Порочное создание

Глава 13

Счастливое утро.

Давно не просыпалась с улыбкой на губах, не смотря на то, что запястья саднили при контакте со сползающей повязкой. Должна испытывать дикий стыд, разглядывая глубокие порезы и вспоминая разозлённого Томаса, но ничего подобного не чувствовала. Потому что он постарался меня понять, открылся мне и не выгнал в ближайшее отделение психбольницы.

Перевела взгляд на мирно посапывающего мужчину, и улыбка растянулась до самых ушей. Локоны перепутанных тёмных волос на голове спадали на глаза, заставляя осторожно отодвинуть их в сторону и вновь залюбоваться густыми бровями, по-волчьи нависающими на закрытые глаза, прямым носом с едва уловимой горбинкой, полуоткрытыми губами, манящими своей беззащитностью, и выточенными скулами, покрытые отросшей щетиной. Помнила, как в первый раз увидела Томаса и в тот же вечер влюбилась в опьяняющий, нахальный взгляд, саркастическую ухмылку и повадки мудака. А сейчас, с улыбкой следила за его размеренным дыханием, за тем, как он едва уловимо морщился, а уголки губ чуть подрагивали.

Интересно, что ему снилось? Надеялась, его сон такой же спокойный и умиротворённый, каков был мой этой ночью, благодаря мужским рукам, крепко овившихся вокруг моей талии. Томас охранял мой сон, а я готова перенять эту эстафету, но подрагивающие в улыбке губы подсказывали, что и без моей помощи его сновидениям ничто не угрожало.

Осторожно, стараясь не разбудить, коснулась губами щетинистой щеки, и чуть было не заурчала от удовольствия соприкосновения, вовремя выбираясь из кровати. Быстро натянула на себя одолженную мужчиной футболку oversize, свои помятые джинсы boyfriend и на цыпочках вышла из спальни.

— Доброе утро!

Стоило мне оказаться в коридоре, как навстречу вышла Кристен, на ходу застёгивая пуховик.

— Доброе…

— Мне с самого утра не спалось, поэтому вы с Томасом постарайтесь разделаться со всей приготовленной едой.

С улыбкой активно закивала, носом втягивая аппетитный аромат заждавшегося завтрака, чем вызвала смех женщины:

— Пойду-ка я за рождественскими подарками. Надеюсь, останешься с нами на праздники?

Пожала плечами, не имея понятия, как реагировать на вопрос. Останусь ли здесь, в этой квартире, рядом с домашним Томасом? Это слишком идеально, чтобы казаться правдой.

Закрыв за Кристен дверь, направилась в ванную комнату и старалась не вспоминать вчерашний позор. Я искренне не хотела браться за лезвие и калечить руки в нескольких шагах от Томаса. Но в какой-то момент, не найдя в себе силы позвонить отцу и прояснить ситуацию с меценатством Миллера, заменила мобильный телефон лезвием и не рассчитала глубину пореза.

Поморщилась, вспоминая алый налёт на белоснежном мраморе, и ополоснула раковину водой, будто это могло уничтожить улики моего преступления. Скрутила локоны у висков в незамысловатый пучок и улыбнулась своему отражению в зеркале, впервые за долго время не испытывая ненависти к увиденному. Не отказалась бы от плотного консилера, любимого тинта и удлиняющей туши, но в целом мой образ спасали искрящиеся глаза. Счастья? Да, я чувствовала в груди приятное тепло, разливающееся по всему телу и заставляющее расправить плечи, прежде чем перешагнуть порог столовой и пустить слюни от вкусного завтрака.

На столе стояли корзинка пухлых круассан, порции омлета, вазочка со спелыми ягодами и кружки душистого горячего кофе. Кружка приятно согрела пальцы, а сладкая жидкость пощекотало горло, пока я лихорадочно соображала, как следует поступить. Завтракать в одиночестве — перспектива не заманчивая, в особенности, когда вспоминала, какое безумие творил со мной Томас за этим столом… Не долго думая, нашла в выдвижных ящиках бамбуковый поднос с предусмотрительными ножками и аккуратно переложила на него аппетитные составляющие завтрака.

Не с первой попытки удалось открыть дверь спальни, при этом стараясь быть максимально бесшумной, и в недоумении застыла на пороге. Кровать, на которой полчаса назад мирно спал мужчина, пустовала и напоминала о присутствии кого-то лишь собравшимися в беспорядке простынями.

Поставила поднос на прикроватную тумбочку и прислушалась. Из ванной комнаты доносились звуки воды, заставляя меня в неожиданно нахлынувшей неуверенности схватиться за дверную ручку. А если Томас на свежею голову проанализировал вчерашний день и намеривался послать меня к чёрту?

Тряхнула головой, прогоняя трусливые мысли, и вошла в ванную комнату, в которой от градуса горячей воды запотели зеркала и прозрачная кабина душа.

— Ник?

Видела, как замерли руки мужчины в волосах, когда он смывал с них пену, и как расслабленно выглядела его спина, но в то же время непередаваемо крепко и безопасно.

— Можно к тебе?

Готова поклясться, Томас усмехнулся. Поток воды утихомирился, и дверца кабинки приоткрылась настолько, чтобы я смогла проскользнуть внутрь. Однако не успела сделать шаг навстречу к желаемому, как Томас озорно выглянул и поцокал языком:

— Тут особый дресс-код, — подразнил меня своим хрипловатым акцентом, стоя ко мне в полоборота. Это жестоко. Жестоко давать любоваться частичкой крепкого, жилистого тела, когда хотелось всего и сразу. Облизнула от предвкушения пересохшие губы и стянула через голову футболку, оставаясь перед палящим взглядом в одних джинсах.

Ну же, Томас, не мучай!

Схватилась за молнию и вздрогнула от резкого звона в ушах, заглушившего поток воды. Встретила непонимающий взгляд мужчины и обернулась к выходу из комнаты, мысленно чертыхаясь.

— Наверное, Кристен вернулась.

Испытывая дикое разочарование от неудовлетворения тягучего желания внизу живота, быстро облачилась в футболку и выбежала из ванной комнаты. Неужели поиск подарков занял такой ничтожный промежуток времени?

Лихорадочно смахнула со лба испарину и натянула на лицо улыбку, прежде чем несколько раз повернуть ключ в скважине и распахнуть дверь. Правильно родители учат своих детей, что прежде необходимо смотреть в глазок и только потом открывать. Казалось бы, потрать секунду и не попади впросак, но я стремительно упала в огромную дыру привитого семьёй воспитания. Точнее, в его отсутствие.

Первая мысль при виде бородача, облачённого в спортивную толстовку и потёртые джинсы, — закрыть дверь и претвориться, что никого нет дома. Но вот не задача — это не мой дом.

— Привет, — промямлила и горько рассмеялась от своего писклявого голоса. Какого чёрта я съёжилась от взгляда мистера Миллера и какого чёрта он смотрит так долго, не моргая?

— Как глупо! — покачала головой и открыла дверь шире, пропуская мужчину внутрь квартиры, но не сделал ни шагу. Господи, почему он не пытался облегчить мне задачу?

— Что ты здесь делаешь?

Наконец-то заговорил мужчина таким холодным голосом, что моя кожа покрылась крупными мурашками, и я растерялась от подобного тона. Конечно, он имел полное право злиться, выражать недопонимание, но, чёрт возьми, почему меня это так напрягало? Почему из точки, которую поставила в наших «отношениях», отчётливо прорисовывались многоточия?

— Так вышло, — пожала плечами и с облегчением выдохнула, услышав позади себя быстрые шаги. Томас, появившийся из-за угла, на ходу надевал джемпер, и расправившись с одеждой, заметил неожиданного гостя. Эмоции на его лице стремительно сменялись одна за другой: удивление, непонимание, злость, — горючий состав заставил вновь напрячься всем телом. Не к добру этот взгляд.

— Какого чёрта ты тут забыл?

Не к добру с подобного наезда начинать разговор! Мысленно надавала мужчине тумаков и послушно спряталась за его спиной, когда он сомкнул пальцы на моём локте и подтолкнул назад. Была только «за» оказаться как можно дальше от, казалось бы, бесстрастного, холодного Чарльза. Уж если выбирать между «огнём» и «льдом», я предпочту быть мотыльком.

— Мы договаривались встретиться сегодня.

— Но мы не согласовывали время и место, — процедил сквозь зубы Томас, и я, чувствуя исходившее напряжение, коснулась ладонью его спины.

«Мне тоже не нравится происходящее», — мысленно обратилась к мужчине, снова и снова ощущая озноб от непоколебимого Миллера:

— Твой телефон недоступен, — напомнил нам о выключенном мобильнике и неожиданно перевёл свои стеклянные карие глаза на меня. Томас тут же загородил собой, чем вызвал смешок брата:

— Знал, что ты остановишься у Кристен, вот и приехал, — сделал шаг в намерении переступить порог квартиры, но Томас резко упёрся ладонью в дверной проём, преграждая путь. Очередной смешок из уст Чарльза и внезапное обращение ко мне:

— И всё же, Никки, что ты делаешь наедине с моим братом?

— Ты пришёл разговаривать со мной! — прорычал Томас и полуобернулся в мою сторону. — Ник, иди в комнату.

— Нет, пусть останется…

— Может, я сама буду решать? — не выдержала и скрестила руки на груди, защищаясь от двух пар рассерженных глаз. Братья добились своего — я рассердилась не меньше их, по крайней мере, ещё одно упоминание обо мне в третьем лице, и за себя отказывалась отвечать.

— Думаю, отец успел сообщить о моей предложенной помощи? — полюбопытствовал Чарльз и, поймав недоумение в глазах брата, любезно пояснил. — Я оценил проект Стаффорда и вложился в него.

На глубине любимого взгляда промелькнула обида, когда Томас поймал мой утвердительный кивок. Блядь!

— Зачем ты это сделал?

— Тебе нехуй заняться?

Поморщилась от нашего одновременного недопонимания, но от слов Томаса покоробило сильнее. Конечно, мой отец не заслуживал такой привилегии, однако он «Отец».

Чарльз на удивление мягко улыбнулся брату и даже похлопал его по плечу:

— Воспользовался твоим советом и навёл справки о Томе Стаффорде. Больше всего меня заинтересовала история его внезапного банкротства. Знаешь, ты был прав, помогать надо не только падшим женщинам, но и обманутым бизнесменам.

Из меня вырвалось непонимающее «э-э-э», когда попыталась уловить смысл сказанного. К чему он клонил? И почему сейчас, обратив на меня своё коробящее спокойствие, подивился:

— Никки, ты, прежде чем лечь в постель с мужчиной, не пыталась узнать, чем он зарабатывает на жизнь?

Томас резко толкнул брат в грудь, заставляя меня вскрикнуть от неожиданного поворота событий, но тот, благодаря своим внушительным габаритам, устоял на ногах.

— Томас — рейдер! — выпалил бородач и в ответ оттолкнул мужчину, который уже не сопротивлялся — испепелял взглядом и в унисон процедил сквозь зубы:

— Проваливай, Чарльз!

Однако проваливать он не планировал, продолжая медленно снимать с моих глаз розовые очки:

— Твой отец взял кредит, когда появилась возможность выйти на американский рынок. Тут-то Томас его подловил…

— Заткнись!

— О чём он говорит, Томас? — опешила я, заставляя мужчину в раздражении взлохматить влажные волосы. Незамысловатый пазл никак не хотел складываться в голове. А может, отдельным деталям не стоило соединяться в жестокую правду.

— Уёбок, — прошипел мужчина и оглянулся на меня, чтобы добить не только жёстким взглядом, но и режущими словами. — Я скупил задолженности твоего отца и предъявил их к единовременной оплате.

— Затем увеличил долг за счёт штрафа просрочки, — добил Чарльз. — И так, Никки, отец оказался со всеми потрохами во власти твоего трахальщика.

Непременно бы подивилась несвойственному для мистера Миллера лексикону, но в тот момент было не до насмешек. Весь мир, заключённый на дне опьяняющих глаз, сузился до микроскопических объёмов и «пшик». Нет его, этого мира.

Глаза до боли закололи, напоминая о необходимости изредка моргать, и я смахнула с ресниц одинокую слезу. Завороженно уставилась на Мудака не в силах поверить, что именно он стал причиной одновременно моего счастья и моих бед.

— Так это ты виноват! — прохрипела и откашлялась от поступившего кома. — Ты виноват в бедах моей семьи!

Брови Томаса стремительно устремились вверх, а из груди вырвался неверующий смешок. Надо думать, лишая мою семью последнего цента, он смеялся громче.

— Что за хуйню ты несёшь? — повысил голос и сделал шаг ближе, заставляя меня в ужасе отпрянуть. — Поговорим об этом позже, а ты-ы-ы, — повернулся к притихшему, явно довольному собой Чарльзу, и указал на дверь. — Катись к чёрту к своим шлюхам или найди ещё одного жалкого банкрота и пусти по кругу своей благотворительности! Про меня — забудь!

«Жалкий банкрот» болью отозвалось в моём разбившемся сердце, осколки которого я глазами пересчитывала у ног. Подавила в себе всхлип, до крови прикусывая нижнюю губу. Только бы не заплакать, только бы…

— Презираешь шлюх, а сам связал с одной из них, — ударил под дых Чарльз, от которого в последнюю очередь ожидала услышать подобные оскорбления. — Или ты меня кормил байками о «Шлюхе Стаффорд», а сам ухаживал за моей спиной? Только ты и тут оказался прав: Никки никто не нужен.

Не выдержала — закрыла лицо ладонями и отвернулась от препирающихся братьев.

— Чарльз, ты успел наскучить своей дерьмовой правдой. Видно, долго готовился, наверное, даже ежедневную панихиду о матери пришлось отложить?

Зажмурила глаза, мысленно призывая Томаса остановиться. В чём он действительно был хорошо, так это в нахождении самых уязвимых мест соперника, куда и наносил сокрушительный удар.

— Знаешь, в чём ты ещё прав, Томас? — настолько зло прошипел Чарльз, что я в ужасе развернулась к разъярённым мужчинам. — Мать тебя действительно не любила, как и не любил тобой почитаемый папаша. Он уклонялся от уплаты алиментов до последнего, пока суд не пригрозил арестом! Думаешь, он с распростёртыми объятьями позволил тебе переехать к нему? Коне-е-е-чно, нет!

— Чарльз… — еле слышно пробормотала, предчувствуя неладное, но слова потонули в твёрдом голосе мужчины:

— Твой папаша узнал о своей болезни, понимал, что нужен хоть какой наследник, а на любимого ребёнка здоровья не хватало, вот и позволил тебе жить под своим крылом. Всего-то позволил, Томас! Если бы не болезнь — хрен бы ты ему сдался!

Не успела уловить тот момент, когда кулак Мудака с характерным свистом встретился с челюстью Миллера, заставляя последнего сделать несколько шагов назад по лестничной площадке.

Испуганно вскрикнула, наблюдая, как одного удара Томасу было мало — он набросился на увесистого брата с оглушительными ударами. Сердце предательски дрогнуло, стоило Чарльзу прийти в себя от неожиданной взбучки и сжать кулаки в ответном порыве.

— Прекратите! — закричала, когда Миллер всей своей массой навалился на Томаса и принудил согнуться пополам. — Хватит!

Томас локтем нанёс удар в солнечное сплетение и разогнулся, в отместку получая кулаком по лицу. Стоило увидеть кровь на его губах, как здравый смысл отправился к чёрту — подбежала к сцепившимся братьям и толкнула бородача в спину:

— Уходи! — кричала, чувствуя под ладонями напряжённые мышцы. — Катись к чёрт!

Чарльз резко развернулся в мою сторону и одарил таким удивлённым взглядом, будто увидел привидение. В тот момент я его ненавидела и полностью сконцентрировалась на Мудаке, который ладонью размазал кровь в уголке губ и навёл указательный палец на брата. Запоминая, прицеливаясь.

— Я тебе не верю! — прохрипел он и стремительно скрылся в пролёте лестницы, оставляя меня в полной растерянности, обиде и злости.

Понимала, насколько глупо поступала, захлопывая дверь квартиры, но иначе не могла.

— Зачем? — искренне недоумевала, обегая прислонившегося к стене бородача. — Зачем ты так?

Сбегая вниз по лестнице, признавала своё поражение и очередную победу Мудака. Он заставил отца плясать под дудку, наслаждался безграничной властью над ним, а теперь вдоволь мог насладиться властью надо мной.

Я перепрыгивала через ступеньки, думая о необходимости обеззаразить его открытую рану, и о том, что на улице слишком холодно, а он только вышел из горячего душа. Думала о том, как сильно должна ненавидеть и как не хотела поддаваться этому провокационному чувству.

Выбежала на парковку, лихорадочно вспоминая, в каком секторе мужчина оставил свой автомобиль. Mercedes-Maybach призывно замигал фарами, когда Томас открыл его и поспешно забрался в салон, заставляя меня сломя голову поспешить к припаркованному автомобилю.

Ворвалась в салон и громко хлопнула дверью, прежде чем развернуться к мужчине и уставиться на его профиль. Он зол. Он, чёрт возьми, в напряжении сжимал пальцы на руле и резко сорвал транспорт с парковочного места. Свист шин на мгновение оглушил или же это моё сердцебиение грохотало на уровне висков?

Несмотря на включённую печку, меня настолько сильно знобило, что схватила с задних кресел припрятанную мужскую косуху и скрыла под ней своё озябшее тело. Чуть с головой не укрылась в коже, морщась от запаха бергамота и цитрусов, которым была пропитана не только косуха, но и весь салон. Господи, кожа пропиталась ароматом, будто навечно заклеймив меня на забаву мира.

— Томас… — тихо обратилась к мужчине и умолкла, когда его скулы угрожающе заходили в сдерживающихся ругательствах.

«Лучше молчать», — смекнула и уставилась перед собой, нервно теребя пальцами рукава косухи. Без понятия, куда направлялся Майер, но запредельная скорость на спидометре заставляла то и дело бросать на мужчину предостерегающие взгляды. Однако эти взгляды характерно игнорировались, только пальцы сжимались до белизны на костяшках.

— Я ни о чём не жалею, — неожиданно прервал своё молчание Томас, отчего я испуганно вжалась в спинку кресла. Мы вновь вернулись к этому полуофициальному, отстранённому, такому чужому тону.

— Будь у меня возможность снова окрутить вокруг пальца твоего отца, я бы не задумываясь, сделал это.

Отвернулась к окну и сжала пальцы в кулаки, ощущая дикую боль во всём теле. Одними жестокими словами Мудак раскрошил мои кости и раздавил внутренние органы. Ничего не оставил.

— В таком случае, я бы никогда не впустила тебя в свою жизнь, — пусть мой ответный удар был «ничто», навряд ли, причинил хоть каплю той боли, от которой изнывала я, но мне полегчало.

Томас в ожесточении шибанул по музыкальной установке, заставляя громкие биты заполнить салон автомобиля. Поморщилась от зашкаливающей громкости и прикрыла глаза, чувствуя, как слёзы медленно проделывали путь по щекам. Не хотела плакать, но внезапный потоп был мне не подвластен.

Мудак вновь ударил по приборам, отчего испугалась за их сохранность, и громко заговорил, заглушая отголоски бешеной скорости:

— Жалею об одном, Ник, что я не знал тебя и не мог забрать из грёбанной семейки, прежде чем отправить её в долговую яму.

Уткнулась лицо в локоть, делая медленный вдох-выдох, лишь бы не задохнуться от ускоренной пляски сердца. До помутнения в глазах не хватало кислорода, вбирала в лёгкие по чуть-чуть и щедро обливала косуху солёными слезами. Чёрт подери, Томас, зачем ты так говоришь?

— Я бы, не задумываясь, ушла с тобой.

— Но история не знает сослагательных наклонений, — жёстко отрезал мужчина и внезапно надавил на тормоз, отчего я чуть было не встретилась головой с бардачком. Непонимающе перевела взгляд на Томаса, чтобы увидеть, как он облокотился о дверцу автомобиля и ладонью прикрыл глаза. Отгородился от меня в одно мгновение, полностью погрузившись в свои мысли. Они причиняли боль, терзали изнутри, в точности, как мои внутренние демоны не давали покоя.

Протянула руку к мужчине, но не решилась коснуться, медленно опуская подрагивающие пальцы на не менее дрожащие колени.

— Чарльз обманул, — прохрипел он и отнял ладонь от лица, позволяя увидеть покрасневший карий взгляд. — Я для отца не проект на будущее. Он любил меня.

Впервые видела подавленного Томаса, его печальные влажные глаза, стойко не пропустившие ни слезы, и впервые слышала его надломленный голос, привыкшая к нахальным нотам. Поджала губы, за мужчину глотая слёзы, и не могла вымолвить ни слова. Не хотелось поддакивать, тем самым откровенно лгав, но и переубеждать отчаявшегося Томаса не смела.

Майер поймал мой растерянный взгляд и грустно рассмеялся. Смех эхом прошёлся по телу, вызывая рой мурашек и желание отмотать время назад и ни за что не открывать дверь Чарльзу. Однако подобной способностью не обладала, а машины времени не существовало, что делало окружающий мир слишком жестоким и несправедливым.

Неожиданно Томас быстро покинул салон, громким хлопком двери сотрясая автомобиль, и направился в сторону лесополосы. Непонимающе смотрела в спину удаляющегося мужчины и подняла глаза на небо, на котором отчётливо проступали тёмно-синие краски, напоминая болезненные синяки на белой коже. Погода — дерьмо, в точности, как наши жизни.

Выбралась из автомобиля и поёжилась от дуновения холодного ветра, вызванного проносящимся мимо грузовиком. Поистине проклятое место, в котором даже снег до конца не таял, напротив, впитал дорожную пыль и стойко не сдавал морозных позиций.

Двинулась следом за мужчиной, наблюдая, как он ожесточённо ломал попадающиеся на пути ветки деревьев и, кажется, сыпал проклятьями на весь мир. На свой мир, который оказался не больше, чем иллюзией.

Верно следовала за ним шаг за шагом, испепеляя напряжённую спину, и нервно оглядывалась на оставленный позади автомобиль.

Шаг.

Я должна ненавидеть Томаса, ведь именно он посулил банкротство нашей семьи! Именно из-за него мать ушла от отца!

Шаг.

Из-за него мы не смогли вовремя помочь Шейну! Из-за него мой брат предстанет перед судом и, не сомневалась, будет осуждён по всей строгости закона!

Шаг.

Из-за него я вписала себя в реестр шлюх, терпела наплевательское отношение заядлой экскортницы и жила в статусе «Никто»!

Ещё один шаг и резко остановилась, когда идущий впереди Мудак прислонился спиной к облупленному дереву и перевёл напряжённый, остекленевший взгляд на меня.

Сделала глубокий вдох и прислушалась к тихому шелесту завядших листьев. Страшный звук, как страшно само место, в котором оказалась, доверившись вспышке гнева, обиды и категоричного отрицания мужчины. Но, чёрт подери, даже если над нашими головами закружатся жуткие вороны, воссоздавая сцену из фильма ужасов, и тёмно-серые облака обрушатся на нас ледяным дождём, — не пожалею.

Наверное, я ужасная дочь и сестра, но звания лучшей эгоистки всех времён никто у меня не отнимет. Ведь только эгоистка, отбросив мысли о страданиях родных, могла с ужасом думать о том, что не будь Томас мудаком, она никогда бы не узнала о его существовании. Никогда бы не знала о той дрожи, которую способен вызывать один брошенный взгляд, и никогда бы не призналась сама себе, что готова сойти с ума без внимания заядлого наглеца.

Шумно выдохнула и медленно двинулась в сторону угрюмого мужчины, на ходу избавляясь от кожаной косухи, оставляя её в гуще опавших листьев.

— Тома-а-с…

Из головы напрочь вылетели все слова, даже алфавит затерялся в круговороте моих мыслей, сконцентрированных вокруг одного имени. Не помнила, что собиралась сказать после, а, может, это было отчаяние, стремящееся вернуть ту искру, то безумие на глубине карего взгляда. Что бы то ни было, у меня получилось.

Мы столкнулись лбами, болезненно цокнули зубами, впиваясь ими в губы друг друга и наслаждаясь полученной порцией боли.

Он такой же сумасшедший, как и я. Мы до чёртовых рожек на голове, до падших крыльев похожи в своей прочности, испытывали кайф от клацанья зубов, истерзанных губ и болезненных захватов на теле.

Томас развернул меня спиной к дереву и прижал к нему, заставляя почувствовать шершавую кору. Застонала скорее от удовольствия, нежели от боли, когда подхватил под ягодицы и позволил обвить ногами выточенный торс, резко впечатывая спиной к выпирающим «штыкам» дерева.

С жадностью вбирала в себя дыхание Мудака и активно соревновалась с ним в гонке языков, не желая уступать во влажной схватке. Почувствовала, как длинные пальцы до синяков сжали ягодицы, и в отместку схватила в кулак его волосы на затылке, оттягивая голову назад, чтобы покрыть влажной дорожкой щетинистые скулы, вниз по шее…

Длинные пальцы свободной руки накрыли мою грудь поверх футболки и умело скрутили торчащий сосок, заставляя в громком стоне запрокинуть голову и макушкой упереться в ствол дерева.

— Schreien für mich, — прошипел Томас, не сводя помутневшего, искрящегося взгляда с моего лица. — Hör nicht auf!

Без понятия, что бормотал мужчина, меня доводил до безумия его акцент, а смысл не имел значения. Пусть называет излюбленным «Шлюха», лишь бы не лишал возможности слышать хрипловатые ноты на немецкий манер. Ладонь стремительно двинулась от груди вниз по телу, опаляя кожу живота, и нагло пробралась в джинсы, накрывая промокшие насквозь трусики. Да, настолько сильно я предвкушала удовольствие, доставить которое под силу ухмыляющемуся Мудаку:

— Meine Hure! — улыбнулся мне в губы и сжал ладонью влажную плоть, что даже сквозь кружевную ткань белья сработало крышесносно. С громким криком попыталась свести ноги, но заприметив натянутую ширинку брюк, приглашающе потёрлась о ней промежностью. Губами поймала глухое рычание и в помощь Томасу, очутилась на своих двоих, лихорадочно избавляясь от мешающих джинс. Секунды было достаточно, чтобы вновь очутиться в крепких руках и почувствовать резкое проникновение. Слишком глубокое проникновение, от которого искры из глаз и пронзительный крик, приглушающийся укусом на плече Мудака. Сколько бы мы не занимались сексом, я, навряд ли, смогу окончательно привыкнуть к размеру его члена. Каждый секс — новые ощущения: нежное и размеренное, грубое и страстное, болезненное и до мушек в глазах сумасшедшее. Пожалуй, именно последнее больше всего походило под наше безумие, когда сцепила руки на затылке Мудака и неразборчиво молила не останавливаться. Податливо растягивалась для мужчины, принимала во всю длину и стремилась навстречу быстрым толчкам.

— Да-а-а! Да-а! Да-а-а!

Активно насаживалась на твёрдый член, рукой проникая между нашими потными телами, чтобы пальцами ощутить рваное проникновение до самой глубины и простимулировать набухший клитор. Томас задрал мою футболку, открывая доступ на наши сраставшиеся тела, и протяжно застонал, не отрывая глаз от моих лихорадочных манипуляций.

— Хочу твои пальцы-ы-ы, — простонала и закрыла глаза, когда умелые ласки Мудака переняли эстафету, большим пальцем теребя изнывающий клитор. Чёрт подери!

Шершавые пальцы, хриплое рычание, быстрые толчки, сменяющие движение «вперёд-назад» на тягучее вращение вокруг влажного члена, — всё это доводило до эйфории, до иголок в кончиках пальцев, до громких криков и резких спазмов внизу живота.

— Ты такая узкая, Ник! — прохрипел Томас, подхватывая меня под ягодицы и прижимая к своей груди по максимум близко. — Такая горячая внутри!

Протяжно застонала от услышанной пошлости и активно задвигала ягодицами, чувствуя внутри характерные потуги и скорую разрядку идеально подходившего мне члена.

— А когда ты кончаешь, Ни-и-к. М-м-м… кончай для меня, Ник!

Дрожь прошла по всему телу, прежде чем волна лихорадки окатила с головой и заставила содрогаться в мужских руках. Запрокинула голову назад, наплевав на шершавую кору дерева, и протяжно закричала от рвущихся наружу эмоций. Ощущала быстрое сокращение мышц, разрядку мужчины, который не покидал моё тело, сопровождая лихорадку медленными движениями, и прислонилась влажным лбом ко лбу Томаса. Думала, секс — самая интимная вещь, которая может произойти между людьми, но нет. То, как мы смотрели друг другу в глаза, заглядывая в самую глубину, добираясь до самой сути друг друга, — это и был интим. Оказывается, тёмно-каряя радужка имела едва уловимый желтоватый ободок, а ближе к зрачку постепенно меняла окрас в тёмно-зелёный. Любимый взгляд ещё прекраснее, чем можно было представить. И, кажется, я снова влюбилась в него.

— Томас… — прошептала, большим пальцем стирая с его ресниц намёк на влажность. Неугомонное сердце болью отозвалось, но я не поддалась слабости. Нет! Больше никакой слабости!

Крепко обняла за шею и уткнулась лицом в ключицу, чувствуя и его лихорадочное сердцебиение. Томас осторожно опустил на землю и отцепил мои запутавшиеся волосы от коры дерева, давая возможность перевести дух. Я всегда действовала быстрее, чем взвешивала все «за» и «против», а после жалела о своей несдержанности и необдуманности.

Сейчас же была только рада иметь такую «сверхспособность».

— Я люблю тебя, — прошептала и замерла, наблюдая, как мужчина застёгивал ремень на брюках. Он услышал: быстрые движения сменили темп, а глаза не отрывались от занятного дела. Наконец, расправившись с одеждой, поднял с земли мои джинсы и подошёл вплотную:

— Не ты ли говорила, что презираешь жалость?

— При чём тут жалость?

— Именно, Никки, ни к чему.

Слова Томаса не на шутку разозлили, заставляя в возмущении взмахнуть руками:

— Думаешь, мне жаль, что твой отец оказался кретином? Жалко тебя — нелюбимого сына? Да я с рождения знаю, что нахуй никому не сдалась, и никто меня не любит. И ничего, Томас, живу как-то. И ты переживёшь, — выхватила из его рук джинсы и в ожесточении натянула на озябшие ноги. Ну, вот умел же разозлить!

— Что? — не выдержала внимательного взгляда Мудака и выжидающе выгнула бровь.

— А ты, оказывается, жестокая.

Вот чёрт! Мысленно попыталась воспроизвести собственные слова, отыскивая очередной свой ляп, как взглядом наткнулась на искреннюю улыбку мудака.

— Ты заслужил, — отчеканила и, обойдя мужчину, двинулась в сторону брошенного автомобиля. Очень надеялась, что полюбившийся мне Mercedes не забраковали какие-нибудь бродяги, и я вернусь в отель в целости и сохранности.

— Зачем ты вообще пошёл в этот лес? — запричитала, почувствовав, как мужчина накинул на мои плечи косуху. Поравнялся со мной и будничным тоном разоткровенничался:

— Захотелось тебя трахнуть, а в машине окна не тонированы.

Мудак! Бросила на Томаса предостерегающий взгляд, хотя ни капли не испытывала былой злости. Было как-то… счастливо. Крайне неподходящее сравнение, но именно рядом с Майером на горизонте восходило солнце и грело своими лучами, пусть даже в действительности моросил дождь.

— Тебе повезло, что мои руки болят, иначе бы залепила пощёчину!

Громко рассмеялся над моей репликой и неожиданно обвил руками талию, приподнимая над возвышавшейся корягой, отделяющей лесополосу от припаркованного автомобиля. Не отпустил после преодоления преграды, напротив, усилил захват:

— Надо будет поговорить о твоей семье и твоей якобы любви.

Отрывисто кивнула и вырвалась из мужских «объятий»:

— Как-нибудь, Томас, поговорим.

С большим трудом отыскал свободное парковочное место на Пятой авеню и в недоумении оглядел окрестность. Обычно Свен чётко формулировал свои планы и не был способен удивлять, как удивил этим днём, попросив подъехать на многолюдную улицу.

Вышел из автомобиля, и чуть было не столкнулся с пробегающими мимо подростками, громко выкрикивающими слова на неизвестном китайском языке. Туристов слишком много: они замедляли движение транспорта, создавали неиссякаемый поток на пешеходе и способствовали головной боли.

— Свен, где ты? — произнёс в динамик мобильного телефона, с нескрываемой неохотой отходя от комфортабельного автомобиля и погружаясь в пучину Нью-Йорской жизни.

— Подходи к ювелирному магазину, он на углу улицы, не просмотришь!

И правда, здание главного магазина «Tiffany and Co» сразу же привлекло внимание своей каменной постройкой, знаменитой статуей в виде человека, удерживающего на плечах циферблат часов, и двумя американскими флагами по обе стороны главного входа, вальяжно развивающиеся от дуновения ветра.

Друг стоял у входа и, заприметив меня, счастливо распахнул объятия.

— Решил порадовать меня на Рождество? — кокетливо подмигнул. — Я принимаю только бриллианты!

— Учту на будущее, но сейчас мне требует твоя помощь, — Свен отвёл нас в сторону от входа, пропуская молодых девушек внутрь магазина. — Хочу на Рождество подарить Эмили полный набор: кольцо, браслет, ожерелье.

В непонимании приподнял брови:

— Отличная идея, а я тут при чём?

— Забыл, как выручил с обручальным кольцом? У тебя глаз — алмаз, Томас!

— Я бы сказал бриллиант! — неожиданно услышал голос позади себя и устало закатил глаза, когда крепкая рука обхватила плечи и не скупилась на щедрые хлопки по спине. — Майер, чертяга, что за дела? Какой день игноришь!

Обернулся на широко улыбающегося Эйтона и в отместку за хорошо приложившуюся тяжёлую ладонь, взлохматил его песочные волосы:

— Мать твою, что за гадость? — в притворном ужасе отряхнул руку и рассмеялся на пару со Свеном. — Это что, воск?

— Гель, мудила. Что смешного?

— Ничего, красавица, ты как всегда на высоте!

Эйтон с прищуром оглядел посмеивающихся нас и демонстративно поправил «идеальную» причёску:

— Вы-то себя видели? Тебя, Свен, скоро за гривой не разглядишь. Твоей жене так нравится спать с Чубаккой? А ты, Томас, решил посоревноваться с братом, кто быстрее из вас отрастит бороду Дамблдора?

В знак полной капитуляции поднял руки вверх:

— Уел, Эйт, — весело признал под согласные кивки Свена, и решил наконец-таки прояснить ситуацию. — Свен, ты решил собрать группу поддержки?

— Не злись на старика, я сам вызвался с вами!

Эйтон, не дожидаясь нас, забежал в ювелирный магазин и тут же завлёк внимание миловидной девушки — консультанта. Внутренняя обстановка представляла собой хорошо освещённое просторное помещение, заполненное длинными витринными столами, стеклянными стойками и приветливыми консультантами. Я был редким гостем в подобных ювелирных домах, но любил разглядывать драгоценные камни в обрамлении изысканного металла. Своеобразный парадокс, благодаря которому не оставил друзей разгребаться с подарком на пару с консультантом, а серьёзно относя к просьбе Свена.

Видел, как он терялся в изобилии ювелирных изделий, и подозвал покрасневшую от чрезмерного внимания Эйта девушку.

— Могу вам чем-нибудь помочь? — спросила она и выдала заученную рекламу. — Позвольте познакомить с нашей новой коллекцией «Tiffany True». В коллекции представлены современные помолвочные кольца…

— Да я уже, — улыбнулся Свен и продемонстрировал скованный кольцом безымянный палец. Дальнейшие разъяснения «мне нужно» и уверенные заверения «сейчас подберём» не слушал, в удивлении наблюдая за золотоволосым другом, сосредоточенно рассматривающего одну из витрин.

— О-о-о, Томас, ты подошёл, — рассмеялся Эйт и указательным пальцем постучал по витрине, указывая на золотое кольцо с крупным бриллиантом. — Как думаешь, им я смогу откупиться от чопорной девушки с кучей заморочек?

— Что за девушка?

Эйтон неожиданно бросил на меня обиженный взгляд. Вот это новости!

— Если бы не игнорил целыми днями, то сейчас не стоял бы с тупым выражением лица.

— Будешь продолжать выёбываться или расскажешь?

Наблюдал, как Эйт характерно посмотрел на консультанта, отзывая восвояси от нашей компании, и одарил задумчивым взглядом, будто не решаясь на откровение. Чёрт бы побрал эту златовласку и свойственные ей капризы, но раз «она» решила потратиться на очередную однодневку, значит, ситуация требовала, как минимум, коллективного мозгового штурма.

— Да рассказывать нечего, — пожал плечами друг. — Познакомился с симпатичной девушкой в ночном клубе, напоил коктейлями, в общем, всё по стандартной схеме. Так она в номере устроила истерику: «Я не такая! С первым встречным ни-ни!», да я бы её лично в монастырь отвёз, Томас, но ты не видел какая она красотка.

Не сдержался от саркастической усмешки, каждый раз прорывающейся от рассказов ночных забав Эйта. «Познакомился я, значит, в ночном клубе…», — именно так начинались многочисленные истории друга, а после я, вдоволь подивившись умениям отхваченной им шлюхи, делился своими ночными марафонами. Это как ритуал, после нашего плодовитого похода по частным вечеринкам и закрытым ВИП-ложам, и прекрасно знал — если Эйтон настойчиво атакует телефонными звонками, значит, он настойчиво нуждается в компании.

Хреновый из меня друг — не отвечал на звонки и разгребал дерьмо сначала Никки, потом собственное, подкинутое братом.

— И что в итоге? — поторопил Эйтона, оглядываясь на растерявшегося «старика».

— Я потратил на неё неделю! Неделю, Томас! А она мне заявляет: «Секс до свадьбы — табу». Прикинь?

Рассмеялся и мысленно поаплодировал стерве. Наверное, она и правда красива, раз морозила друга столько дней и не отморозила весь его интерес.

— Присматриваешь обручальное колечко? — съехидничал, за что был награждён ядовитым взглядом:

— Я поклялся в вечной любви и пообещал наделать кучу детишек.

В нескрываемом удивлении уставился на друга:

— Ну, ты же её не трахнул?

— Разумеется, трахнул! — фыркнул Эйтон и, не найдя с моей стороны поддержки, напрягся. — Что ты смотришь, как на кретина?

— Да потому что ты — кретин, Эйт! — обрадовал друга и в раздражении взъерошил волосы, которые, в отличие от волос собеседника, не пропитались липкой гадостью. — У девушки своя жизненная позиция, мать её, принципы. А ты обманул доверие, лишил девственности и сейчас пытаешься откупиться кольцом от Тиффани.

Искренне был в шоке от кретина Эйта. Он, конечно, никогда не скрывал зуда в яйцах, но с девственницами и чопорными дамами не связывался, предпочитая раскрепощённых завсегдатаев клубов. Видимо, в этот раз уровень тестостерона был настолько велик, что ветыснил серое вещество мозга.

— Неужели не мог послать к чёрту моралистку? Вокруг мало красивых женщин?

Эйтон вызывающе закатил глаза:

— Я просил совета, Майер, а не чтение нотаций!

Согласно закивал и похлопал златовласку по плечу:

— Совет: начинай думать головой, а не членом. Как тебе?

— Кто бы говорил, моралист ты херов! Забыл, как побежал в туалет за черноволосой шлюхой? Твой стояк со спутников было видать!

— Следи за языком! — тут же подбодрился, неосознанно делая к ухмыляющемуся другу шаг. Какого чёрта он приплёл Никки? Какого чёрта он называл её шлюхой, когда даже я перестал обращаться к ней в подобном ключе?

— А что такое? — не понял друг и с нескрываемым любопытством подался корпусом вперёд. — Ты же её трахнул и отправил с наличкой вон из номера, разве нет?

— Не припомню, чтобы такое говорил!

Глаза Эйтона расширились до объёмов теннисного мячика:

— Мне казалось, это само собой разумеющееся… Ты, что, до сих пор ебёшь её?

Резко ринулся вперёд и схватил кретина за грудки, заставляя его в удивлении рассмеяться. Гадкий осадок от услышанных слов, пренебрежительно брошенных в сторону черноволосой, вызвал непреодолимое желание расквасить нос златоволоске, лишь бы заткнуть словесный фонтан грязи.

— Вы с ума сошли! — прошипел тут же подлетевший к нам Свен и дал знак охране, что всё происходящее под контролем. Я, чёрт подери, очень в этом сомневался!

— Нашли место, идиоты!

Эйтон оправил воротник тёмно-синей футболки поло и одарил меня внимательным взглядом, будто не зная, как реагировать на столь резкий поворот событий. Так и представлял этот активный процесс в его черепной коробке: дать сдачи или же пойти на попятную? Какие бы мысли не навещали его голову, я не подумал объясняться за своё поведение — подошёл к витрине и оценивающе рассмотрел предложенные насторожившейся девушкой украшения.

— Вам не нравится? — поймав мой ни капли восторженный взгляд, сгладила фиаско своей работы фирменной улыбкой.

— Свен, ты видел свою жену? — полюбопытствовал у друга, отстраняя от себя поднос, на котором покоились кольца из крупных камней. — Она руку с этими булыжниками не поднимет!

Оглядел представленные на витрине варианты украшений и глазами зацепился за выточенную фигуру женской руки, запястье которой обрамлялось яркими вспышками бриллиантов. Дерзкое украшение притягивало взгляд, в точности, как…

— Покажите кольцо поближе, — прервал свои размышления и пальцем ткнул в нежно оформленное украшение, то и дело, возвращаясь глазами к резким вспышкам в свете искусственного освещения.

— Я тоже рассматривал этот вариант! — обрадовался Свен, когда консультант представила нашему вниманию градуированное кольцо из розового золота 18 карат с бриллиантами круглой огранки по половине окружности. Очень нежно и очень изысканно, однако Свен сомневался.

— Отличный вариант! — поддержала девушка, явно довольная перспективой продать украшение за четыре тысячи долларов.

— У Эмили точечная фигура и очень тонкие пальцы. Это кольцо подчеркнёт её хрупкость, — попытался убедить сомневающегося друга. — Ей понравится, вот увидишь!

Неожиданно Эйтон, явно оправившись от потрясения, нанесённого моей внезапной взбучкой, толкнул друга локтем в бок и громко зашептал:

— Старик, я бы насторожился. Томас нехило, так, рассмотрел твою жену!

Бросил на златовласку предостерегающий взгляд, давая понять, что не забыл о нашем разговоре, и услышал весёлый смех Свена, подстраивающийся под его уверенное: «Оформляйте!»

Пока друга полностью забраковали документацией о совершённой покупке, я уделил всё своё внимание понравившемуся браслету. Элегантный и провокационный одновременно, этот браслет — истинное воплощение духа женщин Нью-Йорка. Смелые крупные литые звенья украшены ослепительными бриллиантами, при этом не отяжеляли вырисованный в сознании образ. Напротив, подчёркивали лёгкость и дерзость черноволосой стервы.

— Розовое золото 18 карат, — услышал голос консультанта и машинально кивнул, представляя браслет на запястье Никки. Изумительно. На этой чертовке всё изумительно, хоть нацепи на её руки проволоку, а на пальцы алюминиевый язычок от банки из-под «pepsi», — сексуально и обольстительно.

— Общий вес бриллиантов — 1,7 карата, — продолжала перечислять характеристики украшения, и поднял на старающуюся женщину взгляд:

— Я беру.

Осчастливил консультанта и развернулся в сторону завершающего свою покупку Свена, чтобы наткнуться глазами на ошарашенное выражение лица златовласки.

— Восемнадцать тысяч долларов, — просветил меня, и я махнул рукой на ценник, давая знак женщине идти оформлять покупку. — Это для неё, да?

Тяжело вздохнул и отвёл взгляд от надоевшего своим любопытством друга:

— Если не хочешь ссоры, то давай закроем тему.

Эйтон неожиданно поднял «белый флаг» и улыбнулся:

— Извини, Томас, я часто несу херню, ты знаешь.

Уж кому, как ни мне знать всю придурковатость златовласки. Похлопал друга по плечу и улыбнулся в ответ, однако он сжал рукой мой затылок и заглянул в глаза:

— Почему не сказал, что продолжаешь видеться с ней? У нас же никогда не было секретов!

— Какие секреты? Просто не посчитал нужным.

Эйтон неверующе сощурился:

— Ты раньше никогда не тратился на шлюх и не кидался с кулаками из-за них.

Вспышка. Резкая вспышка кольнула в сердце, но на этот раз сдержался и оставил кулаки при себе. Только я имел права называть Никки шлюхой.

Чёрт возьми, она моя шлюха.

— Она не шлюха, Эйт! Её зовут Никки. Запомни на будущее.

Губы друга дрогнули, а глаза в ужасе расширились, но я прекрасно был осведомлён об его актёрских способностях. Такая реакция разозлила.

— Ты чего, Майер? Влюбился?

— Томас влюбился? — подошёл к нам счастливый Свен с голубым пакетиком, оформленным белой лентой, и в удивлении приподнял брови. — В Никки, да?

— Вы сбрендили? — в конец разозлился и стряхнул со своего плеча руку златовласки. — Хуйню не несите!

— Правда, Эйтон, это не наше дело, — попытался сгладить ситуацию Свен, но всё-таки не сдержался. — Неужели Никки?

Громко чертыхнулся и, послав ошарашенных друзей нахуй, направился к кассе. Что значит влюбился? Кретины! Один повяз в семейном болоте, второй заплутал в веренице шлюх, так теперь меня решили оклеветать. Кретины!

Отбросил в сторону идиотский пакет и спрятал шкатулку во внутреннем кармане чёрного пиджака, стремительно покидая магазин. Кретины поджидали у ювелирного, что-то активно обсуждали, но при виде меня тут же умолкли, не оставляя сомнений, о ком шли столь динамичные дебаты.

— Слушай, Томас, я тут в клуб собирался нагрянуть. Не хочешь за компанию?

Перевёл на улыбающегося Эйтона раздражённый взгляд:

— Пошёл к чёрту!

Эйтон кивнул:

— Понятно. Свен, что на счёт тебя?

— У нас с Эмили на вечер свои планы.

Златовласка устало закатила глаза и громко застонала:

— Господи, я же не потяну в нашем трио играть роль единственного холостяка!

Выпад в мою сторону был слишком очевиден, но я не посчитал нужным доставлять удовольствие друзьям. Развернулся по направлению оставленного автомобиля и порадовался, что к вечеру народу на пятой авеню значительно поубавилось. По крайней мере, туристы не мелькали перед глазами, а закостенелые жители не раздражали.

Почувствовал вибрацию в кармане джинс и достал телефон, чтобы на его экране прочитать полученное сообщение:

«Уже соскучилась😉», — прочитал и открыл прикреплённое фото, в ту же секунду сжимая губы в тонкую линию. Черноволосая сфотографировала себя через зеркало, расслаблено облокотившись о дверной косяк ванной комнаты. На ней ничего, кроме моей белой футболки, которая в свете заходящего солнца просвечивала розовые вздёрнутые соски и пикантные образы ниже линии пупка. Намного ниже, отчего я почувствовал непреодолимое желание на полной скорости добраться до квартиры и порвать футболку в клочья.

Слишком сильное желание. Ненормальное желание, заставившее остановиться на полпути. Что, блядь, со мной творится?

— Эйт! — окрикнул друга, пока он не успел скрыться из поля моего зрения. — Как насчёт «Аквариума»?

Друг счастливо заулюлюкал:

— В восемь жду на нашем месте!

Кивнул и опустил взгляд на погасший экран мобильного телефона. Мне нахуй не сдался ночной клуб «Аквариум», но ещё больше мне не сдалось непреодолимое желание рвануть как можно быстрее к Никки.

И дело не в призывающей фотографии, и даже не в припекающей грудь шкатулке. У меня, в точности, как у семейного Свена, были с Никки планы на вечер.

У меня. Планы. На вечер. С Никки.

Когда подобный пиздец ворвался в мою жизнь и обосновался в ней?

Убрал телефон обратно в карман и медленно зашагал к автомобилю.

Спешить некуда. А ей ничего не ответил.

Я ему надоела. Наскучила. Стала безразлична. Чёрт возьми, я стала слишком навязчивой и это его отпугнуло.

Отбросила телефон на противоположную сторону кровати, наплевав, когда он перелетел предполагаемое место назначение и встретился с полом. Так и надо технике, которая не выполняет своих главных функций как средства связи. Нет желанной связи — очередной игнор от мистера Майера на моё «Соскучилась», на откровенную фотографию, уже не казавшейся сексуальной, и на моё «Ты скоро?» получила ожидаемый игнор.

Я ему наскучила!

Перевела взгляд на настенные часы и зависла, наблюдая, как минутная стрелка только что показывала без десяти восемь, а стоило моргнуть — пять минут девятого. Глухо застонала и спрятала лицо в коленях, подавляя в себе желание позвонить Мудаку.

«Нельзя быть навязчивой! — твердила себе, покосившись на телефон. — Нельзя!»

Ну, вот где носило Томаса? Мы же договорились поужинать в центре Манхеттена, обсудить насущные проблемы, в особенности мой утренний звонок отцу. Без сил откинулась спиной на кровать, вспоминая ободряющую улыбку мужчины, нежные поглаживания большого пальца по моим покрытым цепками костяшкам, и уверенный взгляд, не оставляющий сомнений — телефонному разговору быть.

— Никки? Как я рад тебя слышать! — воскликнул тогда отец, заставляя меня поморщиться и с мольбой посмотреть на Томаса: «Можно сбросить вызов?»

Категорическое «нет» было мне ответом, после которого была вынуждена выслушать отцовскую похвалу и желание встретиться на Рождество. То есть завтра. То есть омрачить светлый праздник.

Томас покачал головой, и я тут же сообщила отцу, что на Рождество свои планы и теснее прижалась к груди мужчины.

— Ты разве не в Лондоне? — удивился отец. — Насколько мне известно, Чарльз на праздники решил обосноваться в…

— Без меня отправился в Лондон, — перебила и не с первой попытки заставила себя высказаться. — Я не вернусь в Лондон, пап.

— Конечно-конечно, знаю, Чарльз живёт…

— И с Чарльзом я не общаюсь! — вновь перебила, не желая слушать что-либо о бородаче. — Мы никогда не были вместе и никогда не будем!

Тишина на другом конце телефона напрягла, но объятие крепких рук помогли пережить последующий за гнетущим молчанием поток брани:

— Что, значит, никогда не будем вместе? Никки, ты в своём уме? Да ты Бога должна благодарить, что такой мужчина, как Чарльз, обратил внимание на такую безмозглую курицу!

Сбросила вызов и упёрлась взглядом в стену, переживая в груди нервозное щекотание гнева. Вот и поговорили!

— Пошёл он нахуй, — прошептал мне в затылок Томас, заставляя оторваться от испепеления ни в чём неповинной стены, и покоситься на мужчину:

— А ты можешь кое-что сделать для меня?

Улыбнулась, вспоминая озорной взгляд Мудака, и зажмурила глаза.

— Можешь уничтожить новый проект отца?

Брови мужчины в удивлении приподнялись:

— Ты действительно хочешь этого?

Опустила взгляд на наши переплетённые пальцы и покачала головой:

— Нет…

Ещё утром всё было хорошо: Томас улыбался, одаривал страстными поцелуями, не жалел нежных взглядов, — но всё это кануло в лета, заставляя поднять с пола телефон и набрать знакомый номер.

Чёрт подери, я не разговаривала с Эмили с тех пор, как она увидела наш с Томасом поцелуй. Радовалась возможности оттянуть «серьёзный» разговор на время праздников, чтобы набраться сил и стойко перетерпеть поражённые возгласы впечатлительной натуры девушки.

— С наступающим Рождеством! — неожиданный громкий голос заставил отнять телефон от уха и в удивлении уставиться на него. Никак не могла ожидать столь бурной реакции на свой звонок.

— Как рада, что ты позвонила, Никки!

— Да-да, я тоже очень рада слышать тебя, — напустила в голос притворной радости и поморщилась от слишком весёлого настроя Эмили. Мне было не до веселья — обида, чёртова ревность изъедали внутренности и причиняли дикую боль:

— Извини, если отвлекаю…

— Нисколько! Я сама хотела позвонить и пригласить тебя на завтрашний праздник. Мы со Свеном устраиваем рождественскую вечеринку и будем рады видеть тебя и… ну, тебя с Томасом.

Пальцы непроизвольно сжались в кулак. Главное дышать, глубоко дышать и хвататься за остатки спокойствия.

— Спасибо за приглашение! — искренне поблагодарила и решилась перейти к волнующему вопросу. — Эмили, ты не в курсе сегодняшней встречи Томаса и Свена? Их посиделки что-то запозднились…

— А Свен уже давно дома.

Прикрыла глаза и до боли закусила нижнюю губу. Чёрт!

— Да? Ну, значит, и Томас скоро подъедет. Спасибо и пока…

— Никки, подожди!

Мысленно выругалась, но разговор не прервала, пытаясь уловить смысл в быстром щебетании девушки:

— Около часа назад Свену звонил Эйтон и приглашал присоединиться к нему в клубе. Насколько поняла, он не один, а в компании Томаса.

Перед глазами тут же предстал образ кобелиной натуры Эйтона, с иголочки одетого в костюм от Армани и вылизанной причёской. Сукин сын!

— Что за клуб?

— «Аквариум». Они любят проводить там время, — внезапно громкий голос девушки понизился до шёпота. — Ник, когда я начала встречаться со Свеном, так сразу же всеми способами ограничила его походы в этот притон. Советую и тебе переговорить с Томасом.

— Спасибо за информацию! До завтра!

Быстро свернула разговор и открыла диалоговое окно с Майером. Он, чёрт бы побрал, читал мои сообщения, но старательно не отвечал. Почему? Руки слишком заняты тисканьем шлюхи? Бросила телефон в сумку и рванула к выходу, по дороге набрасывая пальто на кружевной тёмно-синий топ, своей цветовой гаммой сочетающийся с юбкой завышенной талии.

Вызвала такси и местом назначения назвала клуб «Аквариум», понятия не имея, где это находилось и что из себя представляло. Однако на сто процентов была уверена — клуб ещё то адово место, которое кишит дорогими шлюхами и ходячими банковскими ячейками.

Откинулась на спинку кресла, будучи в такси, и решилась обмозговать свой необдуманный порыв. Зачем направлялась в злосчастный клуб? Неужели я настолько мазохист, что захотелось увидеть Томаса в компании полуобнажённых девиц?

Единственное, чего хотелось — прийти в клуб и застать отдыхающего Мудака в компании Эйтона. Ни одной живой души вокруг них, в особенности, не одной особи женского пола. Пусть будет так, и я закрою глаза на не отвеченные сообщения!

Водитель остановил автомобиль напротив кирпичного здания с неприметной дверью и заверил меня, что это тот самый «Аквариум» — один из лучших ночных клубов не только в Нью-Йорке, но и во всём мире. Очень сомневалась, особенно, когда не застала огромной очереди, да хоть какого-то намёка на завсегдатаев заведения.

Может, водила обманул и с лихвой поимел с меня сотню долларов?

Уставилась на кирпичную стену, на которой баллончиком размашистыми буквами было выведено название ночного заведения. Это шутка? Готова была расхохотаться и снести грёбанную дверь к чёрту, но на своё счастье она с лёгкостью открылась для меня.

Из здания вышел молодой человек и что-то громко говорил в динамик телефона. Заглянула в дверной проём и испуганно вскрикнула, когда передо мной предстал грозных размеров мужчина — вышибала, с кровожадной усмешкой захлопывая дверь.

Урод!

— Согласен! Могли и посимпатичнее вышибалу найти!

Я умудрилась ляпнуть мысли вслух? Обернулась на посмеивающегося молодого человека и одарила не самым приветливым взглядом, на его слишком откровенный осмотр моего тела.

— Не пускает? Оно и понятно, красавица. Это закрытый клуб, только для своих.

Усмехнулась, скрещивая руки на груди:

— А ты, значит, свой?

Мужчина согласно закивал и задумчиво прищурил свои по-азиатски посаженные глаза:

— Могу провести внутрь, если хочешь.

Моя ухмылка с каждой секундой увеличивалась в размерах, что не скрылось от взгляда незнакомца:

— Вот удача! Ты, типа, добряк?

Незнакомец пожал плечами и открыл дверь, галантным жестом пропуская меня вперёд:

— Ты идёшь или нет?

Покосилась на вышибалу и не найдя признаков его недоброжелательства, быстро проскочила в тесный, тёмный коридор. Коридор стремительно вёл в самое сердце клубной жизни — к танцполу, вокруг которого подсвеченные бревенчатые стены переходили в комфортабельные диваны. Народу немного для заведения, носящего статус ночного клуба, но вспоминая слова мужчины о приватности вечеринки, с любопытством обвела присутствующих взглядом.

Около двухсот человек были поглощены музыкой, отдаваясь ей на танцполе, или же предпочитая наслаждаться уединением на втором уровне здания. Именно за лестницу, ведущую на второй уровень, зацепилась взглядом, из собственного опыта зная — этажи выше предназначались для приватной обстановки и лобызаний на мягких диванчиках.

— Не хочешь отблагодарить меня?

Не успела сделать и шагу к заветной лестнице, как мужские руки обвили мою талию и тяжёлыми ладонями сдавили рёбра. Вот и проявилась мудачья натура незнакомца.

— Хочу-у-у, — сладко протянула, изгибаясь в неприятных объятиях, и повернулась к нему лицом. Прожекторы, преимущественно синих и красных цветов, осветили лицо незнакомца в страшных красках, заставляя внутренне содрогнуться. Однако это не остановило меня: смачно чмокнула свою ладонь и залепила ею звонкую пощёчину по гладковыбритым щекам.

Вырвалась из хватки неприятного типа и, не дожидаясь пока он разотрёт горящее лицо, побежала вверх по ступенькам. Наверху, в мезонине, меньше всего людей, каждый из которых не был мне знаком, поэтому поднялась ещё выше, где располагался отдельный бар, полностью обделанный мозаикой. В этой части клуба гостей вечеринки было значительно больше, преимущественно расположившись за эркерными кожаными диванами, в центре которых стояло большое железное ведро с различными сортами выпивки.

Медленно двинулась вдоль диванов, руками придерживаясь за поручни балкона, позволяющего наблюдать за безумием на танцполе. Но мне было не до танцев, я даже не вслушивалась в знакомые мотивы грохочущей музыки, сосредоточившись на поисках знакомого лица.

Как назло попадались в поле зрения тюнингованные красотки и вызывали желание убивать. Медленно, мучительно и каждую девицу на высочайшей шпильке, в коротких платьях и с заискивающим взглядом. Они ловили на себе заинтересованные взгляды прожигателей жизни, у которых за пазухой торчала «зелень», и старательно набивали цену напускной задумчивостью о великом.

Поймала на себе несколько скользких взглядов и мысленно чертыхнулась. Уж слишком я походила на одну из здешних «хищниц», но высматривала не кошелька богаче, а конкретного Мудака. В груди зародилась надежда, что его здесь нет и не было. Может, он уже дома, злится из-за моего отсутствия?

Бросила взгляд на ещё один лестничный пролёт вверх и замешкалась, не решаясь продолжать свои поиски. Достала из сумки телефон и проверила ноль пропущенных вызовов и ноль полученных сообщений, несмотря на то, что Томас был «в сети». На верхних этажах клубные биты отдавались по стенам с меньшей интенсивностью, позволяя гостям расслабленно переговариваться и не перекрикивать друг друга.

Нажала кнопку вызова и поднесла динамик к уху, дожидаясь соединения, но неожиданно взглядом поймала знакомый силуэт. Быстро сбросила вызов и медленно двинулась по направлению к дивану, с каждым шагом узнавая песочные волосы, по-модному оформленные гелем, и задорный смех в ключицу девицы с ярко-красной помадой на губах.

Эйтон.

Ещё на дне рождения запомнила белоснежную улыбку и хитрые серые глазища, с которыми он приветствовал гостей. «С ним лучше держать ухо востро», — что-то подобное говорила про него Лина, заставляя невзлюбить за притворные улыбочки и слишком наглый взгляд. И как Томас мог дружить с плейбоем, который умудрился страстно поцеловать спутницу и проследить взглядом за проходившей мимо девушкой?

Было страшно думать, что Майер где-то поблизости подобным образом обжимался со шлюхой. Господи, я же совершу двойное убийство и проведу остаток жизни, перестукиваясь с братом через стенку!

Эйтон узнал меня сразу же, стоило подойти ближе к оккупированному им столику. Серые глаза в ужасе расширились, даже смазанный алой помадой рот приоткрылся. Да, плейбой, я умела производить неизгладимое впечатление.

— Ничего не перепутала, куколка? — тут же взъелась его спутница, видя во мне достойного соперника в борьбе за сердце мужчины. Боже упаси, тратить своё время на золотоволосого кобеля. Чёрт подери, я тратила драгоценный минуты жизни на поиски Мудака.

Одарила девушку испепеляющим взглядом и перевела его на удивлённого мужчину:

— Привет, Эйтон. Не подскажешь, где мне найти Томаса?

Мужчина непонимающе свёл брови:

— Томаса? А где Томас? — издевательски завертелся на месте, заглядывая под стол, и спросил у своей спутницы. — Малыш, ты не видела Томаса?

Поднялась на ступеньку, отделяющую диван от произвольно образовавшегося прохода между столиками, и чуть было не нависла над посмеивающимся плейбоем:

— Ты, что, клоун на вольных хлебах?

Серые глаза неприятно сощурились:

— Спокойнее, девочка, я всего лишь пошутил.

— А мне не до смеха. Где Томас?

Эйтон выпустил из объятий спутницу и поднялся с дивана, чтобы с улыбкой кретина предстать во всей своей глянцевой красоте:

— Томаса здесь нет, — произвольно взмахнул руками, будто его дружок растворился в воздухе. — Был недавно, но уехал.

Напряглась, с подозрением оглядывая мужчину. Даже если он поклянётся на крови, я навряд ли поверю ему на сто процентов.

— Куда?

— Домой, наверное. Что за допрос? Он у тебя, что, под каблуком?

Не обратила внимания на язвительный комментарий Эйтона, пытаясь распознать ложь в его словах. Неужели не лгал, и мы с Томасом разомкнулись?

— Ладно-о-о, — протянула и сделала шаг назад, поднимая руки в знак отступления. — Хорошего вечера!

Собиралась вызвать такси и на крыльях облегчения поспешить в квартиру Майера, но глаза упали на стол, на котором помимо всевозможной выпивки и сигар, лежал знакомый мобильный телефон. Телефон Мудака.

— Домой уехал, говоришь? — прошипела и схватила со стола телефон. — Ты, блядь, за дуру меня держишь?

Эйтон похлопал глазами и неожиданно расхохотался, вальяжно падая на мягкий диван:

— Мне кажется, после встречи с тобой я начну молиться.

Сжала пальцы на корпусе мобильника, чувствуя разъедающую сердце злость. Ощущала, как глаза метали искры и, судя по кривой улыбке Эйтона, он тоже заметил моё нешуточное состояние.

— Я не нанимался следить за Томасом!

Красногубая девица, с нескрываемой потехой наблюдавшая за нашим разговором, внезапно подала свой писклявый голосок, указательным пальчиком указывая наверх:

— Темноволосый красавчик ублажает мою подружку язычком в приват-комнате, — поймав мой потухший взгляд, пожала плечами. — Не благодари, куколка.

— Ну, кто тянул тебя за чёртов язык?

Шлюха чмокнула насупившегося Эйтона в щёку:

— А я думала, тебе нравится мой язычок…

Не слушала дальнейший флирт парочки, отдаляясь от них по направлению к лестнице. Я не верила суке. Она, чёрт подери, назло сказала неправду, наслаждаясь моим нервозным состоянием.

Пока поднималась вверх по лестнице, считала собственные шаги и старательно заглушала намёки на прорывающуюся боль. Рано. Я не верила суке. Я, чёрт подери, не поверю, не убедившись собственными глазами.

Столкнулась с незнакомцем на последнем этаже, на котором громкая музыка с танцпола отдавалась глухим эхом. Территория этажа слишком маленькая, всего лишь восемь плотно закрытых дверей. Возможно, за одной из них творилась вакханалия с участием Томаса.

Посмотрела на его телефон в своих руках и попыталась разблокировать экран, однако ничего не вышло. Сканер пальца верно защитил информацию от посторонних глаз, не позволяя увидеть хоть частичку скрытого от меня мира Мудака.

Медленно двинулась по коридору, прислушиваясь к звукам, доносившихся из-за закрытых дверей. Чёрт бы побрал, ответную тишину, которая явно не соответствовала реальности. От безысходности топнула ногой и внезапно услышала громкий смех, доносившийся из комнаты.

Сердце ускорило темп, когда подошла к источникам смеха и прислушалась, различая женские стоны вперемешку с глухими шлепками влажных тел.

Сука солгала. Томас не мог трахать шлюху в приват-комнате, не после того, как я искренне поделилась своими чувствами. Раскрылась для Мудака и позволила надежде о взаимных чувствах обосноваться в груди.

Прикрыла глаза, прислоняясь лбом к холодной дверной поверхности, и подавила в себе разочарование. Всё Томас мог. Мог трахать сук. Мог послать меня нахуй. Он мне, чёрт дери, ничем не обязан, как бы не хотелось верить в обратное.

— Не останавливайся-я-я-я! Да-да-да! Вот так хорошо! Ещё-ё-ё!

Поморщилась и сдержалась, чтобы со всей накопленной злостью не шибануть кулаком о дверь.

— Тома-а-а-с! Ещё-ё-ё!

В ужасе отшатнулась от двери и почувствовала, как сердце стремительно ухнуло вниз. Вдребезги разбившееся сердце на мгновение оглушило. Точно в замедленной съёмке наблюдала за движениями дрожащих пальцев, вцепившихся в дверную ручку.

Ещё минуту назад была уверена, что увидеть воочию грязную шлюху под Мудаком ничего не стоило. Однако сейчас, внутренняя слабость не позволяла повернуть ручку и прибить к чёрту трахальщиков.

Отступила от двери и вытерла ладонями влажные щёки, проклиная свою беспомощность. Сделала шаг назад, потом ещё один и ещё, затем вовсе перешла на бег, чуть было ногами не запутавшись на ступеньках крутого пролёта.

Я заблудилась.

Стояла в пучине диких танцев, весёлого смеха, страстных поцелуев и не могла сориентироваться. Диджей, точно потешаясь надо мной, оглушил полюбившейся музыкой «I Know You Care», впервые услышанной в автомобиле Мудака. Интересно, в своей машине тоже трахал шлюх? Ну, конечно, иначе, зачем столь просторный салон со всеми удобствами, так и кричащими «время для секса».

Закатила глаза вверх, стараясь подавить неугомонный поток слёз. Казалось, всё выплакано, но стоило представить, как чужие пальцы зарывались в жгучие волосы Томаса, ласкали его рельефное тело; а крикливая шлюха извивалась под ним, так потоп с новый силой обрушился по моим щекам.

Проморгала слёзы, не обращая внимания на толчки танцующих парочек, и перестала дышать, взглядом замирая на мезонине второго уровня.

Мудак стоял, согнувшись над перилами, предварительно опершись о них локтями, и вертел в пальцах стакан алкоголя.

Как? Как он так быстро расправился со шлюхой, спустился на второй этаж и запасся крепким напитком? Он умел телепортироваться?

Растерянно завертелась на месте, боясь вновь поднять взгляд на балкон. Вдруг померещилось?

Не померещилось. Томас всё так же стоял, делая долгий глоток напитка, и повернул голову в сторону. С кем-то разговаривал, но для меня не имело значение, кто этот незнакомец. Важно, что Томас не в злополучной приват-комнате.

Сердце вновь было способно биться, давая возможность почувствовать себя живой, а не поломанным человеком, незнающим, кому предложить свою любовь.

Неожиданно заметила две тоненькие руки, обхватывающие торс Мудака, и ощутила, насколько сильно ногти впились в ладонь. Мудак, кажется, был не в духе, оборачиваясь в сторону обладательницы двух палок, чтобы заполучить глубокий поцелуй.

Блядь!

Томас отвернулся от настойчивых губ, но мне было плевать. Пусть хоть скинет суку со второго этажа, не желая обмениваться с ней слюной, я глазом не моргну.

Резко сорвалась с места и направилась сквозь гущу танцующих.

Только преодолев путь через тёмный коридор, старожилой которого являлся знакомый вышибала, и оказавшись на улице, смогла вдохнуть кислород полной грудью.

Без понятия, сколько времени провела в клубе, но на улице заметно потемнело, что свидетельствовало о глубокой ночи. Неуютно поёжилась от разглядывания безлюдного переулка и вызвала такси, мысленно подсчитывая убытки сегодняшнего путешествия. Чёртов клуб находился в самом центре роскошной Нью-Йорской жизни, а эта жизнь требовала соответствующих расходов, пусть даже на такси.

Только на заднем сиденье автомобиля обратила внимание на телефон мудака, корпус которого крепко сжимала пальцами. На секунду промелькнула мысль, что стоило вернуть средство связи, но тут же отказалась от сожаления. Зачем ему телефон, раз не использует по назначению? Однако мудак кому-то понадобился — настойчиво звонили неизвестные номера, вибрацией сотрясая мои побелевшие от напряжения пальцы.

Прекрасно понимала абсурдность своего поведения, ненавидела внутреннюю истеричку и свою навязчивость, проявляющуюся в те редкие моменты, когда начинала думать о человеке, как о «своём человеке». Мысленно застонала, рассматривая проносившиеся за окном красоты ночного города, и пожалела о своей необдуманной поездке в «Аквариум».

Переступив порог квартиры, осторожно сложила пальто на тумбочку и встретила вышедшую из комнаты Кристен. Старалась действовать как можно тише, но в итоге разбудила сонную женщину.

— Извините, — прошептала, будто могла нарушить сон кого-то ещё. Кристен отмахнулась от моих извинений и внимательно всмотрелась в лицо, подмечая красные глаза и большущие синяки под ними. По крайней мере, слёз не было. Могла собой гордиться!

— А где Томас?

Пожала плечами и, прежде чем скрыться в спальне, ответила:

— Думаю, он не скоро вернётся. Не ждите, ложитесь спать.

Отгородив себя от внешнего мира, полностью погружаясь в тишину просторной спальни, прошла в ванную комнату и умыла лицо тёплой водой. Достала из косметички средство для снятия макияжа и, точно ластиком, лишила глаза кошачьих стрелок, кукольных ресниц, а губы тёмно-нюдового оттенка.

Однозначно я какая-то неправильная, раз со спокойствием удава выполняла вечернюю рутины, осознавая, что в это самое время чей-то язык «орудует» во рту Томаса.

В спальне отыскала своё платье, джинсы и футболку, которая вовсе и не была моей. Оставила вещь на кровати, а собственную одежду не с первой попытки запихнула в пакет. Чувствовала себя, как на вокзале, с набитым пакетом, сумкой и уставшим видом, дожидаясь прибытия поезда.

Я солгала Кристен. Майер вернулся быстро, однако никто не рискнул встретить его в дверях. Слышала его глухие шаги по направлению к спальне и присела на край кровати, наблюдая за открывающейся дверью.

— Почему сидишь в темноте? — первое, что спросил Томас и ударил ладонью о выключатель, отчего комнату заполнил яркий свет. Потребовалось время, чтобы привыкнуть к резкой смене освещения, упорно разглядывая стену перед собой.

— Почему молчишь?

Кривая усмешка исказила мои губы:

— Слишком много «почему», Томас.

Краем глаза видела, как он раздражённо закатал рукава рубашки и прошёл в ванную комнату. Уверена, от его внимания не ускользнула опустевшая полка, которую ранее заполняли мои косметические средства. Услышала громкий звон свалившихся на пол флакончиков и некстати улыбнулась.

— Что за хуйня происходит? — точно торнадо очутился в комнате и ногой смёл мой собранный пакет. От неожиданности подпрыгнула на кровати, чтобы в ту же секунду опомниться и подхватить выпавшие вещи.

— Ты охренел? — разозлилась, рассматривая напрасность своих трудов. — Своими вещами разбрасывай!

Моей ошибкой было посмотреть на Томаса и встретить ярость на глубине карего взгляда. Ведь пообещала себе не видеть любимого лица в ничтожных попытках сохранить каплю самообладания. Не вышло.

Томас в нескрываемом раздражении взлохматил волосы, отходя от меня на несколько шагов назад, будто догадываясь о моём состоянии, подобно подброшенной гранате, и не сдержался в выражениях:

— Какого чёрта ты делала в «Аквариуме»?

Глупо было надеяться, что плейбой удержит язык за зубами.

— Соскучилась по тебе.

Томас недовольно сжал губы в тонкую нить:

— С тобой возможно разговаривать серьёзно? Я думал, имею дело с взрослым человеком, а не с глупым, обиженным ребёнком.

Физически ощущала, как огненный шар в области грудной клетки увеличивался в диаметре, давая кожей чувствовать невыносимое жжение:

— А ты, блядь, не догадываешься? Ты, как последний мудила, игнорировал меня целый день! Ни звонка, ни сообщения за целый день!

— Если не отвечал, значит, были на то причины.

— У тебя были причины? — в шоке переспросила и подлетела к мужчине, пальцем ткнув в его грудь. — Назови хоть одну!

Грубо схватил моё запястье и отстранил от себя, резкостью движений давая почувствовать боль. Подавила глухой стон от болезненных импульсов и вырвала руку из хватки.

— Не хотел.

Невидимый вредитель схватил несколько иголок и поочерёдно колол в мои глаза, заставляя изо всех сил терпеть неприятные ощущения. Томас же не думал щадить:

— Я не собираюсь оправдываться за то, что захотел провести время с друзьями.

— И со шлюхами…

Мужчина непонимающе нахмурился:

— О чём ты?

— Да брось, Томас, я видела твоих друзей и их ансамбль шлюх. И видела, как тебя засосала одна из них.

Неожиданно Мудак закатил глаза и одарил своим поражённым взглядом:

— Так, ты устроила весь этот концерт, увидев меня с бывшей, которая, кстати, была сразу же послана нахуй? Из-за неё выносишь мне мозг?

«Бывшая» болью отозвалось в теле, заставляя содрогнуться. Оказывается, это была не однодневка, а та самая «бывшая», с которой Мудак имел продолжительную интимную связь. С каждой секундой становилось тяжелее морально, но я стойко вытерпела колючий взгляд:

— Дело не только в твоей бывшей, в ночном клубе и в твоём игноре. Совокупность того дерьма, которым ты меня кормишь, показало истинное отношение. Тебе наплевать на мои чувства, даже после моего признания, ты повёл себя по-мудацки, — на мгновение прикрыла глаза, стараясь унять в голосе дрожь. — Ты не поддержал. Не был рядом. Для меня же суть отношений в том, чтобы быть рядом и поддерживать. Вот и всё, Томас.

Открыла глаза, чтобы увидеть раздражённого мужчину, который медленно прошёл к кровати и опустился на неё. Он колебался, бросая на меня задумчивые взгляды, заставляя обхватить плечи ладонями и переживать лёгкую лихорадку. Наконец, заговорил:

— Я просто испугался, Ник. После твоего ненужного «люблю», мне…

Этого было достаточно. Истерически хохотнула и прикрыла рот ладонью, чувствуя дежавю. Как-то Шейн послал мою любовь к чёрту, оказывается, она нахрен не сдалась и Томасу.

— Ненужную…?

Майер вскочил с кровать и в мгновение ока подлетел ко мне, сцепляя плечи стальным захватом:

— Нет-нет, Никки, я не это имел в виду. Просто… Блядь, Ник, твоё признание не входило в мои планы, понимаешь?

Приложила все силы, чтобы избавиться от захвата, и холодно отчеканила:

— Больше я твои планы не потревожу!

Схватила пакет, взвалила сумку на плечо и, вспомнив о чужом телефоне в кармане юбки, бросила его на кровать. Демонстративно выгнула бровь, когда Томас не думал отступать от двери и пропускать меня. Скорее всего, завтра пожалею, но именно в эту минуту чувствовала острую потребность уйти из квартиры. В ней всё: каждый уголок, каждая мелочь, — было пропитано мудаком и кричало о заядлом холостяцком образе жизни, на который я посмела посягнуть.

— Ты дашь мне договорить? — спросил Томас на удивление спокойным голосом, фальшь которого выдавали по-волчьи сведённые брови и напряжённая линия скул. Он не имел права злиться, потому что у кого и были причины для гнева, так это у меня. В приглашающем жесте махнула рукой и устало опёрлась бедром о комод, намеренно подливая масла в огонь. Пламя вспыхнуло с новой силой, от спокойного голоса не осталось и следа:

— Прекращая вести себя так, будто делаешь мне одолжение!

— Да, именно это и делаю!

Повисшее молчание болью ударило по вискам, а в купе с длительным зрительным контактом вовсе выводило на край потери сознания. Неожиданно Томас развернулся и резко дёрнул ручку, отчего дверь в одну секунду встретилась со стеной и с той же скоростью захлопнулась.

Вздрогнула от неожиданной вспышки ярости и испуганно следила за едва уловимыми скрипами двери, медленно открывающейся вновь. Чёртов Мудак чуть не снёс её с петель, а теперь обошёл меня, точно прокажённую, и бросил:

— Выход знаешь где.

Он сделал всё возможное, чтобы выйти сухим из воды и заставить меня чувствовать вину. Но, чёрт возьми, это не я всё испортила!

Сделала несколько шагов и остановилась в дверном проёме, физически ощущая образовавшуюся пустоту, где ранее билось неугомонное сердце. Чёрт подери! Если бы Томас сказал не уходить, я бы не ушла. Я бы пофыркала, подлизывая гордости, но осталась с ним. Однако, мне в след кричала тишина, пока сама не обернулась к мужчине, так и не найдя сил переступить порог. Он сидел на кровати, упершись локтями в колени, и задумчиво созерцал мой силуэт, медленно продвигаясь к лицу. Господи! Мог ли догадываться этот мужчина, какую власть имел надо мной? Всего лишь взгляд, а я готова забыть обиды и броситься к нему на шею, лишь бы почувствовать его прикосновения.

— У нас бы всё равно ничего не получилось, — вместо этого проговорила и откашлялась от хрипоты в горле. — Тебе не нужны отношения, а я в любом случае, ужасная собственница и, как ты успел заметить, надоедливая.

Томас покачал головой и неожиданно усмехнулся:

— Ты не надоедливая, Ник.

«Ага-а-а, поэтому оставляешь не отвеченными мои 10 + сообщений?», — мысленно разозлилась, но в действительности залипла на любимой ухмылке, сильнее сжимая пальцы на ручках пакета. Томас заметил необдуманный жест и кивнул:

— Ты права, наше «общение» несколько затянулось.

— Да, — ответный кивок, и чуть было не раскрошила зубы друг о друга. — Раньше оно приносило удовольствие, а сейча-а-а-с…

— Много головной боли, — подсказал мужчина, и мне ничего не оставалось, как подражать китайскому болванчику:

— Вот и расставили все точки. Хорошо!

— Отлично!

— Замечательно! — прошипела и громко хлопнула дверью.