Портрет блондинки в голубом

Глава 1

Частный детектив Петр Бочкин вздохнул и тоскливо уставился на фотографии, которые проявил вчера, а уже сегодня понятия не имел, что с ними делать. Из-за этих треклятых фотографий нос у него распух и болел, левый глаз заплыл, а левая скула превратилась в кровавое месиво. Как объяснили люди, которые, похоже, всерьез, приняли его физиономию за боксерскую грушу: «это тебе, сволочь продажная, первый бесплатный урок». О последующих уроках подобного рода даже думать не хотелось. Петр вздохнул и болезненно поморщился. И черт его дернул ввязаться в это дело? Ведь подсказывала же интуиция — его верный друг на протяжении многих лет, чуть ли ни с колыбели: «Не лезь сюда, Петя, не лезь! Плохо это все закончится!». А он не послушался. Вляпался. Уж больно деньги посулили хорошие. От таких сумм не отказываются. Это не просто глупо, это — не этично, с точки зрения общечеловеческой морали. Когда частному детективу за пару изобличающих снимков подозреваемого в измене мужа жена в качестве аванса сует в конверте три штуки зеленых, то частному детективу нужно либо соглашаться, либо уходить из бизнеса. И уж лучше бы он выбрал в тот злосчастный день последнее! Но тогда — неделю назад, под деловым взглядом суровой дамы — жены промышленника Фуксова, предложенное дело казалось пустяковым. Ведь Бочкин практически карьеру себе на подобных фотографиях сделал. В Москве другого такого асса нет. Он научился добывать нужные снимки, скрытые счета и еще Бог весь какую информацию, чуть ли не выпрыгивая из унитаза в гостиничном номере. А уличенные в измене, подлоге и иной подлости и знать ничего не знали, вплоть до того момента, когда жена не предъявляла скандальные факты либо перед судом, либо уже на слушаниях. И вот поди ж ты! Оказывается, и на старуху бывает проруха. Каким образом охранники Фуксова усекли маленький фотообъектив в обшивке лимузина шефа, а самое главное, как установили, что объектив принадлежит именно Петру Бочкину — одному Богу известно. Однако, вчера вечером подкараулив и избив его на пороге подъезда собственного дома, они даже фотографии требовать не стали. Просто пригрозили, что если снимки попадут в руки госпожи Фуксовой, одним заплывшим глазом Бочкин не отделается. О том, чего он лишиться, согласно обещаниям озверелых церберов, Петр старался не думать.

Сейчас, глядя на жарко целующегося с какой-то рыжей бестией промышленника Фуксова, он пытался решить для себя непростую дилемму: что лучше — жить с деньгами в кармане, но без мужского достоинства или остаться при своем, потеряв реноме профессионала, а значит и многих будущих клиентов. Кроме того, его занимала мысль — хватит гонорара, полученного от обиженной супруги на то, чтобы восстановить утраченное в предстоящих боях мужское достоинство? И делают ли где на земном шаре подобные операции? Конечно, ответ на все эти вопросы напрашивался сам собой. Петр в душе уже решил, хрен с ним с реноме — нужно вернуть деньги госпоже Фуксовой и честно рассказать, почему их сотрудничество невозможно. А дальше, пускай сама выкручивается. Но Петр Бочкин был обыкновенным частным детективом, то есть человеком, который привык не думать о деньгах, а потому вечно сидел в долгах. И как раз сейчас три тысячи долларов ему пригодились бы как никогда. Ведь неделю назад он проиграл в казино чуть больше этой злосчастной суммы, а кредиторы из игорного заведения не склонны миндальничать. И если даже не в ближайшие несколько дней, то все равно уже очень скоро, у Петра снова возникнут проблемы, которые не замедлят сказаться на его физиономии, да и, пожалуй, на других частях тела. На этом трагическом моменте его размышления прервала непонятная возня в приемной. Секретарша Марина, которую он нанял и держал на работе по непонятным причинам, пыталась кого-то утихомирить, объясняя, что необходимо некоторое время подождать и выпить чашечку кофе. Однако дама, а по визгливым ноткам это, несомненно, была именно дама, явно не желала внимать ее увещеваниям. Петр поморщился, откинул штору, взял с подоконника зеркальце и уставился на свое отражение. Увиденное ему не понравилось. Он снова поморщился и, нажав на кнопку селекторной связи, прохрипел:

— Марина, пусть входит!

После того, как он отпустил кнопку, он добавил:

— Ей же хуже.

Однако он еще не знал, кто стоял на пороге. Дверь распахнулась и перед ним предстала потрясающей красоты блондинка. На ней был ярко-голубой брючный костюм из какой-то летящей материи, которая, казалось, готова вспорхнуть с ее тела от малейшего дуновения ветерка. Голову барышни украшала замысловатая шляпка с большими полями, а к груди она прижимала пучеглазое существо с хохолком в цвет своего наряда. Блондинка быстро оглядела кабинет, наткнулась взглядом на его хозяина и, немного округлив от удивления глаза, презрительно скривила губки.

— Вы действительно профессиональный детектив? — справедливо усомнилась она, — Что-то я не припомню, чтобы профессиональных детективов кому-то удавалось так налупить по лицу.

— Отчего же! — широко и добродушно улыбнулся ей Бочкин, — Когда детективу противостоят десять отчаянных головорезов, никакого профессионализма не хватит. Или вы телесериалы не смотрите?

Блондинка, похоже, обиделась. Во всяком случае, ее нижняя губка поползла вперед:

— Я что похожа на домохозяйку, которая смотрит телесериалы?

— Хм… — смутился Бочкин, — По роду своей деятельности я общаюсь со многими дамами, и практически все они смотрят телесериалы. Так что у меня сложилось уже некоторое представление…

— Вы полагаете, я приехала на другой конец Москвы в какой-то богом забытый район только для того, чтобы узнать о ваших представлениях? — она села напротив, слегка покачнулась на шатком стуле, но удержалась и даже умудрилась горделиво вскинуть головку. После чего, виртуозно удерживая вертлявую собачку в одной руке, другой она открыла небольшую сумочку и, выудив из нее визитку, строго посмотрела на карточку, затем снова на Петра, словно соображала, могла ли эта визитка принадлежать человеку с избитым лицом, сидящему сейчас напротив нее:

— Петр Бочкин. Частный детектив, — прочла она, — Любые расследования в сжатые сроки. Это ваша визитка?

Детектив согласно кивнул, не переставая лыбиться и понимая, что его оскал уже выглядит довольно глупым. Он попытался нахмуриться, однако это доставило ему такие страдания, что он снова расплылся в улыбке.

— Понятно… — многозначительно изрекла дама, — Я, конечно, уже не уверена, что обратилась по адресу… но вашу визитку мне дала Изольда Пушкина, которая раньше была Коноваловой, а когда она обращалась к вам, то как раз собиралась расстаться с фамилией Цыганова. В чем вы ей благополучно помогли, по ее горячим заверениям. Она сказала, что лучшего детектива в Москве просто нет. И я ей до сегодняшнего дня в этом вопросе доверяла, поскольку сама никогда раньше с частными детективами дел не имела. Однако, глядя на вас…

Она выдержала паузу, в течение которой Бочкин успел побагроветь.

— … глядя на вас, я уже сомневаюсь… Кстати, меня зовут Марго.

— Очень приятно, — криво усмехнулся Петр, — Так что вас ко мне привело? Вы хотите, чтобы я сделал пару, так сказать… изобличающих снимков вашего мужа?

Дама снова посмотрела на него строго и отчеканила:

— Во-первых, я не пошла бы на такое унижение, даже если бы застала своего мужа с пятью женщинами в собственной спальне. Это не в моих правилах. Во-вторых, мой муж никогда не захотел бы мне изменять. И, наконец, в-третьих, я не имела глупости выйти замуж.

— Тогда чем же я могу быть вам полезен? — Петр почувствовал, как виски его сдавила неприятная судорога. И захотелось поскорее избавиться от визитерши.

— На вашей визитке написано «любые расследования в сжатые сроки».

— Написано…

Она вздохнула и проговорила уже с грустью в голосе:

— Пропала картина.

— Что?! — Бочкин едва удержался, чтобы не подпрыгнуть на стуле.

— Послушайте, — возмутилась блондинка, — У меня складывается ощущение, что вы способны лишь выслеживать неверных мужей. А это не так-то трудно.

«Конечно! Пустяковое дело!» — Озлобленно подумал детектив и потрогал разбитую скулу.

— Ну, так что? — требовательно вопросила дама, — Вам интересно это дело и три тысячи долларов?

— Ох! — Бочкин не смог сдержаться и все-таки подпрыгнул на стуле.

— Так-то лучше, — усмехнулась она.

— А что? Что это за картина? Какая-то фамильная реликвия?

— Нет, это картина одного модного сейчас художника, которую он собирался продать бразильской галерее в качестве гуманитарной помощи.

— Как это? — тут уж округлил глаза Бочкин.

— Ну, что за глупый вопрос! — она вздохнула, — Бразилия, бедная африканская страна, угнетаемая кем-то там, кажется Штатами. И пусть в этом захолустье будет хоть один маячок прекрасного. Не находите, что это великая миссия?

— А вы уверены, что Бразилия — бедная, именно африканская страна, где нет никаких художественных ценностей?

— Не знаю, там я еще не была. Но по заверениям своего окружения и художника дела там обстоят совсем плохо.

— Вас обманули. Бразилия — процветающая страна, у которой самые высокие показатели по темпам экономического роста на южноамериканском континенте.

— Что вы говорите? — искренне удивилась она, но потом отмахнулась, — Однако дело не в Бразилии, а в картине. Ее похитили, и я хочу ее найти. А уж потом решу, стоит ее посылать в галерею Браззавиля или найти ей другое применение.

— При чем тут галерея Браззавиля? — опешил Петр.

— Потому что Браззавиль — это столица Бразилии. Это же понятно!

И тут на Бочкина снизошло озарение. Он посмотрел на красотку, вторгнувшуюся в его кабинет новыми глазами. Перед ним сидела настоящая, стопроцентная блондинка! Ему стало все ясно. Он вздохнул, постарался выкинуть из головы все анекдоты про этих особ, которые где-то в глубине души считал жизненными историями и вежливо пояснил:

— Столица Бразилии — Бразилиа, а Браззавиль — это в Конго. Конго — африканское государство.

— Вы уверены? — усомнилась она, и тут же возмущенно воскликнула, — Что за глупость называть свою столицу в честь страны, находящейся в другой части земного шара. Сразу видно, что в этом Конго живут недалекие люди.

— Конго — действительно небогатая страна. У них не хватает средств на образование населения, — усмехнулся детектив.

— Тогда понятно. Но сейчас меня больше интересует картина.

Петр вдруг осознал, что день у него выдался не из легких. Дамочку просто так из кабинета не выпрешь. Поэтому он постарался взять себя в руки и спросил:

— Ну, хорошо. Что это за картина? Что на ней изображено.

— Ах, ну, это самое простое.

Она закинула ногу на ногу, картинно откинулась на спинку стула, переложила собачку с левой руки на правую и замерла, горделиво вскинув голову.

Повисла пауза.

— И что, долго мне так сидеть? — некоторое время спустя поинтересовалась она, — Или может быть вы сфотографируете?

— З-зачем? — не понял детектив.

— Вы что получали образование в Конго? Я уже несколько минут показываю вам, что, вернее, кто изображен на картине, скопировав позу. Свет, конечно, не тот. Но костюм этот.

— А… — догадался, наконец, Петр, — тогда отомрите. Это изображение я уже никогда не забуду.

— Да, картина двусторонняя. Это значит, с одной стороны я изображена спереди, а с другой, соответственно, с обратной точки видения, понимаете?

— Понимаю. И при каких обстоятельствах пропала картина? Вы кого-то подозреваете?

— Картина была почти закончена. Остался один сеанс у художника. И тут она пропала.

— То есть она пропала из мастерской художника? — догадался Бочкин.

— Разумеется. Не думаете же вы, что я принимала его у себя.

— В таком случае, наверное, первое, что нужно сделать, так это поинтересоваться у самого художника, что он думает по поводу пропажи вашего портрета.

— Увы, это невозможно, — она вздохнула и опечалилась, — Его убили в той же мастерской. Но это уже ненужные детали.

— Что?! — на сей раз Бочкин не просто подскочил на стуле, он подпрыгнул на добрый метр и едва не приземлился на пол.

— Чего вы так разволновались, — удивилась блондинка, — Убийство Пабло Бурхасона громкое преступление, получившее общественный резонанс. Об этом все газеты уже три дня трезвонят. Или вы не слышали?

Разумеется, Петр слышал. Более того, он лично знал следователя Кутепова, с которым в прошлом работал в одном отделе на Петровке. И не далее как вчера, аккурат за два часа до своей роковой встречи с двумя амбалами, превратившими его физиономию в кровавое месиво, он пересекся с этим Кутеповым, чтобы потолковать об убийстве художника Пабло Бурхасона. Дело в том, что Кутепов, как и многие оставшиеся на госслужбе, пребывал в уверенности, что частный детектив если и не стал законченным бандитом, то, по крайней мере, свой в криминальной среде. Вот он и пытался, по старой дружбе, выяснить, не проговорился ли кто-нибудь из новых знакомых Бочкина про убийство Бурхасона. Бочкин же в свою очередь пытался довести до сведения Кутепова, что он как был честным человеком со всеми благодетелями и пороками, коими обладал, когда работал на Петровке, таким и остался. Кутепов верить ему отказался. В общем, разговор получился каким-то неприятным. Тем не менее, Кутепов успел поплакаться, что дело об убийстве сложное, разваливается за неимением подозреваемых, да еще генеральный прокурор публично объявил, что взял это расследование под свой контроль. А уж какой черт дергает начальников объявлять во всеуслышание об этом своем неусыпном контроле всякий раз, когда дело явно провальное и вряд ли когда-нибудь дотащится до суда, никому неизвестно. Но Кутепов посетовал, что теперь его будут дергать сверху до изнеможения, журналисты примутся наседать, общественность задавать ненужные вопросы. В общем, безрадостно обрисовал несчастный следователь свою будущность. А, учитывая, что дело об убийстве известного художника даже на первый взгляд выглядит явным висяком, то Кутепову обеспечено как минимум несколько месяцев нервотрепки до тех пор, пока случится какое-нибудь другое громкое преступление, генпрокурор опять поклянется честью мундира, что оно будет раскрыто, и внимание общественности, наконец-то, переключится. Но пока такое не предвидится. Кутепову с этим явно не везет. И убийство Бурхасона уже четвертые сутки остается лидером в десятке самых ярких новостей со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Пабло Бурхасон, по паспорту Павел Власович Бурхасон был, как правильно охарактеризовала его Марго, модным художником. Еще три года тому назад его никто и знать не знал. Малевал он себе что-то там никем не замеченный и, соответственно, не признанный. Но вот однажды в его жизни случился крутой, а, учитывая нынешние обстоятельства, роковой поворот — по непонятной причине, о которой умалчивает история, некий банкир Стриглов заказал ему портрет своей жены. Бурхасон написал портрет. Его повесили в холле дома Стригловых, поместив в раму, раз в пятьдесят превосходящую по стоимости саму работу художника. Видимо, это и решило дело, поскольку сам портрет ничего выдающегося собой не представлял. Зато рама, заказанная где-то в модном Парижском салоне, являла образец совершенства. В ней было все: и хрусталь, и дерево, и стразы. Друзья банкира до изнеможения восхищались картиной, явно не подозревая, в чем ее прелесть. Ну, и соответственно, Бурхасон однажды проснулся знаменитым. Заказы на портреты всевозможных жен, дочерей, любовниц и даже домашних любимцев повалились на него словно из рога изобилия. Ставки повышались день ото дня, поскольку каждый из заказчиков хотел начать портрет немедленно, чтобы уже к будущей среде иметь это чудо у себя в особняке. Поговаривали, что стоимость работы Бурхасона взлетела до колоссальных высот. Так это или нет, никто не подтвердил, однако уже через год, художник обзавелся особняком на Рублевском шоссе, автомобилем Бентли и славой поп-звезды. О нем даже сняли телефильм. Он устроил выставку и, поддавшись модному веянию, записал альбом песен при полном отсутствии вокальных данных. Поговаривали, что скоро его выдвинут в Общественную палату. Однако все это, как ни странно, не мешало его основной работе. Он продолжал писать портреты жен, любовниц и домашних любимцев с удивительной скоростью. И если бы не его преждевременная кончина, то лет через пять не было бы ни одного богатого дома в России, где не красовался бы довольно банальный портрет работы руки Бурхасона, почитаемый всеми как творение современного гения. Но Проведению было угодно избавить страну от повсеместного засилья «бурхасонщины». Говоря иными словами, несчастному следователю Кутепову досталось убийство звезды. И не простой звезды, а звезды, признанной имущим классом. А это вам не гитарист рок-группы, от которой тащатся малолетки на школьных вечеринках. С другой же стороны печаль Кутепова по поводу расследования только усугублялась, потому что подозревать кого-то из знакомых Бурхасона было все равно, что плевать в колодец. Все они сплошь являлись если не олигархами и звездами, то, по крайней мере, весьма преуспевающими людьми с хорошими связями. Так что спустя четыре дня расследования ему и допросить-то как следует удалось только домработницу Бурхасона — тетю Валю и его личного секретаря Катю Пискунову. Ни та, ни другая ничего путного сказать не могли, потому что обе во время трагедии отсутствовали. Катя по делам в Петербурге, а тетя Валя, как выяснилось, вообще приходила в дом лишь по пятницам и, соответственно, в понедельник, когда убили художника, ее там не было. Так что Кутепов топтался в тупике, не понимая, что ему делать дальше. Он, конечно, пытался рассматривать как мотив банальную кражу. Ведь из дома Бурхасона были похищены кое-какие ценности: несколько рисунков, предположительно, художника Брюллова, и браслет с тремя крупными бриллиантами, который, преступник снял с руки убитого. Однако более ценные предметы, находившиеся в доме, остались не тронутыми. Из чего напрашивался вывод — кража совершена для видимости, чтобы скрыть настоящий мотив убийства. И самое странное в этом убийстве было то, что никто из охранников коттеджного поселка, не заметил в вечер убийства, а смерть Бурхасона, как определили эксперты, наступила именно вечером, кого-либо постороннего. Они доложили, что сам Кутепов в тот день выезжал и возвращался на своем Бентли. Причем один. Словом получалось, что убийца либо жил в том же поселке, либо проник каким-то образом через забор, напичканный электроникой, незаметно. А последнее, как уверяли охранники, совершенно невозможно. В поселке живут только люди с большой буквы «Л». И все они трепетно относятся к своей неприкосновенности. А потому охранники наглядно показали Кутепову, что даже птица, перелетающая через забор поселка им хорошо видна в один из сотни мониторов, расположенных на огромной электронной панели здания охраны. Оставалось одно — подозревать в убийстве жителей поселка. И тут Кутепов возвращался к тому, с чего начал: все жители этого треклятого поселения если не олигархи и звезды, то… и так далее. Сейчас Петр Бочкин очень ясно вспомнил стенания Кутепова по поводу судьбы-злодейки и свою радость от того, как же вовремя он ушел с государственной службы. На тот момент его лицо еще не пестрело синяками и ссадинами, а потому радость его была ничем не омрачена. Конечно, сейчас, сидя с разбитой физиономией и беседуя с блондинкой, он слегка изменил свою точку зрения относительно везения в собственной жизни. Но, тем не менее, полагал, что его доля все-таки лучше Кутеповской. Во всяком случае, он избавлен от бесконечных звонков сверху.

— Что вы скачете на стуле? — поинтересовалась Марго, — Вы, таким образом, пытаетесь выразить свою радость? Я вас понимаю. В конце концов, заштатному детективу с разбитым лицом не каждый день предлагают интереснейшее расследование. Однако поберегите силы…

— Между прочим, я не сказал «да», — прохрипел Бочкин, соображая, как бы повернуть разговор, чтобы блондинка поняла, что он совершенно не собирается лезть в это дело. Поиск картины, это еще куда ни шло. Конечно, это не его профиль, но, в конце концов, он мог бы слегка разнообразить свои будни, сплошь состоящие из чужих постельных сцен. Но искать картину, пропавшую из мастерской убитого Бурхасона — это значило, в первую очередь, искать убийцу художника. А подобные передряги никак не входили в планы Бочкина. Особенно учитывая все вышеизложенные обстоятельства этого преступления.

— Видите ли… — осторожно начал он, — я не работаю параллельно с милицией. Да и вам не стоит спешить. Генеральный прокурор взял расследование под свой контроль, а это значит, что убийцу художника обязательно найдут. А, следовательно, отыщется и все, что было вынесено из его дома в ночь убийства. Разумеется, и ваш портрет отыщется.

Бочкин порадовался, что его лицо обильно порывают кровоподтеки, а потому не видно пунцовых пятен, коими он всегда покрывался, когда врал.

Марго надула губки, еще раз глянула на визитную карточку и спросила явно сквозь зубы:

— Это точно ваша визитка? Изольда характеризовала Петра Бочкина, как чрезвычайно умного и предприимчивого человека.

— Это моя визитка, — Петр почувствовал, как силы стремительно покидают его израненное тело, — Но вы, очевидно, не понимаете, что поиски вашего портрета непременно выйдут на путь поиска убийцы Бурхасона. А искать убийцу вовсе не мой профиль. Да и что я с ним делать буду, если, не дай Бог, найду?!

— Ну… — она задумалась, — Так далеко я не загадывала. Честно говоря, мне все равно, что вы будете делать с убийцей. Пусть он вернет мне портрет и катится, куда ему нужно.

— Вы не понимаете, — Бочкину очень захотелось прилечь. Голова его раскалывалась, — В этом деле и в этом окружении лучше не знать, кто преступник. Если мы с вами это узнаем, мы подвергнем себя большой опасности. Неужели вам настолько необходимо незамедлительно облагодетельствовать какую-то галерею на краю земли, что вы готовы поставить на кон собственную жизнь?

— Почему собственную. Вашу, — без тени иронии ответила она, — И ваш риск я, как вы знаете, оценила весьма высоко. Кроме того, совершенно необязательно узнавать имя убийцы. Ведь вполне возможно, Бурхасон перепродал мой портрет какому-нибудь коллекционеру, который посетил его накануне убийства. Я же не ходила к нему на сеансы каждый день. Я посещала его мастерскую раз в три дня. А это значит, у него было время продать мой портрет.

— Хм… — о таком повороте Бочкин не думал. В конечном счете, блондинка была права, — Однако если Бурхасон продал ваш портрет до своей смерти, я думаю, его трудно будет отобрать у законного владельца. Если, конечно, права на эту работу не принадлежат вам, — задумчиво изрек он.

— Послушайте! Я потратила уйму сил и времени на то, чтобы Бурхасон написал мой портрет. Ведь позировать художнику довольно утомительное занятие. И делала я это только потому, что он сам меня уговорил. Я, не поклонница кисти Пабло Бурхасона, и никогда не мечтала повесить его творение в своей квартире. Однако Пабло так красноречиво расписывал ценность моего вклада в мировое искусство вообще, и в культурную жизнь африканского захолустья в частности, что я согласилась ему помочь. А теперь я вовсе не хочу, чтобы какой-нибудь коллекционер-извращенец втихаря пялился на мое изображение. Так что найдите мне картину, а с ее нынешним владельцем я сама как-нибудь разберусь.

Частный детектив задумался. В общем-то, блондинка не предлагала ему ничего сверхсложного — всего-то выяснить, не появлялся ли на черном рынке ее портрет. Учитывая яркую внешность натурщицы и необычное двухстороннее исполнение картины это сделать несложно. Ведь мир любителей искусства весьма тесен. И если кто-то приобрел картину модного автора, тем более его практически последнюю работу, то об этом непременно будут знать. И тут вовсе необязательно лезть на рожон, достаточно только порасспросить охрану поселка, да нескольких сведущих в современном искусстве людей. И за эту плевую работу ему предлагают хорошие деньги! Сердце Бочкина дрогнуло. В голове его мгновенно пронеслись будущие картины его неприятных бесед с кредиторами, коие непременно состояться, если он не внесет проигранные деньги в кассу казино.

— Ну, хорошо, — услышал он собственный голос и удивился, ведь в мыслях он еще не оформил окончательное решение, — Я попробую выяснить, где ваша картина. Однако на многое не стоит рассчитывать. Во всяком случае, в ближайшие дни.