Поцелуй со вкусом крови

Глава 10. Портрет

«И нет отражения прекраснее того, что рождается в глазах на нас смотрящего».

Из забытой песни о любви

Следующие несколько дней были пугающе пустыми.

Рафаэль больше не вызывал по пустякам и не пытался унизить очередным бредовым заданием. Я вообще его больше не видела с той ночи, когда мы вывалились из портала в пустой зал. Я расшибла колени, упав на пол. Рафаэль распластался рядом. Ему досталось куда сильнее, но он первым подскочил на ноги и рванул прочь.

Теперь все задания от него я получала исключительно через записки, которые ждали меня то на столе, то на пороге комнаты, то их приносили другие слуги.

- Господин каждую ночь куда-то пропадает, - пожаловалась одна из них, когда передавала мне послание. – Появляется под утро, еле ноги переставляет. Не знаешь, чем он сейчас занят?

Женщина смело заглянула мне в глаза, будто надеялась прочесть в них то, что не произнесу вслух. Многие жители замка вообще стали проще относиться ко мне. Уже не сторонились так явно, а порой даже перекидывались со мной парой слов.

- Понятия не имею. Почему спрашиваешь меня? – я приняла свернутый лист бумаги и мельком заглянула в него.

Ничего нового. Очередная просьба вымыть какую-то комнату. Зря я надеялась, что после визита к Валанте Карстро что-то в моей работе в Гаратисе изменится… Похоже, единственный способ вернуться к магическим делам, это переметнуться к хозяину Рафаэля. Но это слишком рискованно.

- Ты же работаешь с ним, - шепнула женщина. – Разве не ты помогаешь ему с письмами?

- А что, похоже? – беззлобная улыбка скользнула по губам, когда я кивнула на швабру, что ждала в углу коридора.

Служанка пожала плечами и ушла. Все видели, чем я занимаюсь в замке, но все равно сохраняли уверенность, что в Гаратисе я не как уборщица, а как маг.

Здесь стоит отдать должное Каяну, который говорил обо мне окружающим больше, чем я сама. Мы виделись почти каждый вечер, и я знала о его миротворческой деятельности.

- Вот увидишь, когда они больше узнают о тебе, то захотят пообщаться лично! – обещал он с мечтательным выражением лица.

Я же качала головой, изображая слабую улыбку. Не особо верила в успех идей Каяна, ведь одна из них с треском провалилась. Найвара так и не подошла ко мне ни разу после тех посиделок у фонтана.

Порой я видела ее в замке – она таскала что-то на кухню или убиралась там. Но всякий раз, стоило девчонке меня заметить, она делала вид, что не может разглядеть ничего дальше своих рук.

Она больше не видела во мне потенциальную подругу. Я перешла в нее разряд нудных взрослых, которые хотели от Найвары только одного – вбить в ее голову побольше знаний и непрошенных советов.

Жаль, но не это сейчас занимало мой разум. Куда больше я беспокоилась о себе, ведь проклятые символы с руки так и не смылись. Чернила будто въелись в кожу, и единственное, что мне осталось – прятать цитату под слоем пудры и ткани. Косметика держалась не слишком хорошо, и обновлять защитный слой приходилось часто. А вот длинные рукава скрывали иноязычные символы более надежно, поэтому теперь я отказалась от открытых нарядов.

Жара в Гаратисе стояла ужасная, но мое удобство не стоило риска. Сомневаюсь, конечно, что кто-то из замка догадается, что за знаки чернеют на моей коже, но мне спокойнее, если их не видно.

Хотя о настоящем спокойствии я теперь забыла.

С самого возращения от Валанте я живу с ощущением, что на меня нацелены десятки стрел. Я подставилась с запрещенной книгой, сглупила с записью, что стала татуировкой, еще и обстановка на границах добавляла переживаний.

Похоже, пока это скрывают, но драконорожденные рядом. Валанте уже направил своих отродий на защиту границ, наверняка концентрирует там же силы и король. Именно там пропадает ночами Рафаэль, пока слуги гадают, чем занят их господин.

Война с драконорожденными не кончается уже десятки лет, а переговоры не приносят плодов. Чужакам не нужны земли. Они требуют больше свободы для наших магов, чтобы мы могли пользоваться силой сполна, как это делают драконорожденные.

Никогда не понимала, какое вольным чужакам до нас дело? И почему закономерный в рамках нашей истории отказ настолько их злит? Почему в глазах врагов для Артери есть лишь два пути – магическая свобода или истребление?

Артери не прогнется под условия драконорожденных. Однажды вседозволенность магов чуть не уничтожила мир. Она сотворила из простых людей древних богов, а затем Вой ночи и Царица мечей едва не погубили все живое в своей междоусобице.

Не знаю, чего добиваются драконорожденные, но исход в этом конфликте только один.

В один вечеров Каян уговорил меня принять участие в общих посиделках.

- Тебя больше не боятся, - настаивал он, когда тащил меня по коридору в сторону зала, где обычно собирались отдохнуть слуги.

- Но еще сторонятся! – я шла неохотно. Каяну буквально приходилось меня тянуть и подталкивать, как упрямую кобылу.

- Потому что ты не даешь шанса узнать тебя поближе! Все, что видят остальные, - это как ты злобно драишь коридоры, обедаешь в одиночестве и раньше остальных уходишь в свою комнату. Не слишком дружелюбно, да?

- Я не всегда обедаю одна, - пробурчала я. В ответ на всю тираду мне было возразить только это. – Иногда со мной за столом сидишь ты.

«И я благодарна тебе за это, - мысленно договорила я то, что не осмелилась произнести вслух. – Спасибо, что не даешь мне превратиться в одинокую мрачную тень».

Если бы не Каян, даже крохотное доверие обитателей замка могло бы мне только сниться. А так окружающие видят, как мы общаемся, слышат мой смех и понимают, что нет ничего страшного, чтобы переброситься со мной парой фраз.

На душе становится тепло, когда думаю обо всех стараниях Каяна. Это так мило, что он помогает мне… Но всякий раз мне приходится одергивать себя, чтобы не утонуть в розовых грезах.

Каян добрый, отзывчивый и милый. Но таков он не только со мной.

Он улыбается стареньким кухаркам, смеется с седым конюхом и балуется с Найварой, которая еще совсем дитя. Он похож на солнце. Но греет оно не только меня.

Мне всегда казалось, что нет ничего хуже, чем глупо влюбиться в доброту и банальную вежливость. И как же уныло осознавать, что я уже хожу по краю…

- Хотя бы поясни, что там будет происходить? Может, мне лучше зайти в комнату и переодеться во что-то более подходящее? – я подцепила пальцами ткань серого подола. Мой ежедневный наряд для работы.

Сегодня день был нелегким. Я с утра убирала все северное крыло, потом драила купальни, а вечером помогала Каяну собирать необходимые для жреческого обряда плодородия цветы в саду. Так что платье чуть замаралось по низу юбки и наверняка пропахло моим потом.

- Ты отлично выглядишь, Тиа, - улыбка отразилась даже в глазах Каяна. – Ни о чем не волнуйся и готовься веселиться!

- Я готовлюсь! – запинаясь от смущения, пролепетала я. – Потому и спрашиваю! Чем будем заниматься? Танцы? Пение? Чаепитие?

- Мы будем играть.

В этот момент мы шли по лестнице. Каян шагал чуть впереди. Сказав это, он обернулся и заговорщически мне подмигнул.

- Карты? Что-то спортивное? Азартное?

- Творческое, - загадочно отозвался интриган. – Но не волнуйся, тебе не обязательно иметь какие-то навыки. Наоборот, без них будет даже интереснее!

- Твой оптимизм порой пугает, - нервно хохотнула я, когда поняла, что мы становимся все ближе к общему залу.

Я не раз видела, как слуги отдыхают там, в южном крыле на втором этаже, но так и не рискнула к ним присоединиться. Даже как наблюдатель.

- Этой игре меня научил брат, когда я был еще совсем маленьким. Заниматься на северной границе Гаратиса, где я раньше жил, особо было нечем. Только выходить на улицу, собирать знакомую ребятню и играть…

Он продолжал рассказывать, пока мы шли, но я уже не слушала. Мысли зацепились за единственную фразу, которая теперь не давала покоя.

Каян раньше жил на границе Гаратиса. Там же, судя по всему, сейчас развернулись сражения с наступающими драконорожденными.

Знает ли он о том, что творится неподалеку от родного дома?

- Ты давно бывал там? – перебила я Каяна, когда он с улыбкой вспомнила о детских приключениях во дворе.

- Где? В Йонул?

Я кивнула.

Йонул – самая северная деревня провинции Гаратис. Одна из ее границ отделяет Артери от ничейных земель, что тонкой лентой тянутся вдоль берега океана.

- Последний раз, когда уезжал в школу. Мне было около одиннадцати, когда дар проявил себя.

- И после выпуска и поступления на службу к Рафаэлю ты ни разу не возвращался домой?

- Мне там не особо рады, - потускневшим голосом отозвался Каян. Всего на несколько секунд он стал блеклой, печальной копией себя прежнего, но быстро взял в себя руки.

Каян открыл передо мной двери в общий зал и радостно объявил:

- Пришли!

По периметру просторной комнаты были расставлены диваны, обитые плотной тканью благородного темно-зеленого цвета. На некоторых из них уже отдыхали люди, о чем-то разговаривая между собой. Стоило мне зайти, голоса стали тише, некоторые слуги и вовсе умолкли, уставившись на меня.

Я ощутила себя так же неловко, как в первый день в Розе Гаратиса. На меня смотрели так, словно моя кожа излучала сияние. Чужое внимание липло, как репей к одежде. Так и хотелось стряхнуть его с себя!

- Всем добрый вечер! – на выручку, разумеется, пришел Каян. – Еще не начинали играть в портреты?

Стоило ему выступить вперед, лица отдыхающих смягчились. Некоторые все еще поглядывали на меня с опаской, но скоро у них не осталось на это причин.

- Тиа сегодня присоединится к нам, - Каян положил руку мне на плечо и подтолкнул к центру зала.

Я чуть не ударилась коленкой о столик, уставленный блюдцами со скромным печеньем, окружающими пузатый чайник. От его носика тянулся приятный аромат – листья смородины и лепестки незнакомых цветов с тонким, пряным запахом. В животе тут же заурчало.

- Никто не возражает? Ведь чем больше игроков, тем интереснее! – с широченной улыбкой разглагольствовал Каян.

Я уже не раз замечала, что его речи действуют на окружающих, почти как гипноз. Он очаровывает их улыбкой и своим теплом, заставляя невольно плясать под его дудку. Вот и теперь в зале не осталось никого, кто смотрел бы на меня с упреком или страхом.

По крайней мере, никто не делал это открыто.

Мы заняли тесный диванчик неподалеку от помоста в конце зала. Места было немного, и наши плечи и колени соприкасались. Особенно, когда Каян подавался чуть вперед, чтобы видеть кухарку, с которой обсуждал правила приготовления лучшего в Гаратисе травяного чая.

Я слушала вполуха. Во-первых, были вещи, которые беспокоили меня больше, чем чай. Сегодня к ним прибавилось новое переживание. Похоже, Артери скрывает тот факт, что драконорожденные наступают. Иначе бы слуги говорили только об этом. Да и Каян, который вырос в городе, расположенном в опасной близости к вероятным боевым действия, ведет себя слишком непринужденно.

Наверняка слуге, который зачитывал письмо о нападении в кабинете Рафаэля, запретили болтать. Мне бы он высказал то же самое пожелание, если бы не боялся встретиться лично.

А в том, что Рафаэль именно боится, я почти не сомневалась. Ведь сама гадала в страхе, что именно он мог прочесть в моих мыслях, пока мы торчали в междумирье?

Во-вторых, от общего разговора меня отвлекал сам Каян. От его тела исходило приятное тепло, которое передавалось мне даже сквозь ткань одежды. В какой-то момент в голове проскочила абсолютно дурацкая мысль – он слишком горячий. Почему никто не заподозрил в нем драконорожденного? Наша кровь всегда горячее человеческой.

А потом в зал вошла Найвара.

Я заметила ее первая, но даже не шевельнулась. Девчонка явно избегала меня, и я не собиралась ни бегать за ней, ни наоборот – отталкивать еще сильнее. Я просто наблюдала.

Когда Найвара, пройдя поглубже в зал, где уже было достаточно народу, вдруг заметила меня, то застыла. Точно зверек, который заметил охотника и теперь готовился сбежать.

Хмыкнув, я отвела глаза. Что за детские игры?.. Будто я собираюсь прямо тут всучить ей книги и заставлять учиться вместе вечернего отдыха. Я сделала вид, что слушаю разговор Каяна и других слуг, и краем глаза заметила, что Найвара все-таки не ушла. Она заняла самый дальний угол и встала там, прислонившись плечом к стене. Еще немного, и она могла бы спрятаться за гобеленом с дурманом, что висел рядом. Хотя, полагаю, именно для этого Найвара как раз там и встала.

Спустя полчаса в сборе были все. И каждый раз, когда гости зала видели меня, реакция была одна и та же. Сначала удивление, а порой даже очевидное раздражение, которые сменялись принятием после болтовни Каяна.

Все-таки его умение располагать людей к себе пугающе эффективно.

- Сегодня играем в портреты! – Каян встал с дивана и прошел в пустующий центр комнаты.

Негласный лидер, он притягивал взгляды, как сверкающие на солнце янтарь.

- Ура! Давненько у нас такого не было, - захихикала черноволосая кормилица – подруга Сариэль.

Все три красавицы занимали один диван. Их юбки были такими пышными, что походили на цветастое облако: красный атлас брюнетки, золото шатенки и изумрудный лоск одеяний Сариэль.

- Сложные игры, - простонала брюнетка, и третья девушка легонько шлепнула подругу по плечу.

- Не жалуйся, Вида! Будет весело!

- Да, я соскучилась по рисованию, - потерла ладони Сариэль и нетерпеливо поерзала.

Найвара стояла в тени за спиной старшей сестры. Она даже не пыталась приблизиться к Сариэль, и пока та сияла улыбкой, Найвара неловко переминалась с ноги на ногу.

- Нужно напомнить правила? – Каян повернулся вокруг своей оси, взглядов коснувшись каждого.

И пока все качали головами или кричали «нет», мне оставалось неловко улыбаться. Конечно, я не знала правил.

Когда мой взгляд встретился с взглядом Каяна, парень подбадривающе улыбнулся.

- На всякий случай повторим, ладно? – сказал он. – Тем более, сегодня с нами новый игрок.

Каян подмигнул мне, и я залилась предательским румянцем. Что он творит? Все же смотрят!

Мой взор заметался, но замер, когда я заметила, что кормилицы наблюдают за мной. Я ожидала, что они неодобрительно нахмурятся или скорчат мины, но… Ничего. Все трое почти сразу отвели глаза, потеряв ко мне интерес, когда Каян заговорил:

- Итак, на столиках вы найдете чистые листы бумаги и угольные карандаши. Андрат, поможешь раздать всем? – он обернулся на мужчину, стоящего у стены. Тот кивнул и приступил к делу, пока Каян продолжал: - Всем играющим нужно загадать человека, которого знает каждый в этом зале, и нарисовать его за отведенное, равное для всех время.

- Нарисовать или попытаться нарисовать? – кокетливо похлопала ресницами черноволосая Вида.

- Кто как может! Не страшно, если не умеете рисовать, так даже лучше!

- О, конечно, - засмеялся кто-то в зале, и остальные поддержали его дружным хохотом.

- Так интереснее и веселее отгадывать! – Каян вернулся к нашему дивану, по пути прихватив бумагу и карандаши для нас обоих. – Главное, постарайтесь найти в загаданном человеке какую-то особую, выделяющую его деталь. И тогда даже художником быть не надо, чтобы все поняли, кого вы изобразили. Ну что, готовы рисовать?

И на следующие минут двадцать зал погрузился в творческое молчание. Слышался шорох бумаги и шелест грифеля по бумаге.

Первое время я осторожно, исподлобья смотрела на присутствующих, пытаясь понять, кого лучше изобразить. Рисовать я умела хорошо – навык отточила в школе, когда помогала Анти с порталами. Так что не сомневалась, что мой портрет получится узнаваемым.

Но кого рисовать?

Первый, кто пришел на ум, - Каян. Но я отбросила этот вариант тут же, едва мысль о нем промелькнула в голове. Слишком очевидно. Да еще и может сойти за флирт, а я этого не хотела. И без того испытывала к Каяну более теплые чувства, чем стоило.

Я метнула взгляд в конец зала. Туда, куда почти не дотягивался свет свечей.

Найвара усердно рисовала, приложив бумагу к стене. Изобразить ее было бы хорошей идей… Если бы девчонка меня не избегала. Загадаю в игре ее, и буду выглядеть доставучей прилипалой. Найвара ясно дала понять, что мое общество ей не особо интересно. К чему даже неосознанно пытаться пробить эту броню?

Рисовать кормилиц я не хотела, потому что еще слишком ярко помнила об увиденном в карете… и в воспоминаниях Рафаэля. Изобразить кого-то из слуг, с кем мы обменивались хотя бы парой фраз, я не могла, потому что для быстрого портрета не слишком хорошо помнила их лица, а выделить яркие черты не могла.

И тогда я решила, что самым простым и безопасным путем будет изобразить того, кого в этой комнате сегодня нет.

Рисуя Рафаэля, я испытывала смешанные чувства. Злилась, изображая его дерзкую улыбку. Я восхищалась, когда плавные линии ложились волнами кудрей. Сочувствовала, когда росчерки карандаша превращались в остроконечные уши. Смущалась, с невероятной точностью изображая глаза с легким прищуром.

И, наконец, я ужаснулась, когда портрет был закончен. Уж больно реальными он получился. Будто это не бумага, а зеркало, в которое Рафаэль жаждал заглянуть, но не мог.

- Время истекло! – объявил Каян, когда тонкая свеча на столике перед нами, догорела.

Все отложили карандаши и перевернули бумагу рисунками вниз. Некоторые шутливо просили соседей показать свои творения, поделиться, кто на них изображен, но все упрямо молчали.

- Кто-нибудь хочет показать свой портрет первым? – Каян выпрямил спину и оглядел всех присутствующих. Пока смельчаки решались, он наклонился ко мне, чтобы шепнуть: - Сейчас будем выходить по очереди, чтобы остальные угадывали, кого мы нарисовали.

Я в последний момент успела перевернуть свой рисунок, чтобы Каян не увидел, кого я изобразила. Сердце забилось чаще, когда поняла – в моей работе нет никакой загадки. Это признание Рафаэлю и всем вокруг: его образ прочно отпечатался в моих мыслях.

Первые участники уже выходили в центр зала. Они поднимали рисунки над головой и медленно поворачивались так, чтобы все могли рассмотреть портреты. Если угадать долго не получалось, то бумагу с творениями пускали по рукам.

Мужчины и женщины выкрикивали имена, аплодировали, если угадывали, и разочарованно всплескивали руками, если нет. Они смеялись и спорили, зная, что в этой игре нет ни победителей, ни проигравших. Это просто забава.

Но я не чувствовала себя ее частью, пока в сердце бушевала непогода.

Мне нельзя выходить с этим рисунком в центр зала. Я просто… не могу.

- Тиа! – выкрикнул Каян, и я испуганно вскинула голову.

Думала, что мне пора показать свой портрет, а я ведь совершенно не готова! Этот нужно выбросить и успеть нарисовать новый. Пульс зашкаливал, но тут я поняла – зря.

- Это Тиа! – подхватили остальные, и я увидела, что свой рисунок показывает Сариэль.

Корявый, простенький. Будто ребенок чиркал. Простой овал – это черты лица. Пара завитков – глаза. Кругляшки по бокам головы – мои пучки волос. Но самое главное – черные, жирно выделенные рога, идущие ото лба кзади.

Перехватив мой взгляд, Сариэль улыбнулась. Не тепло, но и абсолютно беззлобно. Простая дежурная улыбка, которая вырвала меня обратно, в реальный мир из моих размышлений.

- Правильно! – провозгласила Сариэль и плавной походкой прошла к своему месту.

- Пойдешь следующая? – Каян боднул меня плечом. – Тебя загадали, так что по правилам…

Он не успел договорить и оборвал предложение на полуслове. Тут же утихли и все остальные, ведь в зал зашел тот, кого я меньше всего хотела сейчас видеть. В переплет я имела такие совпадения!

- Господин! – покорно поклонились в пояс подскочившие с мест мужчины и некоторые женщины.

- Господин, - опустила голову Найвара, все еще стоящая в тени.

- Господин! – проворковали кормилицы, кокетливо строя глазки.

«Моль бледнолицая», - мысленно проскрежетала я, и когти чуть не проткнули бумагу насквозь.

- Вечер за досугом – лучший вечер, - Рафаэль, заложив руки за идеально ровную спину, прошел глубже в зал.

Едва он поравнялся с лавкой, где сидело несколько человек, те тут же отодвинулись в сторону, как бы уступая место своему господину. Рафаэль не отблагодарил их даже взглядом. Сел на лавку, как на трон, будто так и должно было быть.

Звонкая тишина давила на виски. А, может, так казалось только мне. Из-за портрета, что восхищал и пугал меня. Еще никогда мне не хотелось в равной степени сохранить рисунок и уничтожить его.

- Ну же, - Рафаэль взмахнул рукой, - не останавливайте вечеринку!

- Вы заглянули не с поручением для нас? – удивилась одна из служанок, что раболепно смотрела на Рафаэля. – Может, вам что-то нужно?..

Бедняжка заикалась от волнения, а сам Карстро оставался невозмутим, а его губы сложились в легкую улыбку. Однако если остальных его игра завораживала, то я искала в ней брешь, как в броне.

Рафаэль – либо хороший актер, либо самозабвенный глупец. Иначе откуда столько надменности и величия в том, кто сам вынужден стоять на коленях?

- Мне нужно немного отдохнуть, - он закинул ногу на ногу, как бы давая понять, что устроился тут надолго. – Хочу в кои-то веки сделать это… по-новому. Не возражаете?

Возражаю! Но разве могу сказать об этом вслух, когда все остальные Рафаэлю ни слова поперек не скажут? Я бы метнула в него колючий взгляд, но знала – не поймает. Рафаэль ни разу не посмотрел на меня с момента, как вошел.

- Не стойте так, будто на кол сели! – сухо хохотнул Карстро. – Продолжайте то, чем занимались. И, кстати, чем?

- Мы играем в портреты, - сообщила Сариэль, опершись на подлокотник, чтобы стать чуть ближе к Рафаэлю. Он сидел в нескольких метрах от нее. – Рассказать правила?

Рафаэль кивнул, и Сариэль пустилась в объяснения. И пока она болтала, я молилась всем богам – новым и старым – чтобы мне не пришлось идти следующей.

Не хочу. Он сочтет мой рисунок флиртом или признанием и возгордится больше прежнего.

- Хочу на это посмотреть. Кто загадывает следующим?

Взгляды большинства меткими стрелами метнулись в мою сторону. Рафаэль это заметил. Я не сомневалась.

- Тиа, - шепнул Каян, и я бы с радостью закрыла ему рот рукой, если бы это не сделала ситуацию хуже, чем есть. – Ты идешь?

- Я пока пропущу свою очередь. Если кто-то готов – уступаю!

- А что такое? К чему смущение? – всплеснула руками черноволосая Вида и стрельнула взглядом на Рафаэля. Ждала похвалы и получила ее в виде мелькнувшей улыбки.

- Я… я бы хотела перерисовать свой портрет, - нашлась я и поспешила смять старый, но…

- Зачем? – Каян накрыл мои руки своими, заставляя пальцы перестать мять бумагу.

Я поддалась из-за удивления и неожиданности, но опомнилась слишком поздно. Каян уже забрал лист из моих рук, приговаривая:

- Мы все здесь не художники. Не нужно стесняться, это же просто развле… Мать Земля!

Он перевернул лист и шумно охнул, и с этим звуком разбилась моя надежда провести вечер спокойно, не привлекая лишнего внимания. Я заметила, что все присутствующие вытянули шеи или подались в нашу сторону. Все пытались рассмотреть то, что увидел Каян. Он же впихнул портрет мне обратно в руки и отвел глаза, так и не взглянув на меня.

- Теперь нам всем интересно! – выкрикнула женщина, которая частенько приносила мне записки от Рафаэля. – Что там?

- Кто! – поправила Вида. – Ну же! Выходи, Тиа!

Они шумели, повторяя мое имя и просьбу поднять портрет повыше. Я понимала, что выпутаться уже не выйдет, и окончательно уверилась в этом, когда поняла, что Рафаэль смотрит на меня.

Его губы смеялись, но глаза напоминали вечернее небо глубокой, дождливой осенью. В них сгустились тени чувств, название которых я не знала.

- Хорошо, - я поднялась с дивана и прошла в пустующий центр. Отвертеться не выйдет, а своими ужимками лишь еще больше привлекаю ненужное внимание.

Поднимая портрет, я смотрела только на Рафаэля. Понимала, что это плохая идея, но не могла оторвать взгляд. Мне остро хотелось видеть его реакцию… Но ее не последовало. Вообще.

Когда все охнули в один голос, его лицо не переменилось. Он смотрел с плохо скрываемым интересом, пристально вглядывался в свой же портрет, но ничто не выдавало во взгляде вампира гордость, потешенное самолюбие. Или хотя бы узнавание.

Пальцы чуть сильнее сжали лист бумаги, когда до меня дошло – он не понимает, кто изображен на портрете.

Так сколько же лет он уже вампир? Как давно в последний раз, еще будучи человеком, встречал в зеркале свой взгляд? Неужели прошло столько времени, что собственное отражение вымылось из памяти?

Слуги начали роптать. Кто-то попросил у меня портрет, и бумага пошла по рукам. Не потому, что присутствующие не узнали, кого я изобразила, а потому, что их восхищало, насколько точно и искусно это сделано.

«Господин. Господин!» - слышалось то и дело в шепотках.

Слышал это и Рафаэль, лицо которого вдруг переменилось. Он нетерпеливо привстал, высматривая гуляющий по гостям зала лист бумаги. Он жадно впился в него взором, а затем и вовсе встал и выхватил из чужих рук.

- Невероятное сходство, - выдохнула Сариэль, что подошла к Рафаэлю со спины. – Тут и угадывать не надо.

Когда зал наполнили аплодисменты, Рафаэль, наконец, посмотрел на меня. От его взгляда внутри что-то перевернулось. Я поспешила опустить глаза, но сердце уже стучало, как бешеное.

Не дожидаясь, когда овации смолкнут, я прошла обратно на свое место. А когда вновь осмотрела зал, Рафаэля там уже не было.