Посланница Поднебесья

Глава 17 Взгляд

Ларо: прошлое

Мы познакомились в выпускном классе. Я и Тимати. Он перевелся к нам, и я утонула в серых бесподобных глазах. Чувства были взаимны. В кои-то веке, парень влюбился в меня, а не в Сару. Наоборот, Тимати считал мою сестру пустышкой. Мол, есть и мозги, и таланты. Рисует впрямь шикарно. Но ей плевать на других. Любит лишь себя. А я… Во мне есть свет.

В университет мы тоже поступили вместе. Пусть и на разные факультеты. Я жила в общежитии для девушек, он для парней. Подумывали снять жилье и съехаться, но мои родители были против. Сначала образование, а потом совместная жизнь. И только после свадьбы, разумеется. Они всегда были очень строги. Я предпочитала слушаться. Сестра бунтовала, насколько это получалось. А едва исполнилось восемнадцать, уехала и не собиралась больше видеться ни с отцом, ни с матерью. Лишь со мной переписывалась. Время от времени отправляла фото и видео. Мол, посмотри, какая у меня крутая и свободная жизнь. Я ее не судила. Каждому своё.

В тот день у меня отменились две лекции. Я сидела в парке и читала книгу на телефоне. Увлеклась и не замечала ничего и никого вокруг.

— Что читаете? Наверняка, что-то неординарное.

Я хмуро посмотрела на взрослого мужчину, присевшего рядом. Так зачиталась, что не заметила, как он появился. Зачем вообще было усаживаться ко мне? Вокруг полно свободных лавочек.

— Что-то определенно неординарное, — ответила я без намека на вежливость. Это что — подкат такой старомодный?

Мужчина назвал свое имя. Подождал ответа. Не получил и спросил мое.

— Мне мама не разрешается знакомиться с подозрительными типами.

— Подозрительными? — удивился он. Во взгляде сквозила странная растерянность. Он будто не ожидал подобной реакции.

Всё ясно. Привык, что не отказывают. Ну да, красивый мужик, притягательный. И опытный. Но точно не мой типаж.

— Не теряйте времени. Найдите другой объект для соблазнения, если нравятся студентки, — сказала я прямо. — У меня есть парень.

— Первая влюбленность мимолетна.

— Не для меня, — отрезала я и поднялась со скамьи. — Я знаю, с кем хочу провести жизнь. Прощайте.

Я ушла под странный стук сердца. Нашла Тимати и крепко обняла, желая стереть встречу, выбившую из колеи. Ночью, сняв номер в гостинице, мы впервые стали близки, и я окончательно убедилась, что Тимати — любовь моей жизни.

Сара: настоящее

Кажется, что это сон. Просто дурной сон, после которого я проснусь и вздохну с облегчением, осознав, что всё хорошо.

Но нет, кошмар продолжается. И пробуждения не будет. Это мысль колет виски иголкой, а сердце готово вот-вот перестать биться.

Он похож на ангела. Крис. На настоящего ангела. Лежит в гробу с одухотворенным лицом. Я почти вижу, как он встает, улыбается и взлетает ввысь, взмахнув белыми крыльями. Рядом с утопающим в цветах гробом стоит портрет. С него смотрит совсем другой Крис. Слишком серьезный, каким никогда не был.

Кто-то произносит речь. Потом этого человека сменяет другой, и снова звучат слова. Ничего не значащие для Криса. И для меня. Еще недавно все эти люди отвернулись от золотка, а теперь хотят быть причастными. Пришли сюда, будто были его лучшими друзьями. Словно смерть стерла все противоречия. Как же мерзко.

Тина тоже здесь. Пришла вместе с сыном. Делает вид, что была хорошей знакомой талантливого молодого актера. Даже перед камерами покрасовалась вся в черном. Рассказывала, что просто обязана почтить память безвременно ушедшего дарования.

Теперь она сидит в середине первого ряда. Непробиваемая, как скала. Ее сын хмурится, явно не понимая, что они здесь забыли. Он даже не был знаком с Крисом.

Я сижу отдельно. Не хочу больше пересекаться с Тиной. Она не мой клиент. Нас связывал Крис. Теперь его нет.

Душу вместе горечью переполняет ненависть. К Тине. К Лайзе Соломон и ее дочке, которым хватило ума сегодня не приходить. Они все приложили руку. Все они. Не только взбалмошный художник, сбивший золотко у меня на глазах. Лайза хотела преподнести золотко на блюдечке для дочери. Тина не хотела его отдавать. А он… Он искал поддержки у меня и вызвал ревность безумца Томми Ли.

Хотя…

Я тоже виновата. Не меньше остальных.

Надо было держать дистанцию, не подпускать Криса близко. Надо было давно разобраться с Томми Ли, пресекать его выходки.

Но кто же знал, что всё так повернется…

…Церемония, наконец, заканчивается. Процессия вот-вот отправится на кладбище. Я туда не пойду. Не хватит сил смотреть, как гроб опускается в могилу. Это слишком.

Я попрощаюсь с Крисом здесь и сейчас. Запомню его одухотворенное лицо, будто и не мертвое вовсе.

…Я стою возле гроба. Смотрю на того, кто пробил мою броню и заставил откликнуться сердце. На того, кто ушел из моей жизни навсегда. Из всех моих жизней.

— Прощай золотко, — говорю я.

Хочу поцеловать в лоб, но не смею.

И в этот самый миг кожей ощущаю пристальный взгляд. Поднимаю глаза, но никого не вижу. И всё же кто-то смотрит на меня. Кто-то невидимый. Он здесь и наблюдает.

Мне остается лишь сжать зубы и уйти.

Ларо: настоящее

— А ты думала, будет просто? — Тайрус смотрел на меня испытывающе. — Думала, придется защищать только белых и пушистых зайчиков?

— Нет, конечно. У меня что Гай, что Эсмеральда — не пушистые. Она врет клиентам, а второй только и делает, что создает проблемы себе и другим. Но массовая убийца⁈ Тайрус, это перебор!

Бывший наставник и нынешний куратор в Мире Гор и Туманов закатил глаза.

— И давно ты превратилась в идеалистку, Ларо? Раньше не замечал.

— Я не… Просто я… Вот, зараза!

Мне никак не удавалось сформулировать мысли. Слишком много их копошилось нынче в тяжелой голове.

Я сама обратилась к Тайрусу. Связалась с ним посреди ночи. Ибо не было сил справиться с новой проблемой. Поначалу, уйдя из палаты Матильды, я пыталась убедить себя, что ее новости — ничто по сравнению со всем остальным, что на меня в последнее время свалилось. Но минуты бежали, и я осознала, что не справлюсь. В одиночку. Хорошо, что эта проблема была из тех, которую можно обсудить с более опытным ангелом. Логичнее было пойти к Ллойду, ведь именно он курировал меня в Мире Грез и Обманов, он наблюдал за моей работой с Матильдой. Но это был плохой вариант. Я и Ллойд. А Тайрус… Я знала, что он может накричать, но точно выслушает.

— Понимаешь, я…

— Ты спасла девчонку вопреки всем правилам, — закончил за меня Тайрус. — И теперь думаешь, что зря, раз она виновата в гибели десятков людей своего Мира.

— Наверное, — призналась я, глядя на город.

Мы сидели в родной Вселенной Тайруса. В той, которую я еще недавно считала своей. Над городом снова копошился туман. Но с крыши самого высокого здания картина была не столь унылой, как внизу.

— Думаю, дело было не в Матильде. Я подсознательно спасала Сару. Но ты это и сам знаешь. А теперь… Не знаю, как относиться к новостям.

— Ты сама выбрала эту клиентку, Ларо.

— Помню. И надеялась, что ты скажешь что-то жизнеутверждающее.

— Скажу, не вопрос, — бывший наставник усмехнулся. — Миры неидеальны. Люди тем более. И знаешь, в чем парадокс? Очень часто самые важные персоны оказываются не шибко симпатичными личностями. Например, правители, полководцы. На их руках немало крови. Но мы обязаны защищать этих людей. Потому что им предстоит сделать нечто судьбоносное для общего блага. Для истории. Так часто бывает и с творческими людьми. Художники и поэты зачастую дебоширы и пьяницы. Нередко мерзко поступают со своими близкими. Но тот вклад в искусство, которым им предстоит внести, неоценим. Слезы обиженной жены или брошенного ребенка — ничто по сравнению с тем, сколько эмоций принесут их творения человечеству. Не зря говорят, что красота спасет мир. Или… Миры, в нашем случае. Так что всё относительно, Ларо.

— Но массовая убийца и террористка? — я покачала головой. — Ладно-ладно, я сама в это влезла. Матильда не была важна для истории. Кто вообще это решает? Как определяют, кто важен, а кто нет? Ты не рассказывал этого на занятиях.

— Мы до этого не успели добраться. Твоими стараниями вы четверо оказались в эксперименте Амэя.

— Ой, не сваливай всё на мою нескромную персону. Амэй изначально хотел сделать из меня нейтрала для поисков Сары. Он лишь воспользовался ситуацией с Матильдой. Хорошо-хорошо, — тут же поспешила я добавить, заметив, что взгляд Тайрус стал грозным, — я больше ничего не говорю о Высшем. Не моя категория.

— Вот именно, — изрек он. — Что до отбора важных душ… Существует особая группа видящих. У них особый талант замечать у душ предрасположенность к свершениям. А еще они умеют просчитывать вероятности этих самых свершений души в той или иной жизни. Есть, конечно, особые случаи, как у вас с сестрой. Вы в любой жизни важны.

— Сара важна. Не я. А вот в чем польза Гая и Эсмеральды вообще загадка.

— Твоя гадалка может помочь кому-то важному, направить на некий путь. Это лишь предположение, но, думаю, оно верное. А вот Гай… Наверное, он просто не достиг своего пика. Всему свое время, Ларо. А насчет Матильды… Не спеши с осуждением. Если следователь прав, и ее похитили ребенком, не так уж она виновна. Антииллюзионисты обрабатывали твою подопечную с детства, лепили фанатичку. У нее не было шанса вырасти другой. Она тоже жертва. Думай об этом, а не о том, что она сделала. Это вина похитителей. Матильда стала лишь орудием в умелых руках. Отправляйся к ней и узнай историю до конца. Защищай дальше, а если очнется, не дай снова совершить зло.

— Хорошо, — пробормотала я. Слова Тайруса помогли. Я не была готова принять Матильду. Но стало чуть полегче. — Спасибо тебе.

— Не за что. У нас у всех бывают кризисы из-за бедовых клиентов, — он посмотрел на меня почти весело. — Да-да, я о тебе. В бытность человеком немало крови мне попортила. И, да, я знаю, что у меня ее нет. Крови. Но ты поняла, о чем я.

— Поняла.

— Тогда дуй к Матильде. Мне тоже пора. В Поднебесье нынче сумасшедший дом.

— Что-то случилось? — спросила я осторожно, подозревая, каким будет ответ.

— Гала пропала. Никто ее не видел больше суток. Не отзывается, на совещаниях не была, что на нее не похоже.

— Ого… — выдохнула я, мастерски изображая изумление. — Наверное, и Высшие на ушах.

— Ну… — протянул Тайрус, округляя глаза. — Подозреваю, кое-кто из них был бы не прочь, если бы Гала исчезла навсегда. Сейчас их больше волнует не само исчезновение, а причина. Кто мог оказаться сильнее Галы, чтобы вывести ее из игры? Хороший вопрос, верно?

— Верно, — ответила я. Если бы крылья не были спрятаны, перья б точно встали дыбом.

— Не бери в голову, — тут же посоветовал Тайрус. — Занимайся подопечными и будет тебе счастье. Рано или поздно.

Я послушалась Тайруса. Отправилась к Матильде. Утро только наступило, больница потихоньку начинала просыпаться: первые процедуры, уколы, подготовка к операциям. Но у палаты моей подопечной было оживленно. В этой Вселенной анализы делались быстро. Пришли результаты, подтвердив подозрения следователей. Матильда оказалась той самой девочкой, похищенной много лет назад у родителей.

Они были здесь. Отец и мать. Сидели на диванчике у палаты. Светловолосая женщина в летах с узлом на затылке вытирала слёзы. Мужчина пытался ее утешить, но потом отворачивался и тяжко вздыхал. Непросто обоим далась такая правда. Они давно привыкли к мысли, что их маленький ангелочек, вероятно, на небесах. Хотели бы наказать виновных, но жизнь несправедлива, и этого не случилось. И вдруг нашлась взрослая дочь. Массовая убийца в коме. Очнется ли, неизвестно. И если, да, то что ее ждет? Скорее всего, пожизненное заключение. Разве это счастье? Нет. Это тот случай, когда неведение гораздо лучше правды.

— О шансах пока говорить очень трудно, — рядом с родителями села врач Матильды. — Поэтому не буду вас обнадеживать. Но одно чудо уже случилось. Никто не думал, что ваша дочь переживет день после трагедии. Состояние было крайне тяжелым. И потом несколько раз она снова оказывалась одной ногой в могиле. Но всё ещё дышит. Знаете, я человек науки. Привыкла полагаться на знания и умения. Однако это тот самый случай, когда можно уверовать в существование высших сил. Не могу избавиться от чувства, что вашу дочь кто-то оберегает. Видимо, она еще не завершила свой путь на земле.

Я вытаращила глаза.

Ого!

Доктор считает, что Матильда под защитой высших сил? Это сильно. Ладно медсестры. Они более подвержены суевериям. Но врач? С другой стороны, я впрямь не раз совершала настоящие чудеса поддерживая жизнь Матильды.

— Кайли родилась только через шесть лет после нашей свадьбы, — призналась мать моей подопечной. — Мы очень хотели завести ребенка, но ничего не получалось. А, когда дочка появилась, казалось, это дар небес. Мы и представить не могли, что всё так обернется.

— Не отчаивайтесь, — доктор сжала ее руку. — Наука наукой, но и вера очень важна.

— Она права, Рита, — поддержал врача отец Матильды. Или лучше сказать Кайли? Ведь именно это имя ей дали при рождении. — Не будем отчаиваться.

— Вы готовы? — спросила доктор. — Можете не торопиться. Если нужно еще время, сделаем это позже.

— Нет-нет, я хочу видеть дочь, — заверила мать и вытерла новую порцию слез.

Я оставалась рядом еще несколько минут. Смотрела на воссоединение семьи. Точнее, пока на его подобие. На Кайли-Матильду, лежащую без движения в глубоком «сне», на ее родителей. Отец просто стоял и не смел шелохнуться, глядел на бледное лицо дочери, узнавая или не узнавая черты. Мать плакала. Сидела у кровати и что-то беззвучно шептала. А потом у меня не хватило сил оставаться в палате. Подопечной, судя по показаниям браслета, ничего не грозило. А ее семья вызывала в душе горечь. И зависть, пожалуй, тоже.

Даже у преступницы, распылившей порошок посреди мегаполиса и забравшей чужие жизни, есть родные. Те, кому она не безразлична. А мне не на кого опереться, некому довериться. В земные жизни у меня были родители, мужья и дети. Но я никого не помнила. Кроме одного единственного возлюбленного, который оставался для меня тенью и, скорее всего, сгинул в капсуле забвения. Они все не в счет. Есть только Сара. Где-то всё ещё есть. Но она не семья. Никогда ею не станет. Саре важна только она сама…

И какого черта мне тогда ее искать?

Ради ее благополучия. Ради спокойствия Амэя.

Когда же хоть что-то сделается ради меня?..

Я посидела немного на крыше больницы, глядя на город, как и накануне купающийся в солнечных лучах. Удивительно, но в Мире Грёз и Обманов очень часто бывает хорошая погода. Даже когда проливаются ливни, быстро возвращается солнце. Может, в качестве компенсации за всю дурное, творящееся под ним?

— Куда теперь? — спросила себя. Нужно выдвигаться, пока не уснула под действием сонного порошка, крохи которого всегда витают в воздухе. — Навестить Эсмеральду? Или… Вот гадство!

Я хлопнула себя ладонью по лбу.

Гай!

Его кнопка пока оставалась спокойной, но ему сегодня предстояло отправиться с матушкой на похороны в качестве сопровождающего, а я намеревалась там за ним присматривать. Совсем забыла о собственных планах из-за новостей Матильды.

— Уже лечу, Гай Лион, — проворчала я. — Сделай одолжение, не преврати похороны в фарс, как было со свадьбой.

…Я успела вовремя. Подопечный как раз крутился у зеркала. Кажется, ему нравилось, как он выглядел в черном траурном костюме. По-взрослому. И как трагический персонаж, к тому же. Я только головой покачала. Кого-то хоронят, а Гай любуется собой. Ну, хоть успокоился под защитой нанятых матерью телохранителей. Родительница, с которой Гай встретился в холле через пять минут, выглядела мрачной. Собранной, уверенной в себе, но мрачной. Лицо казалось непробиваемым, и даже в глазах ничего не читалось, но чутье ангела подсказывало, что это видимость. В душе актрисы кипели страсти. Но не горе ее поглотило, а гнев и ненависть. И, кажется, тому, на кого она злилась, в скором времени придется несладко.

Мать с сыном сели в один из трех черных автомобилей и вместе с телохранителями и поехали по шумным улицам мегаполиса. Здесь снова светило яркое солнце. Его мало волновало, что у кого-то случилось горе. Оно вышло на привычный круг, чтобы светит всем и каждому. А уж как это воспримут внизу, пусть сами решают. Я не стала устраиваться сверху на автомобиле. Летела следом. Обгоняла процессию и приземлялась на очередную крышу. Ждала, пока та уедет вперед, и снова летела. Внимательно следила, не появятся ли недоброжелатели Гая. Всё-таки он впервые вышел «в свет» за долгое время. Да, кнопка на браслете оставалась спокойной. Но я знала по опыту: всё может поменяться очень быстро.

— Ларо, ты слышишь?

Я как раз спикировала с крыши и от неожиданности едва не рухнула камнем вниз — прямиком об асфальт. И дело было вовсе не в вызове. А в личности той, кто ко мне обратился.

— Ши? — я не поверила ушам.

— Да, это я. Прости, что беспокою. Мне пока запрещено связываться с полевыми ангелами. Только с уборщиками. Но я…

— Ты в порядке? Мы с Торром пытались помочь тебе на заседании Высших. Но, кажется, сделали только хуже и…

— Ларо, это сейчас неважно! — перебила бывшая сокурсница. — Там всё решили заранее. Вы ничем не могли помочь. Я совершенно по другому делу. Оно касается тебя. Я кое-что увидела. Но лучше бы не обсуждать это по сети. Нужна личная встреча.

— Э-э-э… Ясно, — я старалась не упускать из виду три черных автомобиля, а сердце нервно застучало. Дело, касающееся меня? Уж не связано ли оно с Галой?

— Приходи ночью на третий уровень, — затараторила Ши, будто опасалась, что связь прервется. — Там блок уборщиков. Но до него самого не доходи. Жди меня в комнате, на двери которой нарисована луна. После полуночи. Поняла?

— Да.

Я едва успела произнести это короткое слово, как связь отключилась.

— Прекрасно… — проворчала под нос.

Да, конечно, неплохо, что Ши узнала нечто полезное и хочет меня предупредить. Только было б куда лучше, если подобный повод для встречи вообще не появлялся.

Но я бедовая, верно? Как же без новых катаклизмов?

— Летим дальше, — сказала себе и усерднее заработала крыльями, ибо три автомобиля почти скрылись из виду.

Пункта назначения мы достигли минут через пятнадцать. Прощание с неизвестным мне пока покойником проходило в зале похоронного бюро. Портрет повесили при входе. С него смотрел молодой красивый мужчина. Не слащавый, но и не сказать, чтоб волевой. С другой стороны, это же Перевертыш. Тут всё наоборот. Гай вон всё равно, что бестолковая девица, а Сэм их архива умеет кокетливо хлопать ресницами.

— Как же он мне нравился! — всплеснул руками другой юный отрок, стоящий у входа, и тяжко вздохнул. — Такой талант ушел! Я обожал его фильмы!

За его спиной стояло много молодежи. Девушки со скорбными лицами, не скрывающие эмоции юноши.

Стало быть, покойник был актером. Понятно, почему мать Гая здесь. Вероятно, работала с этим красавчиком. А, может, и не только работала. Не зря же старательно прячет горечь и ярость. Вспомнилось, как недавно она крушила гостиную после загадочного телефонного звонка. Видимо, тогда ей и сообщили о смерти молодого красавчика.

— Вам нельзя! — охранники преградили путь в зал очередному всхлипывающему юноше. — Я же говорил, вас нет в списке. Хватить пытаться прошмыгнуть.

— Но я его боготворил! — вскричал отрок, прикладывая руки к груди.

— Нельзя, — отрезал охранник. — Попрощаетесь с кумиром, когда вынесут гроб.

Я кинула далекий от сочувствия взгляд на парня и невидимая прошла в зал за Гаем и его маменькой. Актриса успела пообщаться с журналистами, сказала несколько слов на камеру. Что-то о талантах покойника. Гай стоял в сторонке и старался сохранять скорбный вид. Правда, получалось так себе.

У этих двоих с проходом проблем не возникло. Никто даже списки проверять не стал. Актрису все прекрасно знали. Охранники даже слегка поклонились в знак уважения.

Моего имени тоже не было в списках, но кто мне мог что-то запретить?

Внутри я встала у стены в самом конце зала. Пришлось смотреть на гроб с покойником и еще один его портрет. Но здесь была возвышенность, и я хорошо видела весь зал. Отличная позиция для наблюдения. И за Гаем, и за всеми сразу. Он с маменькой устроился в середине первого ряда. Не родственники, но важные персоны.

Вскоре началась церемония. Кто-то что-то говорил. Много слов. Хороших, кажется. Я не вслушивалась. Скончавшийся актер — не моя забота. Я просто ждала, когда всё закончится. Следила, чтобы Гай снова ни во что не вляпался, а змееводы не явились по его душу. Остальное — тлен, как говорится.

Но вот церемония, показавшаяся мне невероятно длинной, закончилась, и к гробу подошла блондинка.

Она стояла ко мне спиной, но ее облик показался знакомым до боли.

Опять подсознание играет в игры, как было с Матильдой?

Я хотела остаться на месте. Правда, хотела. Ну всё к чертям.

Но ноги сами понесли меня к блондинке. Я должна была увидеть ее лицо и снять идиотские подозрения, чтобы потом себя не изводить.

— Прощай, золотко, — сказала она и…

Я увидела сначала профиль, а потом и лицо полностью.

И мир качнулся. Да так, что я едва на ногах устояла, а крылья взметнулись сами по себе со вставшими дыбом перьями.

Это была Сара.

Моя сестра стояла у гроба умершего актера и выглядела по-настоящему скорбной. Больше, чем все остальные в этом зале.