Поход за радугой

35

Знакомые места, чтоб их!

С каждой секундой меня шатало всё меньше. Не потому, что трупы под ногами торопливо смерзались в более прочную опору, а потому, что самоисцеление делало свою незримую работу. Обморочная слабость стремительно таяла. Просыпалась память – и досада.

Поведя плечами, я поморщилась. Парад новых ощущений, Орфус их побери. Знатно всё-таки меня перемололо… а самое поганое, что я понятия не имею, сумел ли Клин закончить начатое. Конечно, силы у него моими стараниями – как золота в сокровищнице Шинтордана. Увы, магическая сила – это ещё далеко не всё. Мне ли не знать? Быть может, поганец по прозванию Горлат воспользовался моментом и мне придётся помахать кулаками после драки.

Конечно, когда выберусь с этого, будь оно неладно, Поля Крови. Надо было ещё в прошлый раз попросить Эмо научить меня полезному трюку с тремя хлопками, чтобы в случае чего выбираться отсюда своим ходом…

Хм. А если то, что случилось, квалифицировать как настоящую, полноценную смерть? Может, мне теперь вообще придётся здесь остаться? И записаться на весь остаток вечности в эти, как их там… Герои?

Нет уж, дудки. Пусть разборки, начавшиеся от сотворения этого филиала Пылающих Кругов, продолжаются хоть весь остаток вечности – но без меня. Сосредоточиться…

В Тральгиме хозяйничает Джинни. Но есть ещё Шинтордан. А там – мой костяной дракон.

Запасная, ничуть не пострадавшая оболочка.

Сосредоточься, Эйрас! Ну же!

– Так вот что было в вашем кофре…

Стилет покосился на командора, описывавшего уже третий круг вокруг лабораторного стола, на котором был аккуратно разложен костяк дракона. И буркнул:

– Поправка. Это не мой кофр. Это личная магическая собственность небезызвестной вам Иглы. И Га создание "вот этого" я, не колеблясь, присвоил бы ей магистра первой ступени.

– Ну, тёмной силы в… это вбухано с преизбытком. Стоять рядом – и то дрожь пробирает. Но ведь это не живое… тьфу! Нежить и так не жива, но я хотел сказать…

– Знаю-знаю. Можете не объяснять.

– Тогда что такого особенного в этом наборе костей?

– Гм… ладно. Не думаю, что Игла намерена хранить свой секрет вечно, так что скажу прямо. То, что вы обозвали набором костей, командор, наша общая знакомая может анимировать, используя для этого свою душу.

– Что?!

– Вот именно это самое. Анимировать. Перемещаться из своего тела в вот это. И с большим успехом этой искусственной оболочкой управлять.

– Но… невероятно!

– Вы подобрали очень точное слово. В очередной раз некромантия переворачивает устоявшиеся представления о возможном и действительном. Когда Эйрас становится драконом, её могущество превосходит всё, на что может рассчитывать смертный маг. Я предполагаю, что если трёхсотлетний лич и Игла, переместившаяся в эту оболочку, померяются чистой силой, то победителем выйдет отнюдь не лич.

Сухтал посмотрел на костяк, поёжился и отодвинулся.

– Но это мелочь, – продолжал Стилет. – У меня было время поразмыслить над событиями и их последствиями. Мой вердикт таков: прорыв ожидает не только некромантию. Революция коснётся большинства областей магического искусства.

– Как это?

– Если угодно, я объясню. Вот вы – маг воды… с поправкой на стихийное сродство Игла могла бы посоветовать вам построить ледяного голема высотой локтей в шесть или семь, должным образом зачарованного, чтобы не таял. И чтобы стихийной энергии в нём было, как в полусотне магистров первой ступени вместе. Или в нулевом крепостном щите. Собирать по кусочку, по кирпичику, не торопясь… управиться за месяц вполне можно. Это будет подготовительный этап. Потом процедура переноса сознания, и вот уже вы – в своём творении. Затем адаптация к новой оболочке. Двусторонний процесс, наделяющий душу дополнительным могуществом. И под конец перенос сознания обратно, в тёплое живое тело.

Некромант помолчал, давая командору время осознать открывающиеся перспективы.

– Если же вы решите не просто приобрести новые силы, а сорвать банк, – продолжил Стилет, – можете пойти по стопам Эйрас более прямым и рискованным путём. Вместо антропоида слепите из нетающего льда что-нибудь поинтереснее, например, того же дракона. Или гигантского скорпиона с десятью конечностями и хвостом. А потом пройдите ПОЛНУЮ адаптацию к искусственному телу. Чтобы оно стало таким же привычным, как человеческое. Тогда сознание, кроме грубой силы, обретёт ещё и неслыханную ранее пластичность, позволяющую, как доказывает нам пример Иглы, свободно творить заклятья прямого действия, а также одновременно поддерживать чуть ли не полдюжины разноплановых заклятий. Но предупреждаю заранее: если такое воплощать на практике, высока вероятность катастрофы. Вместо желаемого результата можно лишиться жизни или рассудка. Наша общая знакомая не просто очень талантлива, она ещё и чудовищно везуча. Кроме того, у неё за душой имеется ряд хитростей, в которые она меня не посвящала. При всём при этом даже она после ПОЛНОЙ адаптации к обличью дракона и обратного переноса некоторое время не могла нормально говорить, ходить и думать.

Сухтал помотал головой.

– Думать? – переспросил он обалдело.

– Да. Полагаю, сознание попросту отвыкло от живого мозга и от дышащего тела. Отказывалось нормально с ними стыковаться. То, что Эйрас так быстро вспомнила принципы стыковки, – не иначе как ещё одно из следствий её удачливости. Дуракам везёт, – уточнил некромант, сардонически усмехаясь. – Я, однако, на везение не рассчитываю и намерен последовать совету Иглы. То есть собрать костяк не дракона, а обыкновенного антропоморфного лича.

– Так вот чем вы занимаетесь последние дни!

– Да. А вы против?

Командор посмотрел на Стилета, потом на простёртого на столе дракона…

– Признайтесь честно, – сказал он. – Весь этот подробный рассказ о создании ледяного голема имел целью ввести меня в соблазн новой силы и сделать вашим союзником?

– В общем, да. Хотя вашими устами говорит политик, а я рассчитывал ввести в соблазн мага. Но и политик может оценить преимущества, открывающиеся за новыми горизонтами. Сейчас, когда Эйрас одинока и уникальна, её можно и нужно бояться. Когда меняющих тела магов станет больше – подчеркну: лояльных магов – ключевая роль, которую играет она, утратит свою важность. Появятся, если совсем уж откровенно, рычаги давления. А если дела примут скверный оборот, эти рычаги можно превратить в средство… устрашения. И для Эйрас, и для ваших коллег-политиков.

Сухтал с минуту молча смотрел на слабо улыбающегося некроманта.

– Думаю, – сказал командор, выдержав паузу, – мне и всему миру сильно повезло, что вы, Стилет, являетесь не политиком, а магом.

– Бросьте. Я сказал только то, о чём вы, даже додумавшись до изложенного, предпочли бы промолчать. Это раз. Во-вторых, политику и магию вполне можно совмещать, чему примером вы, Тарлимут и ещё добрая половина командоров Союза. Ну а в-третьих, я вовсе не призывал к каким-то враждебным действиям, направленным против Эйрас…

– ВОТ ЭТО ПРАВИЛЬНО. ЭТО ХОРОШО.

Вздрогнув, Стилет резко развернулся и обнаружил, что глазницы костяного дракона сияют зеленью вернувшейся не-жизни.

– Игла! Когда… то есть что…

– НЕ НАДО НЕРВНИЧАТЬ, – череп дракона оскалился в мёртвой ухмылке. – ЭТО Я ВАМ ОБОИМ ГОВОРЮ. СТИЛЕТ, ХОТЯ ТВОЙ АНАЛИЗ ТОЧЕН, ОН НЕПОЛОН. СОВМЕЩАТЬ МАГИЮ С ПОЛИТИКОЙ МОЖНО. НО ДОСТИЧЬ ТОГО, ЧЕГО ДОСТИГЛА Я, ПОЛИТИКУ НЕ УДАСТСЯ. ЧТОБЫ РИСКОВАТЬ НЕ РАДИ СИЛЫ, А РАДИ ИЗМЕНЕНИЯ СОБСТВЕННОЙ ДУШИ, НЕОБХОДИМА СВОЕГО РОДА ОДЕРЖИМОСТЬ. ВЕЗЕНИЕ ПОМОЖЕТ ДОСТИЧЬ УСПЕХА, НО СДЕЛАТЬ ШАГ В ПРОПАСТЬ НЕИЗВЕДАННОГО СПОСОБЕН ТОЛЬКО МАГ. И ПЕРЕШАГНУТЬ ЭТУ ПРОПАСТЬ СПОСОБЕН ТОЖЕ ТОЛЬКО ОН… ИЛИ ОНА. МАГ ЛЕПИТ РЕАЛЬНОСТЬ И ВЫХОДИТ ЗА ЕЁ ПРЕДЕЛЫ, А ПОЛИТИК РАСПОРЯЖАЕТСЯ РЕАЛЬНОСТЬЮ В РАМКАХ ЗАДАННЫХ ДО НЕГО И БЕЗ НЕГО ПРАВИЛ. СТИЛЕТ, ТЫ ПОМНИШЬ СЛОВА, СКАЗАННЫЕ СЕХЕМ-РУ ОБ ОРФУСЕ?

– Откуда ты знаешь, что говорил часть Линии? Ведь ты в то время была…

Грохот драконьей речи снова заполнил подвал.

– СЕЙЧАС ЭТО НЕ ВАЖНО. ТАК ВОТ, ПОД УГЛОМ РАЗЛИЧИЙ МЕЖ МАГАМИ И ПОЛИТИКАМИ ОШИБКА ЧЁРНОГО ФОРМУЛИРУЕТСЯ ТАК: ОН ОТКАЗАЛСЯ ОТ МАГИИ В ПОЛЬЗУ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИГРЫ И ПРОИГРАЛ СВОЮ СТАВКУ. ИНОЕ БЫЛО НЕВОЗМОЖНО: ВСЯКИЙ ИГРАЮЩИЙ КОГДА-НИБУДЬ ПРОИГРЫВАЕТ. ЕСЛИ БЫ ОН ДВИГАЛСЯ ПО ПУТИ МАГА, КАК В САМОМ НАЧАЛЕ СВОЕЙ КАРЬЕРЫ, НА НЕГО НИКТО НЕ НАШЁЛ БЫ УПРАВЫ. ДА НИКТО БЫ ЭТУ УПРАВУ И НЕ ИСКАЛ. ТИГРЫ НЕ ВРАЖДУЮТ С ОРЛАМИ. НАСТОЯЩИХ МАГОВ НЕ ВОЛНУЕТ ПОЛИТИКА. ПРОЖЖЁННЫЕ ПОЛИТИКИ НЕ МОГУТ РАССЧИТЫВАТЬ НА РЕВОЛЮЦИИ В МАГИЧЕСКОМ ИСКУССТВЕ. ОНИ МОГУТ РАЗВЕ ЧТО ПРИНЯТЬ ВО ВНИМАНИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ЭТИХ РЕВОЛЮЦИЙ ДА ЕЩЁ ВВЕСТИ РЯД ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫХ ЗАПРЕТОВ. КОТОРЫЕ, ЗАМЕЧУ, ВСЕГДА БУДУТ БЕЗНАДЁЖНО ОТСТАВАТЬ ОТ ПЕРЕМЕН. А ТЕПЕРЬ ПОЗВОЛЬТЕ УДАЛИТЬСЯ…

Пронзительная зелень приугасла было, но тут же разгорелась снова.

– ДА, ЧУТЬ НЕ ЗАБЫЛА СООБЩИТЬ НОВОСТИ. ЛЁД ПРЕДАТЕЛЕЙ МЫ НАШЛИ И ДАЖЕ ОТОБРАЛИ У МАГА, ИГРАВШЕГО В МЕЛКУЮ ГРЯЗНУЮ ПОЛИТИКУ. МИЛОСТИ ПРОСИМ ВСТУПИТЬ В ПРАВА НАСЛЕДСТВА, КОМАНДОР. ДУМАЮ, НОВЫЙ ТРОН И ВСЁ, ЧТО К НЕМУ ПРИЛАГАЕТСЯ, ПОНРАВИТСЯ ОБЕИМ ВАШИМ ИПОСТАСЯМ.

– А как же ты?

– ДОГАДАЙТЕСЬ САМИ.

Череп опустился на прежнее место, зелень не-жизни погасла полностью.

– Клянусь всеми богами и атрибутами их, – выдохнул Сухтал. – Это была Эйрас?

– Она, она, кто ж ещё… – проворчал некромант, буравя взглядом пол. – Вот мерзавка! Я бы люто возненавидел её, если бы восхищался ею хоть на полпальца меньше.

"Стоишь как в помоях с ног до головы, а возразить по существу нечего, – мысленно добавил он. – Страшное это оружие – правда. Особенно в таких беспощадных устах".

Командор ничего говорить не стал. Он просто посмотрел на Стилета, в очередной раз бросил взгляд на костяк, мирно лежащий на столе… и вышел из подвала вон. Если бы некромант не был занят своими невесёлыми мыслями, он мог бы заметить, что Сухтала новость насчёт "нового трона" не особенно обрадовала.

Смерть оказалась чертовски странной штукой. Похоже, "напряжение ткани событий вокруг коллапсирующего и восстанавливающегося разума" (прямая цитата из уст Джинни-Тамисии) оказалось "достаточно велико для приближения к трансцендентности" (тот же источник). Иначе просто невозможно объяснить, каким образом я вспомнила не только диалог Сухтала со Стилетом около моей драконьей оболочки, но также слова части Линии Сехем-ру, обращённые совсем не ко мне, и то, что вспоминал и говорил Клин, в упор глядя на Лёд Предателей, и ещё многое, многое другое. Даже разговор Эрендина с его братом, Эритаром, оказался известен мне – а ведь у того заповедного места я появлялась лишь в виде тени, вызванной Эрендином на основании его собственных воспоминаний!

В общем, странно это всё, если не сказать больше. Но, наверное, смерть, пусть временная и слегка ненастоящая, должна быть странной. Иначе за что во многих мирах, не только человеческих, её зовут старшей сестрой сна?

Отметившись около драконьего костяка, я вернулась в лишённые материальности слои, а оттуда, воспользовавшись искусством воплощений, в место и время, где меня при естественном ходе событий не должно было быть. На это Джинни в своей лекции о структурах пространства-времени лишь намекала. Ну а я взяла и воспользовалась её намёками.

Если бы я не умерла, или "информационная связность континуума Больших Равнин" была немного больше, провернуть такой трюк было бы невозможно. Нормальная логика при любых последовательных расширениях запрещает удвоение реальных объектов; вероятность существования двух одинаковых женщин по имени Эйрас сур Тральгим в двух разных точках одного мира в одно и то же время обычно строго отрицательна.

Но, как уже было сказано, "информационная связность континуума" оказалась достаточно мала. А та Эйрас, которая отдыхала после скоротечной драки с мастером Риконом и излагала командору Сухталу свои воззрения на классическую схему воспитания магов, существенно отличалась от другой Эйрас. От той, которая пережила собственную смерть, вторично побывала на Поле Крови, заново собрала по кусочкам своё сознание, память и волю – и воплотилась в одном из заповедных лесов экари, в каких-то двадцати шагах от Великого мага по имени Альминар, которому только что доставили весть о поражении отряда, посланного к стенам Шинтордана за головой некоей Иглы, женщины-некроманта расы людей.

– Приветствую тебя, Сердце Лесов.

Чтобы не эпатировать публику сверх меры (а кроме Альминара, на поляне собрались ещё и несколько глав наиболее влиятельных семей экари), я воплотилась не как костяной дракон, не как лич и не в иных промежуточных формах, а в том облике, в котором родилась и выросла. Никакого оружия, никаких амулетов, никаких заранее подготовленных заклятий.

Но мантия мага (чёрная с широкой радужной каймой по вороту и рукавам) намекает всем, имеющим глаза: трижды подумай, прежде чем напасть!

Трижды подумай… и откажись.

Что касается эпатажа, довольно было уже того, что я воспользовалась не срединным диалектом, а древним наречием экари, священным и тайным. С людьми на нём не общались. Знание этого наречия было одним из условий моего временного воплощения.

– Кто ты, женщина? – прогудел Альминар.

– Я та, кто победила, не убивая. Хотя возможность убивать имела. Я – некромант, маг и воин. Также я костяной дракон и молодой росток. Моё имя – Эйрас сур Тральгим. Ты можешь называть меня Иглой.

– Как ты проникла сюда, отродье?! – крикнул кто-то из глав семей.

– Ты не поймёшь, даже если я снизойду до объяснений, фанатик. А я не снизойду.

Одним взмахом руки Альминар оборвал поднявшийся ропот.

– Зачем ты здесь? – спросил Великий маг негромко.

В его глазах не полыхало пламя эмоций, как у многих других экари, стоявших рядом. Лишь безбрежное спокойствие отражалось в них – спокойствие, что сродни молчанию лесов. Этот маг прочно сроднился с чем-то большим, чем просто сила. Мудрость жизни, стойкость жизни, жестокость жизни и её неразрывное единство со смертью… вот какова, при поверхностном взгляде, была сущность Альминара. А заглянуть в его сущность глубже я не рискнула. Слишком опасно.

Да, в общем, и не нужно.

– Тебя не звали сюда, женщина, – продолжал величайший из друидов, – и радости твоё появление не вызвало. Назови свою цель.

Переливы древнего наречия слетали с моих губ легко и естественно. Так журчит лесной ручей. Так опадает осенняя листва. Так ветер шумит в кронах.

– У меня нет цели, у меня есть путь. У меня нет конца, у меня есть начало. Бессмысленно спрашивать меня, зачем я здесь. Но можно спросить: "Почему?". И тогда я отвечу: потому что вы напали на меня. Зачем вы напали? Бессмысленный вопрос, не правда ли? Вы напали не "зачем", а "почему". И ответ прост: вы побоялись появления второго Чёрного.

Экари слушали. Никто не возразил.

– Эрендин Хромец, отступник, послал весть своему брату Эритару. По моим следам был направлен один из тахелис, и слова Эрендина подтвердились. Но только слова, а не страхи! А теперь целый отряд адептов типтах пострадал – и ради чего?

– Убей отродье Тьмы! – крикнул тот же фанатик, который уже пытался поднять волну. Поразительно, как некоторые ревнители традиций ухитряются безнадёжно испоганить, изуродовать, извратить именно то, что якобы ценят и защищают! Голос этого экари был подобен отнюдь не шороху листвы и тем более не пению родника, а скорее вороньему граю. – Ты по праву зовёшься Великим, она слаба против тебя!

Да, Альминар звался Великим по праву. На вопли бесноватого соотечественника он обратил не больше внимания, чем на писк комара. Даже меньше.

Потому что не прихлопнул крикуна.

– Что ты предлагаешь, Игла?

– Мир. Свет дня питает рост лесов, дарит жизнь зелени и по великой цепи превращений – вообще всему растущему. Но ночь тоже нужна, пока находится на своём месте. Если бы нарушилось равновесие, если бы вместо времени, когда одни спят, а другие выходят на охоту, продолжался день, из этого не вышло бы ничего хорошего. Лес и ночь не враждуют. Зачем враждовать нам?

– Убей!..

– Крикун, ты надоел мне, – сказала я. – Или ты пытаешься подарить мне причину для атаки? Но эта причина не стоит сотрясения воздуха, которое ты учиняешь. Ну, пусть даже Сердце Лесов послушает тебя, хотя для этого он кажется слишком мудрым. А что дальше?

– Ты умрёшь, отродье! Умрёшь и не возродишься более!

– Умру? Возможно. Такое уже бывало. Но вот помешать мне возродиться… тут я тебя разочарую, крикун. Сердце Лесов не кажется мне достаточно могущественным, чтобы убить меня насовсем. Сила его не в смерти, а в жизни и возрождении.

– Почему ты так уверена в этом? – спросил Альминар.

– Мне, некроманту, как магу, рождённому с этим даром, пути возрождения также небезызвестны. Только я наблюдаю их с изнанки… пока – только так.

– Выходит, ты стремишься перерасти свою суть?

– И преобразовать её, – ответила я, проводя рукой по радуге ворота, – не отказываясь от существующего, но дополняя его и расширяя. Да.

– Тогда нам поистине нечего делить. Ступай своим путём, каким бы он ни был. И покуда ты не создашь к тому причин, леса не станут враждовать с тобой, женщина…

– Великий!!

– …а с отдельными потрясателями воздуха, – добавил Альминар, – поступай, как сочтёшь нужным. Быть может, досрочное перерождение пойдёт неразумным на пользу. Но, надеюсь, даже самый громкий крик не заставит тебя призвать в мир окончательную смерть.

– Меня трудно заставить. Проще убедить. И задача эта не для… неразумных. Прощай, Сердце Лесов. Прощайте и вы, многочтимые. Желаю вам согласия и понимания.