Последние ласки

ХАВЬЕР

Мишель М. сделал мне прическу в полном молчании, с таким видом, будто он на похоронах в первом ряду. Можно подумать, нет необходимости ухаживать за волосами, когда носишь парик. Но если этого не делать, возникает ощущение, что ходишь в грязном белье. Потом он осмотрел сиреневый костюм, который я надела, в поисках катышков или крошек. Проверил, все ли застегнуто. Это заняло несколько часов.

Когда мы остались довольны, я почувствовала ужасную усталость, но Мишель М. подбодрил меня несколькими подходящими словами, после чего проводил в кафе «Франкур», да, прямо до столика, и еще раз убедился, что парик, лицо и одежда по-прежнему в порядке. Потом он ушел.

После того как Мишель М. обнаружил меня ударившуюся и обессиленную на полу, мы стали общаться более непринужденно. Он доставил меня в больницу и спустя несколько часов привез обратно. За это я ему особенно признательна. Первую ночь он спал на диване и уже не знал, что еще хорошего сделать для меня.

Я заказываю маленькую рюмку шерри, чтобы занять руки. Мой мозг тщательно избегает мыслей о предстоящем свидании. Он упорно обдумывает, как избавить меня от этой невыносимой ситуации: напоминает о падении, возвращает меня к мухам-однодневкам, дуплякам и личинкам из папиных книг, уже не помню, каких именно. Зато я помню, что каждую зиму мы катались на коньках по озеру. Только подумайте, и ведь никто из нас не провалился под лед.

Я опускаю глаза на руку. Грязный гипс.

Кости заживают очень медленно.

Очень медленно.

Разве просто впервые встретиться с очень старым человеком? О чем с ним разговаривать? Что за ужасная мысль. Я сама поставила себя в такое положение. Почему кто-нибудь не может просто прийти и унести меня в лес?

Я поднимаюсь и тут вижу Хавьера в другом конце зала.

Бежать больше некуда.

Сгорбленный мужчина ковыляет в мою сторону между рядами столов. В правой руке он держит трость. Левой прижимает к себе букет цветов.

На самом деле он довольно высокий.

Его седые волосы когда-то были каштановыми.

Когда он подходит ближе, я вижу, что его волосы не такие густые и непослушные, как на фотографиях. Он несмело улыбается мне.

Карие глаза. Густые брови.

Я делаю шаг в его сторону, и мы целуемся, как это принято у французов.

Три поцелуя в воздух рядом со щекой.

Он прислоняет трость к столу, а потом протягивает мне букет. Я принимаю его.

— Merci beaucoup, — говорю я.

— Что случилось с твоей рукой? — спрашивает он.

— Небольшой перелом, — отвечаю я.

— Больно?

— Нет.

Мы садимся. Хавьер склоняет голову набок и улыбается сжатыми губами. Я улыбаюсь ему в ответ, и меня охватывает ужасное чувство. Как будто я что-то забыла. Но я понятия не имею что. Хавьер, конечно, замечает произошедшую во мне перемену и спрашивает, все ли в порядке. Я хватаю рюмку шерри, но моя рука так трясется, пока я несу ее ко рту, что проливается больше, чем попадает в меня.

— Уф-ф, — говорю я.

Я чувствую, как попавшая на блузку капля просачивается через ткань на груди. Хавьер протягивает мне салфетку.

— Спасибо. — Я промакиваю блузку и кладу салфетку на колени. Лучше бы мне дали нагрудник.

— Все в порядке? — интересуется Хавьер.

— Не знаю, — отвечаю я. — Мне кажется, я что-то забыла, что-то очень важное.

— Что бы это могло быть?

— Я не знаю.

— Ты не забыла выключить плиту?

— У меня автоматическая.

— А кран?

Я задумываюсь о кранах в моей квартире.

— Нет, дело не в воде, — отвечаю я через некоторое время.

— Горящие свечи или что-нибудь в этом духе?

— Больше не зажигаю, — говорю я.

— Я тоже, — произносит он, посмеиваясь.

— Электрическая грелка? Газ? Ты дверь заперла?

— Да, возможно, я не заперла дверь, но на самом деле вряд ли.

Я вспоминаю, как Мишель М. запер дверь, отдал мне ключи и взял под руку.

— Нет, — решаю я. — Дверь заперта.

— У кого-нибудь день рождения? — спрашивает Хавьер.

— Нет, — отвечаю я.

Я опускаю глаза. Нехорошее ощущение не покидает меня.

— Ты не забыла принять лекарства?

— Нет.

Я чувствую, как сердце колотится у меня в груди. Бьется и бьется.

— Хочешь пойти домой проверить? — говорит Хавьер. — Я могу тебя проводить.

Я и не знала, что мое сердце до сих пор способно сокращаться в таком темпе.

— Нет, — отвечаю я, — наверное, просто окно не закрыла.