Поход за радугой

34

"Эйрас? что это?"

"Одна из форм прямого действия. Называется "минута за мгновение"…"

"Ускорение времени?"

"Очень удобно, не правда ли? В первый раз пытаюсь применить её к кому-то, кроме себя".

"Откуда у тебя взялось знание таких заклятий?"

"Я не могу открывать чужие тайны. Даже тебе. Извини".

"Уже открыла. Не боишься, что я сумею разобраться в структуре этой формы и при случае буду ею пользоваться?"

"Если сумеешь – буду только рада. Честно. Но сейчас перед нами стоит иная задача".

"Если ты владеешь такими формами…"

"…это всего лишь уменьшает подавляющее преимущество противника до приемлемого. Посмотри, какую защиту обеспечивает своему владельцу Лёд!"

Клин посмотрел. И мысленно присвистнул.

"Вот-вот, ученик. "Минута за мгновение" не увеличивает запас сил и даже не помогает их восстановить – совсем наоборот. Её преимущество – возможность обдумать ситуацию и правильно распорядиться ресурсами. А этих самых ресурсов у Горлата настолько больше, что и сравнивать смешно. Даже если прямо сейчас каким-то чудом снять его с ледяного насеста, он всё равно будет превосходить меня в силе в несколько раз. Да ещё питомцы Школы Нарш…"

"Но почему ты не явилась к Горлату в обличье дракона?.. О. Снимаю вопрос".

"Вот именно. Дракон просто не пролез бы в эту нору. А сверх того, столкнувшись с высшей нежитью, Горлат непременно начал бы швыряться заклятьями без попыток заманить нас в ловушку. И в магической дуэли, при таких-то ресурсах, имел бы все шансы. Но оставим "бы". Что есть, то есть. Придётся управляться тем, что имеем здесь и сейчас".

"Тогда командуй".

"А сам предложить схему действий ты не можешь?"

"Против "хозяина"? Нет. Что с ним делать и как именно делать, решать тебе. А на мою долю остаётся задача полегче. То есть бой с девяткой замороченных. Если использовать всё, что можно, от манёвров с помощью левитации до боевого транса…"

"Вот видишь. Вполне грамотное решение".

"Я же пошутил!"

"А я – нет. Постараюсь разобраться с Горлатом до того, как тебя порежут на ленточки. Да, кстати, не стесняйся применять калечащие удары. Смело руби конечности, ломай кости, кроме костей черепа и позвоночника, используй колющие удары в корпус. Делай всё, что угодно, кроме того, что потом не сможешь исцелить".

"А ты?"

"Если у меня останутся силы на исцеление после драки с Горлатом, это будет сущее чудо. Скорее я выложусь по полной, как не выкладывалась ещё никогда. И даже это не гарантирует мне победы. Не исключено, что добивать поганца придётся тебе".

"Нет!"

"Да. Это жизнь, Клин. Любые планы могут пойти крахом. Готовься к неожиданностям".

"А ты к ним готова?"

"Нет".

"Спасибо, очень утешительно".

"Хватит сарказма. Входи в транс, и за дело".

Не было ни подготовки, ни признаков концентрации – ничего. Скользкий ледяной пол не помешал Клину прыгнуть с места на добрых шесть шагов и атаковать Зайоса. Первые удары были нанесены с такой скоростью, что мечи даже сверкнуть не успели. Лишь вспоротый воздух зашипел, словно раненая злобная тварь. Звон, лязг, крик…

Игла подпрыгнула и просто полетела. Но не туда, где творились чудеса владения оружием, а к тому застывшему фонтану, который носил имя Льда Предателей. Ухмыляющийся Горлат швырнул в атакующего некроманта мощнейшее парализующее заклятье, способное, пожалуй, прикончить на месте десяток человек за раз. Промахнулся. Швырнул следом ещё одно точно такое же заклятье – и снова не попал. Ухмылка застыла на его лице. Поспешно отдав приказ древнему артефакту, маг воздвиг на пути Иглы сплошной магический барьер, не уступающий стационарному щиту первого уровня. Своего умения на такую преграду Горлату не хватило бы: барьер давным-давно придумал и сконфигурировал сам Киронна.

Задержавшись на секунду, не более, некромант пробила в барьере проход одним головоломным многослойным заклятьем. И полетела дальше. До Горлата ей оставалось не более тридцати шагов, если считать по прямой.

Крильта Бутон закричал, отброшенный прочь мощнейшим пинком. И упал. Даже младшему мастеру Школы Нарш не удержаться на ногах, когда бедренная кость одной из ног сломана и вдобавок выбита из тазобедренного сустава. Зайос Рогач, получив множественные резаные раны, вышел из боя, потеряв сознание от чрезмерного напряжения и потери крови. Но семеро старших учеников продолжали атаковать Клина, вертящегося среди взблесков чужих мечей, как спятивший волчок. И небезуспешно: оружие Пробки и Козыря уже окрасилось кровью…

Горлат вскинул руки, посылая навстречу Игле волну "белой стужи". Воздух на пути волны, и без того далеко не тёплый, мутнел: лютый холод не только вымораживал всю влагу, но и самый воздух заставлял сгущаться в крошечные капли сжиженного газа. Одно из простейших и сильнейших заклятий, сродни знаменитой пике льда, но способное превратить в собрание покрытых изморозью статуй целую рыночную площадь.

Никакого искусства, никаких больше попыток взять добычу живьём, чтобы подчинить и использовать. Только грубая смертоносная сила.

Игла прорвалась через "белую стужу" живой. Её одежду обсыпал иней, чёрные волосы из-за него же "поседели". Слёзы замёрзли прямо в ослепших глазах, на ресницах выросли пышные хлопья снега. Но посиневшие пальцы сжимали рукоять бастарда с прежней уверенностью, а рассудок наполняла холодная, как только что преодолённая волна смертоносного заклятия, целеустремлённость. Надо полагать, это зрелище превратило страх Горлата в ужас. Да и кто бы на его месте остался спокоен? Уже без какого-либо сознательного намерения он взмолился о помощи. Ограниченный "интеллект" Льда Предателей, тот набор готовых схем и форм, который заменял творению Киронны сознание, принял к исполнению план "стена".

Потоки стихийной энергии, стекающиеся к Узлу Силы, изменили течение своё. Блеск Льда, и раньше полыхавшего для иного зрения подобно маленькому солнцу, скачком усилился ещё раза в два. Между съёжившимся Горлатом и летящей к нему Иглой воздвигся глухой и жёсткий блок, по силе равный крепостному щиту нулевого уровня.

Гамбит[22]. Ради личной безопасности "хозяин" Льда бросил на произвол судьбы своих временных союзников из Школы Нарш. Даже тиски заклятий подчинения разжались, вернув питомцам покойного Рикона свободу воли.

– И что теперь?

Я пожала плечами.

– Ждать.

Голос был сиплым. Горло тупо ныло, как и вообще всё тело. Если верить прочитанному, так всегда бывает после серьёзного обморожения и до момента, когда большая часть последствий не будет вылечена. Поскольку при глубоком замораживании, как и при ожогах, ткани отмирают, исцеление обещает быть долгим и отнять уйму энергии. Поморщившись, я продолжила:

– В коконе, который вызвал Горлат, нельзя сидеть бесконечно или хотя бы долго. А когда он вылезет из своей скорлупы…

– То снова заставит нас драться на его стороне, – мрачно закончил Зайос, бледный из-за полученного кровопускания. – Игла, ты можешь ему помешать?

Над этим вопросом я думала. Подчинение при помощи Льда явно относится к одной из разновидностей магического резонанса. Недаром Горлат предлагал нам "добровольно" взять какие-то осколки. Внешне всё просто до гениальности: глотаешь пропитанную магией сосульку, и твоё тело попадает в один ритм с пульсом здешних сил. Раньше я думала, что, изображая "хозяина", Рикон демонстрировал Борову эффекты водной магии, пользуясь артефактами. Теперь я склонна полагать, что осколок здешнего льда, проглоченный и смешавшийся с телесными жидкостями, делал покупку артефактов излишней. Наверно, и Горлат для приобщения к здешним чудесам тоже проглотил ледяной осколок. Быть может, целое ведро их. (Или я ошибаюсь? Если настройка на Лёд происходит именно так, каким образом Киронна пользовался своим творением? Впрочем, он вполне мог посадить на то место, где сейчас находится Горлат, живого мага воды…)

Но понимание общих принципов ещё не даёт представления о конкретных механизмах работы Льда. Так что помешать этому, который в коконе, снова подчинить Зайоса и прочих…

– Увы, нет.

– Тогда нам лучше уйти.

– Да. Поторопитесь.

…они не успели. Возведённый древней магией блок изменил свою структуру и со скоростью падающей лавины понёсся в нашу сторону.

– Все вниз! – заорала я, срывая и без того повреждённые голосовые связки. И сама подала пример, рухнув на ледяной пол. Одновременно я воспользовалась "минутой за мгновение", вновь включая в изменённый поток времени сознание Клина. Не тратя полученную паузу на разговоры, мы дружно потянулись всеми чувствами, и обычными, и магическими, к надвигающейся стене беззвучно ревущей магии.

Потом, однако, переговорить пришлось.

"Сложно".

"Не столь сложно, сколь рискованно. Если прикрывать не только нас двоих, но и…"

"Я готов рискнуть".

"Да и я тоже. Просто после пробоя мы останемся без сил".

"А схитрить?"

"Как? Пробой и без того использует энергию атаки для защиты нас, грешных. Или ты полагаешь, что мы способны противостоять ЭТОМУ на одних лишь собственных резервах?"

"Но можно же сделать ещё хоть что-то! Всё равно – что! Без магии Горлат сожрёт нас сырыми и не подавится…"

"Можно. Спасибо за идею".

"Что ты…"

Время, послушно растянувшее одно из мгновений, снова понеслось вскачь. Стена магического блока добралась до нас и благополучно прокатилась чуть выше, чем должна была. Все пять слоёв сотворённого на пару с Клином пробойного заклятия сработали так, как надо. Лежащих на льду не задело даже краем.

Вот только я уже не лежала.

Меня стена энергии воды встретила стоящей. И смяла, как кованый сапог сминает соломенную куклу, а потом вбила мои бренные останки в стену пещеры.

Осознав, что произошло, Клин вскочил, нашёл раскалённым взглядом фигурку Горлата и неистово взревел. Почти не сознавая этого, ученик Иглы вложил в свой крик нечто большее, чем ярость бойца и ненависть, направленную на смертельного врага. Умирая в растянутом времени, Эйрас сур Тральгим успела испытать и прочувствовать поистине чудовищную боль.

А для некромантов боль – это энергия. Сила.

В распоряжении Клина внезапно оказалось целое озеро тёмной магии. И всё полученное от Иглы он выплеснул в одном-единственном ответном выпаде. Без всякого расчёта, просто по велению сердца добавив к грохочущему потоку остатки собственной силы.

Защита, предоставляемая Льдом своему хозяину, была очень хороша, но, разумеется, не абсолютна. К тому же Горлат сам, своим же последним приказом лишил эту защиту почти всех резервов, потратив их на один сокрушительный удар. Вибрирующее чёрное копьё, протянувшееся к цели по воле Клина, пронизало то, что осталось от магических щитов, как тонкую фанеру. Дотянувшись до Горлата, копьё взломало его грудную клетку, кровавой моросью разметало кожу, плоть, кости – и добралось до сердца. Которое, впитав энергию удара, в долю секунды испарилось. Взорвалось. Останки мага швырнуло на спинку его ледяного "трона".

…тишина.

Жуткая, мёртвая тишина.

Опустошение.

Клин обернулся. И поспешно опустил глаза. Смотреть на то, что раньше было его учителем, а теперь стало просто большим пятном на стене пещеры Льда, не хотелось. Сойдя с места и переставляя ноги почти по инерции, Клин

"Устэр Шимгере из Дэргинского княжества, – сказал внутри кто-то устало, но твёрдо. – Ученичество кончилось. Пора снова привыкать к настоящему имени…" пошёл ко Льду, запачканному тем, что осталось от Горлата. И даже не особенно удивился, обнаружив, что древний артефакт избавляется от мёртвой плоти бывшего хозяина. Клочья одежды скукоживались, истаивая тончайшим прахом. Кровь, волокна мышц и даже осколки костей, разжижаясь, скатывались вниз. А пока скатывались, на глазах становились всё меньше и меньше. Несколько лужиц, растёкшихся по глади магического льда у подножия артефакта, стремительно уменьшались в размерах. Будто испарялись.

Самоочищение.

– Итак, кто из вас готов ответить на вопрос?

– Я, сагин!

– Тогда отвечай.

– Суть и смысл существования воина – защита тех, кто не может защитить себя сам.

– Ты путаешь суть и цель. Одну из возможных целей. Может быть, вы дадите нам верный ответ, княжич?

– Мне кажется, что суть и смысл существования воина – это смерть. Кто не лишает жизни врага и не готов отдать жизнь за своего господина, тот не воин.

– Последнее верно. Но точное цитирование ещё не означает понимания. Отнятие жизни не является ни сутью, ни смыслом существования ВОИНА. Для СОЛДАТА – возможно. Но для ВОИНА это только средство, не более…

Пожилой, смахивающий на ворона, сагин Вератрис говорит, по обыкновению, размеренно, с чёткими паузами, не глядя на своих учеников прямо. Но если он на них не смотрит, это совсем не означает, что он их не видит. Стоит Устэру медленно подняться со своего места, как сагин прерывает свою речь.

– Так, один из вас готов попытаться ещё раз. Быть может, потомственный воин скажет нам, в чём для него заключаются смысл и суть существования?

Слова на языке двенадцатилетнего Устэра холодны, как оружейная сталь.

– Воин может защищать или атаковать, смотря по обстоятельствам. Воин может убивать или щадить, смотря по обстоятельствам. Воин может проявлять благородство, а может и не проявлять его, может приказывать, подчиняться приказам или являть неповиновение…

– Но? – подталкивает Вератрис. В развороте его фигуры, в голосе – ревность. Здесь он и никто иной должен быть учителем. Лишь ему доверено дело воспитания высокородных отпрысков виднейших семейств Дэргина. Лишь он может читать им лекции!

Устэр будто не слышит.

– …воин может многое, ибо он действует в мире, формы которого неисчислимо многообразны. Но вне любых форм сутью и смыслом бытия для воина является победа. Воин должен побеждать – и это его единственный истинный долг.

– Ещё одна точная цитата, – кивает сагин.

И осекается, вопреки своему обыкновению взглянув ученику в глаза.

Взгляд Устэра исполнен недетского покоя. То, что для самого сагина – не более чем цитата, для потомственного воина, семь лет назад впервые взявшего в руки боевое оружие – именно то, что было сказано.

Взгляд княжича, также направленный на Устэра, задумчив. Словно наследник Дэргинского престола впервые по-настоящему увидел своего сверстника.

Победа. Выигрыш любой ценой. Высший приз и единственный долг воина.

Не в тот ли хмурый зимний день был сделан первый шаг по дороге, которая привела их обоих к изгнанию? Ведь долг правителя и долг воина различны…

Когда Клин добрался до основания Льда Предателей, реликт минувшей эпохи снова сверкал чистыми переливами радужного сияния. Сказочно красивый, исполненный магической мощи. И готовый подчиняться тому, кто решится занять освободившееся место.

Воссесть на трон. Повелевать.

– Вот уж нет, – сообщил Устэр Шимгере неизвестно кому. Голос его, сорванный последним отчаянным усилием, звучал устало, надтреснуто, но уверенно. – Пусть на тебя Сухтал садится. У него жопа закалённая.

Развернувшись, он поплёлся обратно, в сторону выхода из пещеры. Туда, где толпились, то глядя на него, то отворачиваясь, девять воинов Школы Нарш.

На душе было паршиво.