Портрет блондинки в голубом

Глава 9

Ободренная результатом разговора с потенциальным женихом Маняши, после которого тот точно предпримет активные действия и примется подбивать колья не только к самой Маняше, но и к ее дяде, Марго выпорхнула из офисного здания завода и, сев в свой красный Порше, направилась прямиком домой. Все-таки за сегодняшнее утро она успела сделать немало, а потому была в праве чувствовать себя немножко уставшей. Ей отчаянно захотелось принять теплую ванну с лавандой, а после полежать в прохладной гостиной, листая любимый журнал в поисках новых советов, как сделать свою и так замечательную жизнь еще замечательнее. Однако дома ее ждало жестокое разочарование. После того, как она, накинув на тело махровый халат, вознамерилась набрать ванну, кран из которого должна была течь горячая вода, вместо положенного принялся издавать неприятные булькающе-шипящие звуки. А вскоре и они затихли. Марго долгое время тупо смотрела то на пустующую ванну, то на кран. Однако гипноз не подействовал, воды от ее взгляда не прибавилось. Страшно возмущенная этим обстоятельством, она проследовала в прихожую, с трудом отыскала в ящике комода телефонную книжку, куда заботливой рукой домработницы, навещавшей ее раз в неделю, были записаны необходимые номера телефонов. Марго начала с первого.

— Алло! — гневно поздоровалась она, когда на другом конце линии скороговоркой ответили «Дежурный младший лейтенант Потапов, слушаю», — Безобразие! У меня в кране отсутствует горячая вода!

— А я тут при чем! — изумился младший лейтенант.

— А вам звонят только тогда, когда вы лично замешаны в какой-нибудь гадости? — возмутилась Марго, — Так, значит, у нас милиция теперь работает!

— Женщина! — оторопело пролепетал Потапов, — Мы вопросами отключения горячей воды не занимаемся.

— А кто занимается? Президент?

— Ну, почему сразу Президент! — неожиданно испугался младший лейтенант, — Попробуйте позвонить в свой ЖЭК и выяснить там, почему у вас нет горячей воды.

— В какой еще ЖЭК? — истерично крикнула Марго, — Вы что издеваетесь! Я собралась принять ванну, у меня нет горячей воды. А милиция вместо того, чтобы разобраться, извините за тавтологию, по горячим следам, посылает меня на три буквы!

— Хотите культуры, звоните в Министерство культуры! — хихикнул на другом конце линии Потапов.

— А они помогут с горячей водой?

— Нет, но посочувствуют от всей широкой русской души!

— Тогда зачем мне им звонить? Безобразие! — Марго бросила трубку.

Поразмыслив немного, она полистала записную книжечку, нашла номер подле которого стояли три крамольные буквы «ЖЭК» и, потыкав пальцами в кнопки, принялась слушать долгие гудки. Ответили ей далеко не сразу.

— Алло! — наконец, услыхала она расслабленный голос дежурной.

— У меня нет горячей воды в кране, — сухо обозначила проблему Марго.

— Ни у кого нет, — заверили ее в трубке, — и еще три недели не будет. У нас плановое отключение горячего водоснабжения во всем районе. Вы что объявлений не читаете на дверях подъезда?

— Может быть вы посоветуете мне еще читать надписи на заборах! — возмутилась Марго, — Как это следует понимать, не будет горячей воды три недели! Вы должны были позвонить и предупредить меня заранее, я бы хоть на первое время запаслась. Дня на четыре…

— Хм… — видимо, дежурная пыталась понять, каким образом можно запастись горячей водой на четверо суток. Наконец, не нашла ничего лучшего, как поинтересоваться, — Женщина, вы в своем уме?

— Послушайте, — Марго неожиданно устала, — Мне хочется принять теплую ванну с лавандой, будьте любезны, подключите мне горячую воду.

— Я вам русским языком объясняю, горячей воды не будет еще три недели, — потом она сжалилась над несчастной квартиросъемщицей и посоветовала, — Ну, нагрейте водичку в кастрюльке…

— Что?! — округлила глаза Марго, — Да вы там что, все с ума посходили?!

После чего она кинула трубкой в противоположную стену и впервые за многие месяцы залилась горючими слезами. Ей стало обидно, что ее собственный дом перестал быть уютным, а оказался враждебным, практически вражеским. И еще ей было обидно оттого, что любого человека не зависимо от его доходов и положения в обществе, оказывается, можно очень просто вышибить из колеи. Всего-то и нужно, что отключить горячую воду. И вот уже идиллия жизни безвозвратно утеряна.

Однако долго Марго убиваться не стала. Несмотря на кажущуюся беспомощность, она была довольно предприимчивой дамой. Особенно в делах, которые непосредственно касались ее. Она вытерла слезы, оделась, собрала чемодан, и, подхватив на руки свою собачонку, вылетела пулей из квартиры.

Как-то само собой получилось, что время для Петра и Катерины перестало существовать. Как и все дела, которые были ими запланированы до встречи в кафе. Они уже не могли точно сказать, сколько просидели за столиком, друг напротив друга, и о чем говорили все это время. Им нравилось общаться, не важно о чем. Лишь бы видеть глаза напротив, слышать голос и чувствовать ту неповторимую дымку первого свидания, когда белиберда о погоде, природе, бывших приключениях и будущих планах приобретает иной, потаенный смысл, улавливаемый лишь двумя. Словно общаешься на другой частоте, и расшифровать волны идущие, от тебя к ней и от нее к тебе способны лишь ты и она. Посетители в кафе менялись. Менялись и их заказы. Сначала люди потребляли бизнес-ланч. Потом наступили часы обеда. Потом люди заходили попить кофейку с пирожными. И вот теперь потянулись парочки, желающие отужинать с вином. Петр уже успел рассказать Кате самые забавные эпизоды из своей практики частного детектива и самые интересные расследования из жизни на Петровке. Она слушала его с огромным интересом, смеялась, находя его прекрасным рассказчиком с удивительным, слегка мрачноватым чувством юмора. У них оказалось много общих знакомых, только секретарь художника встречалась с ними на банкетах, а частный детектив подглядывал за ними в укромных местах. И все это их обоих страшно веселило.

— Ты только подумай, Петь, — смеялась Катерина, — Это нелепым образом похоже на двусторонний портрет Марго. Я вижу людей с лица, а ты со спины. Мы как будто стоим по разные стороны их портретов. Забавно! Все-таки что ни говори, а Бурхасону нельзя отказать в таланте… и чувстве юмора.

— Да уж… — согласился Бочкин.

— Вот все ругают Пабло. Называют его конъюнктурщиком, — она слегка погрустнела, — Смеются, что он малевал портреты сильных мира сего. Но ведь разве в другие времена художники тем же не занимались? Возьми хоть, к примеру, Репина? Он тоже писал на заказ всяких чиновников. И Рафаэль, и даже сам Леонардо ДаВинчи. Да если хочешь знать, в истории вообще не было ни одного деятеля искусства, который бы творил, исходя из альтруистических соображений. Все всегда делалось за гонорар. Потому что художник, поэт и музыкант — это не хобби, а профессия. И как всякая профессиональная деятельность она должна оплачиваться. Я не знаю… — она задумалась, — Если бы Пушкин жил в наши дни, он тоже писал бы рекламные слоганы. А разве нет?

— Интересно, как бы это выглядело, — усмехнулся Петр, — Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, слугу за Битнером отправил, и лучше выдумать не мог.

— Его пример другим наука, — продолжила Катя, — Теперь он весел и здоров. Избавил Битнер от недуга, дешевле всяких докторов. Пожалейте Пушкина! Бедняга в гробу перевернулся!

(Речь идет о знаменитом некогда Бальзаме Битнера, который до сих пор рекламируется как средство от любых недугов)

В этот момент в кармане Бочкина затренькал телефон. Узрев на мониторе номер абонента, он помрачнел и пробормотал:

— Совершенно вылетело из головы! — после чего ответил, — Алло!

— Добрый вечер, — вежливо приветствовала его Марго, — Вы уже нашли мой портрет?

— Ну… — неопределенно протянул частный детектив, борясь с желанием сослаться на помехи связи и отключить телефон.

— Послушайте, я же вам дала столько наводок. Так, кажется, принято говорить на вашем детективном языке. Вы установили личность того подозрительного типа, о котором я вам пол ночи рассказывала?

— Я как раз этим занимаюсь, — серьезно ответил Петр и подмигнул Катерине.

— Вот и славно. Держите меня в курсе. Мне думается, мы на правильном пути. И еще, я съехала со своей квартиры, потому что там стало совершенно невыносимо жить. Представляете, во всем районе отключили горячую воду на целых три недели. Я не понимаю, куда смотрят власти, когда в столице страны творится такое безобразие.

— Но это происходит из года в год, — попытался заступиться за власть Бочкин.

— Тем более. Как мне кажется, кое-кто из царской семьи доотключался в свое время, и к чему это привело?!

— К чему? — не понял Петр. Ему снова, как и всякий раз при общении с Марго, начало казаться, что он стремительно сходит с ума.

— К революции! — возмущенно выпалила та, — Не знать историю родной страны стыдно! Было холодно, потому что была зима. Горячую воду, видимо отключили. Вот народ и устроил Октябрьскую революцию.

Петр даже не стал выяснять почему, по мнению его клиентки, Октябрьская революция случилась зимой.

— Нет, вы подумайте! — продолжала буйствовать та на другом конце провода, — Режимы меняются, а воду как отключали, так и отключают. Ничего их не берет! Ладно, я звоню, чтобы сказать, что меня бессмысленно разыскивать по домашнему телефону. Я переехала в гостиницу Балчуг Кемпинский. Это напротив Кремля, и я просто уверена, что в этом районе горячую воду не отключат никогда. Я буду жить тут в номере 412 три недели. А как там весь мой район протянет, уж не знаю. Звоните мне в номер или на мобильный.

После разговора с ней Петр еще с минуту тупо смотрел перед собой.

— Неприятности? — участливо поинтересовалась Катя.

— Да не то чтобы… — он помотал головой, — Просто я всякий раз прилагаю усилия, чтобы не свихнуться, когда говорю с Марго. Ты, кажется, находишь ее милой в общении?

— Да, а что? Она несколько взбалмошна, занимает пост арт-директора на мясокомбинате, что само по себе говорит о многом, и, тем не менее, пребывает в уверенности, что булки растут на деревьях. Но это совершенно не мешает ей быть милой. А что случилось с Марго?

— Она переехала из квартиры в гостиницу Балчуг, и проживет там три недели.

— Но это не самый плохой вариант, — усмехнулась Катя, — как говорится, красиво жить не запретишь.

— Ну, да… Кажется, она собралась организовать новую Октябрьскую революцию по причине отключения в ее районе горячей воды.

— И что тебя так удивляет? Я ее поддерживаю. Когда у меня нет возможности принять горячую ванну утром, я тоже близка к революционным лозунгам.

— Господи! — усмехнулся Петр, — Я и не знал, что для вас жизненно важно наличие горячей воды.

— Это и называется мужской шовинизм, — рассмеялась Катя, — Мужчинам плевать на женские проблемы. Вот если бы женщины стояли у власти, то тут хоть потоп, а горячую воду, свет и телефонную связь никогда бы не отключали!

Следующим утром Петр Бочкин проснулся с ощущением, что он никогда доселе не был так счастлив. Он обрел любовь. Можно сказать, впервые в жизни. Конечно, до Катерины у него случались романчики. И по-другому эти отношения с женщинами, имена и лица которых уже стерлись в его памяти, назвать было сложно. Именно романчики. Ничего не значащие, легкие отношения, когда и он, и она весело или не очень проводят вместе время, периодически делят одну постель, а потом разбегаются по своим делам, словно ничего между ними и не случилось. А ведь и на самом деле не случилось. Если души не коснулось, если сердце ни разу не екнуло, что же было? Так, баловство одно. А вот теперь вдруг случилось. И Бочкин это прекрасно понимал. Потому что при мысли о Катерине Пискуновой все его тело пронзала легкая дрожь, и он впадал в секундное оцепенение, ловя эти сладостные мгновения. Всю ночь он обнимал подушку, пялился в темный потолок и вздыхал. Уснул лишь под утро, а проснулся с мыслями о предстоящей встрече. Как так получилось? Ведь вчера, набирая номер ее телефона, он и не надеялся ни на что. Как так происходит, что судьба неожиданно сталкивает двух незнакомых людей, живущих разными жизнями, чтобы соединить их в одно целое. Как эти люди вдруг в одно мгновение вместе осознают, что предназначены друг для друга. Что каждый из них был рожден с одной лишь целью — составить счастье другому? Разумеется, вчерашний вечер не окончился бурными признаниями. Они просто расстались в десятом часу, каждый сел в свою машину: она в маленькую дамскую Нисан Микро, он в свой потертый и побитый временем, уже давно похожий на дворового пса Форд, и поехали по домам, потому что дел ночью ни у кого из них не было. Во всяком случае, Бочкин на это очень надеялся. Они договорились созвониться сегодня в первой половине дня, и Петр мучительно выжидал, когда минет раннее, потом позднее утро, чтобы набрать ее номер и не тронуть звонком ее сна. Наконец, он взял в руки мобильный и, замирая от сладостного предчувствия услышать ее голосок, набрал волшебные цифры.

— Здравствуйте, вы дозвонились на номер Екатерины Пискуновой. Сейчас я занята. Оставьте свое сообщение, я вам обязательно перезвоню.

Повисла пауза. Секунды записи тикали у Петра в висках. Он никак не ожидал услыхать ее голос в таком электронном чужеродном для всякого влюбленного варианте. Чем она занята в половине первого? Спит? На деловой встрече? Но вчера они ничего не говорила о предстоящих делах. Впрочем, они вообще ничего о планах не говорили. Бочкин заметался по комнате и неожиданно застыл посредине, прямо под люстрой, услыхав короткие гудки в трубке. Время записи истекло, автоответчик отключил нерешительного абонента.

«Господи!» Он снова набрал ее номер.

— «Здравствуйте, вы дозвонились на номер Екатерины Пискуновой…

Петр глубоко вздохнул, заставив себя успокоиться.

— Катюша, — из последних сил весело проговорил он в нужный момент, — Надеюсь, ты выкроишь пару минут из своего делового графика, чтобы перезвонить несчастному детективу, который мечтает услышать что-нибудь более душевное, чем оставьте свое сообщение. Я буду ждать твоего звонка. Ну, на тот случай, если среди твоих знакомых пруд пруди частных детективов, то это я Петр Бочкин, мы встречались вчера в кафе…

Он хотел добавить еще что-то веселое, чтобы в ее глазах не выглядеть унылым воздыхателем, лишенным надежды, но отпущенное время для сообщения кончилось, и система оборвала его фразу на взлете. Петр рухнул в продавленное кресло. День не представлял собой ничего радужного. До тех пор, пока Катерина не освободится и не перезвонит. Силы покинули его, и он готов был сидеть в этом неудобном кресле до скончания времен, или до тех пор, пока не раздастся спасительный звонок. И он раздался. Бочкина суетливо нажал кнопку ответа и притиснул трубку к уху:

— Катя?!

— Ага, — ехидно согласился следователь Кутепов, — Можешь называть меня Катей, если тебе так больше нравится. Сегодня я на все согласен.

— Вася?! — вскрикнул Бочкин и с трудом сдержал порыв отбросить в сторону оскверненный не тем абонентом мобильный.

— Вася, я, Вася! — хохотнул Кутепов, — Чего ты так дергаешься, словно дождался звонка из преисподней. Я тебе похвастаться звоню.

— Что, раскрыл убийство Бурхасона? — упавшим голосом спросил Петр.

— Судя по всему, тебя даже это сейчас не обрадует. Ладно, я вкратце. Просматриваю тут сводку происшествий, и вижу, в Новогиреевском районе найдет труп в квартире. Смерть насильственная, от удушья. Следы борьбы на лицо. Убитый, некий, Тихон Ляпин. Ну, я сначала внимания не обратил, дальше читаю, а этот самый Ляпин из головы не идет. Думаю, к чему бы…

— Шутишь? — подобрался Бочкин, — Ведь Ляпин в прошлом большая знаменитость. Художник от Бога. Гений, практически. Только говорили, что он уже год как того…

— Вот! — Кутепов сделал многозначительную паузу, — Только я всего этого-то не помнил. Ну, полистал с утра происшествия, пошел в буфет. А имечко в голове крутится. Я одного коллегу встречаю, ну, ты его помнить должен, Борька Крохин. Спрашиваю, просто так, наугад, не знакомо ли ему такое имя Тихон Ляпин. Потому что у меня что-то вертится в мозгу, а вспомнить не могу.

— Ну, ты даешь! — изумился Петр, — Да о нем лет пять назад в каждой газете писали.

— Вот и Борька мне так сказал. У меня как щелкнуло что-то. Два художника насильственно представились в столь сжатые сроки. Я бегом в кабинет. Звоню в Навогиреевское отделение. Что да как? А они мне, мол, в квартире Ляпина настоящий воровской склад был. Чего только там не нашли опера. С десяток краж можно закрывать. И между прочих вещей есть довольно странный браслет с тремя бриллиантами и анаграммой ПБ. Явно именной. Ну, я почесал сначала в отделение, потом на квартиру этого Ляпина. А там еще и рисунки Брюллова обнаружились, представляешь!

— На квартире Ляпина? — Бочкин порывисто выскочил из кресла.

— Точно, — местные опера их не тронули, думали, что это работы убиенного. Но я-то их в миг опознал. У меня же консультант из Третьяковки по этому делу работает. Все мне описал досконально. Даже репродукции показывал.

— А портрета Марго ты не нашел? — с надеждой вопросил Петр.

— Увы! Твоей проблемы мои открытия, к сожалению, не решат. Теперь вот еще секретаршу Бурхасона вызову на опознание найденных предметов, и новая версия в кармане. Ляпин вполне мог прикончить Бурхасона. Или навести на него. Ну, а потом, подельники избавились и от Ляпина в пьяной драке. Соседи-то художника показали, что у него не квартира была, а притон. Вечно к нему шлялись подозрительные личности.

— Н-да… Значит ты еще секретаршу не вызывал сегодня? — Петр вздохнул. Он-то понадеялся, что причина, по которой Катя включила автоответчик, теперь ясна. Оказалось, зря понадеялся.

— Не могу до нее дозвониться. Мобильный у нее на автоответчике, а домашний не отвечает. Пробильный у нее на автоответчике, а домашний не отвечает. тоответчик теперь ясна. й Ляпин из головы не идет. пала девица. Впрочем, для меня ее визит — чистая формальность. И так ясно, что браслет принадлежал Бурхасону. Тем более рисунки Брюллова на лицо. Эксперты их уже опознали. Так что можешь меня поздравить. Очень уж мне хочется закрыть это дело.

— Поздравляю, — вяло ответил Бочкин и скомкано попрощавшись, снова плюхнулся в кресло.

Тоскливо посмотрев на настенные часы с маятником и кукушкой, он снова набрал номер Катерины.

— Здравствуйте, — бодро ответил ее голос, записанный на пленку, — Вы дозвонились на номер Екатерины Пискуновой…

Бочкин отключил телефон. В недрах часов что-то зашуршало, затренькало и, наконец, обессилено брякнуло. Так случалось всякий раз, когда должна была появиться кукушка. Но кукушку Петр еще ни разу не видел. Она не появлялась. Видимо, старый механизм был сломан.

— Где же ты, Катюша? — тихо прошептал несчастный детектив, — Чем ты так занята? Или кем?

Марго, наконец, удалось вытащить Изольду в общество. Та, мучимая тяжелым комплексом неполноценности из-за своих слишком пухлых губ, старалась пореже выходить из дома. Однако Марго проявила настойчивость. Дело в том, что у нее никак не находилось кавалера, с кем бы она могла появиться на людях. Ее последний стремительный роман, начавшийся и закончившийся в один день, оказался настолько неудачным, что она о нем предпочитала не вспоминать. Несмотря на свою репутацию ветреной блондинки, Марго была страшно щепетильна в отношениях с противоположным полом, и мимолетная связь с Пьером Антони Фуарье, который кроме всего прочего оказался еще и международным преступником, оставила в ее душе глубокую рану.

(Это история описана в первом романе серии «Следствие ведет блондинка»).

Проще говоря, с тех пор она сторонилась всяческих случайных знакомств, а те мужчины, с которыми она была уже знакома не вызывали в ней желание провести с ними вечер. Правда, всегда оставался безответно влюбленный в нее главный технолог Тимочкиного мясокомбината немец херр Шульц. Но с ним было приятно поболтать в тихом месте. А массового скопления людей Густав, выросший в глухом Баварском городишке, боялся как огня. В общем, чтобы не быть одной, пришлось уговорить Изольду составить ей копанию.

— Ну, что губы! — бесстыдно врала она, стараясь не смотреть на подругу, — Вон Маша Распутина ничуть не смущается, что у нее губы на пол-лица. Она с этими губами с телевизионных экранов не слазит.

— У нее еще и голос хриплый, а она поет, — плаксиво парировала подруга, — что с нее взять, если у человека совсем нет чувства меры.

— Полюби себя такой, какая ты есть, — припомнила Марго совет, вычитанный в любимом журнале, — И тогда никто не обратит внимания на твои недостатки.

— Если бы женщины любили себя такими, какие они есть на самом деле, мужчины бы вымерли как класс. От страха, — Изольда глянула на свое отражение и сморщила нос.

Тем не менее, Марго удалось уговорить ее пойти на вечеринку. Совсем ненадолго. И Изольда, прихватив веер, в надежде прикрывать время от времени ненавистную часть лица, согласилась. Уж слишком тоскливо сидеть все лето в загородном особняке, который со всех сторон обсадила помидорами заботливая свекровь.

— Ты не поверишь, — доверительно сообщила она, когда немного свыклась с тем, что на ее губы пялится каждый, кто оказывается рядом, — Твой Тарасов нас замучил. Набивается в лучшие друзья к Владику, Маняше звонит чуть ли не каждый час.

— Надеюсь, она точно исполняет наши с тобой указания?

— Еще бы. Она под моим контролем. Поет ему, что он ей очень нравится, но встретиться с ним она не может, по причине страшной занятости. Он-то, конечно, думает, что она на свидания к мифическому сыну молочника бегает. И так, бедняга, страдает… Удивительно, как глупы бывают мужчины.

— Ничего удивительного, — усмехнулась Марго, — Мужчинам необходимы препятствия, которые они героически преодолевают. А Тимочке дружба с твоим мужем даже полезна. Новые магазины для мясокомбината — это всегда хорошо.

— Да и Влад не против. Он только никак в толк не возьмет, почему ему нужно делать загадочное лицо, когда Тимофей начинает расспрашивать его о сыне какого-то владельца молочного комбината. Но тут я его быстро построила. Он же хочет, чтобы Маняша вышла замуж, вот пусть и подыгрывает.

— Ой, какой милый песик! — взвизгнула проходившая мимо дамочка в лиловом платье, которое настолько открывало все, что можно и нельзя было открыть, что «платьем» эти кусочки материи можно было считать лишь с большой натяжкой.

Поскольку обращение адресовали Мао Марго преисполнилась гордости за своего любимца.

— Ой, Марго! — взвизгнула дама в лиловых лоскутках, когда узрела, на чьих руках разместилось пучеглазое существо, вызвавшее в ней прилив умиления.

Последовали троекратные поцелуи «у щеки», чтобы не оставлять отпечатков помады на макияже, — Сколько лет, сколько зим. Как ты поживаешь?

И не дождавшись ответа на столь важный вопрос, тут же без паузы погрустнела:

— Ты слышала, что случилось с Пабло?! Какая нелепая трагедия! К сожалению, талантливые люди всегда покидают нас неожиданно…

Марго пыталась вспомнить, откуда ей знакома эта дама. И с чего вдруг она начала сетовать на смерть Бурхасона, практически с места в карьер? На помощь пришла Изольда. Она тоже поднялась и улыбнулась даме:

— Тамара, как я рада!

— О! — округлила глаза та, — Изольда, я тебя не узнала. Что ты с собой сделала? Господи! Ты грудь что ли подкачала?

— И ее тоже, — уклонилась от ответа обладательницы пухлых губ.

— Ну… — Тамара отступила на шаг и покачала головой, — как-то ты выглядишь… не пропорционально, что ли… Может быть тебе талию ужать или руки укоротить…

Тут Марго просияла, потому что, наконец, сопоставила в голове все факты и поняла, что перед ней стоит Тамара Пульминская. Звезда популярного сериала и та самая жена Ильина, у которой, по слухам, был нешуточный роман с Пабло Бурхасоном.

— Я только что из Милана, — призналась тем временем Тамара и сделала усталое лицо, словно поездка в Милан была сродни прополке огорода, — Это ужасно. Столько новых коллекций. А «Прада» в этом сезоне фурор!

Она раскинула руки и обернулась вокруг себя, показывая обновку. Лоскутки взлетели, оголив остатки ранее прикрываемого тела. Теперь стало не совсем понятно, чем она разжилась в бутике «Прада». То ли платьем, то ли трусиками стрейч.

Изольда, все еще сконфуженная тем, что ее губы опять стали темой для разговора, лишь уважительно хмыкнула. Марго же запела соловьем:

— Какая прелесть. Я вдруг вспомнила, что давно не была в Италии. Кажется, настал момент.

— И не рыпайся, детка! — усмехнулась Тамара, — Я скупила все, что там было. Даже то, что мне ну совсем не нужно. Просто настроение было такое… Мой благоверный в припадке. Кажется, я умудрилась прогулять половину его состояния…

Дамы зашлись в радостном смехе, потому что всегда приятно опустошать карманы любящих мужей.

Они заказали по Мартини и снова расселись вокруг стола.

— Боже мой, это чудо! Чудо! — не переставала восхищаться Тамара, глядя на Мао.

Собачка под такими ласкающими взглядами растаяла, растянулась на коленях у хозяйки и, если бы умела, непременно улыбнулась бы.

— А я не могу завести такого песика, — плаксиво пожаловалась звезда экрана, — Мой муж держит в доме двух волкодавов. Это настоящие зверюги! Верите, я сама иногда их боюсь. Что уж говорить о такой малютке! Они если и не раздерут его в клочья, то напугают до смерти одним своим ужасным видом. Господи! Как вспомню этих чудовищ… Но мой благоверный обожает их как родных детей.

— Держи песика в доме любовника, — резонно заметила Марго, — Впрочем, если верить слухам, ты его недавно трагически лишилась.

— Ты о Бурхасоне? — ничуть не смутившись, поинтересовалась жена крупного предпринимателя и спокойно отпила из своего бокала, — Это вранье. Я тебе как прямой участник событий подтверждаю: все ложь от начала до конца. Я ведь никогда не отрицала своих увлечений. С чего бы мне сейчас отпираться?

— Ну хотя бы потому, что Бурхасона убили, — пожала плечами Марго.

— И что с того? Мой Ильин тоже задергался, когда обнаружили тело Пабло. Так я ему прямо и сказала, успокойся дорогой, с кем с кем, а с ним у меня ничего не было. И быть не могло!

— У тебя? Не могло?! — изумилась Изольда.

— Ах! И на старуху бывает проруха, — невесело усмехнулась Пульминская, из чего стало не совсем понятно, сожалеет она или радуется, — Вы же знаете, я не ровно дышу к людям искусства. Все ж таки мы из одного цеха. Я пытаюсь им помочь, чем могу…

Поскольку все присутствующие знали, что обычно Тамара помогает деятелям искусства любовью и лаской, то просто пропустили ее реплику мимо ушей. Ну, чтобы не погрязать в низкопробных воспоминаниях о ее любовных связях, которые присущи старушкам за 70-т, но отнюдь не красят женщин в самом расцвете сил. Несмотря на свободу нравов, укоренившуюся среди имущих женщин образца нового века, обсуждать подробности адюльтера, считалось если и не моветоном, то, во всяком случае, не той темой, которая первой всплывает на вечеринке за бокалом Мартини. Тамара действительно никогда не скрывала своих внебрачных интриг, а подчас сама их и придумывала, поскольку была не просто имущей женщиной, а еще и телевизионной звездой, за которой должен тянуться шлейф скандальных слухов. Иначе не о чем будет писать в следующем номере желтой прессы, которая столь популярна у почитательниц ее таланта. Муж, к удивлению всех окружающих, смотрел на поведение супруги сквозь пальцы. Тому находили несколько версий: то ли ему и в самом деле было плевать в чьих спальнях обретается его жена помимо его собственной, то ли он находил в ее изменах некий одному ему доступный шарм, то ли попросту не верил всему, что о ней говорят, считая это частью PR-компании. Ведь, в конце концов, он на ней женился. А она и до своего замужества ангелом не была.

— В общем, скажу вам по секрету, у Бурхасона была какая-то тайная любовь. Настолько сильная, что он никого вокруг не видел. Женщины для него не существовали.

— Что ты говоришь?! — пришел черед удивиться Марго, — я ничего такого за ним не замечала.

— Но, может быть, ты не водила с ним столь тесную дружбу… — Тамара загадочно улыбнулась, — Но скажи, вот он писал с тебя портрет. Он что, пытался за тобой ухаживать?

— В общем-то нет… — Марго силилась припомнить хотя бы один мимолетный взгляд художника, из которого бы поняла, что она для него не просто модель, но и привлекательная женщина. И не могла. Пульминская, судя по всему, была права, — И ты знаешь, поначалу мне это даже странным казалось. Смотрит на меня, как на манекен. А ведь я давно уже отвыкла от того, что мужчины не испытывают ко мне хотя бы интереса. Ну, ты меня понимаешь, — тихо призналась она.

— Послушайте, — встряла Изольда, — Да я живу с ним по соседству! Вернее, он жил по соседству со мной. И я никаких амуров в его доме не видела. А ведь в нашем поселке все как на ладони!

— Разумеется, — сморщила нос Тамара, — то-то у вас недавно двоих укокошили, а кто и как — не понятно! Что вы знаете о соседях? Сидите за своими заборами. Я вам точно говорю, у Бурхасона был страстный роман. Настолько страстный, что он из-за своей дамы даже имел зуб на теперь уже тоже покойного Свирского. Ну, того самого целителя. Пабло подозревал, что его пассия заигрывает с ним. Или он с ней… теперь уже не спросишь…

— Да ну! — округлила глаза Марго, — И не известно, как ее зовут? Ну, пассию?

— Послушайте! — возмутилась Изольда, — Я, конечно, не являюсь активисткой нашего поселка, но такую интригу вряд ли смогла пропустить мимо ушей. Свирский собирался жениться на Коко Полуниной. А Полунины живут через забор от нас!

— Так может быть Коко являлась тайной любовью и Бурхасона, и Свирского? — задумчиво проговорила Марго, — Тогда понятно. Если вся история происходит в одном поселке, она может оставаться тайной даже для охранников. Ведь в этом случае пассии Бурхасона не нужно было въезжать и выезжать через пропускной пункт. Они крутили роман внутри, и делали это настолько тайно, что никто не знал.

— Марго, в тебе спит частный детектив, — восхитилась Тамара.

— Я тоже так думаю, — согласилась с ней блондинка, — Впрочем, меня подталкивает к тому личный интерес. Ведь из мастерской Пабло пропал мой портрет. И я хотела бы его вернуть законному владельцу. То есть художественной галереи, для которой он написан.

— Н-да… — взгрустнула Тамара, — Я его видела. Чудесная работа. Жалко, что Пабло уже больше ничего не напишет.

С этим она подняла бокал с остатками Мартини и осушила его залпом.