Последний день лета

Глава 20 В клубке ядовитых змей

Николая высадили возле его дома в Зареченске, и только после этого, по дороге в пансионат, они заговорили.

– Да-а-а… – протянул Богданов.

– Я до сих пор не могу прийти в себя, – призналась Ульяна. – Получается, что убийство Софьи Тыртычной связано с моим похищением?

Богданов промолчал. Глядя на дорогу, он сосредоточенно вел машину и что-то обдумывал. Спустя минуту все же ответил:

– Выходит, что так. Случайность исключается. И вот что я думаю: ее убили из-за того, что она увидела похищенного ребенка, то есть вас.

Наконец Ульяна взяла себя в руки и стала мыслить рационально:

– Попробуем смоделировать ситуацию. Тыртычная приехала с подругой в деревню к ее бабушке и, пока те отвлеклись, из любопытства отодвинула задвижку…

– Вошла в комнату, – подхватил Богданов, – а вы, будучи смышленым ребенком, рассказали, что вас похитили.

– Она меня пожалела. А вот ее убийцы не пожалели.

– Вам крупно повезло остаться в живых, Ульяна Сергеевна. Те же три пули могли достаться вам.

– Одно непонятно, – увлекшись, Ульяна всем телом развернулась к Богданову, – меня похитили в сентябре девяносто шестого, а Тыртычную убили в июле девяносто седьмого.

– Плюс-минус, – уточнил Богданов.

– Таким образом, – Ульяна посчитала на пальцах, – прошло почти десять месяцев.

– Думаю, что сначала преступники хотели обойтись бескровным способом, засадив ее в психушку.

– Как видно, не обошлись. Хотелось бы знать почему? – Ульяна вдруг встрепенулась. – Мой психотерапевт работал в то время в психоневрологическом диспансере и вспомнил Тыртычную. Он обещал заглянуть в свои записи.

– А вот это удачно! – Богданов повеселел. – Как только поговорите с ним, немедленно позвоните мне.

– Теперь что касается моих похитителей. – Как ни старалась Ульяна отсрочить обсуждение этой темы, ей все же пришлось об этом заговорить. – Теперь ясно, что одним из них был Гуров. Хотелось бы знать, злым или добрым?

– Не понял. – Следователь посмотрел на нее. – Об этом вы не рассказывали.

– Когда я сидела взаперти, я слышала за дверью разговор двух мужчин. Один хотел меня убить и рвался в комнату, другой его не пускал.

Не сдержавшись, Богданов прошептал:

– Подонки.

– Как думаете, кто был вторым?

– Я обещаю вам, Ульяна Сергеевна…

– Просто Уля.

– Я обещаю вам, Уля, что разыщу второго мерзавца и, если он жив, накажу. – Чуть помолчав, он добавил: – Как и этого генерала.

– Спустя столько лет?

– Есть хорошая поговорка. – Богданов вел машину, склонив голову, как будто набычившись. – Как стараешься, так и выходит.

– Вы не поверите мне… – проговорила Ульяна. – Знаете, что для меня больнее всего? И Гуров, и Елена Петровна были друзьями отца, моими друзьями. И я привыкла считать их родными людьми. А они все эти годы знали и хранили эту постыдную тайну.

– Не мне вам рассказывать – бывает и не такое. Волей случая или судьбы вы оказались в клубке ядовитых змей, которые выдавали себя за ваших друзей. И если хотите…

– Что?

– Можно предположить, какую роль эти подлые люди сыграли в жизни и смерти вашего отца.

– Господи… – Ульяна резко замолчала, потом, прокрутив его фразу в голове, сказала: – Об этом я не подумала.

– Придет время, подумаете, – успокоил ее Богданов. – А пока нужно свыкнуться с тем, что узнали. Вы – человек бывалый, быстро в себя придете.

– По рассказам отца, в середине девяностых шел серьезный передел собственности и было несколько попыток рейдерских захватов «Технопласта». Гуров и Тягачев, по его словам, очень помогли. В благодарность или по какой-то договоренности он отдал им на двоих сорок процентов акций.

– Знаете… На зоне у осужденных есть такой прием: сначала создать человеку проблемы, а потом помочь их порешать. Чувство благодарности как рычаг для манипуляций.

В течение нескольких минут они ехали молча. Потом Богданов снова заговорил:

– Не удивлюсь, если Тягачев в этом тоже замешан.

Прощаясь у главного корпуса, Ульяна посмотрела на часы и спросила Богданова:

– По-моему, вы не ужинали.

Тот ухмыльнулся:

– И даже не обедал. Впрочем, как и вы.

– Идемте!

– Куда?

– Ужинать. Я приглашаю вас.

Чуть помедлив, Богданов вышел из машины, и было видно, что он чувствует неловкость.

– Было бы хорошо, если бы сегодня мы смогли поговорить с Тягачевым.

– Хотите предъявить ему длинные рукава рубашки? – насмешливо поинтересовалась Ульяна.

Задержав на ней внимательный взгляд, Богданов улыбнулся:

– Знаете, что меня особенно в вас восхищает?

– Поделитесь.

– Ваша способность в любых обстоятельствах твердо стоять на ногах.

– Это что-о-о, – протянула она. – Вы еще не видели, как я стреляю.

Они вошли в обеденный зал ресторана, сели за столик, но не успели заказать официанту еду, как вдруг вспыхнул ослепительно-яркий свет, дверь распахнулась и в пустынный зал ворвалась орава киношников.

Подольский, не замедляясь, прямиком направился к Ульяне.

– Приветствую! Послезавтра мы с вами смотрим отснятый материал!

– Я здесь при чем? – По ней было видно, что она не слишком обрадовалась.

– Кирилл Сергеевич сообщил, что вы уполномочены принимать решение.

– Он так и сказал?

– В точности.

– Ладно. Только сначала я с ним поговорю. – Наблюдая за тем, как съемочная группа постепенно перетекает на веранду, Ульяна поинтересовалась: – Будете снимать?

– Остались заявочные планы и так, по мелочам. – Подольского окликнули, и он, перед тем как убежать, пообещал: – Созвонимся.

– Уля! – От двери к ним быстро шагал Кирилл. – Наконец-то! – Пожав руку Богданову, он сел за стол. – Ну где же ты пропадаешь? Я без тебя как без рук.

– Прости, Кирилл, было много дел.

– Не слишком ли много времени ты посвящаешь расследованию? Для этого у нас есть Игорь Константинович.

Ульяна опустила глаза:

– Почему же ты не возразил Тягачеву и Гурову, когда они повесили на меня эту работу?

– Я не предполагал, что она отнимет у тебя столько сил. Ну да ладно.

– Мы с Дюковым договорились, что дежурными вопросами занимается он, – сказала Ульяна.

– К нему претензий нет, работает с полной самоотдачей.

– Зачем ты меня искал?

– На завтра назначены похороны Елены Петровны. Хоронить будут на Старокущинском кладбище. Прощание состоится в пансионате.

– Почему не сказал мне раньше?

– Ты была занята, и мы…

Ульяна с грохотом отодвинулась от стола вместе со стулом:

– Пансионату не нужен начальник службы безопасности, если такие важные вопросы проходят мимо меня. Дюков толковый парень, справится без меня.

– Уля, не дури! – Кирилл схватил ее за руку. – Сейчас как никогда необходим твой опыт. Мы не имеем права выпускать из-под контроля расследование убийства. – Взглянув на Богданова, он обронил: – Простите.

Тот пробурчал:

– Без претензий.

Взглянув на часы, Кирилл поднялся из-за стола и по-свойски чмокнул сестру в макушку:

– Все. Пока. Мне надо идти. Да, и чуть не забыл! Прошу, посмотри отснятый материал у киношников. Вопрос чисто формальный, но его нельзя оставлять без контроля.

Одновременно с тем, как ушел Кирилл, официант подал ужин. Он извинился за задержку, сославшись на то, что в связи с завтрашними поминками на кухне полный аврал.

С террасы доносился галдеж киношников, которые продолжали съемки. Ульяна и Богданов ели в полном молчании.

Первым заговорил следователь:

– Как думаете, а при чем здесь фартук Тыртычной?

Ульяна повела головой:

– Не знаю.

– Вот что думаю. – По обыкновению он сделал большую паузу. – В пансионате есть кто-то, кто тычет нас носом и не позволяет о ней забыть.

– Мысль интересная, но до нее нужно дорасти, – не без иронии проговорила Ульяна.

– Насмешничаете? – Богданов отодвинул тарелку. – Ну-ну, посмотрим, что запоете, когда этот кто-то проявится.

– Уверены, что это случится?

– Без вариантов!

Дождавшись окончания ужина, Богданов напомнил:

– Нам необходимо допросить Тягачева сегодня. Прошу позвонить ему и назначить встречу.

Ульяна взялась за телефон, отыскала номер и нажала на кнопку вызова.

Тягачев ответил после шестого гудка, что могло означать лишь одно – он чем-то занят.

– Але…

– Денис Андреевич, это Ульяна.

– Чего тебе? – Его голос прозвучал жестко, даже обиженно. Внушение по поводу Дюковой имело свои последствия.

– Где вы сейчас? – осведомилась она.

– В своих апартаментах в пансионате! И я очень занят!

– Придется отвлечься.

– Ну, ты нахалка!

– С вами хочет побеседовать следователь.

– Что за повод?

– Он сам вам расскажет.

– Пошли его в задницу! Я готовлюсь к речи на завтрашней панихиде.

Ульяна стрельнула глазами в следователя, но передать слова Тягачева не решилась и сделала очередную попытку:

– Денис Андреевич, вопрос очень важный.

– Да я смотрю, что ты совсем заигралась! – пророкотал Тягачев. – Не заставляй меня жалеть, что я попросил тебя заняться этим вопросом. Я велел тебе потушить пожар, а ты его раздуваешь! Все! Отбой!

Однако через несколько секунд Ульяна поняла, что отбой не состоялся и Тягачев забыл отключиться. По характерному стуку было ясно, что он отшвырнул телефон.

Голос Тягачева прозвучал глуше обычного:

– Повтори, что ты сказал…

– Не надо мне угрожать! – ответил ему Флеер.

Ульяна мгновенно сориентировалась, включила громкую связь и положила трубку на стол.

Богданов проследил за ней взглядом. Услышав голос Флеера, выхватил из кармана свой мобильник, включил диктофон и положил его рядом с телефоном Ульяны.

Наступила минутная пауза, после которой снова раздался голос Тягачева:

– Вот, значит, до чего ты докатился, Вадим. Вижу, добра не помнишь. А что, если я сам расскажу Ульяне и Кириллу, какую роль ты лично сыграл в устранении их отца?

Ульяна ощутила, как горячая волна прошлась по всему телу. Пальцы на руках задеревенели, а лицо сковал ледяной холод. Она рванулась вперед, чтобы взять телефон, но Богданов перехватил ее руку и прошелестел одними губами:

– Спокойно… Слушаем…

– Только посмейте, – злобно сказал Флеер. – Вы сами мне приказали.

– Что? Когда? А ну-ка, напомни?! – издевательски осведомился Тягачев.

– Вы сами приказали отвезти Железняка в приемное отделение, но при этом не торопиться. Вы знали, что живым его не довезти и надо вызывать кардиологическую реанимацию!

Богданов поднялся на ноги, подошел к Ульяне и крепко прижал к себе. Сцепив руки в замок, она смотрела перед собой неподвижным взглядом.

– Что ж ты не вызвал? – спросил Тягачев.

– Это вы убили его! Вы!

– Дурачок… Неужто не понимаешь, что все равно окажешься крайним?

– Смотрите, как бы вам не оказаться крайним!

– Та-а-ак… – спокойно протянул Денис Андреевич. – А ну, выкладывай. Что за камушек ты прячешь за пазухой?

– Я видел, как вы тащили Гурову в гримваген! – выкрикнул Флеер.

– Вот оно что-о-о… – пропел Тягачев, и чем острее делался разговор, тем мягче он говорил. – Ах ты ж, гаденыш…

– Не смейте так меня называть!

– Вот что я тебе скажу, жидовский сученыш… Из этой истории нам не выбраться порознь. Или выбираться вместе, или – в тюрьму.

– На мне ничего нет, – чуть успокоившись, буркнул Флеер. – А вот вы увязли по полной.

– Говорю, мы с тобой одной веревкой повязаны. Советую держать язык за зубами.

– А то что?! – с вызовом выкрикнул Флеер.

– Хана тебе, дорогой.

Из трубки послышался звук шагов и хлопнула дверь. Богданов схватил телефон Ульяны и нажал отбой.

– Надеюсь, он не заметил.

Ульяна разрыдалась. Богданов заставил ее подняться со стула и снова обнял.

– Надо успокоиться, Уля. Только так мы сможем докопаться до истины.