Покоренный кланом

Глава 1

Нобэк Лидон атаковал двухместный истребитель противника на своем одноместном. И не испытывал угрызений совести, стреляя по другому судну, хоть и калкорианскому по происхождению. В результате кровопролитного рейда трагумцев этот двухместный истребитель стал вражеским. Он едва сошел со сборочного конвейера на орбитальной производственной станции, с которой и был украден. Истребитель оказался настолько новым, что ещё даже не получил навигационных частот.

Лидон был ведущим эскадрилии из двадцати истребителей, одной из пяти. Его родной корабль, калкорианский эсминец, залпами из плазменного оружия обстреливал массивный корабль трагумцев. В противоположность гладким, обтекаемым линиям калкорианского эсминца, вражеский военный корабль был типичным для Трагума: собранный из лучших технологий других видов, он напоминал нечто, что могла бы собрать из яркого конструктора лего группа пятилетних детей. Безумных пятилетних детей.

Враг пробрался на территорию империи незамеченным и сейчас пытался сбежать, похитив последние известные технологии Калкора. Пять дней назад мародеры напали на военную станцию-завод. Лидон зарычал. Неуклюжий и непонятно как собранный корабль трагумцев всё ещё представлял угрозу. На станции погибло около трехсот калкорианцев, ещё около сотни были похищены вместе с новейшими калкорианскими истребителями, именно на них сейчас летали трагумцы. Они не развивали собственные технологии. Вместо этого крали всё, что могли. То, что один из кораблей странствующих пиратов оказался в космическом пространстве империи, несомненно, связано с плохой защитой границы. Командование, безусловно, открестится от этой дыры в якобы замечательной защите границ Калкора. Императорский нобэк Юдер, несомненно, публично арестует несколько шестерок.

Прямо сейчас Лидону пришлось сосредоточиться на уничтожении как можно большего количество похищенных истребителей. Как тот, которого только что взял на прицел его компьютер.

Его пальцы порхали над светящейся панелью управления, вводя команды, запуская оружие, поймав цель, выпуская заряд оглушительной ударной силы по двухместному истребителю, на котором сейчас находился их враг трагумцы. Согласно данным на экране перед его глазами, уровень его защиты находился практически на нуле. Тринадцать лет летая на истребителе класса «молния», Лидон самоуверенно полагал, что без труда сможет превратить вражеский корабль в космическую пыль. И он оказался прав. От первого залпа его оружия вражеский истребитель разломился пополам и был уничтожен вторым залпом. Их идиот-пилот, не знакомый с новейшими разработками, так и не догадался, как усилить защиту. Холодное удовлетворение охватило Лидона.

В его крови вскипело возбуждение, он желал уничтожить ещё больше врагов, по крайней мере, не меньше пятидесяти. К сожалению, уровень мощности оружия его истребителя оказался практически исчерпан. Он понимал, что к тому времени, как перезарядится и вновь присоединится к битве, его товарищи штурмовики уже закончат работу. Он поморщился, сам лично уничтожив четырнадцать этих ублюдков. «Великий мужчина тот, кто сможет поделиться своей славой с другими», — сказал бы его отец-имдико, священник храма.

— Я не могу всю славу забрать себе, — согласился Лидон с отсутствующим родителем. Он вздохнул и связался с эсминцем. — Докладывает Лидон, командор эскадрильи Рицпа.

Ответ был настолько ясным, как если бы отвечавший ему находился рядом с ним. — Слушаем, командор.

— У меня закончились заряды. Запрашиваю разрешение на стыковку. Этот бой для меня закончен.

— Вас понял, командор. Капитан поздравляет вас с проделанной работой. Вы уничтожили больше врагов, чем обычно.

Лидон слегка нахмурился. Пирас, капитан эсминца и драмок, уже с год как являлся любовником Лидона и прекрасно знал, что лучше не высказывать такой похвалы публично, вне церемониального признания. Особенно по открытому каналу связи. Конечно, большинство из них понимали, что лучше не называть Лидона домашним питомцем капитана. И у тех немногих, что осмеливались высказать подобное Лидону в лицо, он отбивал это желание кулаками.

Тем не менее он устал исправлять подобные неприятные оплошности Пираса. Даже веселье набить морду другим кровожадным нобэкам быстро сходило на нет. Доказывание всем, что заслужил свое звание, а не получил его через постель капитана, потеряло свое очарование. И ему предстоял долгий разговор со своим потенциальным кланом.

— Командор Лидон замкомандору Рицпы.

— Замкомандор на связи, командор.

— Я закончил эту небольшую стычку. Примите командование.

— Принято. Замкомандора Ресок принял точку.

Лидон направился к эсминцу. В самом деле стычка. В этой битве мало хорошего, не было противника, достойного его навыков. Он с нетерпением ожидал подсчета ожогов на своем истребителе, желая увидеть, как близко он на этот раз подманил смерть, прежде чем отпугнуть её своей свирепостью. Обычно оборонительных станций на границе империи было достаточно, чтобы отражать такие атаки, как сегодняшняя. С каждым разом становилось всё труднее принимать достойный бой с диверсантами Трагума.

Раздался гул от тактического обновления системы, и загрузка нового курса внезапно прервалась напряженным голосом: — Командор Лидон, у вас появилась быстро приближающаяся компания, вам сели на хвост.

Не отрывая глаз от видеоэкрана, Лидон мгновенно перепроверял всю поступающую информацию. Приборы ничего не обнаружили, и он зарычал. Недостаток информации означал только одно: его преследовал истребитель класса «хамелеон» с маскировочным экраном. Именно поэтому его истребитель ослеп сзади, хвостовые камеры просто не могли вывести на экран изображение.

Раздалась вспышка, и Лидон заметил, что истребитель класса «молния», один из похищенных, подлетает к нему справа. — Насколько близко этот «хамелеон»? — спросил он.

— Семь кликов, заходит на вас сзади по курсу два-точка-семь-пять.

Лидон усмехнулся от восторга. Он или пополнит сегодня свой счет по убийству противника или встретит верную смерть. Для нобэка оба эти варианта были одинаково хороши.

Скорректировав курс и скорость истребителя так, чтобы атакующие трагумцы не видели друг друга, он пробормотал: — Как говорится в Книге Жизни: «Грехи врага искупляются лишь тогда, когда он предлагает мир или горло». Так давайте, приходите, вы бесполезные паразиты на заднице галактики, и обретите искупление.

Лидон видел, что истребитель «молния» приближался к нему именно с той стороны, где он его и ждал. Он испытывал удачу, удерживая «хамелеона» на курсе к столкновению. Лидон усмехнулся ещё шире, оскалив клыки. Он ждал сигнала к действию от своего звериного инстинкта и интуиции.

И этот момент настал. Лидон резко увел истребитель вниз, заложив крутой вираж. Теперь видеокамеры его истребителя показывали гладкие линии «хамелеона», пронесшегося над ним к более громоздкой, но лучше вооруженной «молнии». Вражеские истребители столкнулись с потрясающей силой, и Лидон взревел от собственной победы.

Черт, он обожал свою работу.

Его триумф прервали датчики, предупреждающие о скором столкновении. Несколько огромных обломков «хамелеона» летели прямо на истребитель Лидона. Слишком много обломков, чтобы избежать столкновения. Порхая пальцами над навигационным компьютером, он вводил команды быстрее, чем мог бы прокричать голосом, таким образом успевая отклониться от большей части обломков. И приготовился к столкновению с другим летящим на него, как ракета, куском «хамелеона».

Лидон услышал удар прежде, чем его почувствовал. Сирена заткнулась, видеоэкран судорожно заморгал, и на мгновение перед лицом пилота вспыхнуло пламя. Огонь в кабине был практически сразу же потушен противопожарной системой, специальная пена сбила пламя, обволакивая Лидона с головы до ног. Пена почти мгновенно превратилась в прозрачную жидкость, закапала с управляющей консоли.

А ещё через мгновение Лидона охватила боль. И он закричал от пронзившей его ногу жестокой боли. Казалось, что десятки огромных зазубренных лезвий вонзились в его голень и бедро. Он дернулся от боли, но нога оказалась зажата как будто в адском пространстве. Корпус, видимо, прогнулся в этом месте, раздробив и зажав ногу.

Лидон изо всех сил боролся, лишь бы удержать сознание в этом мрачном царстве страданий. Сжав зубы, чтобы снова не закричать, он прохрипел: — Командор Лидон эсминцу.

Только теперь он понял, что постоянная связь с крейсером прервалась. Он не слышал никаких сообщений. И тут же, как бы издеваясь над ним, погас экран визора. Затем, видимо, из-за потери мощности энергии, в кабине потемнело. На мгновение Лидон оказался в полной темноте, наедине с переполнявшей его болью.

Включилось резервное освещение, заливая гладкую и теперь безликую панель управления оранжево-красным светом. Лидон в ярости со всей силы грохнул по панели кулаком. На ней не осталось даже вмятины. Корабль был специально разработан для часто впадающих в ярость, раздражительных нобэков.

Но он всё равно ещё несколько раз врезал по панели кулаком. — Ну, это просто чертовски здорово. Кому-то придется отбуксировать мою жалкую задницу.

Вопрос в том, насколько сильно он был ранен? Нога болела, причиняя такое физическое страдание, какого Лидон не знал во всей своей жестокой жизни. Он просунул руку в узкое пространство между своими ногами и искореженной перегородкой корабля и ничего не увидел дальше шести дюймов собственного паха. Коснулся чего-то влажного и убрал руку. Даже несмотря на туман перед глазами, он отчетливо увидел, как с его пальцев стекала кровь.

Лидон почувствовал, как его истребитель содрогнулся. Кто-то стрелял по его мертвому кораблю, решив добить.

Его онемевшие губы покалывало от потери крови. Откинув голову назад и прикрыв глаза, услышал собственное невнятное бормотание: — Шестнадцать врагов мертвы. Славная смерть на поле битвы, вместо того чтобы отдать концы в безопасности собственной постели. Волна вины прокатилась сквозь него от этих слов, хотя именно так мечтал умереть каждый нобэк. Почему предки оказались к нему настолько милостивы, что даровали конец, которого он не заслужил, Лидон понять не мог.

Достаточно скоро он встретится с теми, кто ушел до него. По крайней мере, невыносимая боль прекратилась. В свои последние мгновения Лидон не мог остановить поток слов, что лились из него, как кровь, уносящая его жизнь.

— Ну, Пирас, ты всё узнаешь, когда я не приду на наш ужин. Извини, но какой-то беспринципный ублюдок отменил его, убив меня.

Так же отменялась и порка, что Пирас заработал своим публичным проявлением привязанности. Порки, которую драмок, без сомнения, с нетерпением ждал. Лидон признал, что с удовольствием бы справился с поркой, хотя Пирас принимал её слишком легко.

Истребитель всё ещё сотрясался от продолжающегося вражеского обстрела. Как бы то ни было, щит корабля создали так, чтобы его как можно дольше нельзя было уничтожить. Лидон с нетерпением ожидал смерти, она подарила бы избавление от боли. Всё что ни делается, всё к лучшему. Без сомнения, если он выживет, то из-за поврежденных ног останется калекой. И какая жизнь может быть у искалеченного нобэка в самом расцвете сил? Не стоит жить.

Лидон приветствовал смерть, всей душой умолял, чтобы она пришла за ним. Он произнес настолько тихим голосом, что сам себя едва расслышал, слова, которыми его отец-имдико благословлял тела своих драмока и нобэка, отцов Лидона: «К каждому должна прийти смерть. Смерть — разрушительница скорбей. Смерть — мрачная подруга для больного. Иди и не бойся». — Я не больной, и у меня нет никакой надежды покаяться, но какого черта, — фыркнул Лидон.

Истребитель стал сотрясаться ещё сильнее. От вибрации ногу Лидона сжало крепче, заставив вскрикнуть от боли.

Он хотел умереть, по крайней мере, хоть лишиться сознания, но боль всё продолжалась и продолжалась, и продолжалась…

* * * * *

Лидон внезапно очнулся, судорожно вздыхая в темной каюте своего любовника. Его нога, его проклятая нога. Дерьмо. Он перевернулся на нее во сне и лежал на ней достаточно долго, чтобы вызвать жесточайшую боль. Лидон сел, стиснув зубы, чтобы не шуметь и не разбудить Пираса.

Даже спустя пятнадцать лет после того треклятого случая, дикая агония всё ещё возвращала его в тот отвратительный момент, когда его жизнь навсегда изменилась. Лидон был благодарен за то, что ещё имел возможность служить в звездном флоте. А мучительное начало его карьеры до сих пор преследовало его в ночных кошмарах.

В такие моменты даже слова Книги Жизни не манили Лидона, чтобы утешить. Не тогда, когда боль изводила его, мучая большую часть бессонной ночи. Вместо этого в его голове возникала древняя мантра из тренировочного лагеря нобэков.

«Боль — мой друг. Боль бросает мне вызов, показывая то, что я преодолел, и то, что мне предстоит преодолеть. Я поклоняюсь своей боли и приглашаю её дать мне силы».

Он посмотрел на Пираса. К счастью, драмок крепко спал. Сейчас он, слегка похрапывая, лежал, широко раскинув руки и ноги, занимая, как он часто это делал, большую часть кровати. Кровати, по размеру подходящей для целого клана, трех мужчин и их матары, если им повезет приобщить к своему клану столь редкую женщину. Однако сейчас Пирасу удалось занять большую её часть. Лидон перекатился на край, приподнял больную правую ногу.

Нобэк заскользил взглядом по прикрытому до бедер простыней любовнику. Пирас был высоким и стройным, отличался грациозностью и элегантностью. Его волевая челюсть несколько не сочеталась с утонченным лицом. Вероятно, из-за того, что от почти постоянного разочарования так сильно сжимал зубы. За последние пятнадцать лет он неплохо натренировал мускулы собственной челюсти. Пирас легко раздражался и часто в основном из-за Лидона.

Лидон рассматривал давнего любовника со смесью любви и раздражения. Он хотел развести Пираса на секс, так как практически не спал всю ночь. И было бы не плохо отчасти вытрахать страх от кошмара, мучившего его, кроме того, Пирас никогда возражал побыть нижним. Однако он становился весьма раздражительным мудаком от нехватки сна. Лишить Пираса даже часа его обычного отдыха, и команда получит злобного грубого босса на всю смену. Будучи таким покорным любовником, за пределами спальни капитан превращался в абсолютного ублюдка.

Нелепый стояк никуда не делся, даже несмотря на боль в ноге. Он определенно не станет брать на себя грех, не стоит снимать собственную эрекцию, если потом Пирас испоганит жизнь всем остальным. Лидону не стоило прислушиваться к жалобам своего будущего драмока, даже когда тот подставляет ему задницу.

Лидон вспомнил об алтаре в своей тесной каюте. Члены экипажа не имели много места для личных вещей, но нобэку удалось разместить маленькую деревянную полку, где он сжигал фимиам и читал слова из Книги Жизни. Большинство нобэков медитировали, желая успокоить собственные инстинкты. На эсминце, где мужчины долгое время находились в замкнутом пространстве друг с другом, медитация стала необходимостью. Лидон медитировал больше остальных, с почти религиозной преданностью и философским отношением к жизни, почитая тех, кто написал Книгу, в частности учения первого пророка Лозатуса.

Выбор казался очевидным — медитация — но после кошмара, сердце Лидона всё ещё колотилось быстрее обычного. Лидон не думал, что сможет спокойно усидеть на месте. Он должен двигаться.

Хотя, когда капитан спит, на мостике затишье. Лидон откинул простынь с потного тела и свесил ноги с края кровати.

Даже при тусклом освещении гостиной Лидон видел, насколько отличались его ноги. Бедра практически идентичны по форме, даже несмотря на то, что правое изувечено шрамами. А вот голень оказалась почти не повреждена.

Повреждена? Да его правое бедро было почти полностью раздроблено. Раздроблено и разорвано, чудо, что его вообще спасли.

Лидон с ужасом и гордостью смотрел на свою правую ногу, что представляла собой лоскутное одеяло из шрамов и кусков плоти — знак почета, на который многие нобэки смотрели с завистью и трепетом. Мало кому удавалось получить настолько ужасную боевую рану и при этом сохранить конечность, чтобы всем хвастаться. Фактически, хирурги просили его позволить заменить раздробленную ногу кибернетическим протезом. Лидон категорически отказался, даже если это означало стать калекой и терпеть постоянную боль.

«Боль — мой друг, я приветствую её, она сделает меня сильнее». Если такие мысли отпечатались у них в сознании, не удивительно, что большинство нобэков — садисты и мазохисты.

Лидон быстро оделся в красную с черной отделкой форму, сброшенную им на пол накануне ночью. Сомневаясь, сходить в собственную каюту и освежиться или нет, Лидон всё же решил никуда не идти. Он успеет принять душ и переодеться до начала очередной смены. А сейчас ему нужно заняться служебными обязанностями.

Надевать высокий ортопедический ботинок на пораженную ногу походило на пытку, и Лидон зашипел от боли, не сдержавшись. Пирас никак не отреагировал, продолжая храпеть в ночи.

Лидон встал, переместив вес на левую здоровую ногу, потянулся за скобой. Жесткое металлическое приспособление поддерживало его ногу. Эта скоба крепилась к ботинку и доходила до самого паха. Она выглядела как древнее орудие для пыток, именно поэтому Лидон использовал её вместо новейшей модернизированной скобы из невидимых силовых полей. Она вызывала уважение у других нобэков. К сожалению, из-за этого к нему так же приставали медики, уговаривая на новые операции. В частности, некий знакомый имдико, этому назойливому мужчине удалось заманить Лидона в укромный уголок и навязать нежелательный разговор.

Застегнув запасной пояс с набором инструментов и ножей на талии, Лидон был готов проверить, как работает ночная смена на эсминце. Он захромал к двери, та зашипела, открываясь и пропуская внутрь каюты клин света. Пирас вздохнул и перевернулся, так и не проснувшись. Оставив любовника досыпать, Лидон бесшумно выскользнул из каюты.

Нобэк захромал по коридору к транспортной системе корабля. В коридоре отсека для экипажа в это время суток было совсем пустынно. И лишь когда добрался до центрального сектора эсминца, он увидел других членов экипажа. Персонал ночной смены, узнавая и приветствуя его, быстро кивали головой.

Маршрут Лидона пролегал мимо медицинского отсека. Зная, что это глупо, и всё же на что-то надеясь, нобэк притормозил и заглянул внутрь. На столе для осмотров никого не было. Лишь вокруг него стояли и беседовали несколько санитаров и техников. Дверь в кабинет главного врача, находящаяся рядом со входом в медицинский отсек, открыта, но в самом кабинете было темно.

Пройдя мимо медотсека Лидон похромал дальше, до ближайшей транспортной системы, способной доставить его в любое место на эсминце. Маленькая кабинка лифта оказалась такой же безликой, как и коридор.

— Мостик, — отдал команду Лидон, и дверь траспортировщика закрылась, почувствовалась незначительная вибрация под ногами. Менее чем через тридцать секунд двери снова открылись, и он оказался в командном центре эсминца.

На мостике во время ночных часов было тихо, и лишь дежурная команда работала с оперативной эффективностью. Полукруглое помещение, с расположенным в глубине подиумом для командного состава: капитана, первого помощника и командующего оружейной системой эсминца. Рядом с местом командующего вооружением расположился пункт безопасности с пятью нобэками, следящими за всем: от защитной системы эсминца до надзора за работой экипажа корабля.

Прямо перед ними располагался коммуникационный пункт с бортовыми и наружными мониторами, которыми управляли пятеро членов экипажа. Помимо них, здесь ещё находились отделы навигации и пилотирования, управляемые ещё тремя членами экипажа.

Вдоль мостика полукругом висели огромные видеомониторы, поставляющие на мостик всю информацию, необходимую для эффективного управления кораблем. На центральном мониторе постоянно прокручивалась вся информация о состоянии эсминца, его месторасположении и всё, что происходит за его пределами. Окинув быстрым взглядом данные, Лидон понял, что они держали курс на СР-108, маленькую луну с приемлемой атмосферой для такой жизненной формы как калкорианцы.

Когда нобэк, хромая, вышел из транспортера, дежурный офицер с удивлением посмотрел на него с капитанского мостика. Лидон разделил его удивление.

Драмок Транис, всего четыре месяца как заместитель Пираса, слишком молод для своего звания. Очень молод. На тридцать лет младше Лидона, он тем не менее вел себя на удивление по-взрослому уверенно. Даже сейчас, застигнутый врасплох внезапным появлением Лидона, Транис спокойно и пристально посмотрел на него, и лишь слегка расширенные зрачки выдавали его беспокойство.

Низкий голос офицера прозвучал спокойно, ничем не выдавая его чувств. — Командующий вооружением? Вы не дежурите в эту смену.

— Нет, первый помощник, не дежурю. И вы тоже. — Будучи старшим офицером безопасности всего эсминца, рангом Лидон был лишь на ступень ниже первого помощника. Как любовник Пираса, он мог избежать наказания за проявленное неуважение. Это не то, чем Лидон любил пользоваться. Спать с капитаном не означает особого отношения. Но с таким новичком как Транис, нобэк не мог удержаться и его не испытать.

Брови Траниса приподнялись над пронзительными сине-фиолетовыми глазами. Его узкие зрачки слегка расширились. Уголок рта изогнулся. Проклятие, если он не выглядел слегка удивленным намеком на вызов Лидона, а не оскорбленным или напуганным — реакция, которую нобэк ожидал от любого. Однако драмок Транис оказался другим. Насколько Лидон мог судить из того не многого, что увидел, молодой офицер, казалось, знал, когда нужно быть дружелюбным, а когда и цапнуть.

Транис вернулся к считыванию показаний, мелькающих на капитанском экране. И встал вполоборота к Лидону. Нобэк заметил, что молодой офицер всё время держал командующего вооружением в поле зрения. Это была почти нобэковская поза, говорящая, что Транис не угрожает, но всё равно следит за ситуацией.

— Я заменяю Ранема, — произнес драмок.

Лидон блуждал взглядом по драмоку, наслаждаясь видом его мускулистых плеч, широкой груди. Официальная форма калкорианцев позволяла мужчине точно представить, чего ожидать от потенциального любовника. И ожидания от первого офицера могли оказаться чрезвычайно приятными. Транис был более мускулистым, чем Пирас. И выше Лидона. По мнению нобэка, вид на мостик заметно улучшился, с тех пор как появился Транис.

Он остановился, затем скользнул взглядом ниже. — Лейтенант Ранем болен?

— Травмирован. Он умудрился оскорбить командира отряда истребителей, — намекнул Транис, открыто улыбаясь. — Пять сломанных костей и внутренние травмы. Его подлатают, и завтра он вернется на службу.

Капитан-лейтенант отошел в сторону, слегка поклонившись своему начальнику, когда Лидон фыркнул и похромал к панели управления вооружением — полукруглой плавающей платформе, идентичной той, на которой стоял Транис, и позволяющей Лидону управлять всей поступающей информацией буквально кончиками пальцев. Он взглянул на плавающие перед ним экраны. Лейтенант-нобэк, чуть моложе Траниса, передавал на них всю поступающую информацию по диагностике корабля, состоянию связи, безопасности, сканировал курс корабля — всё это Лидон проверил немедленно. Все выполняли свою работу на отлично, претензий к экипажу не было.

Один отчет сразу же привлек внимание, и Лидон немедленно его прочел. — Какой интересный отчет с пограничных оборонительных станций.

Транис кивнул: — Мне интересна причина аномальных всплесков энергии, исходящих с территории Джошадана. Эти всплески напоминают сигнатуры с кораблей, но наши оборонительные станции не могут засечь источник.

— Если это корабли, они не отвечают на попытки связаться с ними. — Лидон сузил глаза. Над идеей о защите границ между империей и территорией Джошадана многие насмехались, думали, что это скорее наказание для солдат нобэков за провинности, чем реальная служба. Джошаданцы, малочисленная мирная раса, не интересовались технологиями сверх того, что им необходимо. Калкор обеспечил мир и предоставил этой маленькой колонии защиту, которая обычно состояла из отражения редких рейдов трагумцев. Что, конечно, не так захватывающе, как служба на границе с территориальным пространством Би'ис. Патрулирование границ империи в этом секторе, что они сейчас и делали, считалось сродни отпуску.

Подчеркивая отношение к обстановке на границе Калкориана-Джошадана, лейтенант, отвечающий за оружейную систему эсминца, пробормотал: — Не могу себе представить, чтобы какая-то опасность исходила от Джошадана.

Лидон взглянул на него: — Нет ничего более опасного, чем не осознавать потенциальную опасность.

— Сэр?

Голос Траниса раздался слева от Лидона. — Книга Жизни, верно?

Лидон обратил внимание на первого офицера, едва сдерживая желание улыбнуться. Молодые редко уделяли большое внимание философии. — Седьмая глава, одиннадцатый стих, — подтвердил он.

Его лейтенант упорствовал: — Но какая опасность может нам угрожать из сектора Джошада?

Лидон с трудом сдержался, признаваясь себе, что окажись они наедине, врезал бы этому молокососу. Хорошая взбучка очистила бы туман из ленивого разума быстрее, чем что-либо другое. — Корабли различного происхождения могут быть трагумскими, поскольку они крадут всё и у всех. И мы почти ничего не знаем о том новом виде, что недавно объявился в галактике.

Транис с любопытством на него посмотрел: — Земляне? Я не слышал, что они враждебны. Конечно, они не нападают без причины, но по слухам, строго придерживаются своей религии. Помощник посла, с которым я общался, рассказывал, что их оскорбляет всё, что не соответствует их убеждениям.

Лидон кивнул: — Они не атаковали ни одного из членов союза Галактических планет. Но это не значит, что они не нападут в будущем.

Транис испытывающе на него уставился.

Лидон чуть улыбнулся. — Не стоит так беспокоиться, командор Транис. Нобэки, прошедшие через то, что довелось мне, параноики. Нам ещё предстоит встреча с землянами, так что естественно я ожидаю худшего.

Первый офицер фыркнул: — Естественно. Опираясь на ваш большой опыт, командующий, могу ли я спросить у вас разрешения сменить курс на ближайшую оборонную станцию? Чтобы проверить эти аномальные сигналы?

Мнение Лидона о драмоке поднялось на ступень выше. Молодые офицеры, шагающие вверх по карьерной лестнице, часто чувствовали, что прислушаться к мнению окружающих значит унизить свой авторитет. Было приятно узнать, что Транис оказался не таким.

Нобэк внимательно изучил данные разведки, прежде чем ответить: — Честно говоря, не вижу причин менять курс сейчас. Оборонительные станции на границе отлично вооружены, каждая оснащена бойцами. Без подтверждения атаки противником, думаю, лучше всего предоставить принятие этого решения капитану Пирасу.

Транис кивнул: — Спасибо за ваши рекомендации, командор. В любом случае, капитан будет на мостике через пару часов.

Лидон вернулся к просмотру сообщений, его согревало чувство удовлетворения. Пирас — мужчина с тяжелым характером для подчиненных, но Транис с ним сработается.

Спустя мгновение Лидон почувствовал, как кто-то приближается к нему с левой стороны. Приятный мужественный аромат коснулся его обоняния. Он поднял взгляд и увидел стоящего на краю платформы Траниса.

Первый офицер не подошел бы так близко, если бы не хотел приватного разговора. Лидон шагнул вперед, в результате чего их лица оказались в нескольких дюймах друг от друга. Достаточно близко, чтобы ощутить теплое дыхание Траниса. Член нобэка дернулся. Не удивительно. Драмок молод и привлекателен, Лидону с ним было легко общаться. С фантастически красивым телом.

Лидон понизил голос, интересно, что на уме у этого драмока. — Могу я чем-то помочь, офицер?

Как и Лидон, Транис тихо ответил: — Возможно. Через семь часов мы выйдем на орбиту СР-108.

— Я знаю об этом. С нетерпением жду несколько часов отдыха, глотнуть свежего воздуха. Надеюсь, после увольнительной нобэки не будут осыпать личными оскорблениями драмоков.

Яростная схватка лейтенанта Ранема с командиром отряда истребителей на являлось сюрпризом для Лидона. Потасовки вспыхивали всё чаще. В этом рейде Пирас реально испытывал границы выдержки нобэков, нуждающихся в регулярных увольнительных за пределами эсминца с его жесткими правилами. Капитану нравилось демонстрировать свою власть, держать в ежовых рукавицах всю команду. Тем не менее любовник Лидона прекрасно пресекал возникающие беспорядки, пытаясь жестко контролировать запертых в ограниченном пространстве очень долгое время почти сто пятьдесят нобэков и лишь треть от этого числа драмоков и имдико. Иногда Лидон думал, что Пирас слишком давит на бойцов команды.

Транис заговорил ещё тише, почти с придыханием: — Я пытался собрать несколько членов экипажа для игры в кербл. Хотите поучаствовать?

Лидон замер и уставился на него. С трудом сдерживаясь, чтобы кому-нибудь не врезать, например, одному шутнику драмоку. Из его горла раздалось рычание. — Кто вас подослал, первый офицер Транис?

И снова этот юнец откровенно веселился, посылая всплеск обжигающей ярости в голову Лидона. Но Транис явно не испугался его взгляда. — Меня никто не посылал. Я знаю, что у вас проблемы с ногами, но защитнику питчера не нужно бегать. Вам всего лишь нужно будет достаточно долго продержаться на ногах и помешать нападающим, чтобы питчер мог бросить мяч.

Лидон сжал кулаки. Вот сейчас он в ярости. — Я прекрасно знаю, как играть в эту игру.

— Знаю. Видел, как вы играли в команде тренировочного лагеря эскадры Лотны. Мои братья водили меня на все домашние игры.

Изумление сменило гнев. Лидон прикрыл глаза. — Твои братья обучались в Лотне?

Транис кивнул: — Несколько из них. Самый старший на три года младше вас, так что сомневаюсь, что вы когда-либо встречались с ним. Вы были просто невероятны. Я всегда удивлялся, почему вы не стали профессионалом.

Лидон расслабился. Это был не розыгрыш. Если у Траниса были братья нобэки, он знал, что даже покалеченные, они будут всеми способами доказывать свою силу. Транис не издевался над Лидоном, он предлагал ему шанс.

Гораздо более спокойный тоном Лидон сказал: — Я хотел бы больше приключений, чем сражений. — Он фыркнул, опустив взгляд на свою скобу. — В любом случае, я получил больше, чем ожидал. Сколько у вас братьев, командор?

От ухмылки Траниса его красивое лицо так осветилось, что члены Лидона снова вздрогнули. — Пятеро. Все старшие, и все нобэки.

Лидон не смог сдержать ответной улыбки. Пятеро братьев? Мать Траниса оказалась очень плодовитой. Шестеро детей считалось неслыханной удачей в те времена. Нескольким драгоценным матарам удалось произвести на свет лишь по одному ребенку. — Быть младшим братом у пяти нобэков, вероятно, у вас было незабываемое детство.

— Они научили меня играть в кербл. Мне нравится эта игра. Вся беда в том, что большинство нобэков не воспринимают всерьез драмока, особенно когда он пытается забрать мяч.

У Лидона имелось на сей счет свое мнение. Опять же, некоторые нобэки с удовольствием разделались бы с драмоком, осмелившегося сунуться на их территорию. Он усмехнулся ещё шире. — Возможно, я знаю нескольких, кто с удовольствием примет ваше приглашение. Какова ваша позиция?

— Херлер. Мне бы действительно не помешал опытный защитник.

— Нобэки противоположной команды подумают, что вас легко будет отправить на тележку, — фыркнул Лидон.

На тележке травмированные игроки увозились с поля. Было бы унизительно стать одним из них.

— Думаю, что смогу их удивить, — пожал плечами Транис.

Лидон осмотрел молодое сильное тело стоявшего перед ним драмока. Крепкий, жилистый, то, что нужно для херлера, которого будут снова и снова бросать на землю.

Нобэк подумал: «Меня ты, конечно же, удивишь. Жаль, что ты такой чертовски привлекательный, что хочу пригласить тебя сыграть в другие игры. Держу пари, ты окажешься зверем в постели».

В отличие от Пираса, который слишком легко сдавался.

— Так как, командор? — подстрекал Транис.

Лидон задумался. Быть херлером означало находиться в самой гуще событий, но Транис прав. Защитник лишь должен достаточно долго удерживать нападающих, чтобы Транис успел или забросить мяч, или его отбить. Много возможностей получить травму, помогая команде. Да и Пирас не поклонник кербла, и конечно же, ему не понравится, что Лидон будет участвовать в игре. Так или иначе, это облегчило принятие решения.

— Я буду вашим защитником с левого фланга, Транис. — Эта позиция обеспечит хоть какую-то защиту его травмированной ноге. Он добавил: — Посмотрю, кого ещё смогу собрать на игру.

Транис в этот момент показался еще более молодым. Чистый восторг отразился на его лице. Внезапно он стал выглядеть моложе своих тридцати шести лет. — Спасибо, командор. Я с нетерпением жду этого.

Первый офицер вернулся на капитанскую платформу. Лидон не смог не смотреть ему вслед, любуясь его мускулистыми бедрами и задницей.

Воображая то, что он смог бы сделать с таким прекрасным экземпляром. Особенно если этот драмок оказался достаточно жестким, чтобы сыграть в смертельно опасную игру кербл.

Усмехаясь про себя, Лидон вернулся к отчетам. Представляя себе восхитительного Траниса, который явно слишком молод, чтобы всерьез рассматривать кого-то вроде Лидона для сексуальных игрищ. Особенно, если Лидон был не только на много старше, но и искалечен.

Тут было о чем подумать.