Поцелуй воина

Глава 32

Габриэль ходил из угла в угол своей камеры, один, все его мысли были с Адой. Если он остановится, то расколется надвое. С каждым движением он чувствовал приятную боль в мышцах. Он пах ею. Он все еще чувствовал ее вкус.

Его план сумасшедший, он это знал. Но выбирать не из чего: он будет драться. Он был далек от того, чтобы снова покориться сеньору де Сильве и выполнять его приказы.

Когда стражники вернулись, его цель уже была четко определена. Вопросы мести и то, что правильно, а что нет, больше не имели значения. Его задачи выстроились, как стулья вдоль обеденного стола – аккуратно, ровно, одна за другой. Выполнил одну, переходи к следующей. В конце, с Божьей помощью, он снова обнимет Аду.

С оковами на руках он шел за стражниками мимо многочисленных запертых камер. Де Сильва ждал в конце коридора, высокий, сильный и опасный.

– Габриэль, – произнес он с хитрой улыбкой. – Надеюсь, ты получил удовольствие этой ночью.

– Да, хозяин. Она полезная женщина. – Он посмотрел на двоих мужчин, стоящих позади его отца. – Я думал, вы встретите это утро с улыбкой, наслаждаясь перспективой снова увидеть меня в оковах.

Де Сильва невесело расхохотался:

– Это зрелище мне никогда не надоест, mi hijo (мой сын).

– Ваш сын? Я не более ваш сын, чем вы мой отец.

– Габриэль, ты не можешь отрицать свое происхождение. Так же как и я, как бы мне этого ни хотелось. – Он сделал знак стражникам снять наручники. Кровь снова хлынула в руки Габриэля. Де Сильва шагнул ближе и взял его за подбородок, их глаза встретились. – Не забывай, что я знаю о тебе. Ты ненавидишь меня, без сомнения, но скажи мне, что твое тело не трепещет от мысли о семье де Сильва – о нашей силе и возможностях.

Габриэль закрыл глаза, демоны разрывали его когтями изнутри. Он жил и рос среди диких людей, которые все до одного разделяли его способность к жестокости.

Зов этой старой жизни звучал как беспечная убийственная песня. Его разум плыл не дыша, как будто бы он скользил под поверхностью озера. По его коже побежали мурашки.

Когда он открыл глаза, то увидел, что де Сильва снова улыбается.

– Хорошо, mi hijo. Очень хорошо.

Тошнотворное одобрение в лице отца вырвало Габриэля из мгновения слабости. Аде предстояло биться за жизнь. То, как де Сильва говорил о жестокости и свободе, казалось языком самого дьявола, плетущего сказки об отвратительных искушениях.

Он спасал свою собственную жизнь. Единственный шанс, который у него был, – это убедить де Сильву, что его раб вернулся к нему, на самом деле не покоряясь. И тогда он может спасти Аду.

– Я вижу, ты не потерял это каменное выражение лица, – сказал де Сильва.

Они шли бок о бок по коридору прочь из здания тюрьмы. Восемь стражников сопровождали их.

– Рад видеть, что вся твоя защита при тебе. Мне бы не хотелось думать, что я упустил шанс сломать тебя, раз и навсегда.

– Пачеко пытался.

– Да, но Пачеко дурак. Он считал, что может контролировать тебя при помощи своих маленьких игр, но я никогда не верил в это. Однако он весьма ловкий убийца. Не такой хороший, как ты – или я, но ловкий. – Он помолчал и продолжил: – Тебе не удалось убить короля. Скажи мне, это все еще горит в тебе, Габриэль?

– Моя жизнь была бы совершенно другой, хозяин, если бы я преуспел.

Солнечный свет жег глаза Габриэлю. Легкость, с которой он стал называть его хозяином, пошатнула его уверенность. Этот человек его подавлял.

Де Сильва улыбнулся, хлопнул Габриэля по плечу и притянул в свои грубые объятия.

– Видишь, мой мальчик? Как будто ты никогда и не уходил.

Габриэль опустил глаза. Его отец прижимал кинжал размером с ладонь к его ребрам. Одно движение, и клинок пронзит его трепещущее сердце.

– Ты слушаешь, Габриэль?

– Да.

Глаза де Сильвы горели как синее пламя.

– Я не доверяю тебе, и никогда не доверял.

– Вы на самом деле не ждете, что я убью короля.

– Конечно, нет, – произнес де Сильва с кривой улыбкой. – Вчера вечером ты согласился, потому что искал наслаждения между ног своей английской шлюхи.

– Тогда зачем давать мне эту привилегию?

– Потому что ее смерть уничтожит тебя. Сегодня утром ты будешь смотреть, как она умирает, – маленькая компенсация за сына, которого ты отнял у меня.

Габриэль сглотнул вдруг подступившую тошноту.

– Это мое наслаждение, – прорычал де Сильва. Он надавил на кинжал сильнее, ровно настолько, чтобы выступила кровь. – Король все равно умрет, а потом я покончу с тобой.

Но Габриэль удивил их обоих своей улыбкой. Шок от этого отразился на узком морщинистом лице де Сильвы.

– Ваш ход, отец.

Фернан сидел на вершине деревянного барьера, окружавшего крошечную арену, высасывал сок из каждой дольки спелого апельсина и смотрел на горожан, собиравшихся на суд. Солнечный свет, всегда этот проклятый солнечный свет, жарил макушки непокрытых голов и отражался от утрамбованной глиняной арены. Пот тек с его висков и превращал во влажную копну стриженые волосы.

Два дня поисков, и он обнаружил Абес – в безопасности, в южной части города, вместе с их сыном и ее родителями. Они освободились от угроз Пачеко. Фернан, счастливый, ел апельсин, и от побега на юг вместе с Абес его отделяло всего несколько дней, так что бедняги, готовящиеся умереть на этой арене, казались ему особенно трогательными.

Но, как ни странно, он заметил в толпе Габриэля. Это суровое лицо нельзя было спутать ни с одним другим. Его походка стала какой-то вялой. Плечи слегка опустились, мышцы шеи напряглись. Он сильно переменился с того момента, как Фернан последний раз видел его – во время ареста Ады. Рядом с Габриэлем шел высокий и надменный человек. Только этого не хватало.

И еще одно знакомое лицо промелькнуло в толпе: Бланка, с глазами огромными, как у совы. Он огляделся по сторонам, как будто крестьяне, собирающиеся вокруг него, могли объяснить это совпадение. Он изо всех сил старался смешаться с отбросами Толедо, и ему совсем не нравилась идея наткнуться на такую знакомую и опасную компанию. С минуты на минуту появятся Адам Пачеко, и Фернану не поздоровится.

По крайней мере Абес была в безопасности.

Он встал, намереваясь бежать отсюда и вернуться к своей семье, но Бланка уже увидела его. Странная девушка – может, она и правда родственница совы?

Он жестом подозвал ее, и несколько минут спустя уже тащил сквозь толпу в пустой переулок. Последнее, что ему нужно, – это чтобы Габриэль снова заметил их. Лицо Фернана все еще болело от заживающих синяков.

– Зачем ты здесь? – спросил он.

За их спинами толпа ожила. Началась первая схватка. Бланка вздрогнула и побледнела.

– Ада.

– Что ты имеешь в виду?

– Аду приговорили к суду через поединок.

– Не может быть! – воскликнул он, однако тут же прикусил язык, когда Бланка рассказала ему о суде над Адой, продажном судье и аресте Габриэля. – Но что он делает здесь? Я видел его с еще каким-то человеком, под охраной, но без всяких оков.

– Понятия не имею. Но Пачеко тоже здесь. Я видела его сегодня утром. Он скрывается и одет во все черное.

Фернан вскинул руки и замахал на нее.

– Нет, нет и нет. Мне нельзя быть здесь, если этот человек рядом.

– Но мне нужна твоя помощь.

– Нет, не нужна, – сказал он, отряхивая рукава. Он уже не носил доминиканское монашеское одеяние и был чрезвычайно доволен этим фактом. – Ты прекрасно выглядишь, здорова и в безопасности. Вот и продолжай в том же духе. Иди домой.

Бланка огляделась, не подслушивает ли кто, и наклонилась ближе:

– Очень хорошо; им нужна наша помощь.

Фернан почесал затылок, чувствуя себя неуютно и потея.

– Да уж точно молодой еврей и его сабли лучше подойдут для этой цели! Где он?

– Во дворце доньи Вальдедроны. Он должен представить королю Альфонсо доказательства измены семьи де Сильва.

Фернан попытался вызвать в себе бессердечие к Джейкобу, но не смог. Только зависть. Парень вел себя как настоящий герой, все остальные в сравнении с ним выглядели довольно жалко. Правда, Фернан и не пытался сравниться с ним в этом.

– С таким переизбытком отваги парень явно хочет, чтобы его голова плясала отдельно от тела.

Бланка прищурилась, глядя на толпу.

– Скоро будет очередь Ады.

– Только сумасшедший придет смотреть, как убивают его женщину. Единственная причина, по которой я стал бы смотреть, как убивают Абес... нет, это невозможно.

– Что?

Щеки Бланки вспыхнули, губы приоткрылись. В других обстоятельствах он мог бы посчитать ее очень красивой девушкой. Он снова покачал головой.

– Если бы меня заставили, – сказал он.

– Тогда, может быть, Габриэля заставляют? Но у него должен быть какой-то план.

Фернан резко выдохнул:

– Должен быть. Даже я искал бы любую возможность сопротивляться – а ведь я трус.

На ее лице, таком мягком и юном, отразилось сочувствие.

– Ты не трус.

– Нет, трус, – сказал он. – Габриэль де Маркеда, возможно, уже в этой толпе. Он может погибнуть в какой-нибудь безрассудной попытке спасти ее жизнь. А Ада – она будет сражаться. Ты знаешь, что ее шансы слабы, но она будет сражаться до конца. – Он привалился к ближайшей стене и вздохнул. – Но я пойду домой, к Абес.

– Не пойдешь.

– Я...

Он поднял глаза, удивленный уверенностью Бланки. Скрестив руки на груди, она безмятежно смотрела на него. Чистая. Уверенная. Сильная.

– Ты едва знаешь меня, а то, что ты знаешь, в высшей степени нелестно, – сказал он. – Неужели ты действительно так сильно в меня веришь?

Бланка вскинула голову и одарила его неожиданно холодной улыбкой.

– Я знаю, где живет Абес. Помоги мне найти Габриэля, или ей недолго прятаться.

На дрожащих ногах он выпрямился и посмотрел маленькой селянке в глаза.

– А ты безжалостнее, чем кажешься.