Последняя семья

Глава 33

Рейд храпел. Лаура лежала без сна. Казалось, уже много часов она лежит с закрытыми глазами и пытается не обращать внимания на размеренное рычание у себя под боком. Она пихнула Рейда локтем и уперлась ему в плечо, пытаясь перекатить его со спины на бок. Обычно это срабатывало. Рейд храпел, когда ему случалось выпить, что бывало довольно редко, а также когда в воздухе скапливалось много пыльцы, а может, дело было в погоде или во влиянии местной флоры. Лауре не хотелось будить его, по крайней мере пока. Рейду скоро все равно перебираться к себе, чтобы их не застукали дети Они не делали тайны из своих отношений, и дети воспринимали их связь более или менее спокойно, однако приличия соблюдались. Лаура хотела спать, но неослабевающая в душе тревога нашла себе лазейку и прокралась в мысли, Теперь, как ни старайся, сон не придет.

Лаура и сама не знала, как вышло, что после отъезда Пола из Монтаны ее отношение к Рейду переменилось. Пропал огонек, хотя, возможно, когда этот кошмар кончится, все еще вернется на круги своя. Но как бы то ни было, впервые за время их связи Лаура испытывала неловкость от того, что они спят вместе. Она все чаще вспоминала Пола, собственно, почти постоянно. Иногда она ловила себя на мысли, что ей нестерпимо хочется оказаться с ним рядом. Неосуществимое желание. «Этот человек бросил нас, вычеркнул из своей жизни и сердца. А может, наоборот, мы покинули его в беде?»

Лаура пыталась вызвать в себе злость, но не могла. Вот уж не думала она, что Пол до сих пор ей небезразличен. Разве такое возможно?

Она встала с постели, оделась, не разбудив Рейда, и вышла из спальни в сопровождении Волка. Лаура прошла было мимо комнаты Реба, но заметила полоску света и вернулась, спохватившись, что у мальчика до сих пор работает телевизор. Реб часто засыпал с включенным экраном. Она вошла в комнату и, освоившись с неровным голубоватым мерцанием экрана, на котором мелькали кадры старого черно-белого вестерна, увидела сына. Реб примостился на подоконнике, прижав колени к груди, и смотрел в окно.

– Реб? Ты знаешь, который час? – Она подошла к сыну, но тот даже не шевельнулся. – Что с тобой?

– Не понимаю почему? – Губы мальчика дрожали. – За что он нас ненавидит? Ведь я тогда был просто маленький несмышленыш.

Лаура прижала ребенка к себе и посмотрела в окно на бамбуковую стену, где, словно неровный ряд черных нот, сидели спящие птицы.

– Твой отец вовсе не питает ненависти ни к тебе, ни ко мне, ни к Эрин. Наоборот, он очень любит тебя и твою сестру. Но папу мучит боль.

– Он болеет? – Реб отодвинулся и посмотрел матери в глаза. – Тогда почему он не вылечится?

– От такой боли нет лекарства. Видишь ли, по-моему, дело в том, что он чувствует себя виноватым. В собственных несчастьях и в смерти двух молодых агентов, которые погибли тогда же, когда папу ранили. Он отвечал за них. Папа думает, что ему следовало быть осторожнее. Мне кажется, он пытается наказать себя тем, что живет вдали от нас. Но он любит своих детей.

– А тебя тоже?

– По-своему да.

– А мистер Гри был тогда с ним?

– Да, Торн там был. Собственно, он и спас папе жизнь.

– А почему тот человек хочет убить нас?

– Бывают же просто сумасшедшие люди. Им не нужны причины.

– Если папа любит нас, то почему его здесь нет? Он же мог быть тут, вместе с другими. Ну там, через дорогу.

– В другом месте он может сделать для нас больше, чем здесь.

– Один раз ты мне сказала, что папа не стал оперировать лицо, потому что это очень больно. А вот Эрин твердит, что он не сделал операцию, потому что не захотел.

– Доктора, которых я спрашивала, говорили, что папа отказался от операции из-за чувства вины. Это еще одно наказание за тех двух агентов, которые погибли у него на глазах. Папа и нас бросил потому же – не допускал мысли, что сам имеет право на счастье. Он хотел лишить себя всего, что по-настоящему любил. И оттолкнуть от себя людей, которые по-настоящему любили его. А когда у него ничего не вышло, он просто нас бросил.

– Ты правда так думаешь?

– Да. По-моему, изуродованное лицо послужило папе просто предлогом, чтобы оборвать связи с теми, кто ему дорог. Лицо можно привести в порядок, и он это знал. Мы любили его, и это он тоже знал. Но не хотел быть любимым.

«А та ночь, после которой он ушел? Какую роль сыграла та ночь?» Лаура поспешно отогнала от себя эту мысль.

– Папа сам так говорил?

– Нет, но я хорошо знаю твоего отца и думаю, что он скрывает свои чувства. А может, он не больше нашего знает, почему поступил так, а не иначе.

– А если мы сами ему скажем?

– Пустая затея. Твой папа не понимает, что ведет себя как эгоист. Он не хочет разделить с нами свою боль. Может быть, время его излечит. Но одну вещь, Реб, я знаю наверняка: папа любит тебя. Он тебя почти не знает, это правда, но это его беда, а не твоя. А нам жить самостоятельно. Без него.

– А как насчет Рейда?

– Не знаю. Давай просто подождем и поглядим, что к чему. А теперь иди спать.

– Не хочу тебя обижать... – мальчик запнулся, – ...Рейд хороший человек и все такое, но это не то же самое. Он никогда не станет моим отцом.

Лаура поцеловала сына в лоб и вышла. Волк, явно довольный, что прогулка возобновилась, лизнул ее в руку, пока они шли по холлу к лестнице.

«Да, Рейд не может быть твоим отцом, сынок, – подумала она. – И точно так же не может быть моим мужем».

Мальчик слез с кровати и встал на колени. Он закрыл глаза и сложил руки на простыне.

– Господи, прошу Тебя, благослови маму, Эрин, Рейда, Волка и охранников. Пожалуйста, поговори с моим папой и скажи ему... скажи, что мы все его очень любим. Скажи, что мы хотим опять жить вместе. Господи, я буду делать все, что Ты хочешь, только помоги мне в этом. Я знаю, что все время надоедаю Тебе просьбами, но если Ты сделаешь так, чтобы папа вернулся, а плохой человек оставил нас в покое, то я обещаю больше не приставать к Тебе. Мне и Эрин нужен папа. Кто подскажет мне, как надо себя вести, когда я вырасту? И мы тоже нужны папе, чтобы он не боялся старости и чтобы его всегда кто-то любил.

Мальчик несколько секунд молчал, подбирая слова.

– Господи, мне очень стыдно, что я плохо говорил с ним по телефону, но тогда мне было совсем невмоготу. Он мой папа, и я хочу, чтобы он вернулся, и не важно, на что там похоже его лицо. По правде говоря, мы все этого хотим, даже Эрин, хотя она такая упрямая, что никогда не скажет прямо. Господи, я знаю, как много у Тебя дел, и потому спасибо, что ты меня выслушал. Аминь.

Реб забрался обратно в постель и лег. Он лежал с открытыми глазами, грыз ногти и гадал, дойдет ли его молитва до Бога, не затеряется ли среди миллионов других молитв.

Когда Лаура и Рейд вернулись, агенты отправились к себе, на другую сторону улицы. Тори Гри уже сидел там, нацепив наушники, и следил за изображением окрестностей дома Мастерсонов на мониторах. Медленно тянулись часы. Камеры меняли картинку каждые пять секунд. Торн не сознавал, на что смотрит, пока что-то не шевельнулось на экране. Кошка. Животное перескочило через стену, прыгнуло на дорожку и скрылось в высокой траве. Торн проследил за ней глазами и обернулся. Агенты Пул и Меррин дремали, развалившись на кроватях в спальне.

Слушая молитву Реба, Торн сам беззвучно помолился за собственного сына, погибшего в канале. Мальчик уже никогда не преклонит колени, чтобы попросить за своего отца. Еще Торн помолился, чтобы просьба Реба была услышана.

Торн подождал, пока Реб уляжется, и только через несколько минут встал со стула. Словно боялся ненароком потревожить мальчика. Он налил себе очередную чашку кофе и вновь уселся на место.

Торн мельком глянул на Вуди и Шона, которые мерно посапывали во сне. Много ли будет от них проку, когда сюда заявится Флетчер? Агент Пул, обычно молчаливый, всегда держался особняком. Странное у него чувство юмора, натужное какое-то, словно он считает шутки чем-то лишним. Вуди ничего не делал с таким самозабвением, как Шон. Отстраненный, но наблюдательный, все замечает и откладывает в памяти. Про запас.

Агент Меррин, обладатель пресловутого младенческого личика, – другое дело. Внешность ведущего «Колеса фортуны» плохо сочетается с представлением, о толковом охраннике. Шон не вышел ростом, и, если бы не борцы за равные права женщин и людей с физическими изъянами, ему нипочем бы не попасть в полевые агенты. Может, когда запахнет жареным, Меррин и блеснет скрытым до поры до времени мастерством, да только не оказалось бы поздно. Чем-то этот Шон напоминал Торну Джо Барнетта – одного из зеленых новичков, убитых в Майами. Торну вдруг пришло в голову, что все агенты, привлеченные к охоте за Флетчером, – холостяки. Насколько он знал, ни у одного человека в группе даже и намека не было на жену или мужа. Во всяком случае, Вуди и Шон определенно не обсуждали своих девушек, если не считать пустого бахвальства об одержанных победах. Шон жил со своим отцом на островке в Паджет Саунд и занимался разведением ищеек. Вуди, согласно сведениям Торна, – холостяк, проживающий в Лос-Анджелесе. Хотя для калифорнийца у него чересчур уж слабый загар. Торну пришло в голову, что Пол не пожелал беспокоиться еще о чьей-то семье, кроме своей, и не хотел, чтобы мысли охранников отвлекались на собственные семьи. Любопытно, может, как раз по этой причине Пол отверг кандидатуры более стоящих парней? Хороший вопрос, и Торн решил, что как-нибудь задаст его Полу.

Торн Гри сильно сомневался, что сможет одолеть Мартина Флетчера в честной схватке. Впрочем, вряд ли до этого дойдет – их противник не из тех, кто действует честно. Но если все-таки дойдет, Торн наверняка проиграет. В свои сорок семь Флетчер по-прежнему оставался бойцом. А Торн – нет, хотя и мог бы еще запудрить мозги какому-нибудь простофиле. Сохранять боевую форму – значит вести определенный образ жизни: тренировать разум и тело, закалять дух. А путешествовать со знаменитостями, следить за гостями на вечеринках, играть в волейбол и сгонять вес – никуда не годная замена. И хотя Торн трижды в неделю ходил в гимнастический зал и мог без труда пробежать несколько миль, схватка с Флетчером – дело другое. Им придется брать его из засады, рассчитывая на внезапность.