Шарли Дэвидсон пристально и оценивающе смотрит на меня.
— Так ты думаешь, что мы справимся так быстро?
— Конечно.
Я уверенно киваю.
— Это же ваша книга! Вы долгие годы работали в том же качестве, что сейчас работаю я. Странно, что я вообще вам понадобилась.
Мисс Дэвидсон заливисто смеется. Честно говоря, ее низкий, оглушающе громкий смех немного пугает меня и точно привлекает внимание окружающих.
— Честно говоря, я пишу, не глядя в экран. Почти что с закрытыми глазами. Так что можешь быть уверенной, недостатка работы у тебя не будет.
— Рада слышать.
Прячась за бокал с шампанским, я перевожу взгляд на Макса, стоящего в противоположном конце зала. Марта то и дело пытается коснуться его плеча или взять под руку.
Вот же стерва!
Я не могу сдержать свою ярость и, сведя брови, бубню себе под нос что-то несвязное. Мисс Дэвидсон отвлекается от своей беседы и наклоняется к моему уху, чтобы сказать
— Чувствую здесь какую-то историю.
Я быстро переключаюсь со слежки за Максом и делаю вид, что просто оглядываю зал.
— А? Что? Да я просто смотрю, изучаю…
— Изучаешь Максимилиана Гентшенфельда?
Как они все выговаривают это?!
— Я тебя понимаю.
Говорят, наше тело выдает все наши мысли и эмоции. Сейчас я сжимаю губы. Что это значит?
— Он действительно хорош. Но внешность часто обманчива. И, что еще обиднее, недолговечна. Мы все стареем, дряхлеем… Однажды ты проснешься и увидя в зеркале свое лицо, не поверишь, что это ты.
Это звучит так печально, что на секунду я забываю Макса и его подругу. Я поворачиваюсь к мисс Дэвидсон.
— И что с этим делать?
— Делать! О, с этим ничего не сделать. Если повезет — ты найдешь человека, который будет смотреть на тебя молодыми глазами и видеть твои не менее молодые глаза. Возраст не имеет значения, если есть хотя бы один человек, который видит в тебе тебя. А внешность… это условности!
Я вздыхаю и снова перевожу взгляд на Макса.
— Даже если так, в наше время внешность многое решает.
— Ох, это чушь!
— Чушь?
— Конечно! Посмотри на них!
Она указывает на группу девушек в открытых блестящих платьях.
— Что они здесь делают?
— Не знаю. Участвуют в симпозиуме.
— Я прошу тебя! В качестве кого они могут участвовать? Все мыслительные процессы этих женщин направлены на переработку филлеров.
Я усмехаюсь.
— А вы прямолинейны.
— Что тут скажешь. Мне слишком много лет, чтобы тратить время на подбирание слов.
Помолчав несколько секунд мисс Дэвидсон кладет руку мне на плечо.
— Сегодня только первый день. Впереди еще пять сумасшедших дней. В перерывах между моими выступлениями и лекций и встреч с кучей бесполезных людей мы должны успеть плодотворно поработать. Так что будь на связи. Будь всегда готова. И…
Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на Мистера Макса, а затем смотрит на меня.
— …и перестань себя недооценивать!
Подмигнув мне, она разворачивается и уходит. По пути за ней, словно зацепившиеся за липкую ленту мухи, собирается несколько человек. Через секунду я теряю ее из вида.
Я облокачиваюсь о стену и со скучающим видом пью шампанское. Со стороны может показаться, что меня не волнует никто и ничего. По крайней мере, я надеюсь, что это так. Потому что внутри меня все бурлит и кипит.
Мне хочется взлететь к облакам, когда я вспоминаю все эти сладкие моменты с Максом. А затем хочется разбиться об стену и никогда не вспоминать о свалившейся с неба Марты с ее фальшивой улыбкой и такими же фальшивыми зубами и губами.
Хотя стоит признать, что она на самом деле красива. Нет, понятно, что все женщины красивы, каждая по-своему. Но она красива не по-своему, а по всем канонам современного понятия женской красоты. Так что я совсем не удивлюсь, если Мистер Упругий зад выберет ее вместо невнятного существа вроде меня.
Увлеченная своими мыслями я не замечаю, как ко мне подкрадывается Макс.
— Привет.
Я поворачиваю голову и сразу же встречаюсь с его игривым взглядом.
Ох, ну зачем природа сделала тебя таким…таким…
— Скучаешь?
— Не так чтобы очень.
— Но немного, да?
Я пожимаю плечами. Не хочу показаться слишком заинтересованной в разговоре. Хотя мое сердце стучит так, что кажется его слышат все.
— Как ты? Как Марта?
Не знаю, зачем я спрашиваю. Меньше всего мне хочется что-то знать про эту женщину. Макс кивает в сторону небольшой кучки мужчин и женщин, рядом с которыми стоит Марта и уверенно улыбаясь что-то рассказывает.
— Она здесь как рыба в воде.
Что странно…
Я не успеваю сдержать первую самую честную реакцию и делаю недовольную рожицу. Макс усмехается.
— Она не вызывает у тебя теплых чувств?
— Что меня выдало?
Мистер Макс ничего не отвечает. Вместо этого он забирает бокал с уже теплым от моей руки шампанским, затем подзывает парня с подносом, оставляет там мой бокал и берет меня за руку.
— Хочешь сбежать?
Он еще спрашивает. Я улыбаюсь, но не так чтобы он решил, что я только этого и ждала.
— В принципе, я не против. Если ты не собираешься убить меня?
— Нет. Если только ты не попросишь!
— Будем держать кулачки.
Не знаю, что со мной не так. Я могу удержаться от лишнего кусочка торта, как бы тяжело это не было. Могу остановиться на втором бокале вина за ужином. Я даже могу пройти мимо мешочков ароматических саше и свечей в IKEA. Но я совершенно не контролирую себя рядом с ним.
Будь проклят тот день, когда он появился в непосредственной близости к моей скучной самой что ни на есть обычной жизни.
Все было так просто.
Уже через пару минут мы с мистером Максом выходим через черный ход галереи, в которой собрались сотни литературных ботанов в дорогих костюмах.
Я перешагиваю порог следом за самым сексуальным в пределах километра батаном. Меня тут же обдает теплым вечерним бризом. Как-то интуитивно я закрываю глаза и втягиваю влажный морской воздух. Мистер Макс улыбается.
— Тебе уже нравится?
Я открываю глаза и как только понимаю, какая нелепая и абсолютно неуместная улыбка на моем лице, снова становлюсь серьезной.
— Здесь замечательно!
— Но разве в таких местах бывает иначе?
-
Макс вздыхает и со снисходительной улыбкой машет головой.
— Тебя тяжело удивить, не так ли?
Я ничего не отвечаю.
Ему не нужно делать ничего, чтобы меня удивить. Я удивлена уже одним фактом, что он проводит время со мной, а не со своей упругозадой или с какой-нибудь другой подругой.
— Пойдем, я кое-что покажу.
Все как-то само собой складывается. И это ужасно странно. Вот в моей голове расцветали пышным цветом десятки тревожных мыслей. И вот босая я рядом с таким же босым мистером боссом и смотрю на теперь уже цветущее голубым свечением море.
Мы ничего не говорим. Я ничего не говорю.
Это так красиво, что не хватит никаких слов. Я бросаю туфли на песок, сажусь рядом с ними и обхватив колени продолжаю смотреть на синее свечение, усиливающееся от катающихся взад-вперед волн.
Слева от меня раздается звук падения еще одной пары обуви, а затем ее владелец опускается на песок рядом со мной. Это как кадр из “Достучаться до небес”. Только сейчас темно и, надеюсь, никто из нас не умрет.
Внезапно что-то осознав, я оглядываюсь по сторонам. Рядом нет ни души, что странно для таких мест. Только в кино все самые красивые места пустуют в ожидании главных героев. В жизни возле Эйфелевой башни некуда яблоку упасть, на смотровой площадке Эмпайр-стейт-билдинг нужно ждать по 20 минут прежде, чем один из туристских биноклей освободился, а в Мертвое море медленно окунаются десятки стариков.
— Почему здесь никого нет?
— А?
Словно выйдя из глубоких размышлений, Макс поворачивается ко мне.
— А, это закрытый пляж. После фуршета здесь будут запускать фейерверк.
— Кошмар.
— Почему?
— Ненавижу фейерверки.
Макс внимательно смотрит на меня секунду, а потом спрашивает:
— А что ты любишь?
— В смысле?
— Ну…
Он задумчиво поднимает глаза к небу перед тем, как сказать:
— Давай сыграем в игру?
— Что за игра?
Только не говори правда или действие. Я застрелюсь, если он это скажет.
— Поочереди будем говорить, что мы ненавидим и любим. Например, я ненавижу запах метро, а люблю просыпаться под звуки дождя. Твоя очередь! Ты ненавидишь фейерверки, а любишь…
Макс замолкает с вопросительно ожидающим выражением лица. Сначала я молчу. Пытаюсь переварить все, что он сказал и не сильно концентрироваться на мысли, почему он это делает.
— Ладно.
Будь что будет. Мне хочется с ним говорить и играть в глупые игры. Со мной ничего не случится, если я сделаю это сейчас. Я вздыхаю и говорю:
— Я люблю запах свежих газет.
Макс довольно улыбается. Эта улыбка ощущается примерно так же, как похвала от любимого учителя в школе.
— Отлично. Продолжим?
— Да, ладно.
— Итак, я ненавижу сладкие духи у женщин. И люблю…
Он задумывается, а потом переводит на меня серьезный взгляд.
— Вообще-то, я люблю тот аромат, которым пользуешься ты.
И вот оно. Вот так ощущается остановка сердца. Именно так, как сейчас чувствую я.
Мистер Макс усмехается. Наверное, мое лицо сейчас похоже на батат, вытянутое и красное.
— Все в порядке?
Я проглатываю свое смущение и отворачиваюсь к морю. Словно разочаровавшись, Макс тихо вздыхает и тоже отворачивается.
Что я делаю? Что мы делаем?
Я снова не могу остановить собственные мысли. Мне приходится приложить максимум усилий, чтобы решиться на более или менее прямой разговор. С такими же усилиями бодибилдеры делают жим лежа с семидесятикилограммовой штангой.
— Зачем мы здесь?
— В каком смысле?
— В прямом. Твоя…
Я не хочу это говорить, но скажу.
— …там твоя Марта и куча важных и полезных людей, а ты приводишь меня сюда, чтобы посмотреть на планктон и сыграть в глупую игру?
— Глупую?
Я вздыхаю, устало закидываю голову назад и падаю на песок.
Я чувствую себя такой потерянной.
Какое-то время я смотрю на небо. Несмотря на светящийся город здесь видно столько звезд, сколько я, наверное, не видела за всю жизнь. Мое поле зрения заполнено только этим небом. Вселенной над нами. Чем-то далеким и неведомом. Большое пространство с неизвестными процессами, смыслами…по сравнению со всем этим мы ничто.
Я думаю об этом то ли стараясь убежать от мыслей о Максе, то ли потому, что это действительно волнует меня гораздо сильнее.
Нет, это не так. Все, что меня волнует, сейчас сидит рядом.
Внезапно надо мной нависает он. Заключив меня в тюрьму из опершихся с обеих сторон от меня рук, Макс смотрит мне в глаза. Его лицо, затмившее собой целую вселенную, вызывает во мне столько же сильных и противоречивых чувств, сколько звезд на небе над нами.
Мы смотрим друг другу в глаза. Он в мои, я в его, он — в мои…я — в его…
А дальше…
Дальше весь мой маленький, так тщательно охраняемый мною, мирок, состоящий из похожих один на другой дней, в которых мне одновременно и скучно, и спокойно, переворачивается вверх дном.
Это лицо, красивое, невероятное лицо приближается к моему, совершенно обычному. Эти губы, притягательно нежные губы ложатся на мои, самые заурядные губы.
Я одновременно и задыхаюсь, и перенасыщаюсь концентрированным кислородом.
Если рай и существует, это именно он. Бесконечный поцелуй с Максимилианом Геншт…Геш… К черту!..
Не знаю, сколько это длится. Или очень долго, или очень медленно. Все, что я знаю — я уже никогда не буду прежней.
Губы Макса отрываются от моих. Я медленно открываю глаза и снова вижу его лицо. Оно улыбается. Он улыбается.
— Привет.
Хм, какая глупость.
— Привет.
Я не знаю, что нужно говорить. Спасибо? Мне нужно сказать ему спасибо?
Наверное, мое лицо сейчас выражает ужас, смятение, радость и еще кучу эмоций. Макс сводит брови в замешательстве.
— Все хорошо?
Я не знаю.
— Да.
— Уверена?
Я молча киваю. Тогда Макс потягивает мне руку.
— Не хочешь подняться на ноги?
— Хочу.
Можно порадоваться, что я могу сказать что-то, кроме “да”.
Мы встаем на ноги. Наша одежда, волосы, руки и ноги — все в песке. Макс берет меня за руку и мягко тянет за собой к воде.
— Нужно смыть весь этот песок.
— Хочешь поплавать?
— Почему нет?
Я не могу сдержать глупый смешок. Никогда бы не подумала, что именно он может вести себя так безрассудно.
— Может потому, что на тебе дизайнерский костюм, а сюда сейчас придут участники симпозиума?
Макс просто пожимает плечами и улыбается такой улыбкой, которую ни я, ни кто-то из наших коллег никогда раньше не видели. Это совсем другой Максимилиан мистер босс. Это вообще никакой не мистер.
— Пойдем?
Он протягивает мне руку и смотрит в ожидании. Я пожимаю плечами, потому что…
— Я не умею плавать.
— Правда?
Я киваю.
— Тогда я помогу.
Разве можно ему отказать. Я даю ему руку и он ведет меня к воде. В тех местах, куда мы наступаем, свечение становится еще больше. Я не могу отвести взгляда.
— Это невероятно! Так красиво!
— Да.
Когда Макс говорит это, я поворачиваю голову. Все это время он смотрел на меня. Только на меня.
Когда мы заходим достаточно далеко, он приближается ко мне и, обхватывая за талию, прижимает к себе. Мы качаемся на волнах и смотрим друг другу в глаза.
— Что мы делаем?
— Мы?
— Да.
— Хорошо проводим время. Разве нет?
Я не знаю, что ему ответить. Мне очень хорошо, но все это приводит в смятение. Я вспоминаю Клайда.
Господи, это ужасно. Такой момент, а в моей голове всплывает этот урод. Макс читает меня как открытую книгу.
— Что там у тебя?
Он легонько касается указательным пальцем моего виска.
Я смущенно улыбаюсь.
Боже, я никогда не думала, что я такая размазня!
— Я просто вспомнила то, что сказал Клайд.
Как только я произношу это имя, Макс кладет палец мне на губы.
— Его здесь нет.
В следующий момент он обрушивается на мои губы. Я поддаюсь этому внезапному импульсу и полностью растворяюсь в нем.
Я снова в раю. Боже, я была очень хорошей девочкой. Оставь меня в этом раю.
Макс скользит руками по моей талии, спускается ниже и легко проскальзывает под плавающее на воде платье. Его руки на моей коже ощущаются чем-то правильным и безусловном. Внезапно с берега раздается одобряющий восклик и свист.
Оторвавшись друг от друга, мы поворачиваем головы. На берегу стоят гости фуршета. Кто-то одобрительно кричит, кто-то шепчется, кто-то просто смотрит на нас. Но только одна фигура из толпы привлекает мое внимание.