Поклянись, что моя

4

Закрывается дверь, босоножки тяжело падают на пол. Всем телом наваливаюсь на дверь, устало разминая затекшие косточки. И кто только придумал, что чтобы выглядеть красиво, девушки должны ходить на каблуках?

— Дорогая, это ты?

Глухие шаги в доме.

— Ах, а мы и не ожидали, что ты вернешься так рано. Ну что же ты стоишь, проходи, мы только сели ужинать.

Стройная фигура мамы исчезает за углом, оставив меня угрюмо смотреть ей вслед. Я слышу, как включенный телевизор тихо переговаривается сам с собой внутри гостиной.

Он отказал мне. И не просто отказал, а неприемлемо выставил за дверь. Подумать только! Нет у меня на памяти мужчины, который смог бы устоять передо мной. Это что же получается, на него мои чары совсем не действуют?..

— Ты будешь пюре с котлетами или сосиской? — мамин повышенный голос резонирует по округе, резко вливаясь мне в уши. Видя меня на пороге кухни, она немного сбавляет громкость: — А компот тебе налить ягодный или персиковый?

Дом, милый дом.

— Ни с чем, мам, я не буду пюре. Не обижайся, пожалуйста, но твои блюда очень жирные, а мне нельзя жареное и углеводы, у меня диета.

— То нельзя, это тоже… Тоже мне, понавыдумывали всяких диет, а потом лечатся от разных болезней. Ой, что за молодежь пошла.

— Да ладно тебе, что прицепилась? — отец впервые подает голос, показываясь из-за своей газеты с тех пор, как я вошла. Мне кажется, сейчас он выглядит как каждый среднестатистический отец, не разлучающийся со своей газетой во время завтрака, обеда и ужина. — Не мешай ребенку самостоятельно строить свою жизнь. Давай-ка, Эл, садись ко мне поближе. Будешь пиво?

Мама, стоящая неподалеку и разливающая суп по тарелкам, дает ему резкий подзатыльник половником.

— Ану, прекрати спаивать мне дочь! Сам уже со своим пивом стал похож на раздутый шарик.

— А это, дорогая, не шарик, а защитный пузырь от внешних раздражителей. Ты сама знаешь, какая у меня нервная работа.

Мама громко фыркает, но ей хватает терпения не продолжать этот спор.

Смеюсь. Да, в отличие от Ким, мне с родителями повезло. Никто меня не закрывал в доме и не устраивал домашние аресты в подростковом возрасте. Правда, намаялись они тогда со мной, когда парень, в которого я впервые в жизни влюбилась, оказался женат. Да еще с тремя детьми! Что это было, мама дорогая. Слезы, скандалы и крики, депрессия. Мама выхаживала меня несколько недель, может и больше.

Мне было семнадцать, и я отчаянно верила в большую чистую любовь. Шелдон, кажется, его звали. Через него я потом и с психу поступила на психологический факультет. Но, впрочем, не будем о грустном.

— Элайна, дорогая, как у тебя дела? — в мамином голосе слышится бодрость и легкое беспокойство. Вся семья уже в сборе за обеденным столом: отец с аппетитом уминает мамины котлеты, мама насыпает мне в тарелку салата и побольше, а я апатично помешиваю ложкой в своей тарелке с супом. — Тебе удалось договориться с господином Блэйком?

— К сожалению, нет, мама, — уклончиво отвечаю я. — Он не захотел мне помочь.

— Наверное, ему надо было что-то предложить. Ты что-то предложила ему, дорогая?

— Да, — я неловко откашливаюсь. — Деньги.

— Ну, наверное, той суммы, которую ты предложила, ему оказалось маловато. Ну и ладно, подай на того мерзавца заявление в полицию и все дела.

— Я уже пыталась, мама. Никто всерьез не рассматривает такие заявления.

— Тогда попробуй еще раз обратиться к господину Блэйку.

Я поворачиваю к ней голову и окидываю ее долгим взглядом. Сомневаюсь, что это поможет. Негромкий мамин возглас доносится словно издалека:

— Умеешь ты себе избранников выбирать, доченька, нечего сказать…