Последняя иллюзия

ГЛАВА 5

В восемь часов вечера по бакинскому времени самолет приземлился в международном аэропорту Хава Йоллары. Человек в форме пограничника вошел в бизнес— салон и громко произнес имя Иосифа. Они спустились с трапа самолета и поехали к зданию аэропорта. Пограничник проводил Иосифа в помещение для особо важных персон, где его встретил представитель американской компании и местные начальники. Они прошли по коридору через большой зал и вышли на воздух. Все было новым для него. Иосиф, покинувший Баку много лет тому назад со старого аэропорта, теперь прилетел в современный, соответствующий международным стандартам, аэропорт.

Они сели в Мерседес-Бенц, и машина помчала их по хорошо знакомой аэропортской дороге в Баку, который вдали мерцал своими огнями.

Иосифа привезли в гостиницу «Старый Интурист». Гостиница была полностью реставрирована и стала пятизвездочной. Иосифа, видевшего немало, поразила роскошь интерьера гостиничных номеров. Вот это да, думал Иосиф, вот это Баку. Его оставили в номере одного и сказали, что завтра в десять часов утра заедут за ним.

Иосиф принял душ, выпил немного виски и лег спать.

На следующий день Иосиф имел несколько деловых встреч, а вечером, часов в шесть, освободившись, подъехал к дому, в котором родился и … оторопел от удивления. Ничего общего этот дом не имел с хорошо ему знакомым фасадом. Сейчас фасад дома блестел на солнце. Он был очищен до бела. Раньше камень был черным от многолетней гари и пыли. Первый этаж дома был вовсе неузнаваем. Окна со ставнями были заменены затемненными витринами до земли. Весь первый этаж занимал какой-то офис. Вывеска была написана на азербайджанском языке латинскими буквами. При Иосифе, в Азербайджане пользовались кириллицей. Куда-то исчезли железные ворота. Арка внутри была в идеальном порядке и чистоте. Мусорные баки с крышками были новенькими, зеленого цвета, аккуратно стояли под навесом. Мусор жители дома выбрасывали в специальных целлофановых кульках.

Все это приятно удивило Иосифа. Затем он вошел во двор. Двор ему показался маленьким а когда-то казался до того большим, что казалось можно было потеряться в нем. Во дворе тоже было чисто, нигде не видно было высыхающего белья, перевешенного через веревку. И главное, было непривычно тихо. Он стоял посреди пустого двора немного растерянный. Затем он решил направиться в квартиру Рафика на втором этаже. Иосиф поднялся и позвонил. Дверь ему открыл мальчик лет двенадцати.

— Вам кого?

— Я собственно к Рафику.

— К Рафику? К какому Рафику? У нас нет Рафика.

— К Рафику Аскерову. Он, во всяком случае, жил здесь раньше.

— Аа… Сейчас, мама, мама, — крикнул мальчик и исчез.

Через некоторое время появилась полная, высокая женщина в домашнем халате.

— В чем дело? Кого вы хотите?

— Здесь жила раньше семья Аскеровых.

— А, да да, но они уже давно переехали, лет десять-двенадцать назад.

— Простите за беспокойство, а знаете ли вы куда они переехали?

— Вы знаете, молодой человек, где-то у меня есть их адрес. Сейчас я попробую отыскать. Вы заходите и присаживайтесь, — она указала на кресло в коридоре перед большим зеркалом.

Иосиф не узнал этот коридор. Новые жильцы сделали капитальный ремонт. Через минут пять женщина вернулась.

— Представляете, нашла. Надо же. Обычно, если что-то надо, никогда не найдешь. А тут пожалуйста, адрес был в моей записной книжке. Вот пожалуйста, я уже переписала вам на бумажку. Надо же, — продолжала она удивляться этому событию.

— Спасибо вам большое, — сказал Иосиф, встав с кресла.

— А вы как их знаете? Вы вроде не похожи на местного человека.

— Да, я приехал из Москвы, — соврал Иосиф, не зная даже зачем он это сделал, — мы друзья с Рафиком. А вы тётю Валю и ее сына Володю знаете? Они жили на третьем этаже.

— Нет, их я не знаю. По-моему, таких людей в нашем дворе нет. Но у нас на первом этаже живет тетя Дуся. Она живет здесь уже очень давно. Вы можете узнать у нее все, что хотите. Она знает всех и помнит всех, несмотря на ее преклонный возраст.

— Тетя Дуся еще жива? — вырвалось у Иосифа.

— О, вы и ее знаете? — с любопытством разглядывая Иосифа улыбнулась хозяйка.

— Да, я ее видел как-то, когда приезжал в гости к Рафику, — смутился Иосиф.

Попрощавшись, Иосиф спустился во двор и пошел к двери тёти Дуси. Даже у нее дверь, стены и окна были отремонтированы и свежепокрашены. На его звонок никто не ответил, видимо дома никого не было.

Иосиф вышел на улицу, решив незамедлительно поехать к Рафику. Он остановил проезжавший мимо жигуленок, как здесь ее называли «шестерка». Это была шестая модель Жигули.

— Куда едем, босс? — спросил молодой паренек.

Иосиф показал ему бумажку с адресом. Посмотрев на бумажку, парень кивнул.

— Видно, что вы приезжий? — полюбопытствовал водитель.

— Да, я приехал из Москвы, — снова решил соврать Иосиф.

— Надолго к нам?

— Нет, на пару дней.

— Ну как там в Москве?

— По разному там, — уклончиво ответил Иосиф.

Все его мысли были поглощены предстоящей встречей с Рафиком.

— А у нас тяжело с работой. Все дорого, а жить надо, кормить детей надо, а работы нет. Вот и приходится мне, человеку с высшим образованием крутить баранку, чтобы заработать себе на жизнь, — решил пожаловаться водитель гостю.

Баку разочаровал Иосифа. Он превратился в человеческий муравейник, что типично для городов Востока. Чрезвычайное скопление народа в городе придавало Баку сумбурность. Исчез спокойный и размеренный Баку. Он превратился в суетливый, нервный, переходящий в неврастенический, мегаполис. Баку приобрел много восточных черт, несмотря на бурное строительство высотных коробок, далеких от восточной архитектуры. Возможно это ощущение возникло у Иосифа из-за внешнего вида подавляющего населения города, а также, потому что весь город превратился в огромный базар, где население разделилось на покупающих и продающих. Видимо, именно это способствовало ощущению, что Баку приобрел восточный колорит. Как известно на Востоке, торговля это дело первостепенной важности и потребности, после религии.

Через двадцать пять минут Иосиф стоял перед панельной девятиэтажкой четвертого микрорайона. Он вошел в пыльный подъезд, местами с поломанными ступеньками, и поднялся на третий этаж, позвонил в дверь под номером четырнадцать. За дверью старый женский голос спросил по азербайджански:

— Кто там?

— Это Иосиф Бронштейн. Мы были соседями в старом дворе. Я дружил с Рафиком.

Некоторое время за дверью было тихо, но затем дверь стала медленно открываться. Перед Иосифом предстала сгорбленная, седая женщина, в которой Иосиф с трудом узнал симпатичную Марьям ханум, маму Рафика. Что делает время с людьми подумал Иосиф.

— Иосиф, — тихо повторила женщина, — тот самый Иосиф, семья которого уехала в Израиль?

— Да, да тот самый, только не в Израиль, а в Соединенные Штаты, — поправил Иосиф.

Женщина, замешкавшись, отступила, жестом приглашая его зайти.

— Сколько же лет прошло? Я тебя помню совсем маленьким.

— Прошло около девятнадцати лет. Мне тогда лет четырнадцать-пятнадцать было.

— Да вам… тебе было пятнадцать лет, а моему Рафику — шестнадцать лет.

— А как Рафик, где он сейчас? — не выдержав спроси Иосиф.

— Так ты ничего не знаешь? — Марьям ханум медленно присела на стул и взглянула на Иосифа. Глаза ее увлажнились и Иосиф увидел в них столько печали и страдания, что невольно прошептал:

— Что-то случилось, тетя Марьям?

— Иосиф, дорогой, нет нашего Рафика больше, потеряли мы его. Вот уже девять лет, как Рафик погиб, — тихо произнесла она, опустив голову и прикрыв лицо ладонями.

У Иосифа подогнулись коленки и он присел на стул, стоящий рядом с ним. На лбу у него выступили капельки холодного пота и он механически стал тереть лоб правой рукой.

— Как погиб? — еле слышно промолвил Иосиф, — где?

— Так ты ничего не знаешь? — вновь повторила Марьям ханум, — Рафик погиб на войне, в Карабахе. Через год после этого умер мой муж, сердце не выдержало. Ася с ребенком уехала в Армению.

— Ася? — переспросил Иосиф.

— Ах да, ты ведь и это не знаешь. Рафик и Ася поженились.

— А как Армен?

— О господи, Армен тоже погиб на войне.

Тут Иосиф вскочил на ноги и обоими руками зажал себе голову и еле сдерживаясь, прорычал:

— О Боже, за что все это? За что?

Марьям ханум медленно встала со стула, подошла к Иосифу и обняла его. Так они стояли некоторое время обнявшись.

— Это проклятая война отняла у меня все …

Потом она подошла к портрету Рафика, который висел на стене и долго стояла и смотрела на него, гладя рукой красивые, вьющиеся волосы и улыбающееся лицо…

Наконец Иосиф тихо произнес:

— Тетя Марьям, уже поздно, мне надо идти.

Но обезумевшая от горя женщина не видела и не слышала ничего и никого, кроме Рафика, ее сыночка. Вот он стоит перед нею и как всегда хитро улыбается ей, это значить, что он что-то будет просить…