туго-натуго обматывались парусиной, чтобы после такого пропаривания выгнуть их в обратную сторону. Самым диким и варварским способом уничтожался след от тавра на заднем бедре лошади. Ремнями привязывался к телу коня, в том месте, где стояло тавро, полуведерный бочонок без дна. В него наливалась кипящая жидкость из шуана, оказавшаяся обыкновенным молоком. Молочный пар начисто вываривал тавро, а когда обожженная кожа заживала, на пораженном месте вырастала пушистая гладкая шерсть.

Осмотрев копыта гунтера, Дараев обнаружил, что подковы на них были переставлены задом наперед. Значит, лошадь украдена совсем недавно и сделано это, чтобы сбить со следа возможную погоню.

Жунида заинтересовал сам подвал. Стены его, обшитые досками, до того закоптились, что он не сразу отыскал массивную дубовую дверь, ведущую наружу. Открыв ее, увидел густой кустарник и услышал шум мельничного колеса: рядом протекала река. Солнце уже садилось. Жунид вышел и обошел сарай с задней стороны.

Построен он был на краю небольшого обрыва, которым оканчивался двор усадьбы Акбашевых. Стенку обрыва густо обступили кусты облепихи. Отсюда по неприметной, заросшей сухой травой тропке и вводили конокрады лошадей в подвал. Перекрытием служили толстые дубовые бревна и полуметровый слой земли. Над подвалом и был поставлен сарай скорее для маскировки, чем как подсобное помещение. Дымоход начинался от перекрытия и, проходя через сарай, заканчивался под самой черепичной крышей. Длинный прочный частокол отгораживал все сооружение и другие хозяйственные постройки от обрыва, спускавшегося к реке.

Все это внесли в протокол.

- Теперь пошли, - сказал Шукаев и, велев участковому вывести из подвала лошадей и бычка, приставил к люку деревянную лестницу. - Пожалуйста, вперед, господа хорошие, - зло скомандовал он. - Акбашев и… Бекан Кабалов, если не ошибаюсь?..

- Надеюсь, вам известно, что дача ложных показаний влечет за собой тюремное заключение сроком до…

- Знаем, начальник, обязательно знаем, - с готовностью ответил Кабалов.

Допрос Жунид вел в комнате председателя сельсовета. Уже стемнело, и на столе горела керосиновая лампа с надтреснутым стеклом. Она коптила, и Дараеву поминутно приходилось подкручивать фитиль.

Бекан Кабалов, тучный коротышка с круглым плутоватым лицом, щурился и подобострастно заглядывал в глаза Жуниду. Тот несколько минут молча рассматривал его, решая, как себя вести. Скорее всего Кабалов - только скупщик краденого. Значит, надо припугнуть.

- Ну, так кем же вас считать, гражданин Кабалов, - не спуская с него глаз, сурово спросил Жунид, - скупщиком ворованных лошадей или помощником главаря банды Акбашева?

Бекан заколыхался на стуле, отрицательно тряся головой.

- Нет, начальник, нет! Какой главарь банда! Зачем дело шьешь? Я покупал, я честный покупщик, больше никто!

- Будете говорить без утайки?

- Будем, обязательно будем!

- Кому продали карабаира?

Бекан икнул и оторопело уставился на Шукаева. Потом справился с собой и залебезил:

- Ой-ой! Крепкий начальник… Куда по следу пришел, куда далеко пришел…

- Отвечайте на вопрос, Кабалов.

- Паша-Гирей сказал увести коня из Абухабля.

- Куда вы его дели?

- В Баксан. Мухтару Бацеву променяли за одиннадцать лошадей.

- Тоже краденых?

- Не знаю, начальник. Спроси Мухтара, - глазки Кабалова воровато забегали.

- Не увиливайте! Чьи лошади?

- Кенже. С рудника.

- Те, о которых я говорил, когда приехал из Нальчика! Помнишь? - воскликнул Дараев.

- Видимо, это они. Кому же вы их перепродали, Кабалов?

- Цыганам. Колхоз «Труд ромен». Где Минводы - там колхоз.

- Опишите приметы карабаира.

Скупщик снова оживился:

- Царский конь. Ноги тонкие, длинные… шерсть, как бархат. Звезда на лоб… белый звезда. Грудь могучий…

- С этим жеребцом были еще лошади. Где они?

- Семь кобыл и три… жеребка. Тоже Баксан пошли.

- Из Чохрака угнали восемь, Зухра разбилась, - значит, они, - шепнул Вадим.

- Они, они, черт побери! Не зря мы с тобой хлеб едим!

- А откуда лошади и бычок, которых вы уродовали в подвале? - спросил Бекана Дараев.

- Казачий колхоз… отсюда сорок верст будет, - неохотно ответил Кабалов и подался к столу. - Только не знаю, кто угнал, начальник. Никогда не знаю. Мое дело купи, деньги дай… а откуда конь - спрашивать нету, не надо..

- Ладно. Хватит. Дай ему подписать протокол, Вадим.

Но толстяк не умел расписываться. Пришлось читать протокол вслух, потом он припечатал бумагу собственным пальцем, деловито помазав его чернилами. Его увели.

…Акбашев держался надменно. На вид ему можно было дать лет сорок восемь, но, как выяснилось, ему недавно исполнилось сорок. Полукочевая, полная опасностей жизнь, частые кутежи, беспорядочные знакомства с женщинами рано состарили его крупное лицо с орлиным носом и наглыми красивыми глазами. Черные волосы серебрились на висках, резкие глубокие морщины перечертили лоб. Он носил усы, слегка обвисшие книзу, и остроконечную бородку. На щеке темнел шрам, напоминавший по форме клинописный значок с древней ассирийской таблички.

Зная, что Акбашева разыскивает Ляпунов, но не имея понятия, по какому делу, Жунид ограничился тем, что дал Паше-Гирею прочитать показания Кабалова. Паша-Гирей небрежно просмотрел их и махнул рукой:

- Трусливая свинья. Раскололся в два счета…

- Вы подтверждаете его показания?

- Да. Какое это имеет значение.

- Бравируете, Акбашев?

- Нет. Трезво смотрю на вещи. Отрицать очевидное - грубо. Юлить и дрожать - тоже ни к чему. Есть более разумный стиль поведения…

- А именно?

Акбашев ухмыльнулся прямо в лицо Жуниду.

- Бежать, начальник, бежать…

- Не выйдет…

- Увидим.

…На другой день утром обоих арестованных, изъятые из подвала Акбашева вещественные доказательства и лошадей в сопровождении присланных Дышековым людей полуторка увезла в Баталпашинск. Жунид отправил Дыбагову телеграмму: «Арестованы известный контрабандист Паша-Гирей Акбашев и оптовый скупщик краденых лошадей Бекан Кабалов тчк Поставьте известность Ляпунова тчк Следы карабаира ведут Баксан тчк Завтра выезжаем Нальчик тчк Подробности почтой тчк Шукаев».