Последний день лета

Глава 12 Убить может каждый

Киношники устроили форменный шабаш. Казалось, их стало втрое больше, и беспокойство, которое они доставляли, тоже умножилось. Куда бы ни сунулась Ульяна в тот день, повсюду натыкалась на съемки. На этот раз они велись на улице и в вестибюле главного корпуса. Она подошла к Кириллу и Рудневой, которые наблюдали за стычкой оператора и режиссера.

Ольга Францевна проронила:

– И ни конца, ни края этому нет.

– Я говорил с Подольским, – подбодрил ее Кирилл. – Группа вышла из графика и теперь наверстывает время, снимая двумя юнитами[4].

– Персонал сбивается с ног, готовясь к открытию. А эти только мешают!

– Я тоже сбиваюсь с ног, однако понимаю, что работа киношников для нас важна не меньше, чем, к примеру… – Кирилл поискал глазами и, заметив рабочего, починявшего дверь, продолжил: – …работа Германа. Старайтесь находить компромиссы.

– Ты не видел Надежду? – поинтересовалась Ульяна.

Кирилл внезапно покраснел и, чуть помедлив, ответил:

– Нет.

Она понизила голос:

– Я знаю, что вы с Надеждой поговорили…

– Прошу тебя, – прошептал Кирилл. – Это касается только нас. Не заставляй меня объясняться.

– Прости… – пробормотала Ульяна.

С Надеждой она повстречалась в коридоре, ведущем к их номеру.

Та протянула ключи.

– Ты не была на обеде. На ужин-то хоть пойдешь?

– Сначала поговорим, – забрав ключ, Ульяна потащила ее в номер.

Там, усадив перед собой, спросила:

– Вчера утром после завтрака вы с Миланой пошли в бассейн. Так?

– Так, – подтвердила Надежда. – Но по дороге мы встретили помощника Тягачева…

– Вадима Флеера? – уточнила Ульяна.

– Он сказал, что Милану срочно вызывает Тягачев.

– Ах вот как…

– Милана с Флеером ушли к Тягачеву, а я отправилась плавать. – Надежда встала на ноги и спросила: – Это все? Теперь пойдем ужинать.

– Иди одна, я подойду позже. – Схватившись за телефон, Ульяна позвонила Богданову: – Вы еще здесь?

Он ответил:

– Вы не поверите… Только что сел в машину и собрался ехать домой. Что вам нужно?

– Кое-что обсудить.

– Сейчас?

– Да, и желательно побыстрее, – настойчиво проговорила она.

– Как насчет того, чтобы поговорить в машине?

– Я не возражаю.

– Тогда спускайтесь вниз. Моя машина припаркована у главного входа.

Из номера подруги вышли вдвоем, но в вестибюле разошлись в разные стороны: Ульяна спустилась к Богданову, а Надежда поднялась по лестнице в ресторан. Там у входа стоял Кирилл и, ни слова не говоря, потащил ее в глубину зала.

– Что ты делаешь? Отпусти! – запротестовала Надежда.

– Ужин для двоих, как ты хотела. Столик уже накрыт. – В его голосе послышались агрессия и решимость.

Растерянность Надежды тотчас переросла в испуг. Она никогда не видела Кирилла таким.

– Что-нибудь стряслось? Прости за откровенность, но ты ведешь себя так, как будто только что сорвался с цепи.

– Пришло время объясниться.

Она послушно села за стол.

– Давай.

Кирилл закивал и вдруг заговорил с такой безудержной страстью, что каждое слово буквально обжигало Надежду. Она упивалась тем, что он говорил, и одновременно чувствовала боль, которая становилась тем сильнее, чем дольше все продолжалось.

– Я любил тебя. Ты была для меня богиней, лишенной изъянов и недостатков. В тот вечер, когда мы сидели в сквере на Патриарших, ты сказала, что полюбила другого…

– Это было жестоко, – с грустью согласилась она.

– Согласен.

– Но я сказала тебе неправду.

– Как это понять? – Кирилл замер в ожидании объяснений.

– В то время я подчинялась не сердцу, а здравому смыслу. Разница в возрасте, вот в чем дело, – проговорила Надежда, но он оборвал:

– Да к черту ее!

– Нет, ты послушай, – настояла она. – Тебе было девятнадцать, и ты был студентом. А мне хотелось определенности.

– И ты уехала с этим своим мужем. – Он помотал головой. – Не знаю, поймешь ли…

– Говори.

– Я каждую ночь прилетал к тебе…

– Что? – Надежда удивленно распахнула глаза.

– Да-да… Перед тем как заснуть, мысленно преодолевал тысячи километров и подлетал к твоему окну. Через стекло видел, как ты ходишь по комнате, как ложишься в постель, как засыпаешь…

Надежда склонила голову и неожиданно для себя разревелась.

– Я этого не знала.

– Шло время, и я понял, что если не вырву из сердца эту любовь к тебе, то сойду с ума или умру. И я убил ее, сорвал тот аркан, который ты набросила мне на шею.

Подняв на него глаза, Надежда вытерла слезы.

– Так даже лучше. У нас все равно ничего бы не получилось. Счастье, когда тебя любят. Еще большее счастье, когда любишь ты. Это чувство приподнимает над землей, ты упиваешься им, не можешь насытиться. – Надежда вдруг замолчала и, сделав долгую паузу, продолжила другим, обыденным тоном: – А дальше начинается проза жизни и приходят сомнения. Как соответствовать ожиданиям любимого человека? Как оставаться богиней, стирая носки и готовя борщ.

– Ты говоришь циничные, страшные вещи, – жестко ответил он. – Им грош цена. Самое страшное – глядеть в спину уходящей любви и чувствовать, что плачет душа.

Надежда горестно обронила:

– Это хорошо, что мы объяснились.

– Все эти годы я хотел только одного, сказать, глядя тебе в лицо: ты сломала мне жизнь, Надя. И это непоправимо.

Услышав эти слова, Надежда закрыла лицо руками, вскочила на ноги и бросилась к выходу.

Кирилл даже не шелохнулся, только проводил ее мрачным взглядом.

Ульяна сбежала по ступеням с крыльца, села в машину и тут же заговорила:

– Надежда все подтвердила.

– Что именно? – не скрывая досады, спросил Богданов.

– В то утро по дороге в бассейн Милану перехватил Флеер.

– Что значит «перехватил»?

– Встретил их и сообщил, что Милану вызвал Тягачев. Но мы-то знаем, что это неправда. Тягачев – всего лишь предлог, на самом деле Флеер потащил Милану в коттедж.

– Значит, они любовники, – подвел итог следователь. – Чувствую, что к этому подтянется много интересного.

– У меня появилась версия. А что, если Гурова узнала об их связи? – предположила Ульяна. – В случае разоблачения и Флеер, и Милана могли потерять многое. Может, и все.

– Шантаж? Вполне допускаю, – согласился Богданов, однако Ульяна тут же заметила:

– Версия шантажа – только предположение. Мне трудно представить, что Милана и тем более Флеер могли пойти на убийство Гуровой.

– Не мне вам рассказывать, что убить может каждый. Но когда дело касается знакомых и близких, в это трудно поверить.

– И знаете, что я подумала? А ведь Гурова тем вечером могла поскандалить с Флеером. Если Александр Иванович был у Кружилихи, Вадим вполне мог явиться в их номер…

– Или Гурова сама его позвала, – дополнил Богданов. – Например, для того, чтобы предъявить какие-то требования.

– Ума не приложу, чего она могла добиваться… – проговорила Ульяна.

– Завтра же допрошу Флеера.

– Вам нечего ему предъявить, кроме того, что он спит с любовницей шефа.

– Думаю, что это расположит его к откровенности, – скривился Богданов. – Сами сказали, что, если Тягачев об этом узнает, и он, и Милана многое потеряют.

– Для этого надо знать Тягачева, – подтвердила Ульяна. – А я его знаю.

– Ну да… – начав говорить, Богданов замолчал, глядя перед собой. – А что, если вам, Ульяна Сергеевна, самой переговорить с Миланой?

– И что это даст? Если предположить, что Елену Петровну убила Милана, она вряд ли признается в приватном разговоре.

– Сделаем так: просто прощупайте ее. – Богданов заговорил доверительным тоном: – Поймите, нам, так же как и Флееру, ей нечего предъявить. А на догадках и предположениях далеко не уедешь.

– Ну хорошо, – согласилась Ульяна. – Я с ней поговорю. Хотя, если честно, не знаю о чем.

– А вы лукаво не мудрствуйте. Начните с ее отношений с Гуровой. Они ведь ссорились? Вот и обсудите причины. От этого оттолкнетесь, а дальше пойдет как по маслу.

– Договорились. – Она взялась за ручку дверцы, но следователь ее задержал:

– У меня к вам одна просьба.

– Слушаю.

– Вы, как акционер, сможете обеспечить доступ к документации «Технопласта»? Точнее, мне нужно порыться в бухгалтерских отчетах за девяносто седьмой год. Если Гуртового хоронили за счет предприятия, в финансовых документах должны остаться следы. Так мы хотя бы узнаем, кто из сотрудников непосредственно занимался погребением.

– Официально никак?

– Сами знаете – бумажная волокита.

Задумавшись ненадолго, Ульяна взялась за телефон.

– Кому звоните? – деловито осведомился следователь.

– Тягачеву. – Она услышала в трубке голос и заговорила: – Денис Андреевич, нужна ваша помощь.

– Ну, говори.

– Распорядитесь, чтобы меня или Богданова пустили в бухгалтерию. Нам надо кое-что поискать.

– Что именно? Расследуется убийство, при чем здесь бухгалтерия?

– Встретимся – объясню. Будете завтра на ужине в пансионате?

Тягачев недовольно крякнул и заговорил строже обычного:

– Вот когда объяснишь, тогда и поговорим!

Услышав его ответ, Ульяна ждала отбоя, но не дождалась. Тягачев по своему обыкновению, забыл отключиться и уже разговаривал по работе с кем-то другим. Подождав еще около минуты, она поняла, что получила отказ, и продолжения разговора не будет.

– Ну? – осведомился Богданов.

Прежде чем ответить, Ульяна дала отбой.

– Тягачев отказал. Но я попробую что-нибудь предпринять.

– В крайнем случае пошлем официальный запрос, – без особого энтузиазма сказал Богданов.

На этой безрадостной ноте они расстались, и Ульяна отправилась ужинать. Однако Надежду она не нашла ни в зале, ни на террасе. Время ужина близилось к концу, и ей пришлось есть одной.

Вернувшись в номер, Ульяна торкнулась в дверь Надежды, но та оказалась запертой.

– Надя, ты здесь?

Замок щелкнул, из-за двери донеслось:

– Входи!

Увидев заплаканное лицо подруги, Ульяна замерла на пороге:

– Что случилось?

– Все, Уля, все… – Надежда содрогнулась всем телом и мелко затряслась от рыданий. – Кирилл не просто меня не любит, он меня ненавидит.

– Не городи ерунды! – прикрикнула на нее Ульяна и тут же бросилась обнимать.

– Я разрушена, – прошептала Надежда. – Я уничтожена и не знаю, как дальше жить.

Ульяна потащила Надежду к зеркалу и заставила ее взглянуть на свое отражение.

– Посмотри на себя! Ты – молодая, красивая, успешная женщина. И, вот что я тебе посоветую: держи удар и живи дальше.