Последний день лета

Глава 21 Личные отношения

К апартаментам Тягачева они пришли через полчаса, после того как убедились, что Флеер ушел.

Остановившись у двери, Богданов прошептал Ульяне:

– Дай мне слово, что ты его не пристрелишь, а будешь тихо присутствовать на допросе.

– У меня с собой нет оружия, – мрачно ответила она.

Следователь стукнул в дверь костяшками пальцев, и спустя мгновение она распахнулась.

Появившийся на пороге Тягачев хмуро оглядел визитеров.

– Кажется, я предельно ясно высказался…

Богданов втолкнул его внутрь.

– Пройдемте.

– Да как ты смеешь, капитан? Погонов хочешь лишиться? – взревел Тягачев.

– Садитесь! – Богданов обернулся к Ульяне. – Замкни входную дверь.

Тягачев застыл посреди гостиной.

– В чем дело?! Объясните?!

– Садитесь! – повторил Богданов, но только теперь еще жестче.

– Ну хорошо… – голос Тягачева был не то злорадным, не то угрожающим. Он сел на софу и с преувеличенным вниманием приготовился слушать.

Ульяна, как только вошла, осталась стоять в дверях гостиной. Богданов сел в кресло, выложил на стол телефон и включил диктофон.

В комнате прозвучали те же голоса, которые звучали здесь тридцать минут назад.

«– Вот, значит, до чего ты докатился, Вадим. Вижу, добра не помнишь. А что, если я сам расскажу Ульяне и Кириллу, какую роль ты лично сыграл в устранении их отца?»

Услышав первые фразы, Тягачев переменился в лице и устремился вперед. Но Богданов оказался проворнее, взял телефон и, увеличив громкость, сказал:

– Придется вам дослушать до конца.

Тягачев замедленно вернулся на свое место, прикрыл глаза и больше не двигался.

«– Только посмейте, – прозвучал голос Флеера. – Вы сами мне приказали.

– Что? Когда? А ну-ка, напомни?!

– Вы сами приказали увезти Железняка в приемное отделение, но при этом не торопиться. Вы знали, что живым его не довезти и надо вызывать кардиологическую реанимацию!

– Что ж ты не вызвал?

– Это вы убили его! Вы!

– Дурачок… Неужто не понимаешь, что все равно окажешься крайним?

– Смотрите, как бы вам не оказаться крайним!

– Та-а-ак… А ну-ка, выкладывай. Что за камушек ты прячешь за пазухой?

– Я видел, как вы тащили Гурову в гримваген!..»

После этих слов Тягачев задергался, словно в конвульсиях, с размаху грохнул кулаком по столу и посмотрел на Ульяну:

– Это неправда!

– Голос свой не узнали? – справился следователь и переключил диктофон на запись.

– Это была подстава! Вы не знаете Флеера! Он страшный человек!

– Не страшнее вас, – твердо проронила Ульяна и направилась к Тягачеву.

Он вдруг съежился и на глазах превратился в испуганного, оглушенного человека.

Ульяна взяла его за руку и приказала:

– Закатайте рукава!

Он огрызнулся:

– Не смей мне приказывать…

– Нам не составит труда получить разрешение на забор вашего биоматериала, – вмешался Богданов. – И если он совпадет с частицами кожи, которые обнаружили под ногтями Гуровой, вам – конец. Не лучше ли смягчить свою участь и начать сотрудничать со следствием?

Тягачев молча расстегнул манжеты, закатал оба рукава и продемонстрировал предплечья.

– Как и когда эти царапины появились на ваших руках? – спросил Богданов.

– Меня поцарапала Лена…

– Громче!

– Меня поцарапала Елена Петровна Гурова в ходе ссоры, которая состоялась вечером в ее номере за день до ее смерти.

– Вы подтверждаете, что ссорились с Гуровой?

– Подтверждаю.

– Что явилось причиной ссоры? – спросил следователь.

Лицо Тягачева приняло сосредоточенное выражение. Теперь он выглядел предельно собранным и, казалось, искал оптимальную возможность выскользнуть из пиковой ситуации.

– Личные отношения.

– Хотите сказать, что у вас с Еленой Петровной были личные отношения? – с недоверием повторила Ульяна. – Вы были любовниками?

– В последнее время – нет. Но некоторое время назад мы встречались.

– Врете! Вы нагло врете! – Ульяна потеряла контроль над собой и по-звериному оскалилась в лицо Тягачеву. – Подлый вы человек! Убийца!

Богданов обнял ее за плечи и отвел в сторонку.

– Охолонись, Уля. Еще не время расстреливать все патроны. – Закончив с ней, он обернулся к Тягачеву:

– Предположим, что вы повздорили с Гуровой вечером на почве личных отношений. Но зачем вы втолкнули ее утром в гримваген?

– Была причина. – Тягачев говорил спокойно, полностью контролируя себя. – Хотелось договорить.

– Вы убили Гурову? – неожиданно спросил Богданов.

– Идите к черту! Зачем бы мне понадобилось убивать старую кошелку?! На почве страсти?!

– А кто вас знает.

– Елена была язвой, могла задеть или унизить любого. – Тягачев перевел взгляд на Ульяну. – Скажи ему!

Та нехотя подтвердила:

– У нее был сложный характер.

– Вот и представьте: слово за слово, обида за обидой, оскорбление за оскорблением, и пошло…

– Что? – поинтересовался Богданов. – Что пошло?

– Я влепил ей пощечину. Она меня поцарапала.

– Но вы не назвали причину, – сказала Ульяна. – О чем вы говорили? Что обсуждали?

– Причина – ее вздорный характер.

– Тогда поговорим о том, что произошло между вами в гримвагене, – распорядился Богданов.

– Мы поговорили, и я ушел.

– Но, судя по тому, что сказал Флеер…

– Что еще рассказал этот мерзавец? – вскинулся Тягачев.

– Он сказал, что вы затащили Гурову в гримваген. Ни больше ни меньше, – сказал Богданов, выделив интонацией слово «затащили».

– Чтобы тащил, такого не припомню. Я предложил, она согласилась.

– С таким же успехом вы могли поговорить и в ваших апартаментах или в лесу, а также на реке или в ее номере. Почему именно гримваген? Все говорит о том, что вам позарез нужно было объясниться.

– Чушь! – воскликнул Тягачев. – Какую чушь вы несете!

– Теперь прокомментируйте, где вы были, когда в гримваген заглянула администратор группы?

– Кто?

– Девушка, которая попросила Елену Петровну освободить кресло гримера.

Тягачев углубился в воспоминания, обескураженно выгнув кончики губ, потом покачал головой.

– Во время нашего разговора никто в фургончик не заходил.

– Не врите.

– Ну хорошо. Я спрятался за стойку с одеждой.

– Откуда там взялся фартук, который вы отобрали у гражданки Кузуб?

– У кого? – удивился Тягачев, потом, вспомнив, сказал: – Все время забываю ее фамилию.

Следователь повторил свой вопрос:

– Как фартук оказался в гримвагене?

– Возможно, я хотел его выбросить, но забыл и оставил там.

– Почему этот фартук вызвал у вас такой всплеск эмоций? И прежде, чем вы ответите, предупреждаю: Милана все рассказала.

– Эта потаскуха на редкость глупа. Представьте себе такую сцену: вы отдыхаете, а перед вами скачет голая идиотка в дурацком фартуке.

– Мне бы понравилось. – Богданов многозначительно ухмыльнулся.

– А мне – нет! – отрезал Тягачев и вдруг схватился за сердце. – Воды…

Ульяна пошла на кухню и вскоре вернулась со стаканом воды, но не подала его Тягачеву, а поставила на стол.

Тот, не отнимая одной руки от груди, долго пил, и было ясно, что он тянет время для того, чтобы точнее определиться.

– Вам лучше? Можете говорить? – поинтересовался Богданов.

– С трудом, – выдохнул Тягачев. – Неужели не понятно? Я не убивал Елену Петровну. Когда я уходил, она пудрила нос у зеркала.

– Зачем?

– Плакала, нос покраснел. – Тягачев с усилием потер грудь и поморщился. – Ну а теперь хватит. Дальнейшие расспросы только в присутствии адвоката.

– Из «Фейгин и сыновья», – зло улыбнулся Богданов. – Это же контора вашей жены? Неужели она помогла вам состряпать фальшивку?

– О чем это вы? – Тягачев с обескураженным видом откинулся на спинку софы.

– О фальшивых документах на развод Гуровых. – Богданов блефовал, в расчете на неожиданность, но Тягачев не поддался.

– Вы в своем уме! Марго до такого никогда не опустится. Да и мне это незачем.

Прощаясь, Богданов предупредил:

– В ближайшее время пансионат не покидать. Отъедете хоть на метр – арестую.

Переборов себя, Тягачев нехотя сказал:

– Хорошо. Но только с одним условием.

– Не в вашем положении ставить условия, – предупредила Ульяна.

– Тогда пусть это будет просьба, – на удивление легко согласился Тягачев. – Завтра на похороны Гуровой приедет моя жена…

– И что?

– Не говорите ей пока ничего. Она ни при чем.

Покинув апартаменты Тягачева, Ульяна ринулась к выходу и выбежала, буквально вырвалась в темень улицы. Ее душили не слезы, а собственное бессилие и невозможность вернуть то время, когда она еще могла бы помочь отцу.

Богданов догнал Ульяну на улице и, приблизившись, посоветовал:

– Давай-ка приводи себя в порядок. У нас еще много дел.

Она тихо всхлипнула и покосилась на следователя:

– С каких это пор мы на «ты»?

– Да я и сам не заметил. – Он улыбнулся. – Зови меня по имени – Игорь.

– Я не могу забыть слова Флеера про папу, – скривившись от плача, Ульяна уткнулась в его плечо. – Они убили его! Слышишь, Игорь? Убили. И я не смогу их наказать.

Богданов обнял ее одной рукой, другой вытер слезы.

– Мы это так не оставим. Обещаю. Просто сейчас не время. Сейчас нам надо довести до конца то, что начали. Понимаешь?

Не переставая плакать, она молча кивнула, подняла лицо и посмотрела ему в глаза. На мгновенье Богданов замер, а потом поцеловал ее в губы.