Последняя иллюзия

ГЛАВА 11

На следующее день Иосиф сделал второй звонок академику Якушеву, который назначил ему встречу у себя дома.

Открыл дверь сам хозяин. Это был крупный, полный, седовласый мужчина. Годы брали свое. Он выглядел уставшим. Казалось, безмерное бремя ответственности отражалось на его лице, но проницательные глаза по-прежнему блестели, излучая свет. Его глаза смотрели прямо, не мигая, пытаясь проникнуть в сокровенные мысли собеседника.

Они прошли по просторному коридору и вошли в большую квадратную комнату. Это был кабинет академика Якушева. Все стены снизу до верху были покрыты книжными полками, буквально забитыми книгами. Огромный письменный стол стоял перед окном. Справа в углу стояли массивные кресла, диван и столик.

Старый дубовый паркет был тщательно протерт и блестел. Всюду лежали книги. Комната была украшена многочисленными статуэтками и вазочками, привезенными из разных стран. В тех немногих местах на стенах, где не было книг висели картины и большое количество фотографий его семьи, совместно с Горбачевым и другими руководителями иностранных государств.

Александр Николаевич пригласил Иосифа присесть в кресло и уселся напротив. Они сидели перед низким массивным журнальным столиком, сделанным из красного дерева.

— Что вы будете пить чай, кофе, соки или что-то покрепче?

Иосиф попросил чашку кофе.

— Катя, Катюша, — громко позвал Александр Николаевич.

Через некоторое время дверь открылась и появилась средних лет миловидная женщина в розовом фартуке.

— Звали, Александр Николаевич? — увидев Иосифа, она кивнула ему головой.

— Да, Катенька. Пожалуйста гостю кофе, а мне чашку чая.

Познакомившись друг с другом поближе, Иосиф вкратце рассказал что он пережил в течении последних несколько дней пребывания в бывшем Советском Союзе.

— Да, все, что вы мне рассказали ужасно, но это к великому сожалению наша действительность, через которую мы должны были пройти. Конечно, были ошибки, конечно были перегибы, конечно были чьи-то нечистые интересы, но так случилось, и мы попали в такую ситуацию. Но сейчас надо выкарабкиваться из этого. Не скрывать, не затушевывать, не прятать, а выходить из всего этого.

— Да, но все остается так как и было. Разве хоть один межнациональный конфликт, который зародился в связи с распадом Советского Союза был улажен? Нет. В лучшем случае заморожен.

— Да, вы правы. Легко разжечь пламя ненависти, но очень трудно его потушить. Вы же знаете, сколько длятся такого рода межнациональные, межрелигиозные конфликты — десятки лет. И до сих пор они представляют собой крепкие узлы, которые не удается развязать. И потом. Как-бы горько это не звучало, но процесс такого масштаба, как развал Советского Союза и смена политической системы, не может не способствовать столь трагическим поворотам в судьбе отдельных людей или даже народов. Во время этих процессов действовали действительно волчьи законы. У более сильного, более хитрого, более подготовленного, более везучего было больше шансов выиграть. Ведь обычно во времена больших катаклизмов, именно такие способности у отдельных людей, либо у всего народа, оказываются определяющими. И напротив, такие понятия, как государственная и социальная защита, социальная справедливость, законность становились слабыми или вовсе не работали.

— И все же я думаю, что это слишком большая цена за тот результат, который народы бывшего Советского Союза имеют сегодня.

— Дорогой мой Иосиф, конечно чисто по человечески вы тысяча раз правы. Безусловно, любые социально-политические катаклизмы или попытки внедрить в жизнь даже высокие политические идеи, почти всегда имеют непомерно высокую цену.

Вы знаете, что эта несчастная страна потеряла более девяносто миллионов человек за право называться Советским Союзом. Вот она цена советской власти и идеи строительства коммунистического общества.

Отворилась дверь и вошла Катя с большим подносом. Она постелила большие красивые матерчатые салфетки на стол, расставила чашки, конфеты, фрукты и сладости. Все это она делали с большим знанием дела, быстро и красиво.

— Спасибо, Катюша.

— На здоровье, Александр Николаевич, — ответила Катя и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

— Так, молодой человек, прошу не стесняться и отведать фрукты и пирожное, пожалуйста. Я люблю, когда люди едят от души.

Знаете, мне конечно доктора не разрешают, но пятьдесят грамм коньяка я думаю не повредят или повредят в незначительной мере.

С этими словами Александр Николаевич встал, подошел к стеллажам, открыл дверцу бара и достал бутылку армянского коньяка.

— Это мне прислали из Армении мои друзья. Говорят, что отличается от того, что продается в магазинах. Я не большой знаток, но давайте попробуем.

Он поставил на столик две маленькие хрустальные рюмочки и разлил коньяк. Комнату сразу заполнил ароматно-сладковатый специфический запах коньяка.

— Дорогой Иосиф, давайте помянем ваших погибших друзей. Пусть память о них не погаснет, а их жизнь и смерть послужит уроком и примером для подрастающего поколения. Они сражались за Родину, каждый по своему, а иногда по разные стороны баррикад. Они выполняли свой солдатский долг, несмотря на то, что творили политиканы, военные и спецслужбы. Эти ребята были честны перед своим народом и вечная память им и слава.

После некоторого молчания, Иосиф продолжил разговор:

— Хорошо, я понимаю, крушение огромной страны и все последствия этого процесса, но ведь Карабахский конфликт начался в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году и люди, граждане одной страны воевали друг с другом. Где же была советская власть? Почему она позволила, допустила это, я все-таки не понимаю до конца?

— Вы правы, Иосиф, но все то, что выплеснулось тогда в межнациональных отношениях, уходит корнями в прошлое. Если хотите знать, меня лично некоторые деятели обвиняли в разжигании сепаратизма в Армении, намекая на Карабахские события. Конечно, я согласен, все то, что происходило в стране в те годы, в том числе межнациональные конфликты, ответственность ложилась на руководство страны, на Михаила Горбачева и на меня в том числе. В этом плане, я с себя вину не снимаю. Но приписывать кровь в Баку, Вильнюсе, Тбилиси, Алма-Ате и в других местах одному Михаилу Горбачеву это не верно. Такие идеи внедряли в головы людей Гэкачеписты, пытаясь отвести вину от себя за многие их провокации, которые заканчивались кровью. Сам Михаил Горбачев говорил, что национальные конфликты силой не решить. Но силовики жаждали крови, проливали ее, а потом докладывали, что оружие применялось в качестве ответной меры.

И вообще, испугавшись Перестройки, начавшейся в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году, спецслужбы сами провоцировали волнения и конфликтные ситуации, чтобы доказать собственную нужность. Так было в Алма-Ате, Фергане, Сумгаите, Баку, Вильнюсе, Риге. А с другой стороны, произошла вспышка националистической жажды власти в бывших республиках. В результате национальной демагогии, мы получили войны и конфликты, стремление кого-то бить, за что-то мстить. Сепаратизм — это страшная вещь. Он способен завести любое общество в тупики конфликтов всех со всеми.

— Вы стояли у истоков Перестройки, которая в конце концов привела к тому, что Советский Союз перестал существовать и все это сопровождалось трагедией для простых людей и целых народов. Как вы сейчас, по прошествию десяти-пятнадцати лет оцениваете все произошедшее? Сожалеете о содеянном или же все повторили бы вновь?

— Ну, во-первых, я откровенно сознался и каюсь за ошибки, которые совершил. Как же без ошибок. И если бы мне пришлось все пережить вновь, разумеется, сделал все от меня зависящее не повторять их более. Но по большому счету не о чем не жалею. Потому что мы это сделали, чтобы изменить нашу страну, не разрушить, заметьте, а изменить, сделать ее открытой, свободной. Открыть людям глаза, показать где истина, а где ложь. Мы хотели, чтобы люди научились трудиться, работать, хотели дать возможность людям зарабатывать деньги. Хотели, чтобы люди поняли, что именно они решают свою судьбу. Хотели создать условия, чтобы люди покинули свои пенечки ожиданий — словно безногие, безрукие, безголовые. Но к сожалению в России все попытки реформации общественного устройства сгорали в рабской психологии людей. Согласен, при царизме, до тысяча восемьсот семьдесят первого года существовал рабовладельческий строй. Но позвольте, наряду с этим существовало правосознание, существовал какой-то закон. Но когда эта несчастная страна оказалась в руках Советской власти, то эта власть, кроме всего прочего, уничтожила адвокатуру как Институт защиты прав личности, поскольку таких прав в Советском Союзе не существовало. Вместе с ролью адвоката было уничтожено правосознание, был нанесен сокрушительный удар по той части человеческого сознания, которая отвечала за законопослушание. У нас обладание властью не значит соблюдение закона. Для советских людей такие слова как демократия, закон, мораль, справедливость, навсегда утратили значение и силу. В нас сидит прочно страх, саморедакторство, неверие, безбожие, лицемерие.

И потом, для России более характерно не свобода, а воля: что хочу то и делаю (анархия). Ведь свобода это ответственность, обязательства. А в России человек дорывается до власти, чтобы делать, что хочет, а не то, что должен.

— Вы знаете, Александр Николаевич, даже я заметил, что люди, которые называют себя демократами, либо национал-демократами у вас в России, в Азербайджане и видимо в остальных бывших республиках Советского Союза, не способны договориться между собой. Так что же говорить о том, чтобы им поверили простые граждане и пошли за ними. Почему у людей, считающих себя демократами, всегда личные амбиции оказываются сильнее здравого смысла?

— Совершенно верно вы это заметили. И вы знаете, это не зависит от возраста. И старое и молодое поколении демократов грызутся между собой, как кошка с собакой.

— Откуда же этот эгоизм и амбициозность у бывших советских интеллектуалов, называющих себя демократами? — еще раз переспросил Иосиф.

— Я думаю, что они тоже часть народа, и в глубине мало чем отличаются от них. Можно сказать, что только образованием, идеологией, цивилизованностью, но все это наносное и поверхностное. Наша интеллигенция всегда была весьма податлива к ласкам власти. Великий Набоков как-то написал про советскую интеллигенцию, что она похожа на дворню, болтающую о барине. Соберутся на конюшне и чешут языками. А позовет барин — тут же бегом и готовы к услужению.

И сегодня то же самое. И то, что сейчас в России авторитаризм побеждает либерализм, немалая заслуга все той же нашей, доморощенной интеллигенции, ибо никто не поддался под влияние авторитарных идей с такой субъективной готовностью, как интеллигенция. С другой стороны, власть всегда культивирует конформизм — это особый вид цивилизованного рабства. Именно в интеллектуальном и психологическом конформизме нашей политической элиты заключается трагедия современной России.

Так что, все дело в нас самих, в каждом из нас. Мы добивались свободы, но оказалось, что она нам не нужна. Мы не умеем ею пользоваться. Главные наши проблемы лежат в психологической области, а не в политической или экономической.

Кто мы? Стучащие на соседа, радующиеся тому, что кто-то «получил». Одни стучали, другие молчали. Кто в органах работал? Люди из породы злодеев? Нет, обыкновенные люди. Кто мы такие?

И пока мы не ответим на этот вопрос, ничего мы в России не построим.

Надо всему обществу, от головы до хвоста, покаяться. Ведь это мы старались растоптать ближнего (или убить). Мы травили и расстреливали себе подобных, доносили на соседей и сослуживцев, разоблачали идеологических «нечестивцев» на собраниях. У нас было всеобщее доносительство. Виноваты мы все. Сейчас часть общества уже признает, что Ленин был злодеем, а кто мы? Отвечаю, мы все еще в душе рабы. До сих пор рабы, позволившие и позволяющие проводить над собой эксперименты. Что мы сейчас делаем? Мы создаем сильное государство. А на деле это всего лишь диктатура чиновничества — бюрократура! С другой стороны, начались игры в патриотизм. А что такое в действительности сильное государство? Это в первую очередь свободный человек, богатый, независимый и незлобный человек.

— Так что же все-таки Россия? Это не Запад и не Восток.

Что-то среднее, либо она сама по себе?

— Все говорят о Западной цивилизации. А я думаю в мире уже давно нет западных и восточных идеалов. Есть цивилизация и варварство. Миф о неповторимой России, о ее богоизбранности, об особой суверенной судьбе — этот миф дорого обходится миру, еще дороже самой России. «Русский век», «Русский Рай» — убогие утопии, которые нам предстоит преодолеть, как пытались это сделать до нас опричники Ивана Грозного, преображенцы Петра Великого, масоны Александра I, Александра II, комиссары Ленина. Но упрямое русское твердолобие, готово скорее взорвать себя, нежели соединиться с остальным цивилизованным человечеством.

Россия должна понять, что нет никакого русского пути — это миф. Как нет китайского или американского. Есть один единственный путь — либерально-демократический, при всем разнообразии культурных тонов и полутонов. Все страны неизбежно должны подключиться в глобализационный процесс, иначе они будут лишь сырьевыми придатками цивилизованных стран.

В постиндустриальном мире знания и люди, владеющие ими — движущая сила экономического роста. И если нужно России какая-то идея, в чем я не уверен, то вот вам она, лежит на поверхности, общая целенаправленная без отклонений и отступлений. Это война с бедностью! Самая справедливая из войн. Еще раз, истинные проблемы России лежат на поверхности — нищета и бесправие. Нищета — из-за отсутствия частной собственности. Бесправие — из-за гипертрофированной, запредельной значимости государства в жизни общества. Россияне хотят общенациональную идею. Пожалуйста, вот она: Свобода, Достаток и Законность.

— Да, но могут возразить, что это не национальная, а общечеловеческая идея.

— А что в этом дурного, если только одна польза?

Ведь только свобода граждан и их достаток, могут создать достойное общество и уважаемое государство. Свобода — это единственный путь спасения России. Новая власть пытается строить сейчас сильное государство. А что такое сильное государство? Швеция — это сильное государство?

Александр Николаевич сделал паузу и пристально посмотрел на Иосифа, который, слегка растерявшись, кивнул головой.

— Да. Ведь она свободная и богатая страна. А что хотят наши нынешние руководители? Чтобы Россия была сильной чем?

Произволом государственных чиновников, ракетами, ядерным оружием, репрессиями и нищим народом? Не выйдет. Потому что все это мы уже проходили. Да, конечно чиновникам тоже нужна свобода, чтобы воровать, уничтожать людей, свобода от ответственности.

На мгновении Александр Николаевич слегка отклонился назад, полуприкрыв веки, как бы давая себе возможность отдохнуть от эмоциональной речи.

— Исходя из ваших слов, пока российское общество не готово к покаянию. А ведь покаяние — это тоже дорога к свободе и своеобразное освобождение от дурного прошлого.

— О чем вы говорите, молодой человек. Наше недавнее прошлое — это большевизм, который явился прародителем европейского фашизма. Ведь что такое фашизм? Это особый принцип управления государством — принцип массового террора (насилия). Под руководством убийц-параноиков — Ленина, Сталина и других, советский фашизм осуществил геноцид народов Советского Союза. Как требовать от людей, которые жили в таком государстве, осуществление реальных демократических преобразований или хотя бы покаяния? Какое там.

Александр Николаевич в сердцах махнул рукой, как бы показывая безысходность ситуации и затем продолжил:

— У нас происходит наоборот. Посмотрите какие настроения в обществе. Я вспомнил стихи Максимилиана Волошина: «Вчерашний раб, уставший от свободы, возропщет, требуя цепей».

Вот, точное состояние сегодняшнего российского общества.

— Ну все же, я не понимаю до конца, чем объяснить то, что большая часть российского общества до сих пор с ностальгией вспоминает Сталина и его эпоху?

— Понимаете в чем дело. Сталин очень противоречивая и сложная фигура. Я бы назвал его великим злодеем. У людей память коротка. Плохое забывается быстро. Зато все помнят величие былой империи и Сталина как отца народов, стоящего во главе этой империи. И потом пожилые люди считают себя брошенными на произвол судьбы доживать свою старость в бедности, а порой и в нищете. Сталин и его эпоха, с одной стороны, альтернатива современной жизни, а с другой стороны, в те времена они собственно действительно жили как они считают, а не позорно доживают свою жизнь. Только так можно понять этих людей, которые до сих пор носят портреты Сталина. В противном случаи поклонение вождю — это умственная слепота и глухота, короче говоря, просто невежество. И еще могу добавить, что человек так устроен, что прошлое почему-то всегда кажется ему лучше, чем настоящее, поэтому он уверен, что раньше и солнце было ярче и небо голубее.

Понимаете Иосиф, все просто на самом деле и в тоже время трудно осуществимо. Ведь если народ разумен и трудолюбив, то страна его будет процветать. Вот в этом простом и состоит величие народа.

Александр Николаевич Якушев произвел сильное впечатление на Иосифа. Перед ним действительно сидел один из последних «зубров» России уходящей эпохи. Можно сказать, единственный такого масштаба человек, до конца покаявшийся за свое коммунистическое прошлое, человек, попытавшийся повернуть Россию спиной к своему прошлому тысячелетнему рабству и лицом в свободное будущее.