Портрет блондинки в голубом

Глава 17

Федор Петрович считал себя человеком творческим. В принципе, так оно и было. Иначе как объяснить его успех в издательском бизнесе. Он начал свое дело с нуля. Если опустить его трудовой путь от корректора до главного редактора научно-публицистического отдела в издательстве «Молодая гвардия», то к началу девяностых — времени всеобщего и хаотичного накопления капиталов, у него кроме огромного желания вырваться из стен опостылевшего кабинета ничего не было. Сначала он принялся издавать газетенку, в которой печатал всякие небылицы о женщинах с пятью сосками, летающих тарелках и говорящих чайниках. Скромное печатное издание имело бешеный успех, особенно у дачников, которые часами тряслись в электричках, где лирикой Пушкина, как известно, не насладишься. Через год Федор Петрович выпускал уже три различные газетенки, которые разделил по интересам: одна исключительно про людей с уродствами, другая про необъяснимые явления, третья про сад и огород. Дачники приняли творческие порывы издателя на «ура» и принесли ему первый приличный капитал. Он вложил его с умом — выпустил еще ряд подобных газетенок: для грибников, рыбаков и цветоводов. В общем, пока одни скупали друг у друга ваучеры и всеми правдами и неправдами стремились подобраться поближе к нефтяным скважинам, Федор Петрович упрямо трудился на раздольной ниве досужего чтива. Теперь он владел огромным издательством, которое выпускало всякого рода журналы и газеты. В основном все для тех же дачников и их жен. И поскольку дачников в нашей стране куда больше, чем нефтяных скважин, Федор Петрович процветал. Так что творческим человеком он мог себя считать по праву. Все-таки придумать, как заработать деньги, не воруя и не держась за нефтяной вентиль, может только творческий человек.

Однако эта творческая жилка иногда изгибалась и толкала его на довольно странные поступки. Федор Петрович по натуре был женским обожателем. Не в том смысле, что таскался за каждой юбкой, он просто любил и живо интересовался слабым полом. Особенно его привлекали те, кто находился в преклонном возрасте или дамы с нелегкой судьбой. И ничего странного в том не было, поскольку в основном для них он и работал. Однако, оказавшись с такой женщиной в непосредственной близости, он стремился сократить это расстояние до минимального, и уже через каких-то полчаса ловил себя на мысли, что влюблен до смерти в какую-нибудь бабу Варю или Степаниду Николаевну, которая всю жизнь провела за доильным аппаратом или в курятнике. Обычно такой любви предшествовала изрядная доза алкоголя. Вот и теперь, расстроенный и рассерженный на свою расфуфыренную супругу, которую в трезвом состоянии он еще терпел, а в пьяном так просто ненавидел, Федор Петрович брел, пошатываясь, вдоль забора, огораживающего его особняк.

«Зачем, — сокрушался про себя он, — Зачем эту прекрасную русскую женщину Ольгу Сергеевну выдернули из ее родной среды, где она существовала так гармонично и была столь прекрасна, и поселили в убогой бездуховности Рублевских особняков. Где ей приходится растить помидоры под косыми взглядами снохи, которая ни черта не понимает в истинной красоте, не говоря уже о том, что не знает ничего кроме адресов модных магазинов и косметических салонов».

Он вспомнил свою мать, проживающую в Калуге, которую он наотрез отказывается перевозить в Москву и никогда не помогает ей материально, несмотря на то что та вечно жалуется на нехватку пенсионных денег. Зачем портить истинную красоту провинциального быта материализмом?! Нет, настоящие русские женщины красивы своей бедностью, горькой участью, тоской в глазах и тягой к его журналам. И эту красоту он ломать не в праве. Иначе ни природа, ни история его не простят.

Так, туманно философствуя, он добрался до своей калитки, пьяно удивился, что она открыта. Наверное, он не запер ее, когда уходил. А зачем? Охрана поселка работает превосходно, кроме того, его дом оборудован собственной эксклюзивной системой, обеспечивающей безопасность лучше взвода охранников. Дверь дома тоже оказалась открытой. Но это нисколько не смутило хозяина. Во-первых, он был жутко пьян, а, во-вторых, его мысли были заняты более важными раздумьями. Когда он переступил порог, он думал о том, чем женщины отличаются от мужчин. Нет, не о том, о чем думают все мужчины, когда их головы посещает этот вопрос. Федора Петровича сейчас интересовали вовсе не загорелые тела в бикини. Он размышлял о внутреннем мире женщины, и о том, есть ли способ заглянуть в женскую душу.

И вот тут его творческая жилка причудливо изогнулась, дав сбой во всем организме. Он вдруг решил совершить такое, на что в трезвом виде вряд ли был способен.

«Это прекрасная идея! — воодушевляясь, подбодрил он себя, — И то, что мои мозги сейчас на 90 % состоят из водки, лишь усилит эффект!».

Он так увлекся новой идеей, что, забыв включить свет, стремглав бросился вверх по лестнице в свою спальню.

Услыхав посторонний шум в доме, Марго застыла, забыв выключить фонарик. В спальне Полуниных что-то ворошилось и падало, топало и вздыхало. Сначала она подумала, что в дом проник вор, и теперь орудует в спальне в надежде отыскать там драгоценности Светланы.

«Вот идиот! — обругала она неизвестного злоумышленника, — Ведь всем известно, что драгоценности хранят в библиотеке. В сейфе. Теперь так принято!»

Тем временем локальный ураган в спальне продолжался. Марго уже успела устать бояться, выключила фонарик и тихо ждала окончания всего этого. Спустя минут десять Марго, наконец, осознала, что в дом вернулся хозяин. Судя по его всхлипываниям, сопению и явному неровному топоту, она определила, что он мертвецки пьян. Однако он пренебрег общими правилами, согласно которым если люди в таком состоянии заходят в спальню, то тут же падают на кровать, где коротают время до следующего утра, ничком уткнувшись в подушку. Полунин не собирался спать. Наоборот, с каждой минутой его активность возрастала. Он даже начал что-то напевать. Потом и вовсе включил свет.

— Ох! — донеслось до Марго, — Как же я хороша!

Она округлила глаза.

— Господи! — продолжил Полунин, перейдя на фальцет, — Нет, я никогда не справлюсь с этой дрянью! Ох! Ой! — он взвизгнул.

Любопытство взяло верх. Она осторожно отошла от шкафа, содержимое которого просматривала до прихода Полунина и на цыпочках вышла в коридор. И тут из спальни донеслось то, чего в третьем часу ночи доноситься не должно было. Федор Петрович включил диск АББА. Громкое, хоть и мелодичное вступление «Take a chance on me» буквально оглушило несчастную гостью.

Изольда, до которой тоже донеслись звуки музыки, посмотрела в окно, а потом перевела удивленный взгляд на Светлану. Одинокое яркое окно дома Полуниных освещало часть их сада назойливым желтым светом.

— Пожалуй, нам следует пойти домой, — та поднялась и глянула на дочь, которая все еще тыкала вилкой в тарелке с безучастным выражением на лице. Влад не смог сдержать вздох облегчения.

А Ольга Сергеевна запричитала:

— Ох, ну, зачем же. Еще так рано. Давайте я покажу вам мои помидоры.

— Сейчас третий час ночи, — напомнил ей сын.

— Спасибо, — сухо поблагодарила Светлана, — Я уже видела помидоры перед крыльцом. Просто чудо!

— Но вы не видели мою грядочку на заднем дворе. А там сейчас светло как днем. Такая иллюминация…

— На заднем дворе?! — ужаснулась Полунина и удивленно посмотрела на Изольду. Та побледнела, как смогла сжала свои пухлые губы и горестно покачала головой.

— Идемте. Идемте! — Ольга Сергеевна суетливо подскочила и, схватив гостью за руку, потащила ее внутрь дома.

Соблюдая этикет, Коко тоже поднялась и вяло последовала за увлекаемой матерью.

— Я ее убью! — процедила настрадавшаяся Изольда мужу, когда гости покинули комнату.

— Но ведь не кабачки! — весело усмехнулся Влад и развязал узел галстука. Теперь они были квиты. Жена получила свою порцию унижения, взамен его страданий.

Марго, затаив дыхание, заглянула за косяк. В следующую секунду она отпрянула и, прижавшись спиной к стене коридора, закрыла глаза. То, что она увидела, повергло ее в шок. Впервые за многие годы. Ничего подобного она в своей жизни не встречала. А ведь ее жизнь была наполнена самыми непредсказуемыми событиями.

— Этого не может быть! — тихо пробормотала она и, собравшись с силами, снова заглянула в спальню Полуниных.

Нетрезво, а потому слишком развязно покачивая бедрами, Федор Петрович прохаживался перед большим зеркалом. К слову сказать, он был достаточно тучный и широкоплечий. Хорошее питание и сидячая работа, превратили его шею в жировую прослойку между головой и грудью, а филейная его часть довольно сильно выпирала сзади. И вот на эту фигуру, справедливо охарактеризованную Марго, уродливой, он натянул юбку и блузку из гардероба жены. Благо материя стрейч позволила им растянуться, а не порваться. Взамен несуществующей груди, изобретательный издатель подоткнул под блузку бюстгальтеры, лямки и кружева которых торчали из глубокого выреза блузки. Кроме того, вырез, оголял часть его волосатого торса. Юбка, растянутая на ягодицах, вовсе не предназначенных для них по размеру, задралась до неприличия высоко, открыв на обозрение кривенькие ножки с пухлыми коленками, затянутые в сетчатые чулки, сквозь которые пробивалась густая растительность. Федор Петрович, несмотря на все ужасные недостатки, которые за секунду увидела Марго, упивался своим новым образом, явно находя его чарующим. Он кокетливо хлопал неряшливо накрашенными ресницами, оставляя туш под глазами, и чмокал обильно смазанными алым блеском губами. Но самое отвратительное во всем этом было то, чего, похоже, сам он не замечал, но что бросалось в глаза другим сразу же. А именно черная лопатообразная борода, скрывающая всю нижнюю часть его лица. Теперь еще и перемазанная блеском для губ. Вихляя бедрами, по части от неустойчивого положения, которое было спровоцировано сильной дозой алкоголя и высотой каблуков Светланиных сабо, Федор Петрович принимал манящие позы, выставлял волосатую ногу вперед и болтал руками в такт гремящей музыки. Он потянулся к кровати, чтобы взять последнюю часть своего туалета — сумочку. И тут увидал в зеркале отражение застывшей в немом ужасе Марго. То ли выражение ее расширенных глаз, то ли само ее появление в его доме оказало на Полунина столь странный эффект. Но он как-то неловко присел, ойкнул, и попятился к раскрытой двери балкона, размахивая перед собой руками, словно хотел отогнать нечистую силу. Хотя справедливости ради, стоит отметить, что подобные действия впору было совершать как раз даме.

— Но… — успела сказать Марго, пытавшаяся в этот момент справиться с чувствами и придумать хоть мало-мальски вразумительное объяснение своему присутствию в этом доме.

С диким воплем Полунин выкатился на балкон. Каблуки его разом подвернулись, он не удержался на ногах. Бесцельно цепляясь за ажурную решетку бордюра, он тучно перевалился через нее и с диким воплем полетел вниз.

— Все-таки не стоило лезть в этот дом с обыском, — заключила Марго и пошла на балкон, чтобы посмотреть, где закончил вечер хозяин дома.

И тут неожиданно что-то щелкнуло, ухнуло и затрещало. Марго в ужасе присела, закрыв голову руками. В первые секунды, она подумала, что по дому начался артобстрел. Лампы в люстре начали мигать, а комната наполнилась воем сирены. Она выскочила на балкон, как в единственно возможный выход из дома.

«Второй этаж, — промелькнуло у нее в голове, — Если я спрыгну, то ничего страшного со мной не случится!»

На балконе она поняла, что спрыгнуть вниз не представляется возможным. Дом был спроектирован таким образом, что прямо под балконом спальни хозяев располагался открытый бассейн, в котором уже неловко барахтался сам Полунин. Составлять ему компанию, ей не хотелось. Тем более, Марго поняла, что светопреставление происходит не только в отдельно взятой спальне, а во всем доме. Сирена ревела на всю округу, а в окнах то загорался, то тух яркий свет. И это необъяснимое явление, похоже, заинтересовало не только охрану, но и всех жителей поселка, которые уже начали выходить из своих домов и следовать по направлению к коттеджу Полуниных. В такой ситуации она посчитала, что лучше оставаться хотя бы не скомпрометированной нахождением в одном бассейне с пьяным, бородатым мужиком в женском платье.

— Мерзость какая! — Марго снова передернуло от воспоминаний.

— Ты чаю-то хлебни, — усмехнувшись, Влад подал ей чашку с дымящимся напитком, — Жалко, что ты камеру с собой не захватила.

— Какая камера! — Изольда возмущенно посмотрела на мужа, — Ты что не видишь, она до сих пор в шоке!

— Я, между прочим, тоже! — тот демонстративно сел напротив Марго и закинул ногу на ногу, — Нет, я просто не могу поверить, что вы задумали весь этот балаган с ужином только для того, чтобы выманить Полуниных из дома и дать Марго возможность устроить там обыск. Марго, ты, что решила отнять хлеб у Бочкина? Тебя уже не устраивает место арт-директора на мясокомбинате? Теперь хочешь быть частным детективом?

— Ммм… — простонала она и, закрыв глаза, прижала пальцы к вискам.

— Отстань от нее! — прорычала Изольда, — И вообще, разве у тебя не назначена встреча завтра утром. Иди спать.

— Спать в такую ночь?! — Влад потянулся к столу и показательно налил себе стопку коньяка, — Во-первых, сейчас не уснуть, потому что рядом с нашим домом толкутся не только все обитатели поселка, включая их детей и собак, но и вся смена охраны. А, во-вторых, прибыли два милицейских наряда на машинах с мигалками. И на одной машине забыли выключить сирену.

— Это не милиция, — поправил его вошедший Тарасов, — Это Полунины не могут отключить сигнализацию в своем коттедже. Федор Петрович впал в пьяный транс, а его семья понятия не имеет, как это делается. Дом даже обесточили, но и это не помогло. Я думаю, что светомузыка работает от отдельного генератора. А вот где он — это как раз большой секрет.

— Теперь послали за нарядом МЧС, — сообщила вошедшая за ним Маняша.

Оба они раскраснелись от пережитых событий. Похоже, для всех, кроме Полуниных, Марго и Изольды эта ночь представлялась чем-то вроде новогодней вечеринки.

— А мне кажется, что дом Полуниных черпает энергию прямо из космоса, — весело предположил Влад и, допив коньяк, повернул голову к Тимофею, — Будешь?!

Тот согласно придвинулся к столу.

— Надеюсь, вы не напьетесь до состояния Федора Петровича, — сквозь зубы процедила Изольда, — Имей в виду, пупсик, если ты попытаешься натянуть на себя мой костюм от PRADA, я тебе сердце зубами выгрызу.

— Вот они ценности современного общества, — фыркнул Влад, — А если я родину попытаюсь продать?

— Чью? — уточнила жена.

— Ну, чью-нибудь. Родину, Пушкина к примеру.

— Вот Пушкина об этом и спрашивай! — хмыкнула Изольда.

— Ну, так ведь он уже умер, — улыбнулась Маняша, — Его Дантес застрелил!

— Господи! — простонала Марго, — Вы можете хотя бы сейчас не говорить о криминале. Я уже на улицу боюсь выходить. Куда не сунься, везде кто-нибудь уже кого-нибудь застрелил!

— Н-да… — Тимофей отпил коньяк из своей рюмки, — Ты бы, действительно, поаккуратнее себя вела. А то и, правда, уж слишком много трупов рядом с тобой.

— Хочешь довести меня до истерики! — взвизгнула она, — Мало мне сегодня бородатой женщины?! Нужно напомнить еще и об этом!

— Кстати! — Тимофей оставил ее крики без внимания, — Первое, что подумали все, кто подоспел на вой сирены, было то, что в дом Полуниных забралась бородатая женщина из цирка-шапито. Полунина так вопила. И ни в какую не хотела признавать в этом уроде своего благоверного.

— А я бы и под присягой не признала, — уверенно ответила Изольда, — Ведь теперь, если где зайдет разговор о Светлане, каждый будет говорить: «Ах, это та самая, которая живет с психом!». Хорошенькая репутация. И это только на первое время. А потом пойдут слухи, и года через два у этой истории будет такой шлейф, что мало не покажется. А если история просочится в газеты, вообще жуть.

— Бедная Коко, — вздохнула Маняша, — Ей ведь тоже достанется. Кому приятно, когда о твоем отце такое говорят.

— Во всяком случае, теперь понятно, почему Светлана вешается на каждого встречного мужика, — заключила Марго.

— Кто сказал, что на каждого! — вступился за честь женщины Влад, — Насколько я понял из вашей болтовни, она была благосклонна лишь к убитому недавно Свирскому.

— Хм… — Марго неожиданно успокоилась, допила чай и победоносно улыбнулась.

Увидев перемены, случившиеся в ней, все тоже перестали веселиться и болтать всякий вздор.

— Неужели, тебе удалось что-то выяснить в доме Полуниных? — за всех поинтересовался Тимофей.

Марго протяжно вздохнула, зная, что все присутствующие будут терпеть и вздохи, и паузы, лишь бы узнать результаты ее ночного визита в комнату Коко, которую она может им сообщить. Так же она знала, что все они будут, по меньшей мере, страшно удивлены, а потому не спешила доставить им это удовольствие.

— Не подашь ли ты мне еще чашечку чая, — скорчив утомленную гримасу, попросила она Влада.

Тот поспешно налил чай и протянул ей чашку:

— Ну? Рассказывай.

— Я там вижу пирожное…

Тимофей быстро положил на тарелочку пирожное и подал ей:

— Будешь говорить?

— А Мао? Он хорошо поел?

— Обожрался твой Мао до икоты! — прорычал Тарасов.

— Не беспокойтесь, Марго, — Маняша подошла к ней поближе, — Он спит в моей комнате. На кровати.

— Да… он так настрадался сегодня без меня…

— Если ты сейчас же не скажешь, что ты там узнала, я тебя придушу! — не вытерпел Тимофей.

— Интересно, кто же тебе тогда расскажет, если меня ты придушишь? — улыбнулась она ему.

— О! — он покраснел, — Ну, чего ты тянешь!

— Ладно, — великодушно согласилась Марго и поставила чашку на стол, — Во-первых, мы ошибались, что Бурхасон был влюблен в Коко. Но, с другой стороны, у Коко был мотив для убийства.

— Интересно, какой? — фыркнул Влад.

Она вынула из кармана брюк фотографию и протянула ему. Он рассматривал ее с минуту, потом присвистнул. Остальные тоже удивленно пялились на снимок.

— Ни фига себе! Значит, роман у Бурхасона был со Светланой? Вот это да! Марго, да тебе действительно стоит подумать о смене работы. Тимофей, ты ведь не против потерять столь ценную позицию на своем заводе. Или без арт-директора производство встанет?

— Я выпишу ей королевское выходное пособие, — пробормотал тот, увлеченно рассматривая фотографию, — Марго, ты полагаешь, что Коко убила Бурхасона, потому что у ее матери был с ним роман? Занятно…

— Но это же не причина для убийства! — удивилась Маняша.

— Почему же, — голос Тарасова стал заметно теплее, — Ты видела ее сегодня? Замкнутая, смурная девица. Из нее слова путного не вытянуть. Обычно так выглядят девушки, у которых полным-полно комплексов. А барышня с набором комплексов может пойти на самые крайние меры.

— Интересно, что конкретно, с твоей точки зрения, толкнуло ее на убийство? — усмехнулся Влад.

— К примеру, она может до умопомрачения любить своего чокнутого папашу. И убив любовника матери, оградить его от ненужных переживаний.

— Любовников, — поправила его Изольда, — их двое было. Еще Свирский. И оба умерли в одну ночь.

— Так тем более! — воодушевленно продолжил Тимофей, — Потом, Коко может страшно завидовать матери, которая, будучи уже не молодой, с мужем и взрослой дочерью имеет успех у мужчин, а она при такой внешности, юности и свободе почему-то нет. Третья версия, она сама могла быть влюблена в Бурхасона до умопомрачения. В-четвертых, она хотела защитить репутацию матери, убрав из ее жизни любовников. В-пятых, боялась, что отцу станет все известно, и он потребует развода. Да причин этих сколько угодно можно придумать.

— Вот именно, что придумать! — Влад встал и заходил по комнате, размахивая стопкой с коньком, — А что делать с другими трупами? С художником Ляпиным, с господином Россомахиным и, наконец, с портретом Марго? Как все это прилепить к убийствам в нашем поселке?

После паузы Тимофей тихо спросил:

— А надо?

— А разве нет? — запальчиво воскликнула Изольда, — Ляпина видели в доме Бурхасона. И после его убийства, спустя несколько дней убили и Ляпина. Причем у него на квартире нашли браслет нашего соседа. Россомахин интересовался у Марго, не видела ли она в доме Бурхасона каких-то посторонних людей. И что? Через несколько дней кокнули и самого Россомахина.

— Я вот тоже думаю… — включилась Марго, — Сначала мне казалось, что история с убийствами далеко ушла от моего портрета. Однако есть странная связь…

— Интересно какая? — ехидно спросил Тимофей.

Марго глянула на него так, как смотрит капризная чистюля на таракана, ползущего по стене ее кухни, и тихо проговорила:

— Такая же, как между убийствами на твоем заводе и производством губительного вируса в богом забытом научном институте.

При этих словах тот сразу стух.

— А что, была связь? — расширила глаза Маняша.

— Прямая, — жестко ответила Марго, — Тимочка расскажет тебе потом, если ты его сильно попросишь.

(Чтобы не ждать рассказа Тимочки, который вряд ли случится, прочтите историю о вирусе и убийствах в романе «Следствие ведет блондинка»)

— Ну, так что ты надумала? — нетерпеливо спросил ее Влад.

— Хм… Ведь всех этих людей убил кто-то…

— Удивительно свежая мысль! — буркнул Тимофей и сел в кресло, — А я почему-то надеялся, что они сами того… представились.

— Ну, и дурак! — фыркнула Марго, — Понятно же, что во всех случаях орудовал убийца. И мне кажется, что все его жертвы были с ним связаны каким-то общим секретом. Ну, или делом. Что тут может быть? Скорее всего деньги. В наши дни ведь убивают в основном из-за денег. Наверное, убийца хочет, чтобы все эти деньги достались только ему.

— Тогда вот этот снимок нужно выкинуть в корзину для мусора, — заключил Тимофей, вертя в руке фотографию Светланы и Бурхасона.

— Может да, а может и нет… — туманно заключила Марго, — Я думаю, тут имеет смысл поговорить с самой Коко, — Ведь мы услышали, что у нее есть какая-то картина. И если это мой портрет, она мне его вернет, и мое участие в этом утомительном расследовании будет, слава Богу, закончено.

— Неужели вам не интересно, кто убийца? — перешла на шепот Маняша.

Та лишь пожала плечами:

— Нет. С какой стати мне должен быть интересен какой-то там преступник. На свете полным-полно хороших людей.

— Но ведь это же почти раскрытая тайна! — не унималась девушка.

— Ох, милочка! — Марго вздохнула, — Я вот недавно узнала, что в центре пустыни стоят огромные пирамиды. И никто не знает, зачем и когда их построили. Вот это настоящая тайна. А кто кого убил… такая ерунда может волновать только следователя Кутепова. И то лишь потому, что ему зарплату платят за раскрытие подобных тайн.

— Прямо сейчас пойдем разговаривать? — устало поинтересовалась Изольда, — или дадим девушке выспаться?

— Ну, сегодня-то ей точно не уснуть, — хохотнул Влад и кивнул на приоткрытое окно, откуда доносились раскаты неумолкающей сирены, — Как и всем нам. Я думаю, имеет смысл провести эту ночь хотя бы с пользой.

— Все! Будут взрывать! — задыхаясь от быстрой ходьбы, сообщила Ольга Сергеевна.

— Дом?! — в один голос испуганно спросили Изольда и Влад.

— Нет, генератор. Никто не может его отключить. Жильцам близлежащих домов порекомендовали спуститься в подвал или покинуть территорию поселка.

— Мило! — возмутилась Изольда, — Значит, нас первых накроет взрывной волной.

— Да, нас и дом Бурхасона.

— Ну, он заблаговременно уже спустился под землю, — хохотнул Влад.

— Фи! — скривилась Марго, — Подобные шутки просто кощунственны.

— Ага, — тоже хохотнул Тимофей, — При Марго так особенно, — он повернулся к ней и отвесил шутливый поклон, — Ты ведь, дорогая, уже давно балансируешь на краю могилы. Я тебе говорил, подсчитай сколько трупов вокруг тебя с мая этого года, и подумай, может лучше на время куда-нибудь поехать. Подальше от Москвы.

— Я уже была в Перу. Недавно вернулась! И это ничего не изменило! Трупы были и до моей поездки, есть и после, — зло ответила она, а потом, задумавшись, произнесла, — Хотя возможно ты и прав.

Она достала из сумочки телефон и набрала номер.

— Ты опять министру звонишь? — напрягся Тимофей.

— Нет, я звоню тому, кто должен мне помогать по долгу своей службы. Если, конечно, он еще совсем не забыл про свой долг.